Шкафчик смутился. Его никто и никогда не хвалил. Это оказалось приятно.

XVI

Петр Иванович во все глаза смотрел на то, как мебели дают вторую

Жизнь. Процесс, оказывается, долгий, трудоемкий и кропотливый.

Но он уже твердо знал: стол, Акаций, как звал его Петр Иванович, будет

снова в блеске и красоте!

Петр Иванович старался изо всех сил, чего он не понимал, дотошно

Расспрашивал. Он уже решил: раз нет возможности найти такие деньжищи,

То все сделает сам, своими руками. Руки, слава Богу, из того места

Растут, из какого следует.

К Петру Ивановичу здесь неплохо относились: старательный, аккуратный,

Безотказный и не вредный. Его расспросы не остались без внимания.

Петр Иванович рассказал о своем столе.

— Ну, так будем посвободнее, как заказы выполним, тащи свой антиквариат,

поглядим... В мастерских места хватит, подшаманим твоего старика...

Петр Иванович так обрадовался, что несказанно удивил всех присутствующих.

— Ты сияешь, как медный самовар, что, так дорог стол?

— Дорог, мужики, ох и дорог! — смеялся Петр Иванович

— Только ты сам с ним возись, а мы поможем...

— Лады, лады... Как скажете, когда везти-то?

— Да давай через неделю и тащи свою рухлядь, поглядим, что можно

сделать...

Столу Петр Иванович все сказал уже накануне переезда в мастерскую.

Не хотел, чтоб раньше времени переживал.

— Ты не боись, Акаций, это как для людей больничка, подлечу там тебя,

мужики помогут. Они знаешь, какие ушлые! Ты бы видел, из какой рухляди

шедевры делают! А впрочем, сам все увидишь, ты, главное, не дрейфь, я

с тобой буду. Все сам буду делать, что смогу! Будешь новее нового...

Стол полностью доверял хозяину, но по дороге в мастерскую все же

Немного трусил и подрагивал. А в мастерской струсил еще больше: огромное

Помещение, противные, резкие запахи, стук молотков, визг «циркулярки

». Всё ошеломило, испугало.

— Держись, Акаций, — Петр Иванович погладил стол, — все будет хорошо.

Переночуешь здесь, а завтра и начнем...

— Мне страшно, — пожаловался стол своему другу.

— Ну, не трусь, ты же не маленький, ну, хочешь, я с тобою останусь

Сегодня?

— Ну что ты... Иди домой... — смутился стол, хотя, конечно, об этом

Только и думал.

— Да ладно, раз ты такой трусишка, побуду сегодня, освоишься, осмотришься...

Тут ночью тихо, сейчас в шесть все уйдут, закроют всё, а там, —

Он указал рукой на дверь, — там сторож, так что не бойся, никто тебя не

обидит...

XVII

Акт осмотра стола гласил: лопнула юбка стола, множественные утраты

Шпона, утрачена прочность, частично утрачено покрытие, ножка 1 в полной

Негодности, остальные требуют работ по укреплению, так как крепежные

Клинья потеряли прочность. От перепада температур юбка стола

Лопнула. Шпон отклеился фрагментами. В ножки забиты гвозди, шпонированная

Поверхность залита неизвестной жидкостью. Рекомендована

Восстановительная реконструкция при использовании столярного клея,

Обратимого лака и т.д.

Работа продвигалась не очень быстро, но Петр Иванович был доволен

Результатами, а стол доверял ему. Стол себя пока еще не видел, а все его

Нутро уже ликовало. Он и впрямь помолодел, похорошел, не только снаружи,

Но и изнутри, будто обновление коснулось и его души.

Работники мастерской в один голос восхищались и столом, и Петром

Ивановичем.

— Да ты смотри, Иваныч, ты молодец какой! Вот где ты свой талант

прятал? Давай к нам! Бросай ты свое грязное дело... Вот приедет на той

неделе хозяин, давай дуй к нему! Такому мастеру, как ты, цены ж нет! Это

притом, что тебя никто не учил! Как ты умудряешься?

— А кто ж его знает, — пожимал плечами Петр Иванович. — Как-то

само получается...

— Офигенно получается!

— Да только я же пока работаю, у меня комнатуха есть, а если сюда уйду,

Где жить-то?

— Да тебе такой оклад дадут за твои художества, квартиру снимешь, и

еще на хлеб с маслом и икрой хватит! У тебя же руки золотые, Иваныч!

Петр Иванович смутился, а стол готов был смеяться и петь от радости

И гордости за своего хозяина.

Вот реставрация подошла к концу. Стол из подвала мастерской перетащили

Наверх. Там, в светлом чистом помещении, доводились последние

Штрихи. Здесь пахло лаком. Стол понял, что его сейчас покроют лаком и

всё — он новехонек!

Одна стена этого помещения была зеркальной, и стол замирал от восторга,