Стол улыбнулся сквозь слезы. И облегченно вздохнул. Ну да, теперь

Действительно все будет хорошо.

Комнатушка, в которой жил Петр Иванович, оказалась, в самом деле,

Очень маленькой. Скромная обстановка была представлена железной кроватью,

Небольшим настенным шкафчиком и двумя табуретками. Одна служила

Столом — на ней стоял электрический чайник, вторая — тумбочкой

Под маленький переносной телевизор.

Стол, если вы помните, был довольно внушительный по размеру, и занял

В этой комнатушке достаточно много места. Но это ничуть не смутило

Петра Ивановича. Он был действительно непритворно рад встрече.

— Да, Акаций, по этому поводу выпить бы... — он потер руки. — Но

Знаешь, никому не говорил, а тебе скажу — кишка тонка у меня оказалась,

завязать самому-то... «Подшился» я...

— Как это? — не понял стол.

— Да, — махнул рукой Петр Иванович, — не бери в голову, короче,

нельзя мне... Вот разве что чаю организовать. Сойдет?

— Ну, конечно, это наоборот, очень правильно, организовать чаю!

Петр Иванович включил электрочайник. Из шкафчика вытащил бокал

И сахарницу. Потом тарелку с двумя печенюшками.

— Вот, как говорится, чем богаты...Как тебе жилось-то, Акаций?

Они проболтали до поздней ночи. Потом Петр Иванович сказал:

— Ну, ладно, Акаций, завтра опять рано на работу, я — на боковую, а ты

тоже отдыхай, и не гоняй думки-то...Я тебя краше прежнего сделаю. Зуб даю!

XV

Петр Иванович и не думал, что выполнить обещание будет так трудно.

В городе реставрационных мастерских хватало. Не хватало денег.

Реставрация требовала огромную сумму, по меркам Петра Ивановича.

Тысяч рублей — это ему надо было восемь месяцев не есть и не пить.

Не думайте, что этому человеку стало жаль денег, напротив, он день и

ночь думал, где взять требуемую сумму. А стол успокаивал хозяина:

— Не грусти, Петр Иванович, не стоит тратить на меня таких неподъемных

денег! Замени мне ножку, всего и делов. Не красавец я теперь, это

 

107

Верно, но ведь не в этом дело, разве не так?

— Так то оно так, Акаций, но понимаешь, я тебе должен, обязан своей

новой жизнью! Вот и тебе хочу новой жизни — отреставрирую и в музей

Тебя. Там тебе место, ты достоин восхищения и не так тебе будет там, как

У меня в коморке, ты же рожден для роскоши, в роскошь тебя и надо

вернуть!

— Не пойму я тебя, куда это ты клонишь? Какой еще музей? А ты?

— А что я? Буду к тебе по выходным приходить, навещать... Зато ты

будешь в уюте, тепле и заботе!

— Да мне и так не плохо! Ты только столешницу мою почаще протирай,

и всё! И не покрывай меня ничем. Один буду век свой доживать. Не

найти мне второй скатерочки...

— Ладно, не бухти, Акаций, я что задумал, сделаю, правда, теперь вот не

знаю когда...

Шло время. Для стола ничего не менялось, да он и не хотел перемен.

Тепло, светло... Подружился стол и с обеими табуретками, и с кроватью, и

Со шкафчиком. Все были приличной мебелью, только с трудной судьбой.

Впрочем, стол никогда не думал, что, оказывается, его собственная судьба

В глазах других, выглядела совсем не легкой. Он-то так не считал: жил

Себе да жил. Иногда даже припеваючи.

Спокойно протекала нынешняя жизнь стола. Он тихо этому радовался,

Рассказывал свои интересные истории болтушкам-табуреткам, любознательному

Шкафчику и молчаливой кровати и пел вечерами свои любимые

Романсы. Что еще нужно было столу, чтоб чувствовать себя счастливым?

Не хватало только скатерочки... Но он уже твердо решил: второй

Такой нет, а другую ему не надо.

А Петр Иванович приходил с работы последнее время очень поздно.

Стол даже стал тревожиться, но потом успокоился: хозяин приходит трезвым,

Уставшим, правда, но Петр Иванович — хозяин, не дело стола поучать,

Когда ему приходить. Петр Иванович не рассказывал, где бывал так долго.

Стол просто стал умирать от любопытства, но хранил молчание. Все ждал

Удобного момента для расспросов. А в воскресенье, ранним утром, ботинки

Петра Ивановича просветили:

— Не суетись, — деловито, по-военному отчеканили, — хозяин нашел

вторую работу. Вот сейчас встанет, и пойдем...

— А что за работа?

— Почем мы знаем? Через два квартала есть какая-то мастерская в

подвале, там таких, как ты, до ума доводят, ре-став-ри-ру-ют. Тьфу, не выговоришь!

Наш хозяин там устроился подсобным рабочим.

— А... — хотел ещё что-то расспросить стол, но ботинки сурово его

оборвали:

— Не твоего ума дело, раз хозяин ничего не говорит тебе! А мы и так

слишком много сказали... ну, вот хозяин проснулся. Всем аrrivederci, мы

пошли...

— Ари... чего? — не понял шкафчик.

— До свидания по-итальянски... — сказал стол.

— А ты откуда знаешь?

— Читал...

 

108

— Ой, ну какой же вы умный, Акаций, — вздохнул настенный шкафчик,

— не то, что я, необразованный и неотесанный мужлан!

— Ну и что, — улыбнулся стол, — зато нужный в хозяйстве, скромный и

удобный...