Глава 53. Вода мертвая, вода живая

 

Огонь. Мрачный свет, озаряющий все вокруг. Водный полог жалобно шипит, растворяясь в неистовом жару, дрожит воздух, и скручиваются ставшие ломкими и хрусткими волосы. Раковина ундины лишь едва брызжет, отдавая последние капли, а накалившиеся доски прожигают подошвы ног сквозь сапоги. За огненным маревом, черный и страшный, как гигантский скелет, встает силуэт громадного, неимоверного дерева. Он то появляется, то исчезает, то вдруг сменяется контуром всего одной ветки, будто нарисованной черной краской на алом полотне, то нависает прямо над головой темной тенью, застилая даже бушующее по обе стороны моста пламя, то вдруг возникает весь целиком – крохотный‑крохотный, похожий на детский рисунок: схематически очерченное черное деревце на черном бугорке островка. И хочется выть от усталости и злости. В конце концов Ирка просто перестала поднимать взгляд, только шла и шла, не отрывая глаз от пляшущих бликов на досках моста. Хорошо, что с этого моста некуда деться, иначе она бы просто не выдержала – сиганула через перила и улетела, или уплыла, или… Шаг‑шаг‑шаг… Не выпустить из дрожащих пальцев штанину Айта, поднять ногу, опустить, снова поднять… С тихим «пшшш!» ундина выпустила последние капли. Лишившись даже этой призрачной защиты, Ирка почувствовала, как жар сушит ее кожу, мышцы, кости… заставила себя снова поднять ногу…

И провалилась в пустоту. Падая плашмя, она успела только выставить руки… и ткнулась лицом в пушистую зеленую траву. Полежала, тяжело дыша. Провела ладонью по лицу, села и с изумлением огляделась по сторонам. Вокруг пылала огненная река. Потоки пламени струились мимо, языки огня взмывали над ними, опускались и текли дальше, иногда закручиваясь в пылающие водовороты. А посреди огненного течения невероятным контрастом торчал зеленый островок.

Пошатываясь, Ирка поднялась на ноги и подтянула к себе воздушную «люльку» с Айтом – от моста на нее снова пахнуло жаром, но стоило сделать шаг назад, как ноги увязли в густой, словно нагретой на солнце траве. Ирка развернула «люльку» с Айтом… и вот тут увидела. По‑настоящему. Защищающая от жара тень была тенью Древа. Она думала, что Великий Дуб, Отец дубов наднепрянских был огромен… И он был – потому что понятия «большое», «огромное», «гигантское» вот к этому дереву были просто не применимы! Вселенная большая или какая? Вселенная просто есть, и все внутри нее – и Древо тоже было Вселенной. Оно росло прямо здесь, на островке, громадное Древо с бугристой корой, испещренной бесчисленными дуплами, – и в них непрерывно кипела какая‑то своя птичье‑беличья жизнь, вовсе не интересующаяся пришельцами. Ствол только был странно наклонный… и тут Ирка поняла, что никакой это не ствол! Это ветка, всего одна ветка! И словно еще один план происходящего открылся – она поняла, что над ней крона Мирового Древа и мелькающие меж ветвей существа – не птички‑белочки! Там были и скиаподы, и аримфеи, и рыбо‑люди с двумя головами, и просто люди, и порхали змеи. Высоко над головой Ирка разглядела похожий на модельку город – и это была Симурана! Ирка узнала увенчанные мордой Великого Пса ворота. Кажущиеся крохотными жители спешили по своим делам и ничуть не интересовались, что одна ведьма из мира людей видит сейчас их город висящий вниз ратушей на нижней стороне листа Мирового Древа! Ирка опустила глаза и содрогнулась – остров стал как стеклянный, и на тянущемся вниз стволе она отчетливо разглядела синюю ленточку Днепра, текущую меж складками коры. Бугорки вокруг этой ленты оказались наднепрянскими городами, заметен был даже вырывающийся из труб дым. Ствол уходил все ниже, так далеко, что этого не мог ухватить никакой взор, но Ирка видела, словно ей это было позволено, как в невообразимом далеке вьются неимоверные корни Древа и между ними сгущается мрак, одновременно успокаивающий и пугающий до дрожи, и скользят невообразимые тени. Ирка пронзительно вскрикнула и закрыла лицо руками.

А когда открыла, перед ней было просто огромное Древо – невероятное, фантастическое, в каждое дупло которого мог запросто въехать автомобиль, но все же поддающееся осмыслению. А под ногами был просто остров, непрозрачный, поросший густой зеленой травой.

И трава эта совершенно не успокаивала, заставляя Ирку снова нервно дернуться. Она была… будто выкрашенная краской. Нет, будто старуха, сделавшая десяток пластических операций – и гладенькая вроде, и не пожухшая, а неживая. Выстроилась, как под линеечку, вдоль тонкого, как нитка, ручейка с темной водой. Зато с другой стороны ручья трава была не просто живая, а странно, что она еще не бегала! Высоченная, Ирке по пояс, она больше походила на заросли, перла в стороны и ввысь, куполом смыкаясь над вторым ручейком, даже не ручейком, а мерно сочащимися одна за другой капельками, прозрачными почти до невидимости.

Над головой захлопали крылья.

– Ай! – Ирка метнулась в сторону, отталкивая Айта, и превращаясь в собаку. – Гав!

– Прррроклятье, откуда тут псина? – каркнул вывалившийся прямо из пустоты ворон и подлетел выше. – А ну брррысь!

– Брысь говорят котам. – сообщила Ирка, оборачиваясь обратно. – А моего кота тут вообще нет… – вздохнула она. – А ты, случайно, не из воронов Тауэра?

Ворон заложил вираж и плюхнулся на толстенную травинку, которая даже не покачнулась.

– А ты что, знаешь этих брррританских снобов? – Он склонил голову к плечу, блеснули бусинки глаз. Вспорхнул, не дожидаясь ответа. – Не моя пррроблема! Мне тут водички набрррать надо, а ты, если делать нечего, постой на стррреме, вдруг Калин пррррипрется.

«Это не британский, это явно отечественный ворон!» – сообразила Ирка, а вслух спросила:

– А что это за вода?

– Ну ты канаррррейка – не видишь рррразве? Это меррртвая, от ран… – ворон порхнул, покрутил головой, опасливо глядя по сторонам и выдернул из привязанного к груди патронташа крохотный флакончик. Огляделся еще раз и пристроил его прямо под ниточку черного ручья. – А это живая… – перепархивая и пристраивая второй флакон под мерно падающие капли, сообщил он. – Смотррри внимательно, Калин не идет? Карр, куда прррешь? Карр‑кар!

Ирка метнулась к черному ручью и опустила в него руки – ледяное оцепенение охватило обожженную кожу, а потом боль схлынула и просто на глазах ожоги стали затягиваться, сменяясь свежей молодой кожей.

– Уберрри свои клешни! – мечась у нее над головой, каркал ворон. – Ну вот, она и морррду свою туда сует! А теперррь‑то куда пошла? Брррось, оставь, не трррогай, ты мешаешь! – выставив когти, ворон атаковал Ирку сверху, но она только отмахнулась – нашел чем пугать после Матери Птиц! Она подставила ладонь под скатывающую по наклонному руслу прозрачную каплю – запомнившееся после лечения в деревне приграничников ощущение летней прохлады охватило ее. Неся каплю в ладони, она кинулась к Айту. Капля повисела на кончике ее пальца – и упала ему на губы. И… Ничего не произошло.

– Так он же живой, дурррра! И даже не рррраненый! – презрительно каркнул ворон. – Зачем ему живая вода?

– Мне нужно к Алатырь‑камню, – глядя, как прозрачная капля медленно стекает к уголку рта Айта, выдохнула Ирка.

– Так иди по ррручью! Они оба вытекают из‑под Алатыррря, не знаешь рррразве? – каркнул ворон. – Иди‑иди! Пррроваливай! – вслед заторопившейся Ирке каркнул он. – Пррриперлись тут всякие, так еще на Калина напорррешься, заказ из‑за них не выполнишь! Не остррров Буян, а пррроходной дворрр! – ворчливо каркал он, снова пристраивая свой флакончик под капли.

Ирка бежала вверх по ручью, волоча за собой Айта. Он становилась все тяжелее и опускался ниже, как выдыхающийся воздушный шарик. Теперь прозрачные капли стекали прямо по веткам, Ирка уцепилась за одну, вскарабкалась, потом за другую – и очутилась перед дуплом, громадным, как зев пещеры. И рассмеялась – на листе у дупла остался четкий отпечаток раздерганного лаптя. На это Ирка и надеялась – ведь Калин не сказал, что Пенек не пролетал мимо него вовсе! Осталось только узнать, чего Пеньку надо.

Волоча Айта за собой, Ирка шагнула в темноту дупла.

 

 

Танька и Богдан

 

Глава 54. Турпоездка в Ирий

 

– Вот это и называется: отправить в другой мир так, «чтобы у парней с той стороны не возникло и мысли о нарушении договора»? – презрительно скривилась Оксана Тарасовна, кивая на тяжелый туристический автобус с надписью «Два мира – два образа жизни» на борту. Автобус стоял на трассе у выезда из Запорожья – место не слишком подходящее для сбора туристов, зато ранним‑ранним утром тут некому было обращать внимание на странно одетую группу.

– Если змеи их не обнаружат, то ничего и не узнают, – рассудительно заметил Андрей. – Какие могут быть мысли о том, чего не знаешь?

– Вы слишком мало имели дело с политиками, молодой человек! – Оксана Тарасовна ответила новой гримасой. – Поверьте моему опыту, они не знают ничего, но мыслей у них нет, одни сплошные действия. Совсем как у нашей дареной ведьмы, – она уничтожающе посмотрела на Таньку. – Я ошибаюсь, или это не вам, своей лучшей подруге, и вашему бойфренду ведьма‑хозяйка доверила охрану наднепрянских земель? И куда же вы в таком случае собрались?

Богдан слегка засмущался, когда его назвали бойфрендом, зато Танька осталась невозмутима.

– Как временно исполняющая обязанности ведьмы‑хозяйки, на период нашей… дипломатической миссии в ином мире, доверяю следить за сохранностью территории нашим… не лучшим, нет, но несомненно самым преданным врагам! – торжественно объявила Танька. – Так что придется вам, девочки, еще немножко поносить Иркины колечки, – кивнула она четверке тихих, как мышки, ро́бленных, выстроившихся за спиной Оксаны Тарасовны. Катерина нервно сглотнула, испуганно покосилась на колечко у себя на пальце, и личико ее стало несчастным. Вика и Лика дружно отвернулась. Только Маринка, как всегда, решительно встряхнула белыми, как лен, волосами и… промолчала.

– Все равно, кроме Ирки, их никто не снимет, – слегка виноватым тоном закончила Танька. – Побудете пока временно исполняющими обязанности наднепрянской ведьмы. Кстати… Если, когда я вернусь, мне не понравится, как вы эти обязанности исполняли – отвечать будете не перед Иркой, а передо мной!

– Как ты нас напугала! – процедила Марина.

– Это правильно, – энергично согласился Андрей. – Я ее теперь сам боюсь! Каждый раз как вспомню, что она с Радой сделала, спать не то что не хочется – боюсь глаза прикрыть, вдруг привидится! – и он сунул Маринке под нос телефон с записью. – Из вас, девушка, выйдет такой эротичный пучок соломы, – отводя от ее побледневшей щеки льняной локон, интимно шепнул он. – Гораздо симпатичнее той тетки.

– Одно утешение осталось, – нервно дергая Иркино колечко, процедила Маринка. – Смотреть, что на тебя напялено!

На Таньке были штаны – не джинсы, а полотняные штанцы «мечта картофелевода», сшитые под лозунгом «у меня фигуры нет и никогда не было». За штанами пришлось ездить на рынок, ни в одном магазине подобного мешка с дырками для ног найти не удалось. Блузку в горошек Танька откопала в хранившемся на чердаке чемодане с девичьими вещами своей бабушки, слишком страшненькими, чтобы перейти в категорию «винтаж». Светлые волосы прятались под широкой повязкой, а туго набитый рюкзак за плечами больше напоминал мешок. На Богдане красовались такие же штаны и растянутая футболка без рисунка, за спиной приторочен меч здухача.

– Вот именно! – из подъехавшего к автобусу такси вылезла средних лет тетка, и не дожидаясь, пока шофер выгрузит из багажника чемодан размером со шкаф, кинулась к Андрею, неким чутьем опознав в нем главного. – Я тоже не понимаю, почему не могу надеть в дорогу шорты! Вы же сами говорили, что там тепло. – Тетка была облачена в широкополую шляпу, темные очки и рубаху‑размахайку, настолько пеструю, что даже на ко всему привычных крымских пляжах вокруг ее лежака образовалось бы пустое пространство. – Хотя вот вам, девушка, я советовала бы одеться поприличнее! – походя бросила она Маринке. У ро́бленной вспыхнули щеки. Зато Андрей не дрогнул.

– Вы отправляетесь в путешествие по местности с достаточно традиционным укладом, где шорты не носят, – терпеливо пояснил он.

– Ну это ж их традиционный уклад, пусть они и не носят, я тут при чем? – искренне удивилась тетка.

– То есть вы отказываетесь от непосредственного знакомства с жизнью местного населения? – монотонным голосом осведомился Андрей. Как по волшебству у него в руках появился договор. – Оплата возвращается, – равнодушно добавил он.

Тетка, уже открывшая было рот для скандала, при слове о возврате денег уставилась на Андрея подозрительно – в такой щедрости ей чудился подвох.

– А что дети в автобусе с холодным оружием – это нормально? – Она ткнула пальцем в Богдана, явно стараясь оставить за собой последнее слово.

– Это не ребенок, а замаскированный сотрудник смежного ведомства, – сухо сообщил Андрей. – А меч у него – чтоб приканчивать туристов безболезненно, прежде чем местные жители сожгут вас за нарушение приличий. Наша компания всегда заботится об удобстве своих клиентов, – любезно добавил он.

Тетка повернулась и со всех ног бросилась… Танька была уверена, что прочь. Вместо этого она запрыгнула в автобус и засела там, гневно посверкивая очками.

– Ты уверен, что змеи так напряженно относятся к приличиям? – с принужденным смешком спросила Танька.

– Нет, я уверен, что появления этой тетки в шортах не выдержат не только неподготовленные змеи, но даже я! – отрезал Андрей. – И вот такие – в каждой экскурсии!

– В жабу ее превратить, и все! – проворчала Марина. – Сойдет там за свою.

– Жабы не платят, по крайней мере здешние, – Андрей предостерегающе кивнул на тетку молодому богатырю в кольчуге и незнакомой ведьмочке из Запорожья. Ведьмочка старательно строила Богдану глазки. Да ей же лет шестнадцать, а то и семнадцать, а туда же, ведьма старая! Танька попыталась прикрыть Богдана от пялящейся на него ведьмы… и расстроилась еще больше. При нынешнем его росте Богдан запросто мог переглядываться с кем угодно поверх ее головы.

– Не думала, что богатырская застава зарабатывает на туризме в мир змеев! – фыркнула Танька.

– Мы и на туризме в мир людей зарабатываем, – невозмутимо объявил Андрей.

Воздух над его головой хлопнул, как разорвавшийся воздушный шарик, и неизвестно откуда вывалился черный ворон.

– Пррривет, богатырррь! – каркнул он, опускаясь Андрею на плечо.

– Ой! – Танька сперва шарахнулась, потом облегченно рассмеялась. – Говорящий! Ты случайно не из воронов Тауэра?

– Вы что, сговорррились? – Ворон аж подлетел у Андрея на плече и покосился на Таньку одним, но очень возмущенным глазом.

– С кем? – влез Богдан, но ворон только гневно нахохлился и клювом потянул из патронташа на груди флакончики: один прозрачный, как слеза, другой заполненный темной жидкостью.

– Спасибо, уважаемый, – почтительно поблагодарил Андрей, бережно пряча флакончики в пояс. – Ваша доля будет переведена на заповедник.

– Каррркни своему Вольху, что в следующий рррраз нам нужна большая доля! А иначе обррращайтесь… к воронам Тауэррра! – Ворон недовольно клюнул ухо Андрея и снялся с места. – А то бррродят всякие оборротнихи вокррруг источника – честному воррронью на жизнь зарррабатывать мешают! – уже закладывая круг раздраженно прокричала птица.

– Оборотнихи? – опять заинтересовался Богдан, но ворон уже летел прочь.

– Источники – это живой и мертвой воды? Еще и контрабанда! – возмущенно выпалила Танька.

Андрей поглядел на нее изумленно:

– А ты что, не знаешь? До того как ключи от Ирия были отданы Марье‑Кукушке, они хранились у воронов.

– Ну и? – передернула плечами Танька.

– Так они ж нормальные разумные птицы! Один ключик они, естественно, зажали! Ирийская контрабанда – вроде как семейное дело всех воронов.

– Нет, я знала, что где граница – там и контрабандисты. Просто не ожидала, что богатырская застава тоже в этом участвует.

– А скажи мне, ведьма, на что б мы жили? Снаряжение, квартиры для сотрудников, зарплата, наконец? Или нам, по‑твоему, есть не нужно и спим мы в кольчугах? Так кольчуги тоже денег стоят.

– Я думала, гранты от змеев… – пробормотала Танька. – Дядька Мыкола что‑то такое упоминал… Давно…

– Брать деньги у змеев на то, чтоб охранять границу от змеев? – хмыкнул Андрей. – Вся наша охрана продержалась бы до первой серьезной потребности змеев в нашем мире. Ты ж грамотная девочка, сама понимаешь – кто платит, тот и музыку заказывает. Или, как говорят соседи, – из чьей пасти огонь, тому и сокровища. – И неохотно добавил: – Не будем, конечно, отрицать, что на основание стражи было потрачено золото, взятое первыми богатырями в пещерах здешних змеев. Но вложили они его неплохо, так что сейчас богатырская стража – международная организация на полном самообеспечении. Кстати, я через пару лет все‑таки поеду учиться в Америку. Или в Германию, – улыбнулся Андрей. – Экономисты и дипломаты страже даже нужнее, чем просто богатыри.

Маринка немедленно состроила ему глазки и словно невзначай коснулась локотком. Андрей шарахнулся, будто его палкой с гвоздем ткнули, и покосился на Марину совершенно дико. Теперь уже Танька откровенно захихикала – ну куда эта швабра линялая против Дины!

– Так, чего стоим, давайте в автобус! – поглядывая на еще темное небо, заторопился Андрей.

– Еще минут пятнадцать, – тоже глянув в небо, прикинула сопровождающая автобус запорожская ведьмочка.

– Ничего‑ничего, лучше там подождете. Езжайте, пока у вас туристы не разбежались… и провожающие не передрались, – косясь на ро́бленных, буркнул он.

– Можем уйти, если мы вам мешаем… очередную контрабанду переправить, – мстительно отчеканила Оксана Тарасовна. – Девочки, пошли!

Ро́бленные покорно направились прочь, только Маринка все оглядывалась на Андрея, соблазнительно поигрывая волосами и мобилкой: вдруг сообразит телефончик попросить. Андрей старательно тупил. Оксана Тарасовна всего на миг остановилась рядом с Танькой и, нарочито глядя в сторону, обронила:

– Насчет этого мертвеца, Жорика, спрятанного Хортицей на стройке… Я свяжусь с его родными. Хотя не следовало бы – ведьма‑хозяйка должна сама разбираться с последствиями своих поступков![25]

– Спасибо! – не обращая внимания на последнюю фразу, искренне поблагодарила Танька.

– Будете должны, – немедленно напомнила Оксана Тарасовна. – Ладно, езжай и ни о чем не волнуйся. Уж этой старой дуре Стелле я точно не дам творить, что в ее маразматическую голову взбредет! – Оксана Тарасовна кровожадно улыбнулась.

– Я буду очень признательна вам, Оксана Тарасовна. За все, – снова поблагодарила Танька. Рассказывать, что вчера навестила Стеллу и выслушала от нее пылкую клятву «Не даты ций молодий лахудре Оксанке и хвылынки вильной дыхнуты!», она, естественно, не стала. Обе ро́жденные в Иркино отсутствие будут ревниво следить друг за дружкой, и уж точно ни единого промаха соперницы не пропустят – и не спустят. Главное, вернуть Ирку домой раньше, чем их противостояние перерастет в полномасштабную войну. Танька оценивающе поглядела в спину Оксане Тарасовне: времени немного – здравый рассудок элегантной ро́жденной вряд ли надолго пересилит акулий рефлекс хватать все, что можно сожрать.

– Кстати, насчет контрабанды, – дождавшись, пока Маринка наконец перестанет оглядываться, заговорщицки прошептал Андрей. – Встретитесь с Диной, передай ей, пожалуйста, – и сунул Таньке в руки небольшой сверток. – Я ей там фильмов на флешку записал, ну и еще кой‑чего по мелочи. – Судя по тому, как он покраснел, уточнять, что за мелочи, было бы неделикатно. Танька кивнула и затолкала сверток в рюкзак.

– В автобус! – зычно скомандовал приставленный к группе богатырь.

Танька шагнула к дверям… Андрей удержал ее за руку и испытующе поглядел ей в глаза:

– Ты уверена, что не хочешь рассказать подробности? Что ты там поняла из разговора с Радой?

Танька отвела глаза, страясь не смотреть на него, и только покачала головой:

– Ты сам говорил, что иногда лучше не знать. Я намекнула достаточно, чтоб Вольх Всеславич догадался обо всем… о чем захочет догадаться. Все равно богатырская стража не может вмешаться в дела мира змеев.

Андрей пристально поглядел на Таньку и отпустил ее руку. Танька кивнула и полезла в автобус.

– Богатырская стража вмешается в события мира змеев, – в спину ей произнес негромкий спокойный голос. – Вольх Всеславич… захотел догадаться… – Андрей усмехнулся. – Что события мира змеев вот‑вот напрямую коснутся мира людей… а потому богатырская стража готова сесть в седло по первому зову ведьмы Татьяны Устроительницы, Силы Земли[26], и воина сновидений Богдана. Связаться‑то сможешь? – отбрасывая торжественный тон, поинтересовался Андрей.

Танька похлопала по туго набитому рюкзаку – тот ответил негромким позвякиванием и даже, кажется, зашевелился, давая понять, что в нем много чего есть… полезного. Танька неловко кивнула и наконец забралась в автобус.

– Как ты сама мне много раз сообщала: я не сильно догадливый. – Богдан плюхнулся рядом. – Может, объяснишь без всяких намеков, чего мы мчимся в Ирий, теряя тапочки?

– Ты в сапогах, – буркнула Танька, запихивая рюкзак под сиденье. Язвить насчет Богдановой догадливости теперь было бы глупо.

– Вот! – немедленно согласился Богдан. – А тапочек‑то нету!

Танька вынырнула из‑под сиденья и нахохлилась в кресле, зажав ладони между коленками.

– Что тут особо объяснять… Могла бы и раньше догадаться – а сообразила, только когда увидела, как Рада, ро́бленная Симаргла, превращает живые деревья в мертвые.

– Ты хочешь сказать, что… – Богдан все‑таки был сообразительней, чем прикидывался. – Иркин папа… и есть Прикованный? – Он нервно закашлялся, точно ему не хватало воздуха.

Танька подняла на него совершенно больные, измученные глаза:

– Он уже пытался добраться до Ирки, когда она была совсем маленькая, – и, кажется, вовсе не для того, чтоб прижать к груди с криком «Ирка, я твой папа, я так по тебе скучал!»

Богдан не ответил. И он, и Танька, оба думали о письме в бабкином альбоме, написанном давно умершим вовкулакой: «исполнение надежд и чаяний Противоположной Стороны окажутся для Наследницы смертельными». Танька еще думала о Табити и ее роли в пленении Симаргла, о бабке – обо всем том, что она даже Богдану рассказать не решалась.

– Чего ж Ирке так с родней не везет? – точно откликаясь на ее мысли, зло процедил Богдан.

– Ей должно хотя бы повезти с друзьями, – твердо сказала Танька. – От нас зависит, чтобы повезло.

Старенький автобус расчихался выхлопной трубой и тронулся с места. Только Андрей остался стоять, непрерывно, как заведенный, махая рукой вслед и держа на лице такую же механическую улыбку. Но скоро пропал и он. Автобус козлом скакал по проселочным дорогам, время от времени вываливаясь вовсе на полное бездорожье, то сворачивая в лес, то едва не впираясь колесами на вспаханные поля. Запорожская ведьмочка почти распласталась по ветровому стеклу рядом с ведущим автобус богатырем и напряженно высматривала что‑то впереди. Хотя бы оставила попытки пересадить Таньку на свое место, где «гораздо удобнее и меньше укачивает, а я рядом с парнем пристроюсь. Тебя как зовут? Богдан? Какое классное имя! И сам ты тоже…». И в жабу ее не превратишь – кто тогда место перехода найдет?

– Они‑хотя‑бы‑знают‑куда‑едут? – подпрыгивая в такт скачкам автобуса, выпалила тетка в цветастой рубахе.

– Как увидят, сразу и узнают. – Танька умостилась поудобнее – после суеты сборов (только уговорить родителей отпустить ее на остатки майских праздников чего стоило!) ей все время нестерпимо хотелось спать, даже на толчки автобуса было наплевать.

Она и вправду задремала – и снилось ей странное, похожее на громадный желудок помещение и лицо совершенно незнакомого курносого, веснушчатого, белобрысого и злого, как осой укушенного, парня. Во сне Танька была уверена, что отлично его знает.

– Есть! – завопила запорожская ведьмочка, заставив Таньку резко подскочить, едва не приложившись головой о низкую крышу автобуса. Автобус продавился через кусты и замер на взгорке над небольшой низинкой. Издалека пахло водой, но разглядеть что‑либо в розовато‑сером рассвете было невозможно – низинку заполнял густой, похожий на комок ваты, туман.

– Быстро! – запорожская ведьмочка вымелась из автобуса. – У нас всего несколько минут – если туман расползется, все поедем обратно домой! Женщина, со всем уважением, куда вы чемодан тащите? Ну и что, что на колесиках? Просили же – только рюкзаки, ничего лишнего! Вам предлагают поездку, рядом с которой всякие экзотические Бангкоки – все равно что наша Жмеринка, а вы элементарных правил соблюсти не можете! Вот оставлю вас здесь, чем потом будете перед подружками хвастаться? Быстрей, быстрее! Построились в колонну, – убедившись, что подопечные выбрались из автобуса, потребовала ведьмочка. – За мной след в след, не отрывать глаз от спины впереди идущего – и упаси вас все высшие и добрые силы, какие только есть, сделать хоть шаг в сторону! Шагнете не туда, можете попасть в такое место… где нет ни консула отправить вас обратно, ни Интернета для связи. И евро с долларами там тоже не принимают!

– Вы обязаны нас вытащить! – прижимая к себе чемодан на колесиках, завопила тетка в пестрой разлетайке.

– Не обязаны, – решительно отрезала ведьмочка. – В контракте указано.

– На последней странице мелким шрифтом? – буркнула Танька, стараясь сдержать нервное постукивание зубов.

– На первой. Самыми крупными буквами, – припечатала ведьмочка. – А вы, девушка, вообще не клиентка, а вроде как сотрудница – тем более соблюдайте. Ну, пошли! – Ведьмочка вытащила из высокого пакета помело. Не метлу, а настоящее помело, которым выметают горячие уголья из печи. Танька поглядела на ведьмочку с невольным уважением – помело было правильным: свежие ветки можжевельника, пихтовые лапы, чернобыльник, горькая полынь. Наверняка и нужные Слова над ними сказаны, и наговор вплетен – все в соответствии с технологией и правилами безопасности. Ведьмочка постояла с закрытыми глазами, прижимаясь лбом к ручке помела – и даже скандалистка в пестрой разлетайке не осмелилась нарушить это сосредоточенное молчание. Потом круто повернулась на пятках и, уже не проверяя, следуют ли за ней, шагнула в туман – и канула в него, точно провалившись. После мгновенного замешательства туристы ломанулись за ней, но грозный окрик богатыря заставил всех чинно выстроиться в колонну. Вот один исчез в тумане, вот второй, вот, поскрипывая колесиками чемодана, нырнула в белый кисель скандальная тетка. Танька с Богданом переглянулись и дружно шагнули следом.

Туман облепил со всех сторон. «Совсем как в самолете, когда в облако влетаешь!» – подумала Танька, невольно нашаривая руку Богдана. Его горячие пальцы стиснули ее запястье, и он не сильно, но властно поволок ее за собой – на скрип чемоданных колесиков.

– Не темень, не туман, не морок и не обман… – скороговоркой проговорила впереди запорожская ведьмочка, и туман колыхнулся, будто густой суп помешали ложкой – впереди взметнулось помело.

Скрип‑скрип, скрип‑скрип – колесики чемодана…

– Не навь… – взмах помела влево.

– Не явь… – взмах помела вправо.

– Не кривда… – снова влево.

– Не правда… – снова вправо.

– Тропа на межи, дорогу покажи! – и снова с монотонностью стука поездных колес зачастила: – Не темень, не туман, не морок…

Помело вспарывало туман раз за разом. Сперва туман молчал – вязкой массой смыкался сразу за помелом, словно хотел сожрать, поглотить, задавить малейший след чужого, чуждого, стремительного… Но помело взлетало снова и снова, девичий голос частил слова – уже запинаясь, уже уставая, уже явно заплетающимся языком, но все повторял и повторял, упрямо, настырно, не переставая… и туман дрогнул – совсем чуть‑чуть. Потом за помелом стала оставаться дорожка – как если вилкой провести по манной каше. И смыкалась долго и неохотно.

– Не навь, не явь, не кривда, не правда…

Скрип‑скрип, скрип‑скрип…

За взмахами помела в тумане оставались длинные росчерки… Скрип‑скрип… Сквозь один такой росчерк Танька вдруг увидела сцепившихся в схватке воинов – в уши ворвался оглушительный лязг сражения. Скрип‑скрип… Помело махнуло в другую сторону – огромный, похожий на чудовищную детскую фантазию жук сунул толстое, как бревно, жало в возникший проем. У основания жала торчал вогнанный по рукоятку меч. Раздались вопли, но следуя за взмахом помела жук исчез, сквозь новую прореху полыхнул огонь – спрятался, сунулась жуткая, похожая на деревянную маску рожа с единственным глазом в треугольной глазнице – исчезла… Они все брели и брели, скрип‑скрип, Танька отлично понимала, что за это время они должны были три раза пересечь туманную низинку насквозь…

Скри… Скрип чемодана оборвался. Они стояли в сплошном тумане, и только горячие пальцы Богдана на запястье были реальностью, а все остальное – туман, туман и еще раз туман, и только впереди закручивалось воронкой белесое марево, с каждым мгновением все ускоряя и ускоряя вращение. И было в этой воронке нечто безжалостное. Окончательное.

– Не хочешь – не пойдем. – Богдан обнял Таньку за плечи и притянул к себе.

– Не хочу, – вглядываясь в белесую воронку, выдохнула она. – Но пойдем. Просто… – она сдавленно всхлипнула. – Я боюсь!

– Ну это же Ирка там одна, – рассудительно сказал Богдан. – А мы с тобой вдвоем – страшная сила!

Танька с надеждой подняла к нему голову – на глазах ее закипали слезы, а губы подрагивали испуганно. И тогда Богдан наклонился и просто прижался губами к этим дрожащим губам. Танька издала протестующий всхлип… потом закинула руки ему на плечи, и так, губы к губам, дыхание к дыханию они прыгнули в клубящуюся воронку.

 

 

Ирка