Взятие станиц Григорьевской, Смоленской и Георгие-Афипской

Поздно ве­че­ром 22 мар­та я выс­ту­пил с бри­га­дой к ста­ни­це Гри­горьевской, имея впе­ре­ди Кор­ни­ловс­кий полк. До ста­ни­цы бы­ло не бо­лее 10-12 верст, но до­ро­га бы­ла ужас­ная: грязь по ко­ле­но, с кус­ка­ми льда, по­рой ог­ром­ные лу­жи це­лые бо­ло­та.

Люди и ло­ша­ди из­му­чи­лись, вы­тас­ки­вая пуш­ки, по­ми­нут­но за­вя­зав­шие в лип­кой гря­зи; жал­кая ды­ря­вая обувь сво­бод­но про­пус­ка­ла ле­дя­ную во­ду. Тем­но, хо­лод­но, у всех отв­ра­ти­тельное наст­ро­ение ду­ха, а тут еще слу­хи от мест­ных жи­те­лей, что Гри­горьевская сильно за­ня­та крас­ны­ми и нам при­дет­ся вы­дер­жать упор­ное соп­ро­тив­ле­ние.

Перед рас­све­том кор­ни­лов­цы всту­пи­ли в бой. С опуш­ки ста­ни­цы больше­ви­ки встре­ти­ли их ожес­то­чен­ным ру­жей­ным ог­нем, а в осо­бен­нос­ти пу­ле­ме­та­ми. Только ночь спас­ла нас от гро­мад­ных по­терь, так как мы нас­ту­па­ли по со­вер­шен­но ров­но­му тю­лю без вся­ких ук­ры­тий, а рыть око­пы в сплош­ном бо­ло­те, в ка­кое об­ра­ти­лась поч­ва, бы­ло не­мыс­ли­мо, да и шан­це­во­го инст­ру­мен­та поч­ти не бы­ло. Пу­ли крас­ных до­ле­та­ли в тыл и ра­ни­ли лю­дей и в ре­зер­ве. На пе­ре­вя­зоч­ном пунк­те око­ло мо­его шта­ба один ра­не­ный офи­цер был ра­нен вто­рич­но, а третьей пу­лей убит. Од­на пу­ля по­па­ла в мо­его адъютан­та Ж., ле­жав­ше­го на бур­ке ря­дом со мной, но только кон­ту­зи­ла его.

Большевики дра­лись с не­обык­но­вен­ным упорст­вом, но, сби­тые с ок­ра­ины ста­ни­цы, где у них бы­ли око­пы, быст­ро отош­ли к ста­ни­це Смо­ленс­кой. Доб­лест­ным кор­ни­лов­цам их по­бе­да дос­та­лась не­де­ше­во: до 60 че­ло­век уби­ты­ми и ра­не­ны­ми вы­бы­ло из строя.

Ввиду край­ней ус­та­лос­ти войск - тяж­ким ноч­ным пе­ре­хо­дом по ле­дя­но­му бо­ло­ту, бес­сон­ной ночью и кро­воп­ро­лит­ным бо­ем - я не хо­тел с пе­ре­утом­лен­ны­ми вой­ска­ми рис­ко­вать ус­пе­хом ата­ки ста­ни­цы Смо­ленс­кой, рас­по­ло­жен­ной на воз­вы­шен­нос­ти за реч­кой, и дал им от­дых до по­луд­ня. Пос­лав Кор­ни­ло­ву до­не­се­ние о взя­тии ста­ни­цы и от­дав все рас­по­ря­же­ния на слу­чай конт­ра­та­ки больше­ви­ков, я за­шел от­дох­нуть в дом свя­щен­ни­ка, где уже рас­по­ло­жил­ся мой штаб.

Бедный мо­ло­дой ба­тюш­ка от пе­ре­жи­тых ужа­сов хо­зяй­ни­ча­ния крас­ных в ста­ни­це, только что кон­чив­ше­го­ся боя про­из­во­дил впе­чат­ле­ние по­лу­по­ме­шан­но­го. Он без умол­ку го­во­рил, су­етил­ся, все вре­мя спра­ши­вал, не при­дут ли больше­ви­ки опять, и умо­лял нас не ухо­дить из ста­ни­цы. Меж­ду про­чим, он рас­ска­зал, что крас­ные зас­та­ви­ли его бесп­ре­рыв­но слу­жить мо­ле­бен о том, что­бы они по­бе­ди­ли "ка­дет", а ког­да он по­пы­тал­ся ук­ло­ниться от это­го, они приг­ро­зи­ли ему рас­стре­лом.

Впоследствии я слы­шал, что нес­част­ный свя­щен­ник все же был убит ими че­рез нес­колько дней пос­ле на­ше­го ухо­да.

Немного от­дох­нув, мы сно­ва пе­реш­ли в нас­туп­ле­ние - на ста­ни­цу Смо­ленс­кую. До нее бы­ло не­да­ле­ко - все­го око­ло трех верст. До­ро­га шла бо­ло­тис­тым ле­сом. Выг­ля­ну­ло солн­це; нас­тал хо­ро­ший ве­сен­ний день. Пос­ле удач­но ис­пол­нен­ной за­да­чи - по­бе­ды у Гри­горьевской - у всех свет­лее ста­ло на ду­ше. Пос­лав в бо­евую часть пар­ти­зан с ге­не­ра­лом Ка­за­но­ви­чем, я ос­та­вил кор­ни­лов­цев в ре­зер­ве. Ско­ро при­ехал Кор­ни­лов и го­ря­чо бла­го­да­рил свой полк за блес­тя­щую по­бе­ду.

Между тем ге­не­рал Ка­за­но­вич натк­нул­ся на упор­ное соп­ро­тив­ле­ние. Крас­ные, за­няв воз­вы­шен­ную ок­ра­ину ста­ни­цы на дру­гом бе­ре­гу, ук­ре­пи­лись и встре­ти­ли мо­их пар­ти­зан жес­то­ким ру­жей­ным и пу­ле­мет­ным ог­нем.

Доблестный ко­ман­дир пол­ка сам был в це­пях, обод­ряя нас­ту­пав­ших. Только с больши­ми уси­ли­ями и по­те­ря­ми, на­ко­нец, к ве­че­ру уда­лось взять ста­ни­цу и вы­бить от­ту­да крас­ных.

Переночевали в за­жи­точ­ном до­ме у ве­се­лой ста­ру­хи ка­зач­ки, еще пом­нив­шей рас­ска­зы сво­его от­ца о том, как "Ша­ми­ля бра­ли", и уди­ви­тельно спо­кой­но от­но­сив­шей­ся к граж­данс­кой вой­не, как к улич­ной дра­ке.

Ночью я по­лу­чил при­ка­за­ние выс­ту­пить с рас­све­том и од­нов­ре­мен­но с ге­не­ра­лом Мар­ко­вым ата­ко­вать ста­ни­цу Ге­ор­гие-Афипс­кую, где, по све­де­ни­ям, бы­ли сос­ре­до­то­че­ны зна­чи­тельные си­лы крас­ных и на­хо­ди­лись их скла­ды со сна­ря­да­ми и пат­ро­на­ми.

Выступили с рас­све­том и, прой­дя верс­ты три, не­ожи­дан­но по­па­ли под жес­то­кий огонь с ле­во­го флан­га. Ока­за­лось, что ко­лон­на крас­ных шла от ста­ни­цы Се­вер­ной к Смо­ленс­кой и, уви­дя нас, пе­реш­ла в нас­туп­ле­ние, при­пе­рев к ре­ке, вдоль ко­то­рой шла до­ро­га. Приш­лось пе­ре­жить очень неп­ри­ят­ный час под рас­стре­лом: де­ваться бы­ло не­ку­да. Од­на­ко мет­кий огонь мо­ей ба­та­реи и пе­ре­ход в ата­ку пар­ти­зан спус­тя не­ко­то­рое вре­мя зас­та­ви­ли крас­ных быст­ро ре­ти­ро­ваться. Мы про­дол­жа­ли путь, по­па­ли еще раз под мет­кий ар­тил­ле­рий­ский огонь про­тив­ни­ка. Мои пе­ре­до­вые час­ти в от­дельной усадьбе зах­ва­ти­ли де­ся­ток мат­ро­сов, по ви­ди­мо­му сто­ро­же­вую зас­та­ву, и не­мед­лен­но их рас­стре­ля­ли. Из больше­ви­ков, ка­жет­ся, ник­то не воз­буж­дал та­кой не­на­вис­ти в на­ших вой­сках, как мат­ро­сы - "кра­са и гор­дость рус­ской ре­во­лю­ции". Их зверс­кие под­ви­ги слиш­ком хо­ро­шо бы­ли из­вест­ны всем, и по­то­му этим не­го­дя­ям по­ща­ды не бы­ло. Мат­ро­сы хо­ро­шо зна­ли, что их ждет, ес­ли они по­па­дут в плен, и по­это­му всег­да дра­лись с не­обык­но­вен­ным упорст­вом, и - нуж­но от­дать им спра­вед­ли­вость - уми­ра­ли му­жест­вен­но, ред­ко про­ся по­ща­ды.

По большей час­ти это бы­ли здо­ро­вые, сильные мо­лод­цы, на­ибо­лее тро­ну­тые ре­во­лю­ци­ей.

Направив свою бри­га­ду для ата­ки за­пад­но­го кон­ца ста­ни­цы в об­ход и в тыл больше­ви­кам, я ос­тал­ся при ар­тил­ле­рии, так как от­сю­да лег­че бы­ло дер­жать связь с бри­га­дой ге­не­ра­ла Мар­ко­ва. Она не­ожи­дан­но ос­та­но­ви­лась пе­ред вос­точ­ной ок­ра­иной ста­ни­цы вви­ду то­го, что ре­ка Шелш, про­те­кав­шая вдоль этой сто­ро­ны, с кру­ты­ми бе­ре­га­ми, с од­ним мос­том, вброд бы­ла неп­ро­хо­ди­ма, а про­тив­ник встре­тил Мар­ко­ва очень сильным ог­нем, ко­то­рый уси­лил еще по­явив­ший­ся бро­не­по­езд. Только же­лез­но­до­рож­ная на­сыпь, за ко­то­рой Мар­ков быст­ро раз­вер­нул бри­га­ду, спас­ла ее от ог­ром­ных по­терь, а мо­жет быть, и от пол­но­го ист­реб­ле­ния на отк­ры­том по­ле.

Смелой ата­кой моя бри­га­да взя­ла ста­ни­цу Ге­ор­гие-Афипс­кую пос­ле энер­гич­но­го обст­ре­ла ее и, в осо­бен­нос­ти же­лез­но­до­рож­ной стан­ции, на­шей ар­тил­ле­ри­ей; от од­но­го из сна­ря­дов, по­пав­ших ту­да, за­го­рел­ся ва­гон с пу­шеч­ны­ми сна­ря­да­ми, ко­то­рый доб­ро­вольцы ед­ва ус­пе­ли по­ту­шить. Все же нес­колько сна­ря­дов, ле­жав­ших на зем­ле, взор­ва­лись, и этим взры­вом поч­ти на клоч­ки был ра­зор­ван под­вер­нув­ший­ся ку­ба­нец с ло­шадью.

Как только 2-я бри­га­да зах­ва­ти­ла за­пад­ную по­ло­ви­ну ста­ни­цы и стан­цию, с вос­то­ка вор­ва­лась в нее и бри­га­да Мар­ко­ва, пользу­ясь тем, что рас­те­ряв­ши­еся больше­ви­ки ста­ли ме­таться по ста­ни­це и бро­си­ли обо­ро­ну вос­точ­но­го мос­та, че­рез ко­то­рый и вош­ла 1-я бри­га­да.

Снова по­бе­да бы­ла на на­шей сто­ро­не. По­ми­мо пол­но­го разг­ро­ма круп­ных сил крас­ных (1000 че­ло­век) мы зах­ва­ти­ли хо­ро­шую до­бы­чу, в чис­ле ко­то­рой на­хо­ди­лось то, что для нас бы­ло до­ро­же все­го: до 700 ар­тил­ле­рий­ских сна­ря­дов.

Собрав пос­ле боя на пло­ща­ди у же­лез­но­до­рож­ной стан­ции свою бри­га­ду для встре­чи Кор­ни­ло­ва, при­ехав­ше­го бла­го­да­рить ее, я с грустью ви­дел, как уже ма­ло ос­та­лось в строю ста­рых доб­ро­вольцев, вы­шед­ших из Ольгинс­кой... Прош­ло нем­но­го больше ме­ся­ца, а сколько храб­рых вы­бы­ло из нее - од­ни на­ве­ки, дру­гие, ра­не­ные, на­дол­го. Их за­ме­ни­ла но­вая мо­ло­дежь - ку­банс­кие ка­за­ки, при­со­еди­нив­ши­еся к нам в по­пут­ных ста­ни­цах. Пе­ре­но­че­вав в до­ме за­жи­точ­но­го ино­го­род­не­го, ко­то­рый ока­зал­ся од­ним из вид­ных больше­ви­ков и в тот же ве­чер был арес­то­ван контр­раз­вед­кой шта­ба Кор­ни­ло­ва, я дви­нул­ся с бри­га­дой в аван­гар­де Доб­ро­вольчес­кой ар­мии к пе­реп­ра­ве у ста­ни­цы Ели­за­ве­тинс­кой, к ко­то­рой еще раньше был пос­лан ге­не­рал Эр­де­ли с кон­ни­цей.

Ввиду то­го, что мно­го вре­ме­ни уш­ло на то, что­бы под­тя­нуть наш гро­мад­ный обоз из ста­ни­цы Но­во-Ди­мит­ри­евс­кой, где он в тре­во­ге ос­та­вал­ся до кон­ца боя за Ге­ор­гие-Афипс­кую, ста­ни­цу, мы выс­ту­пи­ли из нее только пос­ле по­луд­ня. Сна­ча­ла шли вдоль по­лот­на же­лез­ной до­ро­ги, но по­том приш­лось свер­нуть в сто­ро­ну, так как дальней­ше­му дви­же­нию ме­шал сво­им ог­нем по­до­шед­ший крас­ный бро­не­по­езд, с ко­то­рым за­вя­за­лась пе­рест­рел­ка. Дви­ну­лись дальше уже ночью, нап­ря­мик, без до­рог. Ка­кой это был ужас­ный путь! Ши­ро­ко раз­ли­ва­ясь по плав­ням, ре­ка Ку­бань за­то­пи­ла на мно­го верст свой ле­вый бе­рег, и нам приш­лось поч­ти все вре­мя ид­ти по во­де, сби­ва­ясь с до­ро­ги, по­па­дая в ямы и ка­на­вы. Кру­гом в нес­кольких мес­тах го­ре­ли бро­шен­ные ху­то­ра, по­дож­жен­ные чер­ке­са­ми, шед­ши­ми впе­ре­ди нас, и это еще больше уве­ли­чи­ва­ло ужас этой мрач­ной но­чи, точ­но це­ли­ком взя­той из Дан­то­ва "Ада"...

Глава Х.