Рассматривать социальные классы в качестве персонажей

Социальные классы — это не просто группы, обладающие неравными ресурсами или возможностями. Правящий класс руководит историчностью, то есть совокупностью средств, с помощью которых общество не воспроизводится, а производит свое собственное существование и его смысл. Рассматриваемые социологией общества обладают способностью занять дистанцию в отношении самих себя с помощью сознания, инвестиций и представления о своей собственной творческой способности. Но было бы натяжкой говорить лишь об обществе, воздействующем на самого себя. Подобное воздействие предполагает деление общества, оно может быть осуществлено только частью общества, влияющей на целое. Воспроизводящее себя общество может быть неразделенной общностью; общество, наделенное историчностью, способностью к самоизменению, обязательно разделено на классы: высший класс управляет накоплением, а народный класс испытывает на себе тяготы накопления.

Но понятие класса имеет также более своеобразное историческое значение. Оно появилось в современной общественной мысли, и особенно в Шотландии, в XVIII веке, развилось в Европе эпохи капиталистической индустриализации и теперь распространяется во всех регионах мира, где реализуются новые формы индустриализации, управляемой национальной или иностранной буржуазией. Откуда такой исторический феномен? Он объясняется слиянием трех родов фактов в период капиталистической индустриализации.

К ним относятся, во-первых, сами классовые отношения, какими они существуют в других формах как до индустриального общества, так и после него.

Во-вторых, сюда относится формирование во время индустриальной эпохи метасоциального уровня «экономической» природы. Экономические факты и отношения определяют социальные явления, тогда как в доиндустриальном капитализме метасоциальный уровень имел «политическую» природу. В этих торговых обществах, как и повсюду, классовые отношения имеют экономическое измерение, но классы определяются также политикой, в которую вписываются их отношения. Так что классы являются одновременно и агентами [:77 ] гражданской или политической борьбы, и экономических условий. Такая дуальность классовой природы существует повсюду, кроме индустриальных обществ, где поле классовых отношений само становится экономическим.

В-третьих, и это последнее, индустриализация Западной Европы, и в особенности Великобритании, осуществлялась национальной буржуазией, классом, который, таким образом, мог одновременно представать и одним из агентов классовых отношений, и элитой, управляющей процессами исторического изменения. Классовая борьба в собственном смысле слова оказалась слита с борьбой за руководство государством. Исторически обусловленное соединение названных трех значений понятия «класса» придало классам роль центральных персонажей истории, признанных таковыми прежде всего «буржуазными» историками вроде Гизо и Токвиля.

Парадокс настоящей ситуации заключается в том, что прогресс в воздействии общества на самого себя не перестает увеличивать область классовых отношений и, стало быть, значимость этого понятия, но при этом сами классы все более и более перестают быть центральными персонажами истории. Однако парадоксом это является только по-видимости. Исчезновение метасоциальных уровней, которые растягивают до бесконечности область классовых конфликтов, ведет также к исчезновению второго из трех указанных выше составляющих образа классов, присущего индустриальным обществам.

С другой стороны, распространение по планете индустриальной цивилизации разнообразит природу правящих элит. Происходит это особенно вследствие умножения обществ, где эти элиты являются государственными и небуржуазными, что ведет к запрету априорного отождествления правящего класса и правящей элиты.

Одна из самых настоятельных задач социологии действия состоит в обнаружении классовых отношений даже там, где более не доминируют классы — персонажи. Буржуазия и пролетариат не являются теперь повсюду героями индустриализации. Сегодня общественные классы не предстают в виде исторически узнаваемых и называемых фигур, они могут быть определены только с помощью классовых отношений, хорошо скрытых за властью государств и партий.