Недалеко от энеолитического города Мелит.

Альгант Келлис‑Сонс и Сатра уже ближе к ночи приехали в селение горцев. При багровой полоске свете догорающего солнца на западе Келлис направился в центр селения. Их никто не задерживал. Келлис безошибочно определил дом вождя селения и без приглашения заехал во двор. Они спешились. Келлис думал. Разговора с вождем он не боялся, но прикидывал в уме, какие его могут ждать неожиданности. Сатра, не дожидаясь хозяина дома, стал во дворе распрягать своего онагра.

Скрипнула одна из створок вращающихся дверей дома и чей‑то гортанный грубый голос спросил:

– Кто вы такие? Чего надо?

Келлис из‑за темноты не мог разглядеть говорившего с ним человека, но на хурритском языке ответил:

– Мы путники и ищем почтенного вождя этого селения.

– Сколько вас? – продолжал настойчиво выспрашивать тот же голос.

– Нас двое.

– Неужели вы не могли подождать до восхода солнца? – неумолимо вопрошал невидимый в темноте человек.

Тут вмешался молчавший до этого Сатра. Его голос прозвучал резко и зло:

– Мы приехали издалека, и нас застала ночь в дороге. Мы устали, а ты, наверное, думаешь, что мы будем в темноте всю ночь сидеть в твоем дворе?! Разве так встречают гостей?

– Так вы в гости?

Было понятно, что говоривший с ними человек не знал, что ответить. После короткой паузы дверь со скрипом закрылась.

Келлис и Сатра еще не успели удивиться, как дверь снова открылась и блеснула полоска света. В проеме показался широкоплечий бородатый мужчина, который уже другим голосом произнес:

– Если вы в гости, то рад видеть вас! Мой слуга принял вас за грабителей.

– Если бы мы были грабителями, – на Сонрикс [38] произнес себе под нос Келлис, – то вы все уже были бы в царстве теней….

Но он дождался, когда Сатра закончит распрягать онагров, и они вместе проследовали в дом. Хозяин освещал дорогу глиняным светильником, в котором весело потрескивал жир. Усадив гостей за низенький столик и извинившись за то, что гостей ночью ему угощать нечем, вождь, тем не менее, приказал слуге поставить на стол большой кувшин с молоком и три глиняные чашки.

Отведав холодного козьего молока Келлис, Сатра и хозяин дома внимательно смотрели друг на друга. Хозяин выжидал. Он не знал своих гостей. Слуга присел за спиной хозяина. Келлис даже при плохом освещении увидел, что слуга рукой прикрывает обнаженный нож.

«Боится. Зря» – подумал Келлис и незаметно улыбнулся краями рта. Если бы Келлис захотел убить хозяина, то тому не помогли бы и пятеро слуг, как бы вооружены они бы не были.

– Что вас привело ко мне в такое позднее время? – спросил хозяин после непродолжительного молчания, – Я вижу ты – Ростин!

– Тиниец – поправил Келлис.

– Росс или Тин, нам все едино, – отмахнулся хозяин, явно довольный своим ответом. И добавил: – Тинийцы к нам почти не заезжают. Ты занимаешься торговлей?

– Такие люди как я, не торгуют. В своей стране я имею право на ношение красной солнечной короны! Я – Альгант!

Хазанну [39] дома, как показало его длительное молчание, прекрасно знал, что у Ростинов означает такая привилегия. Носителей солнечной короны на Земле были единицы. Человек, носящий корону, был живым полубогом в понятии многих живущих, не считающих нужным разобраться в сложности этого права. К тому же короны были еще разных цветов.

– Я весь во внимании, Альгант! – уже много более почтительнее произнес вождь.

Келлис не спеша поставил на стол пустую чашку, поудобнее расположился на циновке и спросил хозяина:

– Скажи, почтенный вождь, твое имя Аутта?

Хуррит беспокойно заерзал и с некоторым недоумением, растягивая слова, ответил:

– Да, эверна, [40] именно так меня зовут. Откуда меня знаешь?

Келлис отрицательно покачал головой.

– Мы не знакомы. Более того, мы никогда раньше не виделись. Но я хочу рассказать тебе, вождь Аутта, одну историю. Когда‑то давно, больше двадцати больших солнечных кругов назад я ловил рыбу на нашей многоводной реке Пуратту. [41] Загон для рыбы я поставил в зарослях, близко к берегу. И улов всегда меня радовал, давая мне пищу. И однажды, там, в зарослях тростника я нашел плетеную корзинку, в которой обнаружил маленького мальчика. Мальчик тот был необычен своей внешностью. Он был метисом, как я определил. Видно, что мать его была светловолосая и с кожей цвета молока, а отец смуглый, скорее всего хуррит. Я жил один и ребенок для меня мог стать обузой. Не знаю почему, но мне стало жаль его, и я вынул его из корзинки и унес в свой дом. Этого мальчика я вырастил как собственного сына, научил владеть оружием, научил всему, что знал сам. Теперь, спустя много лет, этот мальчик вырос, стал мужчиной, и вот он находится перед тобой! И Келлис отвел руку в сторону, показывая вождю Аутта сидевшего слева от него Сатра, который даже в одежде производил впечатление борца от игравших под кожей мускулов. Сам Сатра молчал, делая вид, что разговор ему совершенно не интересен.

«Молодец,– подумал Келлис – Скрытен, терпелив, выдержан».

Напротив, вождь Аутта весь поддался вперед, с жадностью ловя каждое слово Келлиса.

– Я приехал, что бы отыскать его родителей, – продолжал Келлис. – Я рассудил так: селение, откуда приплыла корзинка с ребенком, должно находиться совсем недалеко. Иначе она не доплыла бы до моего дома и утонула, размокнув в воде. Я не думаю, чтобы его родители жили далеко от реки. А таких селений вдоль реки только четыре. В одном из них живут его родители. Я приехал к тебе, вождь, рассчитывая на твою помощь в поиске его отца и матери. Не поможешь ли ты мне, великий вождь, в этом деле?

Аутта, слушал Келлиса с явным удивлением, все время пристально рассматривал Сатра.

– Сколько солнечных кругов он живет с тобой? – спросил с интересом Аутта.

– Двадцать два, – ответил Келлис.

Услышав это, Аутта вдруг вскочил, и с криками: «Билулу, жена, проснись!», исчез в соседней комнате. Слуга, недоумевая, вытащил спрятанный нож, но прибывал в бездействии.

«Нашел я его родителей, – подумал Келлис – Это оказалось совсем не сложно. Конечно, тут важным обстоятельством послужило то, что я Альгант. А Альгант, думают они, все знает, все предвидит, все может, все умеет».

И он не ошибся. Из соседней комнаты слышались приглушенные вскрики и какая‑то возня, и прошло совсем немного времени, как на пороге появилась еще не старая женщина с распущенными светлыми волосами. Взгляд ее заметался по комнате. Она увидела сидевших за столиком Келлиса и Сатра и пронзительно вскрикнула.

– Сын мой, – плача от радости крикнула она, бросаясь к Сатра. – Уггал! Я нашла тебя! Я родила тебя! Это я – твоя мать!

Сатра моментально вскочил на ноги и тоже пошел навстречу к матери. Вождь Аутта, появившийся следом, тоже с едва сдерживаемыми слезами, бросился обнимать сына. Из‑за занавески выглянула молодая девушка, привлеченная суетой в соседней комнате. Несколько мгновений спустя в доме вождя все перемешалось.

Келлис, по‑прежнему не вставая из‑за стола, невозмутимо налил себе еще молока. Только незаметно для всех он промокнул увлажнившиеся глаза.

– Почему вы меня бросили? Почему? – все время восклицал с болью в голосе Сатра, обнимая родителей. В ответ он слышал только плач радости…

 

Утром Сатра словно преобразился. На лице у него блуждала мечтательная улыбка. Вождь Аутта и его жена ни на шаг не отходили от Сатра и в доме вождя откуда‑то появившиеся люди начали готовить угощение. Запахло свежим хлебом и жареным мясом. По селению со скоростью ветра разнесся слух о чудесном возвращении домой сына вождя.

В дом Аутты без конца входили все новые и новые люди и поздравляли его с возвращением сына. Аутта казалось, стал выше ростом и важности в нем прибавилось. Он радушно принимал поздравления и звал всех вечером к себе на праздник. Он сказал Келлису, низко склонив голову:

– Спасибо тебе добрый человек, что ты вернул нам сына!

Келлис по‑дружески обнял Аутту и произнес:

– Да будет сопутствовать вам удача. Я очень счастлив, что Сатра наконец‑то нашел свою семью. Ты зачал его, я вырастил. Пусть между нами не стоит печать взаимной ненависти. Я тоже люблю его как сына. Мы оба его отцы, ты, надеюсь, это понимаешь?

– Конечно, дорогой друг! Проси у меня, что хочешь, я с радостью исполню твою любую просьбу, чего бы она мне не стоила!

– Хорошо! – согласился Келлис, – сегодня у тебя пир в честь возвращения сына. Моя просьба такая: пусть против Сатра выйдет кто‑нибудь из твоих лучших бойцов в поединке. Посмотришь, на что твой сын способен. Я учил его.

– В поединке? – удивился Аутта. – Ты не знаешь, на что способны воины хурриты!

– Знаю! – молвил Келлис. – Сатра тоже хуррит. Но он прошел тинийскую школу рукопашного боя. Он победит твоих лучших бойцов. Я ручаюсь за это. Ты сам увидишь, что твоему сыну тут нет равных!

Аутта задумался. Он знал о стойкости воинов Росс, их боевой выучке. Каждый воин народа Росс без труда мог одолеть трех воинов горцев и даже выйти против пятерых. Ему не верилось. Неужели и Сатра такой?

– Я не хотел бы, чтобы Сатра получил увечье… – протянул вождь в некотором сомненье, – ведь он мой сын.

– Он не получит, – успокоил его Келлис. – Верь мне. Лучше берегись за своих бойцов!

 

Когда настал вечер, в доме Аутты начался пир. Гости пришли не только с селения Аутты, но из двух соседних селений.

Аутта объявил всем, что рад встрече со своим сыном, которого потерял много лет назад и поэтому у него сегодня большой праздник. Аутта расщедрившись, выставил два огромных кувшина в рост человека виноградного вина.

Гости с большим аппетитом поедали жареную баранину, пшеничную кашу с изюмом, мясо диких птиц, посыпанных обильно луком и кинзой, печеные яблоки, сыр и хлеб. Недостатка в пище никто не испытывал и все славили щедрость вождя Аутты.

Молодые девушки резво выскочили на свободную середину между пирующих и закружились в быстром танце. Их взяли в круг молодые парни и мужчины и, взявшись за плечи, образовали подобие хоровода. Причем во время танца мужчины специально громко портили воздух, что сопровождалось громким смехом зрителей.

Келлис хорошо знал обычаи хурритов. Это считалось в порядке вещей, и никто не смотрел на это как верх неприличия.

Скоро у гостей после обильных возлияний вин развязались языки. Везде послышались хмельные крики, смех. Некоторые начали тянуть заунывные песни.

Келлис изъяснялся свободно на хурритском языке и когда гости достаточно захмелели, преподнес жене Аутты Билулу ожерелье из лазурита, которое привело ее в полный восторг. Гости шумно начали выражать свое одобрение, на все лады, расхваливая подарок.

Такое ожерелье стоило целое состояние, и горцы завистливо поглядывали на шею Билулу, откровенно завидуя вождю. Аутта был очень доволен этим подношением, и словно вспомнив просьбу Келлиса, объявил:

– Мой сын готов сразиться в поединке с любым, осмелившемуся бросить ему вызов! На кинжалах или палицах или копьях!

Желающие нашлись сразу. Посрамить в поединке пришлого тинийца, которого многие видели в Сатра, казалось обязательным долгом для горцев. Однако старейшины трех селений проведя между собой краткий совет, отобрали только двух бойцов. Это были богатырского вида человек из соседнего селения и могучий борец из селения Аутты.

Аутта незаметно спросил взглядом Келлиса, на что тот также незаметно кивнул в знак согласия.

Аутта дал согласие и спросил первого единоборца об оружии.

– Палица! – Был краткий ответ.

– Без оружия! – сказал другой противник отозвавшийся биться. – Борьба голыми руками.

– Ладно, начинайте! – объявил Аутта.

Расставили факелы. Все смолкло. Глаза всех присутствующих гостей обратились в сторону бойцов.

Сатра вышел в круг и сбросил с себя праздничную накидку, оставшись в набедренной повязке. Почти все из присутствующих обратили внимание на атлетически‑гармоничное тело Сатра, на переливающиеся мышцы под его кожей и закричали хором:

– Шуттарна! [42] Шуттарна!

Сатра вышел в круг, не спеша выбрал палицу, взвесил ее в руке и изготовился к бою. Он был невозмутимо спокоен. Его противник, усмехаясь, стал приближаться к нему. Сатра ждал нападения. Его противник был силен, и когда его палица молниеносно взметнулась вверх, воздух загудел. Страшный удар, направленный против Сатра не достиг цели. Сатра легко парируя удары, кружил вокруг противника. Вдруг Сатра выбросил вперед свое оружие и все зрители увидели, что палица его противника отлетела на несколько шагов в сторону. Обезоруженный хуррит начал пятится назад, прекрасно понимая, что против палицы Сатра он не выстоит. Но старейшины поступили мудро, немедленно объявили об окончании схватки.

Второй соперник Сатра уже понял, что борьба с таким противником будет не легкой и решил применить тактику выжидания. Сатра же ждать не стал, его походка была даже несколько ленивой. Приблизившись к поединщику, он резко метнулся к нему. Через несколько мгновений зрители увидели, что Сатра сидит на поверженном борце, который лежа на животе, вопил от боли.

Громкие крики восторга зрителей заглушили вопли побежденного.

– Шуттарна! Сатра!

Сатра легко вскочил на ноги и воздел к небу руки.

– Я не Сатра, я – Соторонс! – воскликнул сын Аутты.

Ночное небо, мигая звездами, словно ответило эхом:

– Сотор Ронс!

 

 

Глава 2

 

Нельзя любить ни того, кого боишься, ни того, кто тебя боится.

Марк Туллий Цицерон.

 

Утром Аутта пригласил к своему столу Альганта Келлиса. В честь дорогих гостей на циновке было разложено вареное мясо с приправами из трав, зелень и ячменные лепешки.

Келлис, отведав немного мяса, поинтересовался у Аутта:

– Скажи мне, вождь, почему у тебя кроме Сатра и дочери Цаука больше нет детей?

– Все умерли во время черной болезни, которая внезапно обрушилась на наше селение. Тогда умерло очень много людей. Я в три солнечных круга похоронил своих двух дочерей и сына. А меня, старика, эта болезнь не коснулась, обойдя стороной. Не тронула болезнь и мою жену, Билулу и дочь Цауку.

Цаука, родная сестра Сатра, смутилась под взглядом Келлиса и по‑девичьи низко опустила глаза. Хрупкая, худощавая, она держалась поначалу очень скромно и стыдилась смотреть на Альганта и на Сатра, еще не свыкнувшись с мыслью, что он ее брат.

Она была белокожа, как и ее мать, но волосы имела черные, что придавало ее внешности особое очарование. Цвет глаз Сатра и Цауки был одинаков: цвета меда.

– Могу ли я узнать, почему ты приказал отдать живого ребенка воде Пуратту? Мне известно, что подобным образом многие народы, живущие по реке на юг, хоронят своих мертвых. Но ребенок был жив и здоров.

Аутта потемнел лицом и тяжело вздохнув, посмотрел виновато на Сатра.

– Этого хотел не я, – глухо сказал он. И бросив взгляд на свою жену, добавил: – И не Билулу. Никто из нас не сделал бы по своему желанию ничего подобного. Нас заставили это сделать…

– Кто может заставить вождя поступить так? – взметнув брови вверх, спросил Сатра.

– Я, сын мой, – ответил Аутта, – тогда еще не был вождем. Теперь я могу рассказать все, а ты попробуй меня понять, почему все так случилось.

И Аутта начал свой рассказ:

– Я был сыном простого охотника. Мой отец охотился на различных диких зверей и никогда не был птицеловом. Ни барс, ни лев не могли совладать с ним. Он был силен как дикий вепрь, бесстрашен и очень ловок. Мы часто ели мясо, добытое им на охоте. Шкуры отец продавал в Симерк, в город Мелит. Мы не бедствовали. Потом я вырос, и отец стал часто брать меня с собой на охоту в горы. Когда у меня стала расти борода, я впервые стал участником набега на соседей. Наш народ никогда не гнушался войной с другими народами. Война давала добычу. Я стал тоже ходить в набеги с отцом. Я воевал с соседями, сражался с кочевниками. Как‑то раз нам сильно повезло. Мы спрятались среди деревьев и заметили приближение большого каравана кочевников. Кочевники были с семьями, они остановились недалеко от деревьев, где я терпеливо ждал сигнала к атаке. Мы атаковали кочевников внезапно. Их было больше, но мы одолели их. После жестокого боя, в котором мы перебили всех мужчин, способных носить оружие, начался обычный грабеж их имущества. Мы убили всех стариков, детей и женщин, оставив в живых только самых молодых и красивых. Мне досталась одна из пленниц. Это была Билулу. Позже она стала моей женой, но тогда она предстала предо мной как военная добыча. Мои соплеменники вечером, после сытной еды, насиловали пленниц, а я не смог… Я, увидев Билулу, стал подобен мальчику, увидевшему в ночной тишине Луну, сошедшую с небес. Билулу была столь прекрасна, что я не посмел причинить ей зло. Я смотрел на нее, любовался ей и понял, что погиб. Моя страсть уступила место нежности… Посмотри, Альгант, на мою дочь Цауку. Хотя она очень красива, но Билулу в ее возрасте была еще прекрасней. Я слышал слезные крики, плач и стоны девушек, изнывающих от грубой похоти моих соплеменников и мне стало страшно. Я знал, что потом всех этих несчастных девушек убьют. Я не хотел терять Билулу, которую полюбил в одночасье. Я плохо знал язык кочевников, но я попытался, как мог объяснить ей, что ее ждет. Я мог ее отпустить, но одна в степи она неминуемо стала бы добычей диких зверей или разбойников из соседнего племени. Я не мог взять ее с собой. Кто смог бы понять мой поступок? И я решил бежать с ней той же ночью…

Келлис перевел взгляд на жену Аутта. Женщина безмолвствовала. По ее щеке катилась одинокая слеза. Сатра был неподвижен, но по тому, как играли желваки на его скулах, было заметно, что он сильно взволнован этим рассказом.

Аутта продолжал говорить:

– Я запряг двух онагров и никому не сказал ничего. Мы с Билулу тайно выехали из стана поздней ночью. Начались наши скитания по степи. Билулу долго чуждалась меня. Кто я был для нее? Спасителем? Нет, врагом, который принимал участие в истреблении ее родичей. Но я не был с ней груб и наконец, она поняла, что лишь из‑за нее я покинул свой дом и свой народ. Мы были беглецами, подобно несчастным изгнанникам. Дважды мне попадались на пути люди, которых за преступления выгнали из племени. Оба раза это оказались плохие люди, которые пытались убить и ограбить меня. Но я убил их сам. Куда нам было идти? Ее род был истреблен полностью. Я боялся вернуться обратно. Неприкаянные мы бродили по степи, питаясь мясом диких птиц и зверей. Но вскоре похолодало, и начались дожди. Билулу была уже беременна, она ослабла и заболела. Опасаясь за ее жизнь, я решил вернуться обратно, к отцу. Я решил, что если меня не примут соплеменники или попытаются ее убить, то мне будет лучше расстаться с жизнью, защищая ее. Но мой отец понял меня, понял мою страсть к прекрасной женщине и разрешил нам жить вместе в его доме.

Аутта обвел взглядом стены, не имеющие окон и потолок, развел руки в стороны и добавил: – Этот дом снова стал моим домом.

Отпив глоток вина, Аутта стал рассказывать:

– Соплеменники были удивлены, что я взял в жены дочь другого народа, но открыто никто не посмел выступить против. Надо мной тихо смеялись соседи, считая, что я лишился рассудка. Но мне было безразлично. Рядом со мной была женщина, которую я любил. Прошел назначенный срок, и Билулу родила мальчика. Мы назвали его Уггал. Ребенок родился здоровым, и Билулу целыми днями и ночами возилась с ним. Я стал отцом и был счастлив.

Сатра‑Уггал внимательно слушал, боясь пропустить хоть слово.

– Но счастье мое сломалось как сухая ветка, – говорил Аутта. – Как‑то к нам явился Хранитель Жизни и сказал: «Этот ребенок принесет несчастье всему нашему народу. Мы должны убить его!» Я воспротивился, Билулу тоже. Мой отец и его брат поддержали нас. «Зачем убивать этого мальчика, объясни нам, говорящий с Землей?» «Мы смотрели в огонь, – ответил он. – Тени умерших предков дали нам знамения. В пещерах мы говорили с ними. Они ответили, что пока этот ребенок будет жив, весь наш народ будет жить под проклятием Неба и его Ока». Хранитель Жизни сказал еще, что все другие дети, которых воспроизведет Билулу на свет, будут приняты в число людей нашего рода как равные. Но моего первенца нужно умертвить. «Отнесите его в горы, – сказал напоследок Хранитель Жизни. – Там его съедят хищные звери, и на вас не будет тяготеть пролитие крови». Всю ночь мы проплакали, не зная, что делать. Но Дадраунга сказал…

– Дадраунга? – перебил, переспрашивая Келлис. – Я не ослышался?

– Да, – подтвердил Аутта. – Дадраунга. Это брат моего отца.

– Я очень хорошо знаю это имя, – сказал Келлис.

– Теперь это имя знают все! – согласился Аутта.

– Говори дальше, – попросил Келлис.

Аутта вернулся к своему рассказу:

– Дадраунга сказал так: «Хранитель Жизни, если мы не исполним его требование, ополчит на нас весь род и все равно добьется своего. Нас несколько мужчин, но мы не выстоим против многих. Нас убьют, и погибнет Билулу и ребенок. Но убивать беззащитного ребенка, оставив его на съедение диким зверям и стервятникам – очень плохо. Лучше отдать его реке Пуратту. Если Земля‑женщина, богиня которой мы поклоняемся, не захочет его смерти, то ребенок не погибнет. Положим его в корзинку, пусть плывет вниз по течению. Может быть, люди другого племени найдут его и спасут от смерти. Если же этого не случится, то даже боги не в силах защитить его, и участь его предрешена». У нас не было выбора, и мы согласились. Под утро мы завернули нашего годовалого Уггала в холст, положили в просмоленную корзину и пустили по течению. Наши сердца обливались кровью, мы стояли и смотрели вслед, пока корзинка не исчезла в дали… Хранитель Жизни успокоился, когда не нашел нашего Уггала в доме и в поселении. Мы выспрашивали всех караванщиков о приемных детях, надеясь, что Уггал жив. Но никто ничего не знал, никто не обнадежил нас доброй вестью. Поэтому мы обрадовались, когда ты, Альгант, привел в наш дом моего живого и здорового сына Сатра.

– Где живет Хранитель Жизни? – спросил Сатра.– Я хочу видеть его!

– Зачем он нужен тебе? – опешил Аутта.

– Я хочу вернуть долг человеку, обрекшему меня на смерть! – твердо сказал Сатра. – Он, перед тем как я убью его, все мне расскажет. Я узнаю, почему маленький мальчик, который даже не умел ходить, вдруг стал проклятием целого народа!

– Что ты! Что ты! – испугался Аутта. – Не смей даже думать об этом!

– Почему? – удивился Сатра и добавил пренебрежительно: – Он боец сильнее, чем я?

– Нет, – возразил отец. – Не в этом его сила. В руках Хранителей Жизни большая власть. Их слушают люди, и они легко направят гнев народа в нашу сторону.

– Аутта прав! – заключил Келлис. – Сатра, не спеши со своим решением. Мы узнаем это, но не сейчас, а позже. Один ты ничего не сделаешь.

– Мой названный отец! – произнес Сатра, смотря на Келлиса. – Разве ты не поможешь мне?

– Помогу, конечно, – размеренным тоном сказал Келлис. – Но дай мне время узнать замыслы наших врагов.

– А что для этого нужно? – вмешалась в разговор мужчин молчавшая все время Цаука. – Ты, Альгант, пойдешь для этого в горы?

На нее зашипели Аутта и Билулу.

– Пойду! – подтвердил Альгант. – Только я знаю точно, что Хранители Жизни сами найдут Сатра и произойдет это быстрее, чем вы думаете.

Аутта почесал голову и крякнул с досады:

– Очень плохо! Совсем плохо.

– Твоя дочь Аутта хочет стать Хранителем Жизни? – спросил Келлис, посматривая на девушку.

– Да, – оживился Аутта. – Это мало кому по силам. Прошу не осуждай ее за то, что она вмешалась в разговор мужчин.

Келлис слабо улыбнулся.

– В моей земле слова Цауки были бы большой дерзостью. Но не больше. Только мне, так давно не жившему среди людей моего народа, к этому не привыкать. Значит нужно сделать так, чтобы Цаука стала Хранителем Жизни? Ну что же. Я помогу ей в этом, смогу раскрыть ей все тайны ваших жрецов и некоторые тайны Ур‑Ана. [43]

Аутта и Билулу переглянулись.

– Альгант, – произнес Аутта. – Ты действительно обучишь ее говорить с Землей‑женщиной?

– Научу, – пообещал Келлис.

У Келлиса, как впрочем, и у каждого живущего человека, были далеко идущие планы, но он не стал их рассказывать Аутта и его семейству.

 

 

Глава 3

 

Сатра вышел из‑за каменной ограды на дорогу, которая проходила через все горское селение. Селение было значительное. Домики стояли недалеко друг от друга, вытянувшись в ряд вдоль горной дороги. Между домами цвели плодоносящие сады, раскинулись небольшие огороды и пестрели поля с прорастающими посевами.

Жизнь селения его мало интересовала. Он даже с какой‑то брезгливостью смотрел, как за оградой соседнего дома женщина старательно очищает баранью шкуру от остатков жира.

Мимо него, поздоровавшись, прошагал поселянин, ведя на веревке онагра с нагруженным на него хворостом. Сатра ответил, перевел взгляд на горы.

Он воин, это не его ремесла.

Он прикоснулся к знаниям Альгантов. Из всего народа хурритов он был единственным, кто обладал знаниями Уранидов, больше всех знает о Мироздании. Он умеет читать некоторые формулы на языке Соннат – огненные словеса. Не один хуррит на много дней пути вокруг не знает о величии Таннос. Сатра знает. От этих мыслей ему стало печально.

Он всю свою жизнь мечтал увидеть своих родителей. Альгант Келлис никогда не скрывал от него, что он – приемный его сын. Теперь мечта Сатра сбылась. Он вернулся под кров своих предков. Но не испытал большой радости. Что его ждет в доме родителей? Ничего интересного.

Он умеет бить стрелой и дротиком диких зверей, может сбить из пращи птицу на лету. Он хорошо владеет острогой, а значит, всегда сможет наловить себе рыбы на ужин.

Келлис никогда не занимался мотыжным земледелием, объясняя это тем, что для Альганта это занятие ниже его достоинства.

Поэтому они редко вкушали хлеб, который выменивали у торговцев за шкуры убитых барсов.

Но небольшой сад у Келлиса был, в котором в изобилии росли смоквы и оливки. Был и виноградник, снабжавший их изюмом и вином.

Впрочем, Келлис редко употреблял вино, говоря, что это удел низших. Вино Сатра пробовал, но беря пример с названного отца, старался его не пить.

Сад и виноградник не требовали большого ухода, а охота давала сытное мясо. Келлис старался меньше времени уделять труду, используя его для укрепления тела и воинских упражнений. В этом была прямая необходимость. Их дом стоял вдали от других поселений, и часто случалось, что на них нападали бродяги. Келлис был к ним беспощаден. Но убив очередного пришельца, сразу забывал об этом. Сатра заметил это.

Пять монколосолан назад Сатра тоже пришлось убить человека. И не одного, а трех одновременно. Около полутора десятков врагов попытались расположиться в их доме. Келлис доказал, что он Альгант, убив шестерых. Троих Сатра застрелил из лука. Остальные обратились в бегство. Сатра тогда вытащил нож и добил всех, кто подавал признаки жизни. Они с Келлисом несколько раз сопровождали суда торговцев с грузом. Ему пришлось участвовать в двух стычках с кочевниками. Он научился сражаться и стал воином.

Теперь оглядывая селение, Сатра понял, что здесь его ждет спокойная, размеренная жизнь охотника или пастуха. Сатра недовольно скривил губы, невольно представив себя в роли погонщика баранов. Нет, он воин! Он никогда не сможет быть пастухом.

– Сатра! – услышал он голос своей сестры.

Цаука догоняла его и скоро пошла рядом с ним.

– Хочешь, я покажу тебе наше селение? – предложила она.

– Покажи, – согласился Сатра.

Цаука повела его по дороге, показывая на дома, и попутно рассказывала, кто тут живет, чем люди занимаются. Оно подробно рассказывала обо всех жителях селения, даже упоминала их желания и мечты.

Она болтала, не переставая, и когда село было пройдено, Сатра уже все знал про всех.

– А здесь у нас родничок! – сказала Цаука, указывая на горную расщелину. – Вода в нем даже летом холодная и прозрачная как слеза. Отсюда часто берут воду наши соплеменники. А вечером сюда приходят влюбленные. Здесь очень красиво по вечерам, особенно когда Луна освещает своими бледными лучами горы.

– А ты тут бываешь вечерами? – спросил сестру Сатра.

– Нет, я не хожу сюда вечером.

– Почему? Тебе никто не нравиться?

– Теперь, наверное, я буду ходить сюда… – неуверенно произнесла Цаука.

– С кем же? – поинтересовался Сатра.

– Я еще не уверена, что понравлюсь ему, – тихо произнесла она, отворачивая лицо от брата.

Сатра вдруг негромко рассмеялся.

– Это Альгант Келлис? Я угадал?

 

Она резко повернулась к нему:

– Кто тебе это сказал?

Сатра по‑доброму взглянул на раскрасневшуюся от волнения Цауку, произнес:

– Никто. Но не трудно догадаться. В селении появляются два новых мужчины. Один из них я, твой брат. Второй – Келлис. А ты не знаешь, нравишься ли ты мужчине. Значит, речь идет о нем.

Цаука опустила голову и призналась:

– Когда я видела твой поединок, я поняла, что Альгант, обучивший тебя, очень сильный воин. С ним мне будет безопасно. Он много умеет, много знает и совсем не старый.

– Это правда, – согласился Сатра. – Он больше чем воин. Но он стар для тебя, сестра. Выбери лучше другого мужчину.

Цаука снова вспыхнула:

– Ничего он не старый. Он – Альгант. Бессмертный. Разве плохо испытывать страсть к бессмертному?

Сатра покачал головой, не соглашаясь с ней:

– Сестра, ты не все понимаешь. Ему сорок шесть больших солнечных кругов. Хотя он выглядит много моложе. Он по возрасту равен нашему отцу. Келлис такой же человек, как и все другие. Он не бессмертен. Бессмертно лишь его сознание, но не тело.

– Ну и что? – воскликнула девушка. – Пускай ты прав десять раз, но он нравиться мне. Я хочу слушать его, видеть его рядом, чувствовать его тело, испытать его ласки. Я хочу, чтобы он обнимал меня, испытывал страсть ко мне.

Цаука не умолкала:

– Знаешь, брат, что ты не можешь понять? Он воин и умеет сражаться! В битве он отдает себя без остатка. Значит и в любви он такой же! Он способен дать волю чувствам, как никто другой!

Сатра молча, слушал признания Цауки, отмечая про себя, что об этом он никогда не задумывался. А она не унималась:

– Брат мой, помоги мне. Скажи, как мне завоевать его сердце, как сделать так, что бы я понравилась ему? Что для этого нужно? Я готова на все, только скажи, что мне делать? Ты же хорошо его знаешь!

– Знаю, конечно, – Сатра потер лоб. – А ты подумала, что скажет отец?

– Когда наш отец полюбил нашу мать, ему было безразлично, что скажет его отец, – парировала Цаука. – А что скажешь мне ты?

Сатра задумался. Все это было для него очень сложным. Семейные отношения и связывающие нити родства племя ему были известны лишь понаслышке.

– Я боюсь, сестра, что Келлис скоро оставит меня. Что ему тут делать? Он – Уранид и у него своя жизнь. Все Альганты выполняют в жизни миссии. Мне неизвестна миссия Келлиса. Поэтому он может остаться глух к моим словам, а тебя совсем не заметить.

– Что значит миссия?

– Это Судьба, рок, предначертание бога Ану. Не такая жизнь, как у наших соплеменников: есть, спать, пасти овец, родить детей… У него большая цель, к которой он стремиться всю жизнь и которую обязан исполнить.

– А ты можешь узнать ее?

– Попробую, – произнес Сатра. – Я думаю, если он взялся обучить тебя слышать голос Земли, то какое‑то время он будет жить у нас. У тебя есть время, что бы ему понравиться.

Цаука улыбнулась.

– Мы вступаем в войну с Хранителями Жизни, – продолжал Сатра. – Мне будет нужна твоя помощь. Сестра, Цаука, если ты научишься говорить с Землей, то ты мне сильно поможешь. И Келлис должен остаться моим другом. Понимаешь?

– Заговорщики мы! – лукаво произнесла она.

– Наверное… Нет, мы – союзники! – уточнил Сатра. – Запомни первое и главное: не проговорись никому. Меньше говори и больше слушай.

– Я понимаю!

Сатра с интересом посмотрел на Цауку и сказал:

– Я очень хочу, что бы ты была счастлива, сестра. Келлис, я думаю, не откажется от тебя, если ты сама не отвернешься от него.

Лицо Цауки порозовело от нахлынувшего волнения:

– Нет, можешь быть за это совершенно спокоен, не отвернусь. Благодарю тебя, брат мой.

После этого разговора, который сблизил их, брат и сестра почувствовали друг к другу взаимную приязнь и симпатию. Они оба оказались прямолинейны, импульсивны и прекрасно понимали, что могут помочь друг другу получить желаемое.

Сатра действительно боялся, что Келлис теперь оставит его. Сатра прекрасно понимал, что теперь Келлис ему будет нужен как никогда. Меньше чем советник, но больше как Уранид, который способен возвысить его в хурритском народе и с помощью своего величия поднять к звездам.

Честолюбивые мечты! Конечно, Сатра понимал, что Келлис хотя и является Альгантом, но народу хурритов совсем не нужно его Звездное учение. Эти знания для его соплеменников были не особенно важны. Но может быть, в дальнейшем, это будет нужным. Если Цаука станет говорящей с Землей, а Келлис его советником, то положение его будет прочно.

А пока Келлис всего лишь очень сильный воин, против которого не устоят восемь противников. Это тоже очень важно. Хранители Жизни будут с оружием в руках отнимать у Сатра жизнь. Без Келлиса он может не совладать с ними.

Как хорошо все обернулось для него. Цаука почему‑то вдруг сама захотела видеть себя женщиной Альганта. Хотя ее можно понять.

Альгант для нее живое воплощение Ану, сошедшее на Землю. Хотя, если Келлис жениться на его сестре, то он вынужден будет остаться в его племени. Как сказать Альганту, что бы тот взял Цауку в жены?

 

Глава 4

 

Вижу бороду, но не вижу мудреца.

Авл Геллий, древнеримский писатель.

 

Келлис не давал Сатра расслабляться и наслаждаться отдыхом. Ежедневно они уходили в горы и подолгу сражались друг с другом палицами и топорами.

Пока они проводили свои поединки, Цаука училась слушать горы, а точнее голос Земли. Келлис произносил длинные фразы на Соннат и оставлял ее в одиночестве.

Цаука, услышав формулу‑приказ на непонятном никому языке, произносимую Альгантом, превращалась в сомнамбулу, она ковыляла как пьяная и замирала с полуприкрытыми глазами. Это повторялось ежедневно. Келлис, закончив учебный поединок, спешил к ней и произносил другую формулу на языке Соннат, которая возвращала девушку к жизни, приводя в нормальное состояние.

Как много раз, Цаука сбросила с себя оцепенение, ее невидящие глаза, наконец, рассмотрели лицо внимательно глядевшего на нее Келлиса.

– Ты здорова? – спросил с тревогой Келлис.

– Да, – встрепенулась она.

Сатра, подошедший сзади присел на камень и взирал на сестру, которая медленно приходила в себя, выбросив из своего сознания тяжелый, как каменная глыба, Соннат.

– Я сегодня слышала голос Земли, – произнесла она, вытирая капельки пота со своего лба краем легкого покрывала, защищающего голову от палящего солнца.

Келлис довольно кивнул, попросил:

– Скажи, что ты слышала?

– Голоса. Они часто произносили имя моего брата. Голосов было несколько, и все они были разные. Они спорили. Потом решили, что Сатра надо убить. Послать людей, которые убьют его.

Келлис напряг свое сознание, опутывая окружающее пространство невидимыми спиралями, которые проникали через скалы и равнины, и стал ждать. Одна спиральная нить скоро вернулась к нему с ответом. Он словно очнулся и произнес:

– Сатра, твоя сестра действительно слышала голос Земли. Она права. Наши враги приближаются. Их меньше двух десятков, но не все из них воины. Некоторые из них – Хранители Жизни. И они идут за твоей головой.

Сатра усмехнулся.

– Я давно ждал этого. Ваше Постоянство, я хочу сам поговорить с ними, – произнес Сатра.

– Конечно, – разрешил Келлис. – Надеюсь, что лучников среди них нет. Цаука, ты отойди подальше. Это разговор и битва мужчин.

Цаука бросая тревожные взгляды на Сатра и Келлиса, безропотно подчинилась и поспешила отойти подальше.

– Вон они! – показал рукой Келлис.

Сатра привстал с камня, на котором он отдыхал после поединка.

На тропинке, между кустами шибляка показался человек, за ним еще один,