Число А-ки-ти месяц Сулумб или 22 сентября 3205 года до н.э.

 

Эмеш – лето, которое в Унуге началось первого числа месяца Се-кин-ку закончилось, и начался холодный сезон – энтен. Новый год в Южном Двуречье наступил 7 числа месяца А-ки-ти, совпадая с наступлением зимы. Но поскольку месяц А-ки-ти соответствовал сентябрю-октябрю, о холодах никто не вспоминал. Да и какие в Южном Двуречье могли быть холода, если летом жара достигала отметки плюс пятьдесят градусов по Цельсию, а в месяце А-ки-ти можно было ходить в одной юбке-шумерке. Плюс тридцать пять днем! Тропический климат, одним словом.

Новый год никто и никак не праздновал, что Георгия немного расстроило. Ничего необычного не произошло, день, похожий на другие дни.

А Новый год в Серверной Месопотамии приходился на апрель–май, и наступления его тамошним жителям приходилось ждать еще погода. А мало кто знает, что в Древней Месопотамии летоисчисление долгое время в некоторых городах велось полугодиями и даже четвертями года, которые обозначались как год.

Георгий с помощью Нидабы постоянно изучал шумерский язык и достиг значительных успехов. Девушка ему очень понравилась. Он смог сдерживать себя всего три колосолан, а потом призвал Нисабу к себе в спальню и поступил с ней так, как мужчина с женщиной. После этого Георгий стал постоянно спать с ней. Она не противилась ему, но была где-то далеко. Обладание ее телом не приносило ему полного удовлетворения.

Пролетали дни. Георгий изучал жизнь города. Жизнь шла своим чередом. Он отпустил бороду, которая сразу сделала его старше и представительнее. Бороды носили многие мужчины Унуга, в противоположность другим, которые были гладко выбриты.

Георгий с первого дня обедал и ужинал вместе со слугами, которые кормили его, убирали за ним, мыли ему ноги и полностью обслуживали. Георгий прекрасно понимал, что эти люди тяжело переживают смерть кормильца, потерю своего дома, вынужденное рабство и страх перед будущем. После окончания службы им некуда было идти. И вовсе не Георгий был виновником их несчастий. Они хорошо знали это. Но они замкнулись в своем несчастье, и, отвечая на его вопросы, никогда не улыбались. Георгий чувствовал себя неловко, но не хотел навязывать им веселье.

Но они видели, что хозяин Георг был не злым человеком, который отвечал им заботой за заботу о нем. Он одел их всех в новые одежды, и сажал с собой во время еды как равных себе. Они сначала не могли это понять. Потом привыкли. Но никак не могли привыкнуть к тому, что у них на обеденном столе постоянно присутствовало свежее мясо. Не каждый тамкар мог позволить себе такую роскошь! А уже о большинстве соседей и говорить не приходилось: ужин у них чаще всего состоял из ячменной лепешки или простой горсти фиников и чашки ячменной сикару.

Это обилие мяса, сметаны и молока вызывало в их душах смятение, и они часто строили догадки по этому поводу.

– Может быть, наш господин людоед и откармливает нас? – как-то заикнулся Ушшум-Анна. – У некоторых племен в Су-бир принято съедать пленных или вождей.

Но Нунмашда не согласилась с сыном:

 

– Я никогда не слышала, что люди рошшоти едят человечину.

– Но он не рошшоти, он кажется хуррит! – возразил Ушшум-Анна. – А среди некоторых племен хурритов не редко встречаются людоеды или еще хуже поедающие мертвых…

– Мы три столетия поклоняемся ануннаку Инанне, – сказала Нунмашда. – А наш господин жил с ней под одной крышей. Богиня не допустила бы к себе человека, так осквернившего себя. Разве Инанна требует человеческих жертв?

– Нет, я такого не слышал, – смутился Ушшум-Анна.

– Он добрый! – не выдержала Нисаба.

– Он спит с тобой, сестра! – глухо сказал Ушшум-Анна.

– Да! Он – мой господин. Я выполняю его волю. Но он никогда не сделал мне больно! Мне хорошо с ним! Почему, брат, ты так плохо о нем думаешь? Он не дал тебе в руки деревянной лопаты, не дал тебе в руки плетеной корзины, ты не носишь в ней землю, не роешь каналы. Ты носишь чистую одежду, ты забыл, что такое голод, ты ешь каждый вечер досыта. Ты забыл то время, когда не знал, где взять еды на ужин! Не говори так никогда больше, не обвиняй посланника Инанны!

– Не буду! – выслушав справедливые упреки сестры, сдался Ушшум-Анна.

Как-то однажды Георгий вышел из дома во внутренний дворик и услышал, как Ушшум-Анна повернув лицо к небу, обращался к Энмешарра:

– В тот день, когда всех наделяли долей, на мою долю выпало страдание.

 

Мой бог, я пред тобой,

Хочу говорить с тобой, слово мое – стон,

Я поведаю тебе об этом, посетую на горечь пути моего,

В смущении произношу я эти слова,

Слова недостойные сильного мужа,

Слова, которые должна женщина говорить.

Мой бог, мой отец, породивший меня, воздень к

Себе лицо мое,

Подобно невинному теленку в грусти… мольбе,

Долго ль еще будешь ты мной пренебрегать,

Оставляя беззащитным? Как вола,

Оставлять меня без поводыря?

 

– Энмешарра услышал твою мольбу! – произнес отчетливо Георгий.

Ушшум-Анна резко повернулся на голос. Увидев хозяина, сник.

– Я всего лишь молился, – произнес он. – Энмешарра не слышит моих молитв.

– Он услышал ее, и я передаю тебе его ответ. Слушай: «Не пройдет и двух шарехов, как таблица твоей судьбы изменится в лучшую сторону».

– Господин, ты слышишь голос бога? – изумился Ушшум-Анна.

– Нет. Но ануннаки многому научили меня. Собери все свои силы, наберись терпения, и твоя просьба очень скоро будет исполнена…

– Хе-ам! – произнес молодой шумер.

 

А на следующий день во двор к Георгию пришли все десять тинийцев и две тинийки, вернувшиеся из Ура. Они попросили воды для омовения, еды и отдыха. Целый день и еще полдня Георгий потратил на разговоры и пиры с кейторами. Он был откровенно рад их приезду. Его дом был единственным в Унуге, который посетило воинство ануннаков. Тинийцы отсыпались и отъедались. Они вели себя в доме Георгия свободно, но не трогали и не задевали бывших хозяев. Тинийки даже подарили Нисабе бусы, румяна и пудру. Ашшум-Анна незаметно издали оценивающе изучал тиниек и поражался их гармоничной красоте. Зато Нидаба, как девушка, тинийцев не интересовала абсолютно.

– Почему ты не вышла замуж? – спросил Нисабу Георгий через день после приезда тинийцев. – Ты почему молчишь?

Она печально покачала головой, сказала со вздохом:

– У меня нет жениха, и скорее всего уже никогда не будет. Я никому не нужна…

– Почему?

– Я дочь тамкара. Я должна была выйти замуж за сына тамкара. Мой отец, сказал, что когда он продаст товары и вернется домой, то будет моя свадьба. Но отец не вернулся. У нас мужчина не отвечает за долги женщины, но женщина всегда отвечает за долги своего мужа. Отец взял на судно много чужого товара. Товар отца и других тамкаров исчез. Моя семья впала в долги. Пришла бедность. Мой жених отказался от меня, сказав, что не хочет брать жену, у которой нет приданного. Он не нарушал закона, он мог из-за этого отказаться от меня. Постепенно от нас отвернулись все тамкары, которые торговали с моим отцом. А теперь, – она снова вздохнула, – я твоя служанка на большой срок. Мне будет около тридцати больших солнечных кругов, когда срок моей службы у тебя закончится. Тогда лишь я смогу выйти замуж. Я, если Великая богиня Инанна услышит меня, смогу выйти замуж лишь за человека-бедняка, за старого вдовца или человека не моего круга, человека ниже моего достоинства. Только, я уже буду старая невеста, у которой нет никакого имущества, нет дома, ничего нет… Кроме детей…

– Каких детей? – не понял Георгий. – Разве у тебя есть дети?

– Ты, господин, каждую ночь наполняешь своим семенем мое лоно. У меня будут дети, у которых не будет законного отца. Судьба их будет не завидной. Видишь, господин, у меня никогда не будет счастья, света и солнца в этой жизни…

Георгий посмотрел Нисабе в глаза:

– Хочу спросить тебя. Скажи, я тебе нравлюсь?

Она посмотрела на Георгия, отвела глаза:

– Почему, господин, ты спрашиваешь об этом?

– Я хочу взять тебя в жены, Нисаба!

Она застыла, печально подняв уголки рта:

– Господин, я твоя служанка. Лу-тур. Ты спишь со мной каждую ночь. Тебе мало этого?

– Я хорошо подумал. Я хочу, что бы ты стала моей женой! – повторил Георгий. – Я тамкар, ты – дочь тамкара. Я очень богат, но у меня нет женщины.

– Ты говоришь это из-за жалости ко мне?

– Нет! Я видел других дочерей тамкаров, и никто кроме тебя мне не понравился. Мне нужна красивая жена, такая как ты, что бы я смотрел на нее и радовался ее внешности. Когда я иду по улицам Унуга и вижу других женщин, то я вскрикиваю от ужаса и пугаюсь их вида!

Она слабо улыбнулась и сказала:

– У меня нет приданного. Ты знаешь это.

– Оно у тебя будет! – пообещал Георгий. – Если ты согласна стать моей женой, то ты снова станешь хозяйкой в родном доме.

Она покрылась легким румянцем.

– Я согласна, господин.

– Не называй меня так больше, – попросил Георгий. – Мое шуму – Георг. Называй меня так!

– Да, Георг! – послушно ответила Нисаба.

Георгий встал и, обняв, поцеловал девушку, потом взял ее за руку и повел вниз, где их ждал обед.

Георгий привычно уселся на свое место и приступил к еде. Немного утолив свой голод, он взглянул на Нисабу, которая прятала свои счастливые улыбки, низко склоняя голову. Георгий повернулся к Ушшум-Анна и сказал:

– Ушшум-Анна! Я хочу дать тебе поручение.

– Да, господин мой?

– Сегодня же сходишь к резчику печатей и закажешь себе печать!

– Зачем слуге нужна печать? – удивился Ушшум-Анна. – Что я буду с ней делать?

– Ты должен заработать на приданное своей сестре! – сказал многозначительно Георгий. – Ей уже давно пора выйти замуж. Кто как не брат, должен заботиться об ее будущем?

– Но что я могу сделать? – горько усмехнулся Ушшум-Анна. – Я сейчас твой раб-шуб.

– Ты должен стать тамкаром, – объяснил Георгий, косясь на Нидабу, – как и твой отец. Ты ведь знаешь многие знаки письма?

– Почти все рисунки, которые используют в торговле.

– Вот и хорошо! – обрадовался Георгий.

Нунмашда молчавшая, вдруг заговорила:

– Тамкаром? – переспросила она. – Прости, господин, но это невозможно. У нас нет товара и не на что приобрести его.

– Для того кто лицезрел Иннану-Ануннака нет ничего невозможного, – бросил Георгий. – А спрашивать я начал об этом не просто из любопытства. Сегодня твоя дочь Нидаба изъявила желание стать моей законной женой. Так что я теперь вам прихожусь родственником…

– Это правда, господин? – Нунмашда решила, что ослышалась, а Ушшум-Анна как то странно и недоверчиво посмотрел на Георгия.

– Это истинная правда, госпожа! – подтвердил Георгий, наслаждаясь произведенным эффектом, который он вызвал. – Скажи, Нисаба, что это так!

– Георг хочет взять меня женой! – сказала Нисаба и отчаянно покраснела.

Она назвала хозяина по имени и тем самым привела самое сильное доказательство его правдивости.

Ни Нунмашда, ни Нисаба и Ушшум-Анна не могли даже представить, что такое может произойти. Они себя сдерживали, не смея радоваться, боясь, что это окажется сном или злой шуткой. Но Георгий не шутил. Он переждал, пока все свыкнуться с мыслью о сообщенной им новости и снова заговорил:

– Ушшум-Анна, река Буранун еще судоходна. Дождей и холода еще нет. Мои кейторы вернулись с Ура и возвращаются в Альси. Мы собираем огромный караван судов с нашими товарами для отправки в Праутад. А обратно он пойдет груженый только лесом. Драгоценные кедры и сосны. И поведешь груз ты, Ушшум-Анна. В Праутаде получить такое количества дерева очень дорого. Надо отдать очень много своего товара. Но этот лес нам ничего стоить не будет. Мои кейторы сделают так, что хурриты сами срубят лес и притащат на пристань к кораблям. Ты оплатишь лишь загрузку леса на суда и привезешь бревна в Унуг. Это не трудно. Понял меня?

– Понял, господин, – кивнул Ушшум-Анна. – Но как можно получить столько леса, ничего не дав взамен?

– Это не твоя забота! – сказал Георгий. – Главное для нас доставить лес целым на пристань Унуга. Когда привезешь его, отправишь ко мне гонца. Я расплачусь за доставку и продам товар. С прибыли, четвертая часть дохода будет твоя. Согласен?

Ушшум-Анна, будучи сыном тамкара прекрасно осознавал, каким богатством является доверенный ему груз. И когда он примерно понял, сколько он получит за свою работу, он не выдержал и вскричал в восторге:

– Да, господин! Я согласен! Я все сделаю, как ты приказал! – и, обратившись к матери, сказал:

– За один речной харран я получу столько, сколько наш отец получал за три солнечных круга!

– Если справишься, то я возьму тебя к себе помощником, свободным тамкаром, – продолжал Георгий. – Будем торговать вместе! Но не забудь о приданом для сестры! Что скажут о нас уважаемые люди города Унуга, если я возьму себе жену, не имеющую приданного? Это будет вечный позор для нашего дома, для меня, для Нисабы на всю жизнь. Мне это приданное вовсе и не нужно, но надо сделать так, что бы все в Унуге знали, что Нидаба как будто получила его из твоих рук…

– Понимаю… – Ушшум-Анна заговорщицки усмехнулся.

Нунмашда, до этого спокойно сидевшая, вдруг бросилась перед Георгием на колени и разрыдалась:

– Господин! Господин! Ты спасаешь нас всех! Спасибо тебе, господин! О, Ану, я благодарю тебя за то, что ты подарил нам новую жизнь в лице твоего посланца!

Георгий шумно вдохнул в себя воздух. Много раз он видел, как тинийцы кланялись Альганту Нептуну, падали на колени перед Великой матерью, царицей Ал-Ма-Гарат, но перед ним еще никто этого не делал никогда! Он не Ронс, не Альгант, не царь. Хотя, если немного подумать, тоже небольшой повелитель Судеб.

Георгий прекрасно знал, что один он ничего не сделает. Ему нужны были верные люди, которые будут его опорой в достижении цели, и он надеялся, что брак с Нисабой превратит бывших слуг в верных домочадцев и союзников.

Вечером, когда Георгий ложился спать, к нему явилась Нисаба, явилась первый раз без зова.

– Я хочу спать возле тебя, Георг! – попросила она.

 

Жених, сердцу любезный,

Божественна красота твоя, мой милый,

Лев, сердцу любезный,

Божественна красота твоя, мой милый.

Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,

Жених, ты поведешь меня в спальню свою,

Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,

Лев, ты поведешь меня в спальню свою.

Жених, дай приласкаю тебя,

Драгоценные ласки мои слаще меда,

В спальне, исполненной меда,

Дай насладиться гордой твоей красотой,

Лев, дай приласкаю тебя,

Драгоценные ласки мои слаще меда…

 

Ночью Нидаба показала ему всю страсть влюбленной женщины. Георгий, уже привыкший к ее холодности, с которой она принимала его раньше, был приятно поражен, с каким восторгом, радостью и теплотой она отдавалась ему теперь.

Воистину нет лучше женщины для мужчины, чем жена, которая искренне любит своего избранника!

 

Глава 5