В Олонецкой Духовной семинарии

 

 

По обычаю с молитвы начинаем мы, братие, наступающий учебный год. И пусть будет эта молитва не простым выполнением издавна установленного обряда или одного из условных приличий общественной жизни, но пусть вводит она нас в область живой веры  - той веры, которая воодушевляет на подвиги и труды жизни, скорби ее, в которой должны бы мы почерпать силы и для труда учебного, труда воспитания и самовоспитания. Для нас, деятелей и питомцев духовной школы, тем более молитва не  должна быть пустым обрядом, а как бы вдыханием воздуха, без которого не могли бы в нас начать совершаться и различные отправления жизни.

Мы вступаем в учебный год в так ой момент, когда явно усиливается повсюду в юношестве желание учиться, когда 

во имя науки отказываются от увлечения политик ой, столь сильно охватившего учащееся юношество в последние годы, 

когда начинаются занятия в бойкотируемых доселе учебных заведениях. По видимости - весьма добрый залог успешности

учебного дела. Но все же всмотримся внимательнее в эту жажду учения. Везде ли, прежде всего, она открылась? У вы! Мы видим усиленное стремление юношества в светские учебные

заведения, в духовной же школе видим продолжающееся духовное запустение, особенно в высшей: не видим усиленного стремления юношества в ее стены, скорее даже как бы ослабевает

с годами желание попасть в эту школу. За то, скажет, может быть, кто-либо, остались в стенах духовной школы более ей преданные, избранные. У вы! как всегда и везде, «мало избранных». И те, которые остаются в стенах духовной школы, иногда остаются в ней не по любви и преданности ей, а потому, что не имеют возможности перейти в другую школу. 

 

 

Сердце и оставшихся в духовной школе нередко «далеко отстоит от нее», духовные сокровища книжные и иные, какие отличают собственно духовную школу, по-прежнему остаются и будут, вероятно, у большинства оставаться в неведении, забвении, пренебрежении, скрытые в пыли книгохранилищ.

Что же? Быть может, духовная школа так плоха? Быть может, она, как все говорят и пишут о ней, «разваливается» и близка 

к полной смерти? Не будем хвалить свою школу, так как это

было бы в устах наших похвалою как бы самим себе. Но если плоха школа наша, то чем же и по чему, собственно, плоха? Постановкою учебного дела? Но она едва ли хуже, чем 

в светских учебных заведениях, учебные силы школы духовной нередко бывают и лучше, чем в последней.

Постановкой воспитательного дела? Но духовное юношество по своему трудолюбию, поведению и вообще нравственным качествам, по высоте нравственных и жизненных идеалов

едва ли ниже юношества светского, а нередко гораздо и выше.

Если плоха наша школа, то скорее всего тем, что нередко в ней как бы недостает «духа жизни». В школе светской нередко как бы более жизненности, и это  потому, что в ней веет свободнее дух иной, светской жизни, в котором действительно легче дышится обычному человеку, воспитанному и живущему 

в понятиях и обычаях светской жизни, пока, впрочем,

после легкомысленного отношения  к забытым и оставленным надолго в пренебрежении потребностям духа различные тяжелые испытания жизни не заставят человека отнестись к означенным потребностям сознательнее и искать настойчивее их 

удовлетворения. В школе духовной, конечно, веет также 

с избытком дух жизни светской, но, благо даря самому строю

духовной школы и поставленной ею задаче, встречается и сталкивается он с веянием иной, духовной жизни. Этого-то духа жизни высшей, духовной,  жизни во Христе, по заветам святой

Церкви, и не чувствуется нередко в школе духовной, хотя воспитать в этом духе юношество духовная школа ставит своей задачей и только не может ее осуществить или не хочет.

Что же причиной тому? К то более всего виновен в недостатке «духа жизни» в школе духовной? Самый ли строй ее? Или более те, кто наполняет стены ее? 

 

Скорее, по-видимому, в себе самих последние все-таки должны видеть виновников упадка духовной школы. Как слышали мы

в читанной сейчас притче о сеятеле, «обольщение богатством и другие пожелания» (Мк. 4:19), жажда благ и наслаждений житейских - вот что заглушает потребность знания духовных предметов, подавляет потребность жить высшею стороною жизни духа. Отсюда усиленное стремление в учебные заведения светские, открывающие более широкий доступ к благам земным, и запустение школы духовной. Правда, иногда бывает жажда знания светского чистая, благородная, бескорыстная, но такая жажда совсем не подавляет духовной, если же подавляет, 

то опять-таки вследствие слишком укоренившейся привычки обращаться в круге предметов, понятий земных, видимых, влечений жизни исключительно светской. Но думать, будто самый учебно-воспитательный строй духовной школы, преждевременность, чрезмерность, отрешенность от жизни духовных занятий и упражнений в духовной школе 

по необходимости угашают в юношестве дух жизни школы духовной, было бы совершенно несправедливо. Ведь знания из области предметов духовных вводятся из го да в го да, от низших классов до высших, в школе духовной с тою строгою постепенностью в переходе от знаний внешних, светских к более глубокому изучению самого Слова Божия, на какую указывает

святитель Василий Великий (в письме к юношам о пользовании произведениями писателей языческих), даже, быть может, 

с постепенностью большею, чем следовало бы. И по существу

дела, неужели вопросы духа, исследуемые, например, 

в литературе, психологии, философии, богословии, в здоровом человеке могут возбуждать менее внимания и интереса, чем

исследование  земли и всего видимого мира с его явлениями? Неужели Слово Божие, в разнообразных его разветвлениях, изучаемое в школе духовной, менее ценно, чем слово и

мудрость человеческие, изучаемые в школе светской?

 

Итак, не строй лишь школы духовной должны обвинять учащие и учащиеся, воспитатели и питомцы школы духовной в недостатке «духа жизни» в последней, но и самих себя, даже более себя самих. Временное забвение, отстранение, заглушение, искажение высших потребностей духа, иногда ненамеренное, иногда же и намеренное, объясняемое тем, что многие люди,

особенно последнего времени, «возлюбили нынешний век» 

(2 Тим. 4:10), - вот что служит главною причиною охлаждения многих к школе духовной, ее запустения и «развала».

Приступим же к занятиям в наступающем учебном году, живее напечатлев в умах и сердцах своих картину того духовного ослепления от страстей житейских, из-за которого богоизбранный народ «видя не видел и слыша не слышал и не разумел» 

(Мф. 13:13; ср. Мк. 4:12), из-за которого он не только утратил любовь к истине (2 Сол. 2:10), «более возлюбил тьму», зло и неправду (Ин. 3:19), но и распял Господа своего. Будем хранить себя от подобного же духовного ослепления, которое производит запустение и наших сердец, равно как и нашей духовной школы! А для этого внимательнее будем присматриваться и немедленно искоренять тщательно терние житейских страстей, угашающих дух жизни в нас и в духовной школе. Только если предпримем означенный труд над своим сердцем, может возрастать в нем жажда знания чистого, бескорыстного, притом не словесного только, но и оправдываемого делами жизни.

Будем бодрствовать и трудиться тем более над своим сердцем, что только таким образом может храниться и развиваться в нем жажда познания предметов мира духовного, познания души, сохранить которую важнее, по слову Господа, чем «приобрести весь мир» (Мф. 16:26), - познания законов и проявлений ее жизни, равно как средств спасения от погибели в мире греха

и страстей. Так ое знание стремится дать и любовь к нему воспитать в питомцах своих духовная школа, если не всегда на деле, то по задаче своей. Аминь.