Из воспоминаний бывшего военнопленного Г.Г. Шуваева

1967 г.

...Много злодеяний на совести капитана. Липпа. Например, осенью ведут ос­лабевших пленных. От истощения многие из них падают прямо в грязь. Это проис­ходило в лагере. Липп идет следом и пристреливает их из пистолета. В октябре 1941 года он выстроил всех пленных из барака № 8 и через переводчика приказал всем спустить брюки и кальсоны. Брал в руки (он был в перчатках) половые органы пленного и отдельных из них ударом кулака в лицо сбивал с ног, приговаривая; «Юде». Затем пристреливал упавших выстрелом из пистолета...

По утрам на кругу около ворот, где собирались рабочие команды, скаплива­лось много пленных. Липп неистово кричал, шипел как змея, выхватывал пистолет и всю обойму выпускал в толпу.

Случалось, что проходивший мимо него пленный не останавливался и не по­ворачивался фронтом. Он избивал его пинками, не останавливали его и раненые на двух костылях...

О побеге десяти слесарей из гаража и фельдшера из лазарета мне было извест­но. Тогда готовился большой побег, но кто-то выдал. Нескольких украинцев (по­лицаев) разоружили и увезли из лагеря. Выдергивали кое-кого из пленных. Поэто­му пленные из гаража ускорили побег, их тоже начали брать под подозрение. По­мню день ухода. Я разливал суп. Их представитель пришел за супом между 12.00 и 13.00. Сделал мне знак рукой — почесал правой рукой левую. Мне стало ясно, что настал час, к которому они долго готовились. Вскоре услышал тарахтение броне­вика и тут же сам броневик появился. Одну деталь немцы уносили с собой, так они ее сделали сами. Пригодилась им и забытая немцами фуражка, чтобы в ней пока­заться из башни броневика и приказать открыть ворота.

Вскоре в лагере поднялась суматоха. Немцы бросились на облаву. Вечером принесли труп пленного, который якобы прикрывал отход к лесу своих товари­щей. Всюду были усилены посты и караулы.

Много пришлось пережить. В декабре 1941 года моего однополчанина из арт­дивизиона Васю Королева немцы повесили и с ним еще одного парнишку (кажется был белорус, уж очень он плакал, был молодой). Дело было так. Немцы взяли не­скольких пленных и с ними поехали в лес, где было помещение и с него надо было снять электропровода. Среди пленных был инженер, еврей по национальности, ху­дой, высокий, смуглый, лет двадцати шести. Он с табуретки снимал провода, немец стоял рядом. Этот инженер стукнул немца по голове и убил его, а сам скрылся в лесу. В другой комнате был Вася Королев с парнишкой. Они ничего не знали о случившемся. Их связали и привезли в лагерь. Вешали с автомашины на площадке напротив барака № 10. Вешали их на наших глазах — согнали всех сюда, установи­ли пулеметы, привели собак...

Были в лагере и другие побеги. Пленные из барака № 6 (среди них были акро­баты) ходили на распиловку леса с одними и теми же конвоирами. В лесу зимой холодно, разжигали костер. Немцы грелись, а пленные кувыркались через огонь, показывали разные трюки. Так продолжалось несколько дней. Стали в огонь под­брасывать сырой хвои для дыма. Ветер повернул на немцев, а они тыловики, все в очках. Ребята мгновенно исчезли в дыму... Как говорили немцы: «Пошел дым и нет пленных». За это этих конвоиров отправили на фронт.

Был и такой побег. Двое пленных возили на тележке воду. За лагерем дорога шла с горы. Пленные пускали тележку с бочкой воды и она быстро спускалась, опрокидываясь в кювет. Однажды уехали дальше обычного, упали в кювет и убе­жали через речку в лес. Нам сказали, что их застрелили, но немцев отправили на фронт. Видимо, ребята ушли живыми... Одну из команд возили на торфяные рабо­ты. Пленные решили бежать во время возвращения в лагерь. Предполагалось, что один из них уронит (якобы ветром сдуло) плащ-палатку. Попросят остановить ав­томашину. Пленный, поднявший плащ-палатку, подает ее немцу, а сам стягивает его за голову с машины. Остальные набрасываются на конвой, обезоруживают его. Все так и получилось. Мы связали обезоруженных немцев, предварительно раздев, и положили в кусты. Переодевшись в их форму, с оружием на автомашине уехали в лес к партизанам.

В северном секторе лагеря в бараке № 70 жили офицеры. Этот барак был без потолков и печей, с цементным полом. Режим для них был создан особый.

Разные мы были. Обстановка была такая, что мы замыкались каждый в себе... В Красной Армии я был беспартийный. Носил длинные волосы, бритая шея. Нем­цы сразу же придрались ко мне: «Ты не рядовой». Хорошо, что со мной были три солдата из моего отделения, они убедили немцев, что я их «капрал». Такой была моя первая встреча с немцами. Трудно было в 1943 году, когда Гольц и Милиус пустили свои щупальца по баракам. Мы стали еще более насторожены друг к дру­гу. Эта настороженность была и среди немцев-охранников: прежде чем что-либо сказать они оглянутся во все стороны, нет ли поблизости других немцев, в случае чего приложат палец к губам. Их наказывали отправкой на фронт. Мы судили о людях по тому, кто какую работу выполнял, но не вникали, что за этим кроется. Так было с писарями. Некоторые из них были послушными, а на самом деле были душой и центром патриотов. Они готовили побеги, через них в лагерь поступала информация о положении на фронтах... Они сумели по регистрационным докумен­там перевести более 500 офицеров в рядовые. Они готовили списки предателей и во фляжках закапывали их у барака № 4. О героически погибших, преданных Родине пленных, таким же способом пытались оставить списки.

№ 112