Из воспоминаний бывшего военнопленного В.И. Черепова

1967г.

…Плен — это какой-то кошмарный сон. Это небытие. Это жалкое, унизитель­ное существование как бы не человека, а какого-то одушевленного существа. Нем­цы всеми силами старались превратить пленного в нечеловека. Да и самого плен­ного, например, меня, все время грызла совесть при мысли о том, что я в плену, что я бездействую...

На фронт я попал в мае 1942 года. До этого я был признан непригодным к воен­ной службе. Затем меня признали годным к строевой службе. Прошел некоторую военную подготовку и оказался под Ржевом. Дважды ходил в атаку. Во время второй атаки я быт ранен и попал в плен. Попал в плен, возможно, не потому, что был ранен, а потому, что подвел меня слух. Я плохо слышал и слышу только на левое ухо. Возможно, не расслышав команды отходить, я оставался лежать в воронке от мины или снаряда. Ночью я оказался в плену. Меня подобрали немцы. Ржев, Сычевка, Ярцево... Бежал с двумя пленными из ярцевского лагеря. Нас поймали и отправили в Сафоново, страшный лагерь... Вскоре нас, 120 человек больных тифом привезли в лагерь в Минск. Это было поздней осенью 1942 года... Были среди пленных разные люди. Одни старались приспособиться к немцам и полиции. Но большинство нена­видело немцев и продажных наших идиотов, думали о побеге.

Нас, тифознобольных, сразу отправили в санобработку. Оттуда в карантин­ный барак на 40 дней. Я лежал на голых нарах на втором ярусе нар. Было холодно и голодно. После карантина нас перевели в седьмой барак. Это был «рабочий» ба­рак. Нас водили и возили поездом на работу в Минск, где мы сбрасывали с плат­форм снег, пилили и кололи дрова. Мы собирали кости, картофельные очистки. Возвращаясь в лагерь варили очистки в консервных банках на печках, сделанных из железных бочек.

В начале 1943 года питание пленных немного улучшилось. Пленных начали сортировать по национальностям и вербовать их в разного рода войска себе в по­мощь: то в гарнизоны, то в Краевую Оборону, то в РОА Власова. Было проведено нечто вроде собрания, на котором немецкая офицерня вместе с нашими запроданцами призывали на борьбу с большевиками. Но откликалось мало. Были такие, кто записывался, чтобы легче было уйти к партизанам или через фронт...

Были в лагере побеги. Зимой 1943г. убежали несколько летчиков. Их привезли в лагерь в форме, поместили в отдельный барак, лучше кормили. Познакомились с пленным из нашего барака. Они и помогли им бежать...

Моя рана не заживала, начала гноиться. Меня направили в лазарет.

Рядом стоял барак, в котором жили какие-то специалисты и те, кто обслужи­вал немцев. Питание у них было лучше, чем у остальных. Около этого барака я встретил своего земляка, художника. Он рисовал для немцев картины. Баланды и хлеба у него хватало и он охотно делился со мной. Это был Ободец Петр Степано­вич.

И в лагере, в Минске, я мечтал о побеге, как и тогда, когда я бежал из Ярцево. Но на Соловьевой переправе через Днепр двоих нас поймали. Весной 1943 года нас отобрали 70 человек из лагеря в Минске и отправили в Качино на торфоразработ­ки. Теперь появилось больше шансов на побег. Один раз убежало из Качино 18 человек вместе со старым рыжим врачом. Они принесли из лагеря ножницы и пере­резали ими проволоку ограды. Убежавшие вступили в партизанскую бригаду «Штурмовая» и другие бригады. Зимой ушли еще четыре человека. 9 февраля 1944 года убежал я. В этот день из пленных отобрали 10 человек и повели на полустанок около станции Ждановичи. Конвоировали нас двое пожилых немцев. Один из них был в очках. Я сагитировал ребят обезоружить немцев и бежать. У меня был друг Петр Резник, хороший боевой товарищ. Работу на полустанке, где мы чистили ло­патами снег на путях, мы закончили часам к десяти утра. Из десяти человек в на­шей группе на побег согласились восемь. Двинулись к лагерю. С левой стороны у нас была железная дорога, с правой — дома поселка. Охранники повесили винтов­ки на плечо. Мы с Петром Резником приблизились к ним. Мгновенно я набросился на охранника слева, Петр — на второго. Зычно раздался наш клич: «Ребята! На помощь!». Мы обезоружили немцев и бежали. Двое пленных, которые не последо­вали за нами, вместе с охранниками вернулись в лагерь. Мы же бросились в ольхо­вый кустарник. На нашем пути оказалась река. Я не умел плавать. Чуть не утонув, я все же преодолел ее. К вечеру мы, шесть человек, встретили партизан. В пути потерялся один из беглецов. Еще один во время побега был полицейским ранен в населенном пункте. Мы его оставили в одном доме...

Находясь в партизанском отряде, я написал стихотворение «Сбылась мечта». Его мы пели на мотив песни «Каховка». Вот это стихотворение:

                                                      «Вспомним, товарищ, как вместе страдали,

                                                       Как вместе в плену мы жили.

                                                       Как вместе с тобою бежать мы мечтали,

                                                       Мечтали в леса уйти.

                                                       И вот, наконец, мы момент подобрали,

                                                       С тобой мы из плена ушли.

                                                       И, к счастью, недолго по дебрям блуждали,

                                                       И вот к партизанам пришли.

№ 109