Корпоративный договор как способ саморегулирования корпоративных отношений: теория и практика

 

Э.Г. Елейник,

магистрант 2-го года обучения программы

"Корпоративное право" юридического факультета

МГУ им. М.В. Ломоносова

Корпоративный договор представляет собой уникальный институт гражданского права, порождающий обязательства, возникающие в рамках корпоративных отношений. Как указал Конституционный Суд РФ, федеральный законодатель предусмотрел возможность заключения корпоративного договора в целях достижения необходимого уровня правовой определенности соответствующих отношений, поддержания стабильности гражданского оборота и обеспечения разумного баланса интересов всех участников хозяйственного общества*(143).

На сегодняшний день в доктрине существуют диаметрально противоположные позиции относительно различных вопросов применения норм о корпоративном договоре*(144). С одной стороны, существует мнение, что корпоративное соглашение - это "бомба под весь наш оборот"*(145), с другой стороны, данный институт рассматривается как уникальный способ координации воли и интересов сторон*(146).

В связи с этим особую актуальность приобретает проблема соотношения императивных и диспозитивных начал при регулировании корпоративных отношений путем заключения участниками хозяйственных обществ корпоративного договора. Предметом настоящей публикации является изучение доктрины и российской судебной практики с целью определения пределов саморегулирования корпоративных отношений с помощью корпоративного договора.

Еще до законодательного закрепления норм о корпоративном договоре (до 1 июля 2009 г.) участники хозяйственных обществ на основании п. 2 ст. 421 ГК РФ вправе были заключать договоры, аналогичные корпоративному договору. Между тем юридическая судьба таких соглашений оставалась неясной. Так, суды рассматривали указанные соглашения как противоречащие императивным нормам закона и учредительным документам. Кроме того, суды приходили к выводу о том, что условия корпоративных договоров ограничивают акционеров в распоряжении принадлежащими им акциями или правами акционеров, поскольку они нарушают положение п. 3 ст. 22 ГК РФ, закрепляющее недопустимость отказа от право- или дееспособности.

В резонансном деле ОАО "Мегафон" суд признал недействительным акционерное соглашение, заключенное между акционерами ОАО "Мегафон". Суд указал, что соглашения, нарушающие закон или учредительные документы Общества, устанавливающие приоритет над положениями закона и учредительных документов, применению не подлежат в силу их незаконности. Суд отклонил довод ответчиков о том, что соглашение акционеров действует исключительно в отношении части акционеров, поскольку соглашением были охвачены 97% акций общества, оно таким образом становится обязательным для миноритарных акционеров, его не подписавших. Анализируя положения соглашения, суд указал, что установление соглашением правил по распоряжению акционерами своим правом голоса по своему характеру является отказом от прав*(147).

В деле ЗАО "Русский Стандарт Страхование" суд указал, что, согласно п. 1 ст. 67 ГК РФ, права и обязанности акционеров могут регулироваться ГК РФ, Федеральным законом "Об акционерных обществах", однако закон не предусматривает возможности регулирования прав и обязанностей акционеров никакими другими документами, в том числе соглашениями акционеров*(148).

Таким образом, до введения в действие норм о корпоративном договоре суды весьма консервативно применяли нормы корпоративного законодательства, фактически свели на нет возможность регулирования прав и обязанностей участников хозяйственных обществ корпоративным договором.

Вместе с тем нельзя не отметить, что в отсутствие установленных границ применения корпоративного договора участники оборота стремились самым широким образом урегулировать корпоративные права и обязанности с помощью данного института. Так, в деле ОАО "Мегафон" предметом акционерного соглашения являлось урегулирование не только прав и обязанностей его участников, но и порядка работы органов общества (например, определение сроков проведения годового общего собрания, порядка созыва внеочередного общего собрания, определение кворума для проведения общего собрания), прав и обязанностей участников по отношению к обществу. В деле ЗАО "Русский Стандарт Страхование" намерение сторон Соглашения состояло в урегулировании отношений по поводу создания общества, управления и руководства его деятельностью (определение отдельных видов страхования, которое вправе осуществлять общество, запрет внесения вклада в неденежной форме, изменение количества голосов, необходимых для принятия управленческих решений).

Консервативный подход судов, с одной стороны, квалифицирующих обязанность участника договора воздерживаться от осуществления корпоративных прав как отказ от права, и, с другой стороны, волюнтаристский подход участников гражданского оборота, включавших в корпоративный договор положения об изменении структуры органов управления обществом, о дополнительных правах его участников по сравнению с закрепленными в уставе, выявили острую необходимость легализовать институт корпоративного договора, а также определить пределы саморегулирования.

Однако введение специальных материально-правовых норм, направленных на регулирование корпоративных договоров, в Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об ООО) (п. 3 ст. 8 "Договор об осуществлении прав участников"), в Федеральный закон "Об акционерных обществах" (далее - Закон об АО) (ст. 32.1 "Акционерное соглашение"), а в настоящее время и в ГК РФ (часть первую)*(149) (ст. 67.2 "Корпоративный договор") не позволило дать ответы на существующие в доктрине и в правоприменительной деятельности вопросы.

Решение вопроса о том, может ли корпоративный договор порождать дополнительные корпоративные права и обязанности, изменять структуру органов управления корпорации или их компетенцию по сравнению с тем, как они определены в законе или уставе, зависит от понимания его правовой природы.

Анализируя нормы об акционерном соглашении (ст. 32.1 Закона об АО) и о договоре об осуществлении прав участников (ст. 8 Закона об ООО), российские правоведы приходят к противоположным выводам.

По мнению Д.И. Степанова, корпоративный договор представляет собой "не просто гражданско-правовой договор, а соглашение, которое пусть и порождает обязательства в отношении его сторон, но при этом имеет большее или меньшее значение для самого ООО, его корпоративной структуры и иных участников, не являющихся стороной такого соглашения"*(150). К выводу о двойственной - корпоративно-правовой и обязательственной природе акционерных соглашений, обусловленной особенностями корпоративных отношений, в том числе связанной с присутствием в них управленческого элемента, приходит И.С. Шиткина*(151).

Однако ряд авторов придерживаются принципиально иной позиции. Так, Е.А. Суханов отмечает, что гражданско-правовое оформление корпоративных соглашений в отечественном праве опирается на обязательственно-правовую природу таких соглашений, допускающих распоряжение имуществом их участников, а также согласованное голосование, но исключающих возможность изменять корпоративную структуру и порядок принятия корпоративных решений*(152). Анализируя правовую природу договора об осуществлении прав участников, Д.В. Ломакин подчеркивает, что указанный институт "не является юридическим фактом особого рода - корпоративным юридическим фактом, это обычный гражданско-правовой договор, который может регламентировать процедуру осуществления корпоративных прав, но не может порождать новые корпоративные права, не предусмотренные ни законом, ни уставом указанного общества"*(153).

Исследуя зарубежный опыт, следует выделить две модели корпоративных договоров: англо-американскую и континентально-европейскую*(154).

Согласно модели корпоративного договора, закрепленной в англо-американском правовом поле, корпоративный договор представляет собой соглашение, имеющее обязательную силу не только для его сторон, но и для корпорации, других ее участников и позволяющее изменять устав компании без соблюдения установленных процедур. Такой подход обусловлен пониманием правовой природы устава компании в качестве "статутного контракта"*(155). Так, в соответствии со ст. 17 английского Закона о компаниях 2006 г. (Companies Act 2006) "конституция" корпорации состоит из статей объединения (articles of association) и иных решений и соглашений, принятых всеми участниками корпорации или если не принятых единогласно, то требующих для их принятия специальной резолюции (квалифицированного числа голосов). В силу ст. 30 указанного Закона данные положения подлежат регистрации с предоставлением копии данных решений или соглашений регистрирующему органу. Как было отмечено в решениях по делу Cane v. Jones и делу Re Home Treat LTD*(156), соглашение, участниками которого являются все акционеры компании, и регулирующее вопросы, которые должны быть закреплены в уставе, должно считаться соглашением, изменяющим устав компании. Отсюда следует, что такое соглашение подлежит государственной регистрации.

В свою очередь в континентально-европейском, в частности, в немецком праве различают два уровня правоотношений участников общества между собой и с хозяйственным обществом: отношения, возникающие в связи с участием в обществе, источником правового регулирования которых служат закон и устав, и отношения участников между собой, регулируемые общими положениями обязательственного права и касающиеся только сторон такого соглашения. При этом соглашения участников должны соответствовать "вышестоящему праву", под которым понимается не только закон, но и устав*(157).

При определении модели корпоративного договора, закрепленной в российском праве, следует учитывать, что данный институт является элементом системы корпоративного права, которая соответствует той или иной концепции понимания юридического лица. Корпоративный договор, который по существу представляет собой второй устав в англосаксонском мире, вписывается в договорную концепцию юридического лица. Вместе с тем в европейском праве господствует органическая концепция юридического лица, разработанная Отто фон Гирке, согласно которой корпорация не является договорным объединением, а представляет собой самостоятельный, сверхиндивидуальной субъект права, который коренным образом отличается от простой совокупности граждан. Корпорации в российском праве никогда не рассматривались с точки зрения договорной теории, предпосылки для ее внедрения отсутствуют как в законодательстве, так и в судебной практике*(158). Таким образом, акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью в отечественном правопорядке выстроены по европейскому образцу.

Для определения модели корпоративного договора в российском праве целесообразно соотнести основные признаки европейской (обязательственно-правовой) модели корпоративных договоров и признаки, нашедшие отражение в отечественном законодательстве и судебной практике*(159).

Обязательственно-правовой модели корпоративного договора свойственны следующие признаки.

1. Корпоративный договор не имеет приоритета перед уставом, не является "параллельным" уставу документом, претендующим на решение вопросов, которые могут решаться только в законодательстве и уставе общества.

На основании ст. 32.1 Закона об АО, п. 3 ст. 8 Закона об ООО корпоративный договор по своей природе является договором, заключенным между акционерами (участниками) хозяйственного общества, предметом которого является договоренность его сторон по осуществлению корпоративных прав.

Данный вывод нашел неоднократное подтверждение в судебной практике. "Акционерное соглашение в силу своей правовой природы, определенной положениями ст. 32.1 Закона об АО, не может дополнять (изменять) положения устава ЗАО "ГОРД" и противоречить нормам права, регулирующим правоотношения в области создания, управления акционерных обществ", - указал ФАС Поволжского округа в Постановлении от 6 мая 2011 г. по делу N А57-7488/2010*(160). Договор об осуществлении прав участников, вводивший отличный от предусмотренного в законе и уставе порядок одобрения крупной сделки (единогласным решением), а также иной порядок распределения прибыли был признан судом полностью недействительным*(161).

Таким образом, в соответствии с положениями Закона об АО и Закона об ООО и сложившейся судебной практикой условия корпоративного договора не должны вступать в противоречие с положениями устава, основанными на императивных нормах закона, в противном случае данный договор будет признан недействительным.

Напротив, условия корпоративного договора могут развивать, дополнять положения устава. Так, суд не признал недействительным положение корпоративного договора о том, что участник общества не вправе выходить из состава участников общества, поскольку уставом общества не было предусмотрено право участника выйти из общества путем отчуждения доли обществу*(162).

Со вступлением в законную силу Федерального закона от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ в ГК РФ был введен п. 7 ст. 67.2, согласно которому стороны корпоративного договора не вправе ссылаться на его недействительность в связи с его противоречием положениям устава хозяйственного общества. Как указал Верховный Суд РФ в п. 37 Постановления от 23 июня 2015 г. N 25, в этом случае сторона корпоративного договора не утрачивает право на предъявление к другой стороне требований, основанных на таком договоре*(163).

Вместе с тем указанное положение, как представляется, не влияет на соотношение устава и корпоративного договора, а является лишь развитием п. 2 ст. 166 ГК РФ, согласно которому сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить сделку, не вправе ссылаться на ее недействительность по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли. Данное правило, также известное как "правило эстоппель", следует из общих принципов гражданского права, которые требуют от участников добросовестного поведения, и направлено на защиту добросовестной стороны, которая положилась на поведение контрагента по оспоримой сделке и действовала с намерением исполнить ее. Положение п. 7 ст. 67.2 ГК РФ, полагаем, не препятствует обществу, участнику общества, не являющемуся стороной корпоративного договора, иным заинтересованным лицам ссылаться на недействительность корпоративного договора в силу его противоречия уставу общества. Позиция, в соответствии с которой корпоративный договор не обладает какими-либо преимуществами по сравнению с уставом для лиц, не являющихся участниками соответствующего корпоративного договора, встречается и в доктрине*(164).

Отсюда следует, что устав как основополагающий документ общества, регулирующий отношения между его участниками, обладает высшей силой по отношению к корпоративному договору, который не должен ему противоречить.

2. Корпоративный договор не содержит условий, закрепляющих компетенцию органов общества или отличный, противоречащий закону порядок их избрания.

На основании п. 1 ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом и учредительным документом.

Исходя из буквального толкования данной нормы, компетенция, порядок образования и деятельности органов юридического лица должны быть определены исключительно законом или уставом общества, но не иными документами.

Такой подход представляется верным. Органы юридического лица, действуя от его имени, выражают вовне его волю, реализуя его правоспособность. Определение компетенции и порядка образования органов юридического лица затрагивает интересы широкого круга лиц: самого общества, его участников (акционеров) и третьих лиц, вступающих в отношения с обществом. Отсюда следует, что определение компетенции органов юридического лица сепаратными соглашениями его участников, которые могут быть закрытыми для посторонних лиц, является недопустимым.

В силу правила, сформулированного в п. 2 ст. 67.2 ГК РФ, корпоративный договор не может обязывать его участников голосовать в соответствии с указаниями органов общества, определять структуру органов общества и их компетенцию.

Запрет определять структуру органов общества и их компетенцию нашел отражение в судебной практике.

Так, суд признал недействительным корпоративный договор между участниками ЗАО "ГОРД", в котором были предусмотрены следующие положения: возможность создания нового органа управления в обществе - временной администрации, наделенной правом назначать временно исполняющего обязанности единоличного исполнительного органа общества (функции данного органа выполнял совет директоров одного из участников корпоративного договора); изменение сроков созыва общего собрания акционеров общества; изменение кворума общего собрания акционеров до 2/3 голосов; присвоение компетенции общего собрания одним участником общества, а также права собственника предприятия по назначению (отстранению) от исполнения обязанностей директоров предприятий, в которых общество осуществляет инвестиции, их заместителей и главных бухгалтеров*(165).

Однако с 1 сентября 2014 г. в ГК РФ было введено положение п. 3 ст. 66.3, предоставившее возможность предусмотреть в уставе непубличного общества по решению, принятому единогласно всеми участниками общества, иную структуру органов общества, а также перераспределение их компетенции*(166). На основании п. 4 ст. 66.3 ГК РФ в случаях, если положения в соответствии с п. 3 ст. 66.3 ГК РФ не относятся к числу положений, подлежащих в соответствии с императивными нормами закона обязательному включению в устав, они могут быть предусмотрены корпоративным договором, сторонами которого являются все участники этого общества. Это дало основание отдельным исследователям полагать, что с введением в действие указанных норм корпоративный договор может конституировать внутреннюю структуру корпорации - непубличного общества, т.е. становится документом, сравнимым по значимости с уставом*(167).

Несмотря на расширение сферы действия корпоративного договора, участниками которого являются все участники общества, полагаем, что указанный договор не может определять порядок формирования, компетенцию органов управления, созыва и подготовки собрания, поскольку в силу прямого указания закона данные положения подлежат включению именно в устав (п. 2 ст. 12 Закона об ООО, п. 3 ст. 11 Закона об АО).

Заметим, что, согласно п. 4 ст. 67.2 ГК РФ, корпоративный договор в непубличном обществе носит конфиденциальный характер: участники договора обязаны уведомить общество лишь о факте заключения, но не о его содержании. Информация о корпоративном договоре в публичном акционерном обществе раскрывается в пределах и порядке, предусмотренном законодательством о рынке ценных бумаг. Подход законодателя к конфиденциальности содержания условий корпоративного договора не отвечает интересам кредиторов общества и его участников, не являющихся стороной корпоративного договора, дает возможность сторонам корпоративного договора создать параллельный уставу правовой режим, а в случае включения в него положений о компетенции, порядке формирования и деятельности органов управления общества создает угрозу стабильности гражданского оборота.

Таким образом, полагаем, корпоративный договор, в том числе сторонами которого являются все участники общества, не может содержать условий, закрепляющих компетенцию органов общества, порядок их избрания и деятельности.

3. Корпоративный договор является обязательным только для его сторон, не предоставляет права и не устанавливает обязанности для третьих лиц.

Указанное положение нашло прямое закрепление в п. 5 ст. 67.2 ГК РФ. Данное правило вытекает из общего принципа обязательственного права, согласно которому обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Участники гражданских правоотношений действуют в своем интересе, и никто не может создавать обязанности другому лицу своей волей.

Сторонами корпоративного договора могут быть лишь участники (акционеры) общества, но не само общество и не третьи лица*(168). Данная позиция нашла неоднократное подтверждение в юридической литературе*(169). Однако в публикациях по рассматриваемому вопросу можно встретить и мнение о том, что само общество может являться стороной корпоративного договора*(170).

Полагаем, что сторонами договора в российском праве могут быть лишь участники (акционеры) общества. В силу буквального толкования ст. 32.1 Закона об АО, п. 3 ст. 8 Закона об ООО, п. 1 ст. 67.2 ГК РФ именно участники хозяйственного общества или некоторые из них вправе заключить между собой корпоративный договор. Иное толкование указанных норм не основано на действующем законодательстве.

Попытка рассматривать общество в качестве возможной стороны корпоративного договора направлена на установление обязательного характера условий корпоративного договора для общества. Данная ситуация повлечет создание недопустимого положения, подрывающего стабильность оборота и соблюдение баланса интересов между участниками корпоративных отношений, при котором наряду с уставом будет существовать иной обязательный для общества документ, противоречие которому позволит признавать недействительными решения органов управления общества и сделки, которое оно заключило в нарушение корпоративного договора.

Положение о недопустимости возложения корпоративным договором обязанностей на третьих лиц, в том числе на общество, нашло подтверждение в судебной практике.

Так, суд признал недействительным корпоративный договор, в котором обществу на период его деятельности передавалось право на газеты, тогда как лица, которым принадлежали права на эти газеты, сторонами договора не являлись и не участвовали в заключении корпоративного договора*(171). Также суд признал недействительным корпоративный договор, заключенный между участниками общества с ограниченной ответственностью, одним из условий которого являлось наличие имущественного права требования одного из участников к самому обществу о проведении газификации жилищного комплекса. В решении суд указал, что заключаемые согласно п. 3 ст. 8 Закона об ООО соглашения регламентируют процедуру осуществления корпоративных прав участниками общества, но не могут порождать новые корпоративные права, не предусмотренные ни законом, ни уставом общества. Данные положения Закона не дают права участникам общества заключать сделки, возлагающие обязанность по их исполнению на третьих лиц, не являющихся участниками сделки*(172).

Заметим, что суды признают допустимым предоставление прав обществу в отношении сторон корпоративных договоров, что не противоречит п. 3 ст. 308 ГК РФ*(173).

Таким образом, корпоративный договор не создает обязанностей для лиц, не являющихся его сторонами, однако может создавать права третьих лиц по отношению к его участникам. Общество и третьи лица, не имеющие охраняемый законом интерес и не являющиеся участниками общества, не могут быть стороной корпоративного договора.

4. Корпоративный договор не влияет на действительность решений органов общества.

При разработке реформы гражданского законодательства был поддержан подход об обязательственно-правовой природе корпоративных договоров. В п. 4.1.11 разд. III "Законодательство о юридических лицах" Концепции развития гражданского законодательства РФ подчеркивается, что условия корпоративных соглашений не могут противоречить законодательным запретам, природе отношений или публичным интересам, а также служить основанием для признания недействительными решений органов хозяйственного общества. Вместе с тем, как отмечает Е.А. Суханов, в попытках противостоять подходу, направленному на расширение содержания корпоративных соглашений по англо-американским образцам, который был весьма активно поддержан правительственными органами, разработчикам пришлось пойти на вынужденные компромиссы, "добиваясь некоторых ограничений радикальных устремлений отечественного бизнеса"*(174).

В результате в п. 6 ст. 67.2 ГК РФ закреплено, что нарушение корпоративного договора может являться основанием для признания недействительным решения органа хозяйственного общества при условии, что на момент принятия данного решения сторонами корпоративного договора являлись все участники общества. Вместе с тем с целью защиты прав третьих лиц признание решения органа хозяйственного общества недействительным по данному основанию не влечет недействительность сделок общества с третьими лицами, совершенных на основании такого решения.

Примечательно, что еще до введения в действие указанной нормы (1 сентября 2014 г.) в судебной практике было рассмотрено дело, в котором ставился вопрос о признании недействительным решения общего собрания акционеров в связи с нарушением акционерного соглашения*(175).

Кроме того, на основании п. 3 ст. 67.2 ГК РФ сделка, заключенная стороной корпоративного договора в нарушение этого договора, может быть признана недействительной, если другая сторона сделки знала или должна была знать об ограничениях, закрепленных в корпоративном договоре. Данная норма развивает логику ст. 174 ГК РФ (последствия нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий). Вместе с тем, учитывая конфиденциальный по общему правилу характер корпоративного договора, данная норма будет применена в редких случаях, когда будет доказано, что приобретатель знал или должен был знать о наличии ограничений, закрепленных в корпоративном договоре.

В целях обеспечения осведомленности третьего лица об ограничениях, предусмотренных в корпоративном договоре, в указанный договор может быть включено условие о том, что на стороне, вступившей в договорные отношения с третьей стороной в нарушение корпоративного договора, лежит обязанность известить третью сторону перед заключением сделки об ограничениях, накладываемых на стороны указанным договором*(176).

Таким образом, в российском праве допускается признание недействительным решения органа хозяйственного общества в случае нарушения корпоративного договора, заключенного до принятия указанного решения, при условии, что на момент принятия данного решения сторонами корпоративного договора являлись все участники общества.

5. Корпоративный договор не является договором об отказе от права, а представляет собой соглашение, определяющее особенности реализации, осуществления прав акционера (участника) корпорации.

До введения в действие п. 1 ст. 67.2 ГК РФ сложилась негативная судебная практика, согласно которой корпоративные договоры, включающие обязательства с отрицательным содержанием (обязанность воздержаться от определенного действия), квалифицировались как отказ от права и признавались недействительными.

Так, обязанность сторон единогласно голосовать по всем вопросам повестки дня общего собрания, исключительное право одного участника предлагать кандидатуру исполнительного органа и запрет другому участнику голосовать против такого предложения, ограничение права участника по распоряжению своей долей в уставном капитале являлись, по мнению суда, отказом от права, в силу чего соглашение об осуществлении прав участников было признано недействительным*(177).

Вместе с тем в соответствии с п. 1 ст. 67.2 ГК РФ в корпоративном договоре может предусматриваться обязанность воздерживаться (отказаться) от осуществления корпоративных прав.

В настоящее время судебная практика по квалификации обязанностей с отрицательным содержанием как отказа от права изменилась. Так, рассмотрев условия корпоративного договора о распределении полномочий по управлению обществом между его участниками, суд указал, что положения договора как соглашения, заключенного сторонами своей волей и в своем интересе, не содержат ограничений правоспособности и не выходят за рамки отношений, регулируемых гражданским законодательством*(178). Кроме того, суд, исследовав условия корпоративного договора о том, что в отсутствие выработанного совместного решения для сторон соглашения объявлялся мораторий на участие в общем собрании акционеров до выработки совместного решения (под мораторием понималась обязанность сторон воздержаться от голосования по вопросам повестки дня), не пришел к выводу о недействительности указанного корпоративного договора*(179).

Кроме того, следует особо отметить, что предметом корпоративного договора является порядок осуществления его сторонами прав участников корпорации, однако корпоративный договор не может порождать дополнительные корпоративные права. Данное мнение нашло подтверждение как в юридической литературе*(180), так и в судебной практике*(181).

В результате изменений, внесенных в ГК РФ Федеральным законом от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ, в силу п. 1 ст. 66 ГК РФ корпоративным договором в непубличном обществе может быть предусмотрен непропорциональный размеру доли (количеству акций) в уставном капитале объем правомочий участников хозяйственного общества. Между тем информация об этом должна быть внесена в Единый государственный реестр юридических лиц.

Таким образом, корпоративный договор не является соглашением об отказе от права, а регламентирует порядок реализации корпоративных прав и обязанностей участников корпорации. Корпоративный договор не создает корпоративные права и обязанности, не предусмотренные законом и уставом, но может предусматривать иной (непропорциональный размеру доли в уставном капитале) объем правомочий участников корпорации.

6. Нарушение корпоративного договора может порождать применение универсальных, но не специальных способов защиты гражданских прав*(182).

По словам В.П. Грибанова, "субъективное право, предоставленное лицу, но не обеспеченное от его нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь "декларативным правом"*(183). Следовательно, существует объективная необходимость закрепления правовых средств, которые гарантируют защиту прав участников корпоративного договора.

Следует согласиться с мнением, высказанным в юридической литературе, о том, что исполнение положений корпоративного договора в натуре затруднительно, учитывая образовавшийся разрыв между корпоративным правом (допускающим заключение корпоративных договоров) и законодательством в сфере исполнительного производства, которое не предусматривает возможность принудительно исполнить, например, обязательство по голосованию определенным образом*(184).

Вместе с тем допустимы случаи принуждения стороны к покупке или продаже доли (акций) в уставном капитале общества, если нарушено условие корпоративного договора о приобретении (отчуждении) доли (акций) при наступлении определенных обстоятельств.

Так, суд удовлетворил исковое заявление о понуждении ООО "Новые Технологии" выкупить у ОАО "РОСНАНО" 82 500 обыкновенных именных акций ЗАО "Эрбитек" по цене, в порядке и на условиях, предусмотренных соглашением акционеров ЗАО "Эрбитек", заключенным 30 декабря 2010 г.*(185)

В соответствии с п. 7 ст. 32.1 Закона об АО права сторон акционерного соглашения подлежат судебной защите путем применения таких мер ответственности, как возмещение убытков, взыскание неустойки, выплата компенсации (твердой денежной суммы или суммы, подлежащей определению в порядке, указанном в акционерном соглашении), или применения иных мер ответственности в связи с нарушением акционерного соглашения.

На практике возникают определенные нюансы, которые необходимо учитывать при определении условий корпоративного договора о взыскании неустойки. Так, суд признал несогласованным условие договора о неустойке, поскольку в корпоративном договоре не были предусмотрены условия об определении лица, в пользу которого подлежит взысканию штраф с учетом количества участников соглашения*(186).

Таким образом, при определении условий корпоративного договора о неустойке необходимо указывать, в пользу какой стороны подлежит взысканию неустойка.

Вместе с тем суд признал недопустимым включение в корпоративный договор положений о лишении участника общества права голоса на внеочередных общих собраниях, права на долю в уставном капитале или на распределение прибыли в случае нарушения условий корпоративного договора, указав, что право на участие в управлении делами общества является неотъемлемым правом участника общества и утрата права собственности на долю в уставном капитале не может выступать мерой ответственности за осуществление такого права*(187).

Таким образом, нарушение корпоративного договора может являться основанием для взыскания убытков, неустойки, компенсации с нарушителя или применения иных универсальных способов защиты, однако не может повлечь за собой ограничение (лишение) корпоративных прав участника хозяйственного общества.

Исходя из вышеизложенного, приходим к выводу, что в настоящий момент в российском праве закреплена смешанная модель корпоративного договора. С одной стороны, налицо преобладание элементов обязательственно-правовой модели корпоративного договора (предмет корпоративного договора имеет ограниченное содержание, корпоративный договор не должен противоречить уставу и создавать обязанности для третьих лиц и общества)*(188). С другой стороны, под влиянием англосаксонской модели закреплены возможность распределения прав участников непропорционально числу принадлежащих им акций (размеру доли), возможность признания решений органов управления и сделок с третьими лицами недействительными в случае противоречия корпоративному договору.

Вместе с тем применение англо-американской модели корпоративного договора при отсутствии норм, направленных на защиту интересов третьих лиц и кредиторов (в англосаксонской модели, например, существует требование о публичном раскрытии содержания корпоративного договора, изменяющего положения учредительных документов), влечет за собой большую опасность для гражданского оборота. А.В. Асосков также видит серьезную угрозу для гражданского оборота в применении модели корпоративного договора, не свойственной данной стране, при отсутствии сдерживающих механизмов, присущих конкретной модели корпоративного договора*(189).

Таким образом, исследование доктрины и судебной практики показало преобладание в российском праве обязательственно-правовой модели корпоративного договора и императивного толкования норм о корпоративном договоре. Поскольку на сегодняшний день в российском праве отсутствует требование о раскрытии содержания корпоративного договора, несмотря на расширение сферы применения корпоративного договора, предметное содержание указанного соглашения как способа саморегулирования корпоративных отношений по общему правилу должно быть ограничено регламентацией порядка реализации корпоративных прав.

Следует отметить, что соотношение императивных и диспозитивных начал различно в публичных и непубличных хозяйственных обществах. Если в публичных акционерных обществах предмет корпоративного договора ограничивается определением порядка осуществления корпоративных прав, то для непубличных обществ характерно наличие больших возможностей для использования корпоративного договора как способа саморегулирования корпоративных отношений. В этой связи особую роль приобретает корпоративный договор, участниками которого являются все участники непубличного общества: такой договор может предусматривать объем правомочий участников хозяйственного общества, непропорциональный размеру их долей в уставном капитале общества (при условии внесения сведений о предусмотренном в нем объеме правомочий в ЕГРЮЛ - п. 1 ст. 66 ГК РФ). Более того, такой корпоративный договор может содержать положения, указанны