Глава 2. История создания «Калевалы»

План

 

Введение

Глава 1. Историография

Глава 2. История создания «Калевалы»

. Исторические условия возникновения «Калевалы» и проблемы авторства

2.2. Обстоятельства создания «Калевалы» как исторического источника

2.3. Замысел автора

Глава 3.Повседневная жизнь и религиозные представления карело-финнов

Основные сюжеты эпоса

Героические образы «Калевалы»

Повседневная жизнь в рунах «Калевалы»

Религиозные представления

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Актуальность. Эпическое произведение универсально по своим функциям. Сказочно-фантастическое не отделено в нем от реального. Эпос содержит сведения о богах и других сверхъестественных существах, увлекательные рассказы и поучительные примеры, афоризмы житейской мудрости и образцы героического поведения; назидательная функция его столь же неотъемлема, как и познавательная.

Издание сто шестьдесят лет назад эпоса «Калевалы» стало эпохальным для культуры Финляндии и Карелии. На основе эпоса были зафиксированы многие правила финского языка. Появилось новое преставление об истории данного региона в I тыс. до н.э.Образы и сюжеты эпоса оказали огромное влияние на развитие национальной культуры Финляндии, в самых разных ее областях - литературы и литературного языка, драматургии и театра, музыки и живописи, даже архитектуры. Таким образом, «Калевала" повлияла на формирование национального самосознания финнов.

Интерес к данному эпосу не ослабевает в наши дни. Едва ли не каждый писатель, художник, композитор финской республики, независимо от его национальности, испытал в той или иной форме влияние "Калевалы". Ежегодно проводятся национальные фестивали, конкурсы, семинары, конференции. Главной их целью является сохранение традиций рунных песнопений, распространение национального музыкального инструмента кантале, продолжение изучения рун.

Но значение «Калевалы» важно и в контексте общемировой культуры. К настоящему времени «Калевала» переведена более чем на 50 языков, известно также около ста пятидесяти прозаических изложений, сокращенных изданий и фрагментарных вариаций. Только в 1990-е гг. издано более десяти переводов на языки народов: арабский, вьетнамский, каталонский, персидский, словенский, тамильский, хинди и другие. Под ее влиянием были созданы эстонский эпос "Калевипоэг" Ф.Крейцвальда (1857-1861), латышский эпос "Лачплесис" А.Пумпура (1888); американский поэт Генри Лонгфелло написал на материале индейского фольклора свою "Песнь о Гайавате" (1855).

Научная новизна. « Калевала» неоднократно была объектом исследования отечественных и зарубежных специалистов. Выявлены художественное своеобразие и неповторимые черты эпоса, история его возникновения и развития. Однако, несмотря, на отдельные достижения в изучении Калевалы, мало изучено её влияние на развитие национальной культуры разных стран и народов, отражение образов и сюжетов великого эпоса в творчестве отдельных писателей и поэтов, художников и композиторов, мировом кинематографе и театре. Фактически Калевала не исследовалась комплексно как источник по древней истории финнов и карелов.

Объект нашего исследования - история народов Северной Европы в Древности и Средневековье.

Предмет исследования - карело-финский эпос «Калевала».

Цель исследования:

На основе всестороннего анализа доказать, что великий эпос карело-финского народа «Калевала» является источником по древней и средневековой истории Финляндии.

Реализация цели исследования предполагает решение следующих задач:

.   Изучить историографию проблемы и определить её приоритеты

.   Выявить исторические условия возникновения карело-финского эпоса и его авторства.

.   Определить обстоятельства, повлиявшие на создание «Калевалы» и её структуры

.   На основе анализа содержания «Калевалы» реконструировать повседневную жизнь древних карело-финнов.

.   Определить значение «Калевалы» для характеристики религиозных представлений карело-финского народа.

Хронологические рамки исследования. После тщательного анализа эпоса были выделены признаки, позволяющие определить приблизительную хронологию «Калевалы» - с I тыс. до н.э по I тыс. н.э. В некоторых конкретных случаях, возможен выход за эти рамки, что определяется целью и задачами работы

Географические рамки. - Территория современной Финляндии и Скандинавский полуостров, а также северо-западные районы России и Восточной Прибалтики.

Метод исследования: исторический анализ

Цель и задачи дипломного сочинения определили его структуру. Данная работа из введения, трёх глав и заключения.

Наряду с «Калевалой», являющейся естественной базой нашего исследования, мы в своей работе опираемся и на ряд других источников и документов по истории карело-финского народа, а также на достижение отечественной и зарубежной историографии.

Глава I. Историография

 

Источниковедческая база данного исследования представлена различными группами источников. Из группы фольклорных источников первым следует назвать эпос «Калевала». Он был написан и издан Э.Леннротом в окончательном своём варианте в 1849 г. Данное произведение состоит из 50 рун или двадцати двух тысяч стихов и ставится исследователями по своёй значимости с такими всемирно известными эпосами, как «Одиссея», «Махабхарата» или «Песнь о Нибелунгах».

Исходя их региона исследования, мы рассматривали такой источник, как «Старшая Эдда». Она представляет собой собрание песен о богах и героях, записанных в середине XIII века. И содержит десять мифологических и девятнадцать героических песен, которые перемежаются небольшими прозаическими вставками, поясняющими и дополняющими их текст. Песни «Эдды» анонимны, от других памятников эпической литературы их отличают лаконизм выразительных средств и концентрация действия вокруг одного эпизода сказания. Особый интерес представляет «Прорицание Вельвы», содержащие в себе представление о мироздании, и «Речи Высокого», представляющие собой наставления в житейской мудрости. В дополнение нами использовалась «Младшая Эдда», написанная Снорри Стурлусоном около 1222-1225 гг., и состоящая из четырех частей: «Пролога», «Видения Гюльви», «Языка поэзии» и «Перечня размеров».

Источники личного происхождения представлены в данном исследовании таким произведением как «Путешествие Элиаса Лённрота: Путевые заметки, дневники, письма. 1828-1842». На основании данного источника был сделаны важные выводы, касающиеся проблемы авторства «Калевалы», интерпретации замысла и механизма отбора материала для создания эпоса. Этот путевой дневник также незаменим для этнографических исследований, так как содержит в себе информацию, касающуюся свадебного ритуала карел середины XIX века.

В сборниках документов по истории Карелии в Средние века и Новое время такие документы как предисловие М.Агриколы к «Псалтырю Давида», «Рассказ карела Ноусиа», «Грамота новгородского епископа Феодосия» помогли подтвердить ряд данных, касающихся быта и религии древних финнов и карел.

Большое значение также имеют археологические данные. Поскольку письменных источников данного периода не найдено, только они могут доказать или опровергнуть информацию данную в эпосе. Особенно это касалось вопроса датировки перехода к активному использованию в металлургии железа. Следует отметить также большую связь в работе между археологами и Калевалой, их постоянное взаимодействие. Об этом мы можем судить по постоянным ссылкам в различных археологических исследованиях на данный эпос.

Историография данной темы достаточно обширна. Необходимо рассмотреть и проанализировать мнения различных ученых, занимавшихся эпосом Калевала с момента его выхода в свет, относительно степени его историчности. Что прямо относится к заявленной нами теме исследования.

Финский ученый М.А. Кастрен одним из первых начал разработку данной проблемы. Он придерживался своеобразного взгляда на историчность карело-финского эпоса. Исходя из того, что в первобытные времена невозможно было возникновение таких широких эпических произведений, как «Калевала», Кастрен «полагал, что трудно проследить в финском эпосе какую бы то не было общую идею, которая бы связывала бы различные эпизоды «Калевалы» в одно художественное целое». Разные руны на сюжеты «Калевалы», по его мнению, возникли в разное время. А местожительство героев эпоса - «Калевалу» он представлял как некий исторический пункт, нечто вроде селения. Взаимоотношения между Калевалой и Похъёлой Кастрен рассматривал как историческое отражение отношений между карельскими и финскими родами. При этом он считает, что прообразами героев не могут быть исторические личности.

После первого издания «Калевалы» в 1835 г. в изучение карело-финского эпоса и его исторической основы включились многие русские и западноевропейские авторы. В Российской империи первыми на «Калевалу» обратили внимание декабристы. Федор Глинка заинтересовался сюжетом карельской руны об игре Вяйнямёйнена на кантале и сделал перевод этой руны на русский язык. Некоторое внимание карело-финскому эпосу уделял критик В.Г. Белинский. Так он составил рецензию на книгу Эмана «Главные черты из древней эпопеи Калевалы». Такие же русские ученые как Афанасьев, Шифнер пытались сопоставить сюжеты карело-финского эпоса с греческим и скандинавским, например, изготовление кантале Вяйнямёйненом и создание Гермесом кифары; эпизод смерти Лемминкяйнена и кончина Бальдера.

Во второй половине века на смену мифологическим толкованиям приходит теория заимствования. Представителями таких взглядов являются П. Полевой, Стасов, А.Н. Веселовский. Все они отрицают историчность рун и видят в них только мифологию.

В конце XIX века среди русских ученых появляется интерес непосредственно познакомиться с источниками, используемыми Лённротом в «Калевале». В этой связи этнограф В.Н. Майков отмечает, что сам Лённрот «отрицал всякое единство и органическую связь в песнях Калевалы. И вместе с тем придерживался другой точки зрения, согласно которой «финский народный эпос представляет собой нечто целое, но и проникнут от начала и до конца одной идеей, а именно идеей о создании Сампо и добывание его для финского народа».

Но существовали и иные взгляды, в частности В.С. Миллер и его ученик Шамбинаго, пытались проследить взаимосвязь карело-финского эпоса и произведений русского народного творчества. Ими обсуждался вопрос об исторических условиях сближения русского былинного богатыря Садко с образом героя рун «Калевалы» Вяйнямёйнена. Так В.С. Миллер писал по этому поводу: «Финские сказания, ходившие о священном озере Ильмене, конечно, должны были стать известными славянскому населению, перейти к нему … и слиться с его родными преданиями». Такие взгляды оказали серьезное влияние на развитие взглядов финских фольклористов первой половины ХХ века.

Применение индоевропейской теории к изучению карело-финского эпоса привела Я. Грима к сравнению «Калевалы» с индусским эпосом. Он видел в эпосе отражение древней борьбы финнов с лопарями. Другой же филолог, М. Мюллер, искал сравнительный материал к рунам «Калевалы» в греческой мифологии. Главное достоинство «Калевалы» он видел в том, что она открыла сокровищницу прежде невиданных мифов и преданий. Поэтому он ставит её в один ряд с такими величайшими эпосами мифа, как «Махабхаратой», «Шахнаме», «Нибелунгами» и «Илиадой». На финских филологов также влияние оказали некоторые изыскания немецкого филолога фон Теттаца, считавшего руны об изготовлении Сампо и его похищении основным содержанием «Калевалы».

Из французских филологов мы можем отметить Л. де Дюка, одного из первых переводчиков «Калевалы». Он, как и Лённрот, развивал концепцию исторического происхождения карело-финского эпоса. Что касается английских и американских филологов, то они усиленно разрабатывали тему влияния «Калевалы» на поэму американского поэта Лонгфелло «Песнь о Гайавате».

Некоторые пытались проследить в карело-финских рунах отражение магического мировоззрения и сопоставить финские руны с древними англо -саксонскими мифами. Значительное внимание «Калевале» уделил итальянский филолог Д. Компаретти, опубликовавший в конце XIX века монографию о национальной поэзии финнов и карел. «Во всей финской поэзии, - писал Компаретти, - воинственный элемент находит редкое и слабое выражение. Магические песни, с помощью которых герой побеждает своих противников; не являются, конечно, рыцарскими». Поэтому Компаретти отрицал в рунах наличие прямых заимствований. В карело-финских рунах он видел такое явное проявление общенародной поэзии, что отказывался доказывать факт их заимствования финнами из норвежской поэзии, русских былин и других славянских песен. Но при этом Компаретти был склонен отрицать отрицание в рунах исторической действительности, так как не видел в этом эпосе даже самых основных этнических и географических представлений.

И в ХХ веке русские ученые продолжали активно изучать «Калевалу», главной оставалась проблема её происхождении (народном или искусственном). В 1903 г. вышла статья В.А. Гордлевского, посвященная памяти Э. Лённрота. В своих рассуждениях о том, что такое «Калевала» он опирался на исследование А.Р. Ниеми («Состав «Калевалы», Собрание песен о Вяйнямёйнене»). В этой статье русский ученый полемизирует с носителями западной теории происхождения карельских эпических рун (Ю. Крон), преувеличивавшими прибалтийско-германское влияние через викингов и варягов на эпос карел и финнов. Для В. Гордлевского же «Калевала» - «безраздельное достояние всего финского народа». По его мнению, причиной хорошего сохранения эпических рун в Карелии стало то, что «знаменитые карельские певцы ещё твердо помнили, что их предки явились в дотоле дикий край из Восточной Финляндии в эпоху Северной войны; их язык до сих пор хранит в себе следы соприкосновения с восточными финнами и шведами». Также ученый приводит две точки зрения на «Калевалу». Представляет ли она народную поэму, созданную Э. Лённротом, в духе народных певцов, или это искусственное образование, сделанное Лённротом из разных обрывков. Далее В.А. Гордлевский замечает, что, конечно, современные ученые отвергают форму «Калевалы» в виде народной поэмы, поскольку в таком виде она никогда не пелась народом, хотя, продолжает автор она могла вылиться и в такую форму. В конце Гордлевский подчеркивает, что «в своей основе «Калевала» - народное произведение, запечатленное демократическим духом». Эта статья богатая верной информацией и плодотворными идеями, дала мощный толчок для изучения «Калевалы» в России.

Эту тему продолжил в 1915 г. переводчик «Калевалы» на русский язык Л. Бельский, но, в отличии от Гордлевского, он более категоричен. Так в предисловии к своему переводу он писал, что труды ученых «разрушили взгляд на нее как цельное произведение финского народа, что «Калевала» представляет собой искусственно связанный в эпопею Э. Лённротом ряд отдельных былин и других видов народной поэзии, как, например, свадебных песен и заговоров. Увлекшись желанием дать нечто вроде гомеровской эпопеи, Э. Лённрот связал органически несвязуемое.

В это же время в Финляндии распространение получает учение К. Крона и его школа. По его мнению, такое произведение как «Калевала», «ценнейшее из того, что было создано на финском языке, не могло зародиться среди бедного и неграмотного карельского народа». Однако многолетние усилия Крона и его школы, оказались тщетны. В западной Финляндии не было найдено рун, относящихся к тематике «Калевалы», так и не нашли героико-эпических песен, хотя поиски начались еще в XVI веке. В основном обнаружили католические легенды и полурелигиозные заклинания. Несмотря на это, К. Крон создал опирающуюся на целую цепь предположений теорию, согласно которой руны «Калевалы» зародились в западной Финляндии в позднее средневековье и «предположительно» пелись в домах тогдашней финской аристократии и «предположительно» распространялись профессиональными бродячими певцами. В 1918 г. Крон заменяет эту теорию на новую.

Согласно новой теории, он отодвигает время зарождения рун «Калевалы» примерно на полтысячелетия назад, то есть от позднего средневековья на конец периода скандинавских викингов. В «Руководстве по эпическим песням «Калевалы» он дал такое «психологическое» объяснение: «Во время борьбы за нашу самостоятельность моему взору представилась эпоха, когда финны, со своей стороны, самостоятельно совершали морские походы на побережье Швеции». Таким образом, профессор Крон выдумал целую героическую эпоху финских морских разбойников, чтобы затем к этой эпохе притянуть и чудо зарождения рун «Калевалы». Но, несмотря, на явную фантастичность, теория Крона оказала влияние на финских ученых, занимающихся изучением «Калевалы».

В Советской России интерес к «Калевале» проявился в статье, напечатанной в 5 томе «литературной энциклопедии» (1931), профессор Д. Бубрин указывал на двойственность «Калевалы». С одной стороны - это народная эпопея, так как в её основу легли народные песни, но при этом они подверглись обработки и их соединение весьма условно. Интересны также суждения Е.Г. Кагарова о «Калевале», высказанные им в предисловии к изданию «Калевалы». Он заметил: «Калевала была составлена в середине XIX века, и единство поэмы объясняется в известной степени личным поэтическим замыслом составителя». В Э. Лённроте он видел лишь поэта-редактора, который, избрав ряд циклов и эпизодов и придав эпосу завязку и развязку, претворил его в стройное и единое целое. Но при этом ни Бубрин, ни Кагаров в своих исследованиях не использовали первичного материала, т.е. народных, лирических и эпических песен и заклинаний.

В 1949 г. в Петрозаводске отмечался столетний юбилей «полной Калевалы» (окончательной версии 1849 г.). На нем должен был выступить В.Я. Пропп с докладом «Калевала в свете фольклора». В нем были представлены новые положения на карельскую проблематику, т.е. «руны» объявлялись общим достоянием западных и восточных финнов.

Но доклад отверг О.В. Куусинен, бывший составителем программы и главным докладчиком на сессии. Его же доклад и общая тема юбилея базировались на трех тезисах: 1) «Калевала» - не книга Э. Лённрота, а сборник народных песен, отредактированных им; 2) песни преимущественно карельского происхождения, а не западнофиннского; 3) руны «Калевалы» возникли не в аристократической среде викингов, а среди простого народа в период предшествующий средневековью. Таким образом, «Калевала» великое явление карельской, а не финской культуры. Поэтому смелые идеи В.Я. Проппа в Советском Союзе пришлись не ко времени. В своей книге «Фольклор и действительность», он пишет, что нельзя отождествлять «Калевалу» и народный эпос. Поскольку Э. Лённрот не следовал народной традиции, а ломал её. Он нарушал фольклорные законы и подчинял эпос литературным нормам и вкусам своего времени. Этим он создал «Калевале» широкую популярность.

Очень содержателен двухтомник В.Я. Евсеева «Исторические основы карело-финского эпоса», вышедший в конце 50-х гг. ХХ века. Где с точки зрения, исторического материализма эпос разбирается построчно и сравнивается с корпусом эпических песен карело - финнов. На основании такого подхода было признано, что в Калевале отражаются события, присущие стадии разложения первобытнообщинного строя и соответственно вопрос о её историчности решён положительно.

Неоднократно к «Калевале» в своих исследованиях возвращается Э. Нарну. Главное отличие «Калевалы» от народной поэзии он видит в том, что в результате определенной редакции сказительских вариантов, определенной системы «монтажа» лучших мест, унификации имен «возникла новая эстетическая целостность с новым содержательным уровнем».

В 80-90-е гг. XX века большую часть своих исследований Э. Карху <http://www.kalevala.ru/karhy2.shtml>, доктор филологических наук, посвятил эпосу Калевала. В его работа подробно разбираются основные мотивы, скрытые в рунах. В противовес Куусинену, он отстаивает ту точку зрения, согласно которой Лённрот не автор, а составитель Калевалы. Его доводы в поддержку этой точки зрения достаточно убедительны.

В настоящие время есть такие исследования, которые содержат в себе фантастические версии в отношении интерпретации рун. Можно встретить сравнение Похъёлы с Гиперборей, и представление Сампо неким древним механизмом.

Таким образом, мы видим, что вопрос о происхождении рун «Калевалы» является спорным до настоящего времени. В течение полутора столетия ученые Финляндии, России, Германии, Италии и других стран, пытались решить эту проблему. Несомненно, сильные доказательства есть у обеих групп. И у сторонников того, что «Калевала» - произведение народное, а Элиас Лённрот просто собрал, обработал и издал руны, и у сторонников авторства Лённрота, т.е., конечно, он опирался на руны, но при этом он настолько сильно их изменил и подчинил своему замыслу, что получилась абсолютно новая книга.

Замысел автора

 

В первые годы путешествий за народными песнями Леннрот думал, что ему удастся соединить куски, фрагменты (в виде народных песен) некой большой народной поэмы, существовавшей в древности, которая со временем рассыпалась. Как мы уже знаем, в разное время идею поддерживали Портан, Готтлунд, Кеккман. Но вскоре Леннрот убедился в том, что это абсолютно неосуществимо. Он рассуждал так: даже если поэма была и рассыпалась, то с течением времени песни-фрагменты отдалились друг от друга, изменяясь в устах новых поколений рунопевцев. И механическое соединение народных песен поэмы не рождало. Требовался иной, творческий подход к материалу. Он наиболее полно проявился при работе над расширенной версией эпоса. Теперь Леннрот начинает писать поэму народными строками, редактируя их, обогащая, в частности, аллитерацией. Прекрасно зная особенности песенных традиций, помня разного рода готовые строки - клише, формулы, выработанные веками, он создавал эпизоды и конфликты, которые не встречались в собранном им материале.

Чтобы показать этот приём конкретней, приведём следующий пример: В 1834 г. Элиас Леннрот записал от Архиппы Перттунена такие заключительные строки:

 

Даже лучший песнопевец

Песен всех не выпевает.

Даже водопад проворный

Всей воды не изливает.

Тут стезя певцам открыта,

Дальше новый путь продолжен

Для хороших рунопевцев.

 

В версию "Калевалы" 1835 г. последние три строки песни А. Перттунена вошли без изменений, но в ином словесном окружение:

 

Только все-таки, но все же

спел я руну, песнь исполнил,

срезал ветки, путь наметил.

Тут стезя певцам открыта.

Дальше новый путь продолжен

для хороших рунопевцев,

для певцов еще искусней

средь растущей молодежи,

восходящих поколении.

 

В окончательной версии "Калевалы" 1849 г. строки сложились в таком виде:

 

Только все-таки, но все же

я певцам лыжню оставил,

путь пробил, пригнул вершину,

обрубил вдоль тропок ветки.

Здесь теперь прошла дорога,

новая стезя открылась

для певцов, что поспособней,

рунопевцев, что получше,

средь растущей молодежи,

восходящего народа (руна 50).

 

Сопоставив две версии "Калевалы", мы увидели, какому тщательному отбору подвергались отдельные строки и слова. Происходила замена на более точные, звучные, придающие тексту более глубокий смысл. Процитированная выше семистрочная заключительная песня А. Перттунена дала толчок для заключительной песни "Калевалы" (107 строк), где Леннротом были использованы многие строки других рунопевцев и сконструированы свои собственные. Так вырастали и все другие эпизоды "Калевалы". Как заметил исследователь "Калевалы" Вяйно Кауконен, изучивший ее строку за строкой, "калевальским" в "Калевале" является не то, что сходно с народной поэзией, а то, что ее отличает от нее".

Следует заметить, что при таком подходе к фольклорному материалу видоизменялись не только сюжеты, но и портреты персонажей. Они все более индивидуализировались, за ними закреплялись определенные деяния. Вяйнямейнен в "Калевале" - искусный певец, смастеривший кантеле, сначала из щучьих костей, а затем из ствола березы, Ильмаринен - умелый кузнец, сковавший небесный свод и чудесную мельницу. Лемминкяйнен - беспечный вояка, любимец женщин, приходящий на чужие пиры без приглашения, Лоухи - умная и хитрая хозяйка страны, куда ездят герои за невестами и откуда похищают Сампо. Трагической фигурой в поэме Леннрота становится раб Куллерво, покончивший жизнь самоубийством за свой тяжкий грех.

Известное высказывание, что “есть лишь одна созданная Леннротом "Калевала", есть лишь одна вымышленная Леннротом древняя калевальская эпоха" подтверждается сюжетным характером рун. Затем перед каждой главой шло её краткое содержание. Как известно такой прием был характерен для традиций западноевропейского романа. Переходы от главы к главе, от события к событию, от героя к герою тщательно готовились предыдущими событиями, намечались самим автором-повествователем, присутствие которого ощущается в тексте. В “Калевале ” это проявляется в словах автора в начале и конце произведения. А также в его отношении к героям рун.

Принципиально также понимание отношения автора к историчности рун. Лённрот придерживался теории карельского происхождения рун. Даже руну о похищении Сампо он считал в той или иной мере исторической действительностью. Прообраз Похъёлы он видел в упоминаемой скандинавскими источниками Биармии, которая, по его мнению, находилась в устье Северной Двины. В одной из своих статей Лённрот писал, что Хольмгард из скандинавских источников в действительности является Холмогорами на Северной Двине и это же название в переводе звучит как Сариола - центр Похъёлы. А в своей диссертации Лённрот рассматривал Вяйнямёйнена как историческую личность, как некого предка, научившего людей Севера мореходству и земледелию. Также Лённрот отрицает божественное происхождение образов Вяйнямёйнена и Ильмаринена и видит в них олицетворение людей труда: кузнецов и мастеров по изготовлению лодок.

Взгляды Лённрота на истории возникновения карело-финского эпоса для его времени были прогрессивными. Он не сомневался в карело-финском происхождении рун «Калевалы». Полностью отвергал мысль о возникновении этого эпоса среди западно-финских викингов. Считая руну о Вяйнямёйнене и Ильмаринене творчеством древних бармийцев, Лённрот думал, что руны о Лемминкайнене и Куллерво возникли позднее.

Исторические отражения в карело-финском эпосе Лённрот считал осложненными и затуманенными в связи с возникновением большого количества вариантов рун на один и тот же сюжет. Историческую основу эпоса Лённрот видит не во взаимоотношениях карел и финнов с лопарями, а в даннических отношениях с древними бармийцами. Доказательством этому служит сюжет, в котором Лемминкяйнен привозит на север овес. В предисловии к первому изданию «Калевалы» Лённрот писал: «Мне кажется, что Калева был самым первым финским героем. Возможно, он был первым прочно поселившимся на Финском полуострове жителем, род которого затем распространился по всей стране». Таким образом, Лённрот видел в рунах отражение исторической действительности эпохи родового строя.

Следующий интересный момент в анализе эпоса можно отметить то, что поэмность "Калевалы" подчеркивается ее композицией и архитектоникой. "Калевала" во всем симметрична. Начальным словам певца в ней соответствуют его заключительные слова, появлению Вяйнямейнена - его уход, эпизодам о рождении Вяйнямейнена - эпизоды о рождении сменившего его "короля" Карелии.

"Калевала" состоит из двух частей, в каждой по двадцать пять песен (рун), имеющих постоянную перекличку между собой. И каждой из частей вначале рассказывается о поездках за невестой, а потом - за сампо. В симметричных местах употребляются те же самые строчки-клише. Так, в 8-ой руне Вяйнямейнен просит сесть в свои сани деву Похъелы ("Сядь со мною, дева, в сани, опустись в мою кошевку") - в 35-ой Куллерво просит об этом же девушку, встреченную им на дороге, правда, несколько другими словами. Лемминкяйнен в 11-ой руне похитил деву острова Кюлликки, Ильмаринен похитил вторую дочь хозяйки Похъелы в 38-ой. (И в том, и другом случаях девушки одинаковыми словами просят отпустить их на волю.) "Измена" Кюлликки (она пошла без разрешения на деревенские игрища) привела к тому, что Лемминкяйнен отправляется в Похъелу за второй женой. "Измена" второй дочери Лоухи Ильмаринену (она смеялась с чужим мужчиной, когда кузнец спал) побуждает Илмаринена отомстить ей, а затем отправиться вместе с Вяйнямейненом, отбирать у хозяйки Похъелы Сампо.

Таких примеров в композиции находится достаточно много. При этом композиционная симметрия поэмы не мешает отходу в сторону от основного сюжета или даже остановке сюжетного движения. Главы, в которых повествуется о свадьбе Илмаринена и девы Похъёлы (21-25), развитию сюжета никак не помогают. Но эти главы помогают лучше понять влияние личность автора на конечный вариант произведения. Поскольку их реальное воплощение он мог видеть во время своих многочисленных экспедиций по русской Карелии, где они произвели на него большое впечатление. Свадебные главы (приезд жениха, свадьба, советы невесте, советы жениху, встреча молодых в доме жениха) имеют своё внутреннее напряжение, поскольку они построены по законам драматургии, на контрастах эпизодических героев.

Исходя из выше сказанного можно сделать следующие выводы:

) На уровне сюжета и композиции Леннрот добился той свободы, которой не было, да и не могло быть у народных певцов: они и не стремились к связному изложению всех известных им сюжетов, лежащих в основе карельских и финских эпических песен.

) Леннрот с большой свободой пользовался и материалом лирических свадебных, пастушьих, охотничьих песен и заклинаний. Он ставил строки и фрагменты из них в монологи и диалоги, тем самым углубляя психологию поступков героев, показывая их чувства, их душевное состояние.

) Мастерство Леннрота-поэта лучше всего яснить на уровне отдельных строк. Создатель "Калевалы" прекрасно знал карело-финскую поэзию, ее художественные особенности, своеобразие ее поэтики. Он пользовался всем арсеналом поэтических приемов (параллелизмами, аллитерацией, гиперболами, сравнениями, эпитетами, метонимиями).

) Строки записанных рун под его пером обретали новый смысл, новую звукопись. Любой фрагмент песни, попадая в текст "Калевалы", изменялся сам и изменял соседние с ним строки.

) Вместе с тем, «Калевала» Э.Лённрота исторический источник. Основа произведения - древнефинский фольклор и исторические источники, позволяющие реконструировать прошлое карело-финского народа.

Во второй главе нашего исследования, в центре внимания стояли такие вопросы как: предпосылки возникновения эпоса, влияние биографии автора на текст, обстоятельства, сформировавшие окончательный вид произведения, сам процесс сбора материала и, наконец, реакция мирового культурного сообщества на выход «Калевалы» в свет. Какие же ответы были получены. Во-первых, «Калевала» возникает под влиянием культурных процессов охвативших всю европейскую культуру первой половины девятнадцатого века и логично их продолжила в рамках финской культуры. Во-вторых, исторические условия Финляндии этого времени дополнительно создавали интерес к подобным проявлениям культуры. Можно сказать, что в обществе существовал социальный заказ на произведение подобное «Калевале». И как признается всеми исследователями, она сыграла большую роль в формировании не только финского самосознании, но и стала примером для других собирателей фольклора. В- третьих, мы попытались доказать точку зрения, согласно которой «Калевала» - это самостоятельное произведение, имеющие одного автора Э. Лённрота. Конечно. Нельзя отрицать тот факт, что она была написана на фольклорном материале, но при этом Э. Лённрот подбирал и выстраивал руны исходя из своего замысла. Также он соединял части отдельных рун, чтобы придать им вид, усреднённый для всех местностей, расширял или дописывал необходимый ему сюжет для связывания рун в единое смысловое и композиционное целое.

Будучи выдающимся произведением Э.Лённрота «Калевала» с тем, важнейший исторический источник, позволяющий воссоздать древнюю и средневековую картину жизни карело-финнов. Основу эпоса составляют многочисленные исторические и фольклорные материалы, значительная часть которых к настоящему времени утрачена. Отсюда - значение «Калевалы» как исторического источника.

Основные сюжеты эпоса

 

Основную нить повествования можно разбить на три макросюжета. Самый архаичный сюжет посвящён происхождению мира и созданию всего сущего. Космогония древних финно-угров, отраженная в древних эпических песнях, интересна тем, что процесс творения был осуществлён с помощью утки и её разбившегося на части яйца:

 

Из яйца, из нижней части,

Вышла мать - земля сырая;

Из яйца, из верхней части,

Встал высокий свод небесный,

Из желтка, из верхней части,

Солнце светлое явилось;

Из белка, из верхней части,

Ясный месяц появился;

Из яйца, из пестрой части,

Звезды сделались на небе;

Из яйца, из темной части,

Тучи в воздухе явились (руна 1).

 

Как мы видим, картина происхождения мира показана довольно плоско и схематично. При этом в отличие от традиционного развития подобного сюжета в большинстве индоевропейских мифов, нём не так явно принимает участие демиург (творец) или богиня-мать. Их деятельность более заметна на стадии обустройства и наполнения мира, когда дева Ильматар поднимается из глубин вод и начинает процесс творения:

 

Только руку простирала -

Мыс за мысом воздвигался;

Где ногою становилась -

Вырывала рыбам ямы;

Где ногою дна касалась -

Вглубь глубины уходили.

Где земли касалась боком -

Ровный берег появлялся;

Где земли ногой касалась -

Там лососьи тони стали;

И куда главой склонялась

Бухты малые возникли (руна 1).

 

Создание мира в основном зооморфным персонажем является одним из доказательств того, что, возможно, руны «Калевалы» представляют собой наиболее древний из зафиксированных в Европе эпосов. Он стоит на грани шаманского мифа и собственно эпоса. При этом мы видим антропоморфных божеств и узнаём их имена уже в первой песне,

Такие мифы служат основой представлений данной группы людей об окружающем мире, служат объяснением появления чего- то нового (животного, растения, общественного установления). Особая же их функция заключена в том, что эти мифы излагают сакральную историю, повествует о событии, произошедшем в достопамятные времена “начала всех начал”. Они рассказывает, каким образом реальность, благодаря подвигам сверхъестественных существ, достигла своего воплощения и осуществления. И этим даёт людям жизненную основу, уверенность в себе и освобождает творческую энергию. Именно благодаря таким сведениям, мифы в дописьменной культуре являются неоценимым источником для формирования представлений о мировоззрении финно-угров во II-I тысячелетии до н.э.

Лённрот начинает повествование именно с этого сюжета, что является его данью народной традиции, но при этом он использует её с тем чтобы выстроить линейное историческое время: от легендарно-мифологического прошлого к более или менее реальному настоящему и будущему. Благодаря этому мы видим логическое объяснение устройства мира, что, как правило, совсем не свойственно истинным мифам, между которыми часто нет согласованности. Во всём этом можно найти подтверждение той точки зрения в историографии, что Калевале является произведен<