Января 2 г.х. Атолл Киритимати. Предрассветный час.

Небо на востоке начало светлеть, и наблюдатель команды «Groom» с крыши самого высокого из сооружений авиагородка, заметил несколько групп вооруженных людей, начавших занимать позиции на северном берегу. Наспех созданная из остатков англо-американской команды стрелковая батарея, прошлась огнем по местам скопления фигур, и начавшаяся было атака, захлебнулась. А над горизонтом уже поднялся ослепительный краешек солнца, и его лучи четко прорисовали контуры микро-квартала авиагородка.

 

Расчеты двух минометных батарей филиппинских партизан — хуки, спрятанные среди мелких болотистых лагун, ждали только хорошего освещения, чтобы начать артобстрел. Теперь они открыли ураганный огонь по хорошо видимой цели, площадью всего три гектара. Через полчаса после восхода солнца, на месте авиагородка лежали абсолютно бесформенные груды серо-черных руин, в которых что-то лениво горело. Партизанские коммандос привычно разделившись на звенья, приступили к патрулированию. Вскоре со стороны центральной части атолла начали доноситься короткие очереди — «зачистка». «Хуки» не брали наемников в плен. У них имелись свои счеты к англо-американским частным армиям. Тем временем, на берегу приземлился автожир «Hopi», и экипаж — два человека быстро направились в сторону берега лагуны южнее ВПП аэродрома Кассиди.

 

Несколько часов назад здесь была маленькая роща кустарника, а сейчас — ошметки веток среди известкового песчаника, изрытого взрывами мин. Группа вооруженных людей успела установить навес, и под навесом на трех циновках лежали три удлиненных предмета, накрытые большими листами серого полотна. Рядом стоял на коленях молодой парень, полинезиец. Он закрывал лицо ладонями, а его плечи вздрагивали — монотонно, будто приводимые в движение каким-то невидимым маятником.

— Ваитуно, — тихо сказал старший из прибывших, положив ладонь на затылок молодого человека, — как это случилось?

— Граната, — выдавил из себя тот, — я был крайним слева, затем Лестата, затем Хориу и на правом фланге Параи. Граната разорвалась прямо над Хориу, и… Там то, что осталось. А Лестата и Параи… Их осколками. Скажи, комэск, почему? Почему я один остался? Так неправильно! Ты знаешь, Лестата была мне и Параи как мама. А дядя Хориу. Они так любили друг друга и… Как я теперь буду жить без брата, без сестры, без дяди Хориу?

— Ты будешь жить, — тихо, но уверенно ответил комэск Элболо (он же претор Октпо), — и будут живы они. Живы все те, кого мы помним, это очень важно. И ты, Ваитуно, потом расскажешь Джелли, когда она вырастет, про Лестату и про дядю Хориу… Про всех.

— Я расскажу, — подтвердил Ваитупо.

 

Второй военный из автожира комэска, присел на корточки рядом с полинезийцем.

— Aloha, Ваитуно. Я посижу с тобой, ладно?

— Aloha, — Кентавр-Сайберец. Да, ты просто посиди рядом. Не говори ничего.

— Да, — сказал тот и молча уселся по-японски на свои пятки.

 

Октпо посмотрел некоторое время на двоих неподвижно сидящих молодых людей — полинезийца и сайберского европейца, потом очень тихо отступил в сторону группы вооруженных людей. Ему молча показали на четыре крупнокалиберных снайперских винтовки. Три лежали на одной циновке, а одна была приставлена к опоре навеса.

— Они хорошо сражались.

— Да, они хорошо сражались, — так же шепотом подтвердил офицер группы, — за дочку Лестаты и Хориу не беспокойся, она родная нам всем. А как быть с мальчиком?

— С мальчиком? — Октпо слегка удивленно посмотрел на офицера.

— Мальчик, креол, года четыре, — пояснил тот, — Мы прошли патрулем по Авиагородку. Мальчик единственный, кто выжил. Остальные… Кресс так отработал по городку из минометов, что… Ты понимаешь? А на мальчике даже ни царапины.

— Фортуна, — произнес комэск-претор.

— Te Paoro, — согласился офицер.

— Раз так, — продолжил претор, — я найду мальчику новую семью. Я сделаю это сам.

— Сделай, — офицер кивнул, — Но не считай себя виноватым, что так получилось.

— Я не считаю себя виноватым. Я считаю себя обязанным.

— Да, — офицер снова кивнул, — это правильно.

— Это правильно… — эхом отозвался Октпо, и спросил, — …Тут все заминировали?

— Да, комэск.

— Хорошо… — Октпо кивнул, — …А теперь убираемся отсюда все, и быстро. Скоро янки попытаются отбить Киритимати. Пусть они воюют не с нами, а с нашими минами.

* * *

Это же время. Гавайи, остров Оаху, Перл-Харбор. Штаб Тихоокеанского флота.

 

4-звездочный адмирал Бергхэд окинул взглядом двоих своих младших коллег: вице-адмирала Ледроада и генерал-майора Клейтона, и поинтересовался:

— Вы ознакомились с экстренным рапортом. И, какие есть мысли по этому поводу?

— Честно, сэр? — спросил генерал-майор Клейтон, выходец из рейнджеров (что, как известно, означает: человек, слишком прямой для кабинетно-штабных разговоров).

— Честно, и как можно короче, генерал-майор.

— Мы в жопе, сэр! — ответил Клейтон, в полном соответствии с условиями запроса.

— Вот это хорошая, правильная оценка ситуации, — одобрил Бергхэд, — По лицу коллеги Ледроада, я вижу, что он согласен с этой оценкой.

— Да, сэр, — лаконично ответил вице-адмирал, происходивший из разведки флота.

 

Адмирал Бергхэд сделал паузу, и подвел промежуточный итог.

— Еще только второе утро от начала миротворческой операции, а мы уже в жопе. Этот важный тезис необходимо раскрыть. Мы в жопе в четырех смыслах. Во-первых, наши массированные бомбардировки не оказались для противника неожиданными, поэтому, поражены, в основном, гражданские объекты, никак не связанные с Конвентом.

— Но, сэр, — возразил Ледроад, — по данным разведки, нам удалось уничтожить военные объекты режима генерала Тимбера на Фиджи и в оккупированном Тонга. И далее, при бомбардировке Бугенвиля достигнута главная цель: мы разрушили город Уарава, где находились основные военно-промышленные объекты диктатора, адмирала Оуноко.

— Это вторичные цели. А что в зоне Конвента Меганезии? Можно ли чем-то успокоить президента Кодда? Он в шоке от, прямо скажем, разгрома нашей восточной сводной миротворческой бригады на Киритимати, на Тинтунге и на Нгалеву, и он боится, что 20 января придется передавать президентский пост Эштону Дарлингу на фоне этой жопы.

 

Вице-адмирал Ледроад задумчиво покрутил пальцем над картой на столе.

— Ряд успехов достигнут. На атолле Уилимо в архипелаге Кука мы уничтожили фабрику микросхем, и несколько важных фигур Конвента, в частности, Помаре Алинги, главного судью Трибунала, и верхушку семьи Мастерс. На Соломоновых островах уничтожен ряд золотых рудников Конвента. Возможно, бомбардировки были успешны еще на атоллах Тувалу, и на французских островах Полинезии: Таити, Бора-Бора, Увеа и Футуна.

— О французских территориях, — сказал 4-звездочный адмирал, — отдельный разговор. Вы можете пояснить слухи в утренней европейской прессе?

— Да, сэр. Нас обвиняют в том, что мы разбомбили не только французские территории, оккупированные Конвентом, но и Новую Каледонию. Якобы, наш B-2 стер с лица земли центр Нумеа, с аэропортом и гаванью, в которой базировались французские военные. И, якобы из-за этого Народный флот смог оккупировать Новую Каледонию за одну ночь.

— Но это бред! — воскликнул Клейтон, — Любому профи очевидно: имела место тщательно спланированная атака с артподготовкой, десантом, инженерией. Может, эти европейцы считают, что мы в сговоре с Конвентом Меганезии?

 

Вице-адмирал — разведчик утвердительно кивнул.

— Вы правильно угадали, генерал-майор. Французская «Figaro» пишет, что «ястребы» из администрации президента Кодда сговорились с Конвентом, и с боевиками-фашистами Самоа, чтобы установить американскую гегемонию в Океании. Они приписали США не только бомбардировку Новой Каледонии, но и применение биологического оружия. По утверждению их репортеров, контрактные армии «White-Water» и «Groom» выполняли секретный эксперимент по заражению островов легочной чумой. Миссия вышла из-под контроля, и тогда этих контрактников ликвидировали на Киритимати и на Тинтунге. А проконсул Народного флота Меганезии выпустил коммюнике, где заявил, что в Новой Каледонии высажен десант, чтобы не допустить эпидемии гавайской легочной чумы, поскольку американский B-2 сбросил на Нумеа и фугасные бомбы, и бактериальные.

— Это ведь нетрудно опровергнуть, разве нет? — спросил Клейтон.

— Это невозможно опровергнуть, генерал-майор. Как вы правильно сказали: для профи подобная трактовка событий — бред. Но ни политики, ни репортеры, ни избиратели, не являются профи в этих вопросах, а им скормили простую, эмоционально достоверную версию событий, и публика не воспримет сложных профессиональных опровержений.

 

4-звездочный адмирал Бергхэд пошевелил двумя пальцами растопыренной ладони.

— Ситуация вокруг PR, это уже во-вторых. А теперь, перейдем к тому, что в-третьих. Я получаю противоречивые рапорты относительно судьбы двух наших B-2-«Spirit». Вот почему я просил вас, генерал-майор, выяснить это по вашим неформальным каналам.

— Это дружеские отношения с отставными офицерами 160-го авиаполка, сэр, — уточнил Клейтон, — мы с ними были на войне в Нигере, а потом на войне в Мексике.

— На какой еще войне?

— Простите, сэр, на анти-сепаратистской операции и на анти-наркотической операции.

— Вот, это хорошие, правильные определения, генерал-майор. Так, что же говорят ваши друзья-отставники из авиаполка «Ночных сталкеров»?

— Честно, сэр?

— Да, прямо и честно.

— Они говорят: штаб просто проебал эти самолеты.

— Вот это интересное мнение, — оценил Бергхэд, — а как именно штаб это сделал?

— Они говорят: ошибкой было назначить дозаправку в воздухе там, где у противника с высокой вероятностью есть базы легкой боевой авиации. Но, штаб пожадничал в том смысле, что хотел одним вылетом пары бомбардировщиков накрыть максимум целей. Поэтому, понадобилась дозаправка, а противник мог вычислить, что дозаправка будет, поскольку без нее B-2 не дотянут до дома. И противник ловил момент, и поймал. Так оказался потерян «Spirit of Wyoming» и «Stratotanker». А дальше, «Spirit of Arkansas» вынужден был идти на экстренный аэродром, и нези вычислили, на какой именно.

— Нези? — переспросил Бергхэд.

 

Генерал-майор Клейтон кивнул.

— Да, сэр. Так называют меганезийцев. Они вычислили, что на случай срыва рандеву с заправщиком, экстренный аэродром, это Косраэ в 700 км, на норд-норд-вест. «Ночные сталкеры» говорят: надо было выбрать Кваджалейн, в 1000 км на норд-норд-норд-ост, потому что, хотя он дальше, но это американский атолл. А Косраэ, это ФШМ, их там Америка интересует только как страна, у которой можно выпрашивать деньги.

— Что ж, разумно… — 4-звездочный адмирал покивал головой, — …В общем, так генерал-майор. Сейчас на Косраэ прибыл взвод коммандос с Кваджалейна. Они пока охраняют утонувший B-2, чтобы туземцы не растащили его по кускам. Вам задача: найти парней, которые быстро и аккуратно поднимут этот B-2 из морского оврага и погрузят на наше транспортное корыто. Я хотел бы услышать конкретные предложения сегодня к 18:00.

— Да сэр!

— Отлично. Я на вас рассчитываю. А теперь, в-четвертых. Штаб считает, что четвертая проблема, это «гавайская чума», но час назад главный врач Гонолулу сообщил, что его лаборатория выделила микроб, и со дня на день появится вакцина. Так что это частная проблема. А общая проблема, это партизанская война. Вице-адмирал, что там нового?

— Конвент, — сообщил Ледроад, — назначил для флибустьеров награды за уничтожение любых кораблей, обслуживающих наше правительство и наши крупные корпорации, и санкционировал захват американских кораблей и грузов в качестве призов.

— Флибустьеры, это пираты, морские разбойники, не так ли? — спросил Клейтон.

— Да, — подтвердил вице-адмирал, — по директиве Конвента речь идет о флибустьерах-каперах, действующих в частном порядке против транспортных и военных кораблей вражеского флага, по контракту отчисляя властям долю своей добычи. Флибустьеры получают за это силовое прикрытие и портовое обслуживание.

— Черт возьми… — Клейтон покачал головой, — Это уже какой-то авантюрный роман.

 

4-звездочный адмирал вздохнул, и наставительным тоном произнес:

— Жизнь порой авантюрнее, чем романы. Вы читаете «Financial Times», генерал-майор?

— Нет, сэр. Честно говоря, у нас в семье анализом финансов занимается жена, но она, в качестве газеты по финансам предпочитает «Shopping-Guide».

— Значит, — сказал Бергсхэд, — вы не знаете, что сегодняшний биржевой день начался для американских индексов более глубоким падением, чем в «черный вторник» 2008 года. Суммарная капитализация компаний США рухнула с 23.1 триллионов долларов до 19.5 триллионов. В данный момент финансовый комитет Конгресса обсуждает возможность моратория на биржевой оборот акций top-50, чтобы защитить национальный бизнес от недобросовестных медведей. Вы знаете, кто такие недобросовестные медведи?

— Спекулянты, играющие на понижение акций? — спросил Клейтон.

— Не просто спекулянты, — поправил Бергхэд, — а спекулянты, получающие незаконную секретную информацию о будущих событиях, способствующих падению курсов.

— А-а… Правильно ли я понял, сэр, что в данном случае эти медведи заранее знали о не слишком удачном развитии нашей военной операции в Океании?

— Миротворческой операции, генерал-майор. А так, все правильно.

— Э-э… Сэр, а почему вы мне это объясняете? Это ведь явно выше моей компетенции.

— Потому, что в вашем прямом подчинении находится батальон 3A нашего 75-го полка рейнджеров, в частности, рота капитана Теккерея и спецгруппа лейтенанта Макфи. Вы располагаете данными об их местонахождении, или нет?

— Пока нет, сэр. Последний раз Теккерей выходил на связь с острова Та-У в Восточном Самоа, а Макфи — с южного островка Мотуко на атолле Тинтунг. Это соответствовало заданию, которое они выполняли. Но, обе команды были заражены, и я сейчас не могу утверждать, что они живы.

— А я могу, — сказал 4-звездочный адмирал, взял из коробки на столе оптический диск и протянул Клейтону, — посмотрите дома на досуге. Здесь запись: обе команды в полном составе. Съемка сегодняшняя, сделана в 12:00 — 12:15 по Нью-Йорку. Когда ваши парни смотрели сегодняшние полуденные новости CNN по TV. И они явно выглядят если не полностью здоровыми, то уж точно выздоравливающими. Вот такая игра.

— Игра, сэр? — переспросил генерал-майор.

— Да, игра. Не просто же так меганезийцы переслали нам эту запись по E-mail. Вот ваша вторая задача, генерал-майор: подумать, как ваши парни будут действовать, оказавшись неизвестно где неизвестно зачем. Это очень важно. А свою первую задачу вы помните: решить проблему с подъемом B-2, затонувшим на мелководье у острова Косраэ.

 

* * *

 

Это же время. Атолл Раваки (архипелаг Феникс, центральное Кирибати).

 

Атолл Раваки — это известковый треугольник габаритами километр с четвертью. В его центральной части расположена небольшая лагуна, а точнее — соленое стоковое озеро. Растительность: обычная для таких мест трава — суккулент. Кажется, никчемное место, однако, игра природы создала тут родники с пресной водой: единственный стабильный источник пресной воды на всем архипелаге Феникс. Для 59 парней из армии США, эта особенность была существенной. Иначе, им пришлось бы пить конденсационную воду, добываемую «воронкой-холодильником» из воздуха. Не трагедия, но дополнительный дискомфорт. А натуральная, немного минерализованная вода, это наоборот, маленькая радость на фоне (как напрямик выразился капитан Радж Теккерей) «огромного дерьма, в которое мы влипли из-за того, что у кого-то где-то нет ни мозгов, ни ответственности».

 

Капитан Теккерей был достаточно лояльным американским офицером, чтобы заменять конкретные названия должностей и министерств неопределенным «у кого-то где-то». Подчиненные капитана таким ресурсом лояльности не обладали.

— Знаешь, Радж, — сказал лейтенант 2-го взвода «укороченной» роты, — по-моему, не мы влипли в дерьмо, а нас в него засунули. И не кто-то где-то, а гребаное правительство.

— Ты, Шелт, решил заняться политикой? — спокойно спросил капитан.

— Нет, командир, но ты же видишь, политика занялась нами.

— Не вижу. Говори толком, Шелт.

— Радж, если бы ты смотрел TV… — начал лейтенант Шелт Леймер.

— Я сочинял чертов рапорт, ты же видел, — перебил капитан, — так что, если ты увидел в дурацком ящике что-то толковое, то поделись, черт тебя дери!

— Да, командир. Мы посмотрели сначала CNN про то, как мы несем Океании свободу и демократию, а силы тоталитаризма наносят подлые террористические удары. Но, наша решимость несгибаема, а проблема «гавайской чумы» вот-вот решится, бла-бла-бла.

— Понятно, — сказал капитан, — вот почему я смотрю по TV только бейсбол и хоккей.

 

Лейтенант пожал плечами, сделал паузу, и продолжил:

— Потом мы посмотрели новозеландское TV. Там без лишних слов, зато понятно. Наши отбомбились по Океании, от Таити до Папуа. Погибли туземцы, туристы, еще какие-то случайные люди. И все без толку! Народный флот остается боеспособным, под шумок оккупировал Новую Каледонию, и атаковал в небе наши стратегические самолеты.

— А что с нашей эскадрой на восточном направлении? — спросил капитан Теккерей.

— Эскадра уже около Гуадалканала, — ответил Шелт, — но киви говорят, что это ничего не решает. Конвент не воюет лоб в лоб. Их стратегия вроде айкидо. Они будут отступать, затягивая нашу эскадру все глубже во враждебные воды. Если наши высадят десант на Гуадалканал, то Конвент отдаст Гуадалканал, как отдал нам Тинтунг и Нгалеву, чтобы ударить в спину, когда подвернется возможность.

— Уже ударил! — встрял сержант Диас Уокер, командир 1-го отделения 1-го взвода, правая рука капитана Теккерея, — Знаете, что случилось с американскими бумагами на бирже? Они пробили дно, так сказал обозреватель «USA-Today». Это дерьмо в Океании обходится Америке в миллиард долларов в день. Мало нам было супер-кризиса, а тут еще это.

— Миллиард долларов в день?! — изумился Теккерей.

— Точно, Радж, — подтвердил сержант.

 

Тут в разговор вмешался Эйб Доусон сержант 1-го отделения 2-го взвода.

— Наш лейтенант еще очень мягко сказал про атаку в небе.

— Эйб, — строго сказал Шелт, — пока информация не подтверждена, не надо болтать.

— Какая информация? — спросил Теккерей.

— Возможно, Радж, это болтовня репортеров.

— Но, лейтенант, — снова вмешался сержант Эйб, — на фото у репортера четко виден B-2, утонувший у берега Косраэ. А про другой B-2 и «Stratotanker» передало «LantONline».

— Стоп! — Теккерей хлопнул в ладоши, — Я не понял! Потеряны два «невидимки»?

— Очень похоже, что так, — ответил лейтенант Шелт.

— Ни хрена себе… А что такое «LantONline»?

— Это сетевой телеканал информационного агентства Конвента.

— Парни! — Теккерей погрозил кулаком, — Нечего смотреть вражескую пропаганду!

— Радж, — сказал лейтенант, — я не могу с тобой спорить, ты командир…

— …Но, Шелт, — договорил капитан, — ты, все же, намерен поспорить.

— Только если ты разрешишь, Радж.

— Я разрешаю, валяй, спорь.

 

Лейтенант кивнул, и сосредоточенно произнес:

— Самая сильная вражеская пропаганда, это то, что нези вытащили нас с острова Та-У, а четверку лейтенанта Макфи — с атолла Тинтунг. А ведь они могли просто оставить нас подыхать. Как-то мне после этого не очень верится в их враждебность.

— И мне не очень верится, — поддержал до этого молчавший лейтенант Филипп Макфи.

— Вот, — продолжил Шелт, — они дают нам антидот, и эвакуируют сюда, на Раваки. Они снабжают нас жратвой, чистой одеждой, и прочим туристическим набором. Они даже телевизор с хорошей антенной нам дали. И они повесили в сеть видео про нас, чтобы родные не беспокоились. Как-то это все не по-вражески.

— А что если это толково устроенная пропаганда? — спросил Теккерей, — Ты ведь сам это сказал: сильная вражеская пропаганда. Как по учебнику: подорвать боевой дух солдат противника путем доброжелательного обращения с военнопленными.

— Зачем им это, капитан? — спросил Макфи.

— Как, зачем? Чтобы выиграть войну.

— Выиграть миротворческую операцию, — не без сарказма поправил один из рядовых.

— Ты юморист, Билли, — буркнул Теккерей.

— Знаете, — продолжил Макфи, — мне кажется, что они и так выиграют.

— Ты что, Фил, — откликнулся сержант «SEAL-s» Енох Ханвил, — где это видано, чтобы какие-то бродяги победили Америку? Ты знаешь, это ведь не национальное туземное движение, а пришлые анархисты из разных стран. Их меньше ста тысяч, как говорят.

— Какие они анархисты? — возразил рядовой рейнджер из команды Макфи, — Обычные деревенские парни. У нас в Луизиане точно такие же. Я не понимаю, какого хрена мы против них воюем? Это же не батаки какие-нибудь, и не талибы.

— Ты это прекрати, солдат, — строго сказал Теккерей.

— Да, сэр. Я уже молчу, сэр.

— Лейтенант, — обратился Ханвил к Макфи, — что ты говорил про исход войны?

 

Филипп Макфи вздохнул, достал из пачки сигарету и покрутил в пальцах.

— Понимаешь, Енох, вопрос не в том, сколько этих меганезийцев, а в том, как они себя ведут. Тебя ничего не удивило на этом их канале «LantONline»?

— Кое-что удивило, — признался «морской котик».

— Значит, удивило. А что именно, Енох?

— Удивило, что там больше про малый бизнес, чем про войну. Странно как-то: вся их анархистская затея под угрозой, а они устроили talk-show про то, как начать бизнес в разных случаях. Один там получил за что-то компенсацию, и купил траулер. А другой купил какой-то трактор-робот, и арендовал землю под ферму. Третий купил какие-то сингапурские станки с ЧПУ, и вот, спорят, не лучше ли было купить китайские. Мол, китайские станки втрое дешевле, но опций вдвое меньше. Будто и не война вовсе.

— А что за компенсации? — поинтересовался капитан Теккерей.

— Хрен знает, — «морской котик» пожал плечами.

— Компенсации, — сказал лейтенант Макфи, — это как раз про войну. Надо было с начала смотреть, Енох. Каждый их гражданин, который что-то потерял из-за бомбардировок и прочих эффектов нашей миротворческой операции, получает компенсацию. Например, разбомбили его дом — он получает двести тысяч фунтов. Цифра круглая, я запомнил.

— Двести тысяч фунтов? — переспросил сержант Диас, — А в баксах это сколько?

— Это четверть миллиона баксов, если пересчитать по мировой цене фунта алюминия.

— Конвент печатает цветные денежные бумажки, как в Зимбабве? — спросил Теккерей.

— Нет, Радж, — сказал лейтенант Шелт, — как я понял, этот Конвент получает через флот заявки от своих граждан, и закупает для них на сумму компенсаций машины, корабли, самолеты, сборные коттеджи, в общем, все для хозяйства.

 

Капитан Теккерей почесал в затылке.

— Не понимаю, откуда у этого Конвента такая прорва денег?

— От нас, Радж. От тех миллиардов, которые наша экономика потеряла на бирже.

— Кто-то теряет, кто-то находит, — добавил Макфи.

— Подождите, парни, вы хотите сказать, что мы воюем, а они на этом наживают?

— Да, Радж, — подтвердил Шелт, — в этом-то и фокус. И Фил прав. Дело идет к тому, что Конвент выиграет войну, потому что дело ведь не в бомбах, а в деньгах. Когда наших финансовых воротил задолбит терять такие суммы, они надавят на кое-кого в верхах, в Капитолии, и проект будет закрыт, а мы поедем домой. По «LantONline» так, мельком сказали, что это будет сразу после 20 января, когда начнется президентство Дарлинга.

— Вот, дерьмо! А зачем тогда было начинать эту чертову миротворческую операцию?

— Так ты же сам сказал, Радж: у кого-то где-то нет ни мозгов, ни ответственности.

 

* * *

 

2 января. Середина дня. Токелау. Атолл Нукунону.

 

Сейчас было время сиесты, и местная публика, за чашкой чая, смотрела TV, и обсуждала тотальный разгром наемников на Киритимати, Тинтунге и Нгалеву прошлой ночью, а по центральной (и единственной) улице Нувила, шли двое: худощавый мексиканец лет 45, одетый в джинсовые шорты и жилетку, и мальчик года 4 в легком спортивном костюме. На голове у мальчика было сомбреро, а на лице мексиканца — широкие солнцезащитные очки. Эти двое подошли к яркому павильону пиццерии «Чиполлино» (похожему на огромный кристалл цветного кварца) и, толкнув стеклянные дверцы, шагнули внутрь.

— Симпатичное место, верно? — спросил джинсовый мексиканец у мальчика.

— Ну… — неуверенно отозвался тот.

— У нас есть детское меню, — сообщил официант — туземец, одетый в фирменную майку с изображением Чиполлино из мультика.

— Это радует, — ответил мексиканец, — мы сядем в том углу, а вы позовите босса, ладно?

— Менеджера зала? — уточнил парень.

— Нет, не менеджера, а босса.

 

Сицилиец дон Николо Чинкл, он же Дуче, кругленький, невысокий очень подвижный персонаж, одетый в снежно-белую рубашку и такие же снежно-белые свободные брюки, появился в зале через полчаса, когда мексиканец и мальчик уже перешли от пиццы к десерту и чаю.

— Здравствуй, друг Жерар. Я ждал тебя со вчерашнего дня.

— Здравствуй, друг Николо. Я бы приехал вчера, но дела задержали, — с этими словами,

мексиканец, встал из-за стола и, по старинному обычаю, трижды обнялся с хозяином пиццерии. А официант понимающе цокнул языком и, когда гость и босс устроились за столом, принес две рюмочки охлажденной граппы.

— Per la causa nostra (За наше дело), — произнес дон Чинкл.

— Per la causa nostra, — эхом повторил как бы мексиканец (известный в разных кругах под разными прозвищами: претор Октпо, дон Рулетка, комэск Элболо и т. д.).

 

Они выпили, и дон Чинкл подмигнул мальчику, заскучавшему над чашкой чая.

— Тебе надоело сидеть на месте, точно?

— Ну… — откликнулся тот.

— Конечно, тебе надоело, — продолжил сицилиец, — А скажи, ты смотришь «Котенка Свитчера»?

— Да, — оживился мальчик, — А откуда ты знаешь, что я смотрю?

— Я очень догадливый, вот в чем фокус! А ты смотрел сегодняшнюю серию? Ага! Не смотрел. Ну, сейчас мы попросим вот того парня, чтобы он включил тебе запись. Ты видишь, у нас вон там уголок с хорошим телеэкраном… Сагро! Наш юный друг не смотрел сегодня «Котенка Свитчера», ты понимаешь? А у нас тут разговор…

 

… Через минуту, мальчик был уже устроен в другом углу зала, в компании довольно внушительного парня средиземноморского типа, похожего на боксера среднего веса.

— Не беспокойся, друг Жерар, — сказал дон Чинкл, — у Сагро талант общаться с детьми.

— Это ценный талант, — ответил претор Октпо, — но с этим мальчиком особый случай.

— Хм… Особые случаи бывают разные.

— Да, друг Николо. Здесь случай такой: этот мальчик из авиагородка на Киритимати.

— Из того самого авиагородка? — уточнил сицилиец.

— Из того самого. Он был там во время артобстрела, и ни одной царапины.

— Хм… А его семья?

— Там, — негромко сказал Октпо и выразительно посмотрел вверх.

— Эх-эх… — Чинкл вздохнул, — Война страшная штука. Я уже знаю, что на Киритимати погибли многие из семьи Пенанори. Я знаю, что мэр Синклер Мастерс, и судья Помарэ Алинги, который, как говорят, тоже был из семьи Мастерс, погибли при бомбардировке атолла Уилимо. Я слышал: более ста человек из этой семьи погибли. Мы снова теряем друзей. Ты уверен, что Конвент ведет войну в правильном направлении?

— Друг Николо, — ответил Октпо, — я уверен в этом сейчас больше, чем два дня назад. Я уверен, что мы прошли точку перелома. Враг применил все средства террора, которые способен был применить с учетом своих технических и политических лимитов. Он как плохой картежник, использовал все козыри в начале игры, и теперь у него на руках ни одной сильной карты. Еще пара кругов, и он вылетит, оставив на столе все деньги.

 

Сицилиец подвигал над столом своей пухлой ладонью, и заметил:

— Утром янки высадили десант на Гуадалканал, на Реннел, и на Рифы Неизбежности.

— Да, — Октпо кивнул, — это то, чего ждал проконсул Визард Оз. Теперь янки в ловушке. Теперь логика этой войны с каждым шагом будет затягивать американских оффи все глубже в трясину. Теперь нам надо продолжать то, что мы начали, и мы выиграем тот новый мир, которого мы хотим. Мир, в котором будут жить твои дети, мои дети, дети Мастерсов, дочка Лестаты Пенанори, и вот этот мальчик.

— Этот мальчик… — дон Чинкл бросил взгляд в сторону уголка с экраном, — …Ты же не случайно привез его именно сюда, друг Жерар.

— Да, друг Николо, я ведь редко совершаю случайные поступки. Все знают, что у тебя чудесная семья, и что ты следуешь обычаям hombre и tiki-foa.

— Тамми, — ответил сицилиец, — будет рада еще одному мальчишке в семье. И я тоже.

 

*35. Все, что может гореть, должно гореть

Января. Каролинские острова (Федеративные Штаты Микронезии, островное микро-государство в свободной ассоциации с США). Микронезийский штат Йап.

Атолл Волеаи похож на 12-километровую восьмерку, лежащую на боку чуть западнее центра огромного архипелага Каролинские острова. По коралловому барьеру Волеаи разбросаны две дюжины островков — моту, площадь которых в сумме примерно 5 кв. км. Географически и исторически, атолл Волеаи — центр группы более мелких атоллов. Во времена Троянской войны на Средиземноморье, или (если опираться на исторические ориентиры Океании) во времена ariki-roa Мауна-Оро, тут существовала цивилизация со своим языком и письменностью. Но, после всех политических катаклизмов, к XXI веку осталось лишь около тысячи жителей на Волеаи, плюс несколько сотен на окружающих мелких атоллах. Тем не менее, туземцы Волеаи сохранили своего рода «национальную идентичность», и даже в XXI веке традиционные proa тут преобладали над моторными лодками, а традиционные lava-lava — над футболками и штанами. В отношении туристов традиция отличалась полной нейтральностью (ходите хоть в штанах, хоть без штанов). Возможно, опять же, в силу традиции, на Волеаи не прижились отели, а продолжалась практика сдачи туристам пристроек к туземным жилищам — fare.

 

Из-за крайней редкости рейсов с острова Йап (или Гран-Йап), столицы штата Йап, на Волеаи попадало мало туристов, и этих пристроек хватало. Но, туземцы не возражали против коммерческой авантюры Фреда Нитани, гражданина восточного штата Косраэ, построившего мини-отель для умеренно-экстремальных туристов. Это было бунгало, отличающееся от обычного здешнего fare лишь несколько большим размером и более сложным пирсом, оборудованным 40-метровым ангаром. Не такое уж отступление от традиции. Туристы (в основном, фридайверы, любившие понырять в том месте лагуны, где неглубоко на дне лежали боевые катера и самолеты с японской базы, разгромленной американцами в 1945-м), вызывали у туземцев симпатию. Веселые контактные ребята. Правда, они появлялись довольно редко — малый бизнес Фреда Нитани, известного под прозвищем Форнит, не оказался особенно успешным, хотя, приносил кое-какие деньги.

 

Поздним вечером 3-го января, на краю пирса мини-отеля сидел основательный креол, наголо бритый, с выцветшими до белизны бровями, смуглый от загара, лет 30 с плюсом. Одет он был в шорты-бермуды, а в руках держал банджо, на котором тренькал, напевая таитянскую фольклорную песенку. Две девушки студенческого возраста, тоже креолки, иногда тихо-тихо подпевали.

 

Ia orana, ia orana, ia orana e te vahine Tahiti!

Aue, aue, te nehe-nehe te vahine Tahiti.

Tiare, tiare, tiare, Moorea e

Aue, aue, te noa noa te tiare Moorea.

                   * * *

To fare niau e i Bora-Bora nui e

A here iau ia oe Bora-Bora e

Na te moana e ua reva tau tama iti e

A here iau ia oe tau tama iti e.

                       * * *

Счастливо-счастливо, женщина Таити,

прекрасная женщина Таити,

Расцветающий цветок Моореа,

Ароматный цветок Моореа.

                     * * *

Из моего дома на большом Бора-Бора,

Моего любимого места на Бора-Бора,

Будет день, когда через океан, я вернусь к тебе.

Будет прекрасный день, когда я вернусь.

 

* * *

Можно было предположить, что этот креол успешно «склеил» сразу двух подружек на фридайверской тусовке. Только вид и у него, и у подружек был какой-то невеселый. В данный момент, пятеро молодых мужчин, расположившихся тоже на пирсе, но ближе к ангару, обсуждали негативное настроение этих троих (и повышали свое собственное настроение с помощью коктейля: лайм-джус с самогоном-абсентом). Из пятерых один походил на евро-филиппинского метиса, а четверо — на американцев из южных штатов (причем двое были белыми, а двое — неграми).

— Парни, — произнес евро-филиппинский метис, и сделал глоток коктейля, — если бы вы объяснили толком, что случилось с Корвином, я бы что-нибудь придумал.

— Форнит, — сказал старший из негров, — я объяснил толком: у Корвина эксцесс чувства ответственности за младших боевых товарищей, которых он не сумел уберечь. Это не критическое состояние психики, и сейчас лучше не вмешиваться.

— Ну, Бокасса, и как давно у него такое состояние?

— Примерно 40 часов, с утра первого января, — ответил старший негр.

— С битвы за Новую Каледонию, — добавил старший из белых, мичман Хенгист.

— С после битвы, — педантично уточнил его напарник, механик Кмет.

— Королю Фуопалеле проще, — философски заметил второй негр, механик Рглар, а затем глотнул коктейля и продолжил развивать мысль, — король проводил трех своих парней — коммандос, и других наших, которые погибли, в дорогу к атоллам в Океане Звезд…

— Это типа, как? — спросил Форнит.

— Это типа как у викингов, — пояснил Хенгист, — ну, в смысле, он усадил их в кресла на прогулочном теплоходе. Там стоял такой кораблик у резервного причала в Нумеа. Вот, король Фуо усадил всех мертвых ребят на сидения, с каждым поговорил, потом по всей палубе разложил сухие дрова, и облил все топливом. Потом взял буксир, оттащил этот теплоход подальше от берега, миль на двадцать, и подпалил.

— И, — добавил Кмет, — потом король Фуо взял своих живых парней, и пошел пить пиво с какими-то девчонками из Дивизиона Фрума. Типа, тем ребятам, которые мертвые, уже хорошо, их поит пивом сам ariki-roa Мауна-Оро на берегу Океана Звезд.

 

Форнит понимающе покивал головой и спросил:

— А кого потерял Корвин?

— Из своего экипажа никого, — ответил Рглар, — но из Лантонской эскадры погибли двое ребят, у которых Корвин был первым летным инструктором, еще до революции.

— У них были прозвища Бонни и Клайд, — добавил Бокасса, — как сказал Гиена Ларсен, у этих имен дхарма ранней смерти в бою.

— Ты знаешь Гиену Ларсена? — немного удивился Форнит.

— Нас познакомил Корвин там, на Новой Каледонии, по дистанционной просьбе Норны, потому что тема «чакраплана» ваша общая с Ларсеном, как я понимаю.

— Верно, тема общая. А Гиена объяснил вам, типа, основы аэродинамики чакраплана?

— Он объяснил, но очень кратко. Мы общались после боя, когда эмоциональный фон не способствовал, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю. Я читал сводку. 78 наших погибли в бою и еще почти триста раненых.

— Да, — подтвердил Бокасса, — раненых сразу эвакуировали на попутной авиа-технике.

— На Бора-Бора, — добавил мичман Хенгист, — есть очень классная клиника «Floral» при бывшем французском SPA-отеле. Там два супер-доктора Дюбуа и Фанфан. По приказу комдива Гремлина, тяжелораненых отправляли туда, а легкораненых — на Эрроманго.

 

Все помолчали немного, а потом Рглар сделал еще глоток коктейля и сообщил:

— Штаб-кэп Корвин чудом остался цел. Его звено сделало три вылета за ночь, а он еще полетел в четвертый раз. Ситуация: укрепленный район Пуамбу, который не заметили, поэтому команда капитана Пикачу там застряла. И Корвин полетел обрабатывать это с воздуха напалмом. Взял полста бочек, и скинул на бреющем полете. Раз — и готово. Так рассказывали саперы, мичман Зебра и капрал Экзо. Короче, все ОК. А потом по рации: «Mayday, левый движок сдох, иду на вынужденную в бухте Карикате». Нас, как самых прытких, перенаправили туда. Мы как раз пошли поперек острова, из Сио в Булупари. Горное шоссе там смыкается с шоссе западного берег