Приключения янки в Федеративных Штатах Микронезии.

ФШМ (Каролинские острова) штат Йап, атолл Волеаи. 9 января 2 г.х. Вторая половина дня.

Томас Томпсон подполковник 390-го подразделения авиа-разведки США с базы Апра (Гуам) находился, формально в отпуске по «ожоговой травме, приравненной к боевому ранению», а фактически — на спецзадании согласно личному приказу адмирала Наттса. Конкретно сейчас Томпсон сидел за угловым столиком в салуне «Капитан Немо». Да, здесь был именно салун, похожий на декорацию «Дикого Запада», наскоро (возможно, за один день) возведенную для съемок малобюджетного боевика про ковбоев и индейцев. Стиль воспроизведен достоверно: первый этаж — сплошная веранда с простыми скамейками и столами, и стойкой бара. Ограда веранды снабжена маленькими воротцами. На второй этаж ведет деревянная лестница, и там расположены комнаты для невзыскательной публики. Правда, имеется отступление от стиля: вместо коновязи перед воротцами сделаны лодочные пирсы. Куда тут ездить на лошади, если островок (моту) чуть больше километра в поперечнике? Так что местные ковбои и индейцы перемещаются на лодках разных моделей (включая парусные, моторные, глиссирующие, на подводных крыльях, и на обычных крыльях — в смысле, летающие).

 

Но, если отвлечься от этой транспортной несообразности, то типажи вполне в духе вестерна. Помимо ковбоев и индейцев, имеются мексиканские разбойники, беглые негры с плантаций, китайские коммерсанты и (конечно!) девушки «нетяжелого поведения». Кстати, художник по костюмам оплошал: большинство артистов почему-то в шортах и рубашках-гавайках. И еще оружие не соответствует. Откуда в XIX веке пистолеты-автоматы? Впрочем, ладно. Главное, передана атмосфера эпохи. И даже мальчишка-тинэйджер, который уверенно идет к столику нового посетителя, вполне соответствует. Сейчас спросит, не надо ли покормить лошадь…

— Aloha, сэр! Белая лодка RIB на которой фиолетовое дельта-крыло, это ваш мотоплан?

— Да, парень, — подтвердил подполковник, — а что?

— Ну, может вам надо залить биодизель. У вас же там дизельный движок, e-oe?

— Точно, парень. Три галлона будет в самый раз, если сойдемся в цене.

— Думаю, сойдемся, сэр. Двадцать сантимов за литр, это значит: три с половиной бакса за три галлона, я вам перевел в баксы. В Калифорнии эта заправка стоила бы пятнадцать баксов.

— А на Гавайях или на Гуаме? — ради интереса спросил Томпсон.

— На Гавайях, по ходу, баксов сорок, а на Гуаме вы вообще вряд ли заправитесь.

— Это почему я вряд ли заправлюсь на Гуаме?

— Потому, что там теперь лимиты на топливо из-за морской войны. Вы что, не в курсе?

— Лимиты? Надо же! А с кем война?

— Хрен знает, с кем, — ответил тинэйджер, — но американские танкеры горят по всему морю.

— Гм… — Томпсон сделал вид, что удивлен, — …А ты точно знаешь про ситуацию с топливом?

— Точнее некуда, сэр. Правда, на Гуаме можно собрать топливо даром. Взять ведро, подойти к берегу, и черпать из гавани. Туда вылилось целое озеро нефти из супертанкера. Но эта нефть подойдет, разве что, для паровозной топки. Такие дела. Вы лучше заправляйтесь здесь, и еще возьмите с собой. 30 литров биодизеля вместе с канистрой всего за десятку баксов. Ну, как?

— Нормально, — американский подполковник кивнул, — и еще пинту пальмового пива.

— ОК, сэр, — тинэйджер тоже кивнул, — я так понимаю, сначала пиво, а потом все остальное?

— Парень, ты чертовски догадлив.

 

Тинэйджер весело подмигнул и пошел выполнять заказ. А Томпсон проводил его взглядом, и переключил внимание на 10-метровый круизный катер «SeaRay-Sundancer», украшенный американским флажком. Два парня, видимо экипаж, переваливали на него кучу канистр с топливом, привезенных на пирс на грузовом трицикле. Водитель — девушка лет 20, кажется этническая африканка — банту, быстро подавала им канистры по одной из кузова. Вот тут подполковник задумался о реальной политике. Думы получались не очень оптимистичные.

 

То, что сообщил мальчишка-тинэйджер, укладывалось в общую картину, которую Томпсон примерно себе представлял. США в Океании вели войну с призраком. Кабинетные умники в Вашингтоне строили планы разгрома Народного флота, разрушения экономики Меганезии, и уничтожения Конвента. Несложная задача для Вооруженных сил США — но при условии, что Народный флот, экономика Меганезии и Конвент существуют там-то, там-то и там-то. А они предательски отказывались существовать в каких-то конкретных, известных географических точках. Они были везде и нигде. Американские новогодние бомбардировки, конечно, что-то разрушили и кого-то убили. Неуловимый Конвент даже сообщил о гибели некоторых важных персон из меганезийской верхушки, в частности — Помарэ Алинги, председателя Трибунала.

 

Вашингтонские умники ликовали: еще несколько таких бомбардировок, и Меганезия будет обескровлена (как это до сих пор случалось со всеми режимами третьего мира, рискнувшими «открыто противопоставить себя мировой общественности»). Но (подумал Томпсон) каждый военный метод имеет пределы применения во времени и в пространстве. Эти бомбардировки превратились в стереотип «международных миротворческих операций», проходивших после «победы демократии» в Первой Холодной войне. «Буря в пустыне» (Кувейт, 1990 год) стала образцом, по которому далее строились операции в Югославии, Сомали, Ливии, Мексике. В вашингтонских кабинетах поверили идеологам, твердившим, что наступил конец истории, и достигнута окончательная (наилучшая!) форма управления миром. В будущем не ожидается никаких крупных революций и войн, а будут лишь мелкие проблемы на периферии планеты.

 

Периферия планеты… (подумал подполковник)… Советники-идеологи, видимо, верят, что планета плоская, вроде пиццы, и в центре торчит Нью-йоркская фондовая биржа, как залупа. Галилея не читали, долбоебы! Не знают что планета — шар, который, ****ь, крутится, и мир меняется, несмотря на то, что кто-то верит в окончательную глобальную пиццу с залупой…

— Сэр, ваше пиво! — объявил вернувшийся тинэйджер, и поставил на стол кружку.

— Спасибо, парень.

— Aita pe-a. А скажите, вам канистру погрузить прямо в мотоплан, или принести сюда?

— Сюда. Я сам распределяю груз в своей калоше. А как тут насчет рыбалки с девочками?

— Я попробую это устроить, сэр, если вы поставите задачу точнее.

— ОК, парень. Ты разберись с топливом, а я подумаю, как поставить задачу точнее.

— E-o! Я залью вам три галлона в бак, и принесу сюда канистру, а вы пока думайте.

 

Тинэйджер снова убежал. А подполковник отхлебнул пива и посмотрел в сторону круизного катера «SeaRay-Sundancer», уже отходившего от пирса. Палуба катера была плотно уставлена канистрами. На мачте гордо трепетал флажок США. Свои американские мелкие спекулянты, пользуясь военными проблемами, наживали барыши на товаре, вдруг ставшем дефицитным.

«Возможно, — подумал Томпсон, — скоро они будут возить на Гуам еще и продовольствие. На тихоокеанских трассах сейчас горят не только танкеры, но и сухогрузы. Меганезия не воюет с Америкой. Меганезия разоряет американский крупный бизнес и прикармливает мелкий. Вся политика США держится на крупном бизнесе, и Меганезия давит эту политику в Океании».

 

За три прошлых дня (6-е, 7-е и 8-е января) Томпсон побывал в западной части штата Йап: на острове Гранд-Йап в Колония-Сити, и на атолле Улиси, и увидел, что марионеточная микро-федерация на Каролинских островах стремительно распадается. ФШМ получили видимость суверенитета в 1986 году от США, и поддерживали эту видимость более сорока лет только благодаря помощи США. Конечно, ФШМ не смогли пережить военных катастроф США на Южных Соломоновых островах и в Апра-Харбор на Гуаме.

 

Офисы всех банков и крупных корпораций в ФШМ были закрыты. Половина государственных чиновников сбежали, а оставшиеся в спешке продавали все, что можно продать. Департамент внутренних дел штата стал похож на книжную лавку. Тут продавали паспорта ФШМ, и сразу вносили данные о «законных гражданах» в компьютер, датами прошлого года. В департаменте экономики так же продавали сертификаты об инкорпорировании — внося данные о созданных фирмах в компьютер опять же, с датами прошлого года. В департаменте природных ресурсов продавали земельные участки и целые маленькие островки, опять же, с прошлогодней датой.

 

Здесь же Томпсон впервые увидел меганезийские деньги. Это были тонкие золотые листочки размером с кредитную карточку, и номиналом 20 алюминиевых фунтов (около 25 долларов). Точнее, не номиналом, а ценой, поскольку это было действительно золото, и проверить его подлинность можно было на глаз. На листочке был отштампован ростовой портрет девушки, одетой в lava-lava. В области штампа золото было таким тонким, что просвечивало зеленым. Простое естественное средство защиты от подделки. А девушка на портрете, как сообщили Томпсону, была королева Лаонируа — она погибла от вражеской пули во время Алюминиевой революции. Последняя из рода ariki-roa Мауна-Оро, объединителя Гавайики… Судя по тону сообщавших, в историю королевы Лаонируа они верили не на сто процентов, зато верили в надежность золотых денег. На замечание Томпсона о том, что цена золотой двадцатки будет колебаться относительно биржевой цены двадцати фунтов алюминия, был дан ответ: «она, конечно, будет колебаться, но не будет с каждым годом дешеветь, как бумажный доллар»…

 

В аэропорту Гранд-Йап, единственном международном аэропорту штата, где раньше работала лишь одна авиакомпания (американская «Conti-Micronesia»), теперь не работало ни одной. 7 декабря маленькое здание аэровокзала украсила табличка: «закрыто по техническим причинам». Полуденной рейс 6 января, которым прилетел Томпсон, был одним из последних. Экипаж даже предупредил: «леди и джентльмены, если вы задержитесь тут более, чем на сутки, у вас могут возникнуть проблемы с вылетом обратно на Гуам или куда-либо еще».

 

В общем, подполковник поступил дальновидно, взяв с собой FRIB (flying rigid-inflatable boat — моторный дельтаплан с надувным шасси-лодкой). На нем можно было автономно прыгать по атоллам — при наличии топлива. А топливом тут торговали везде, даже на крошечном атолле Сорол (где Томпсон побывал транзитом по пути с Улиси на Волеаи). Торговцы топливом, в процессе бизнеса рассказывали интуристам о политических событиях местного значения. На Сороле главной новостью была директива Конвента Меганезии «о политической ситуации».

 

Переходный период Алюминиевой революции завершен, начинается процедура построения конфедеративных институтов, каковыми, согласно Хартии, станут:

* Оргкомитет из двух консулов (выбираемых конференцией Народного флота).

* Верховный суд из шести судей (трех, выбираемых по рейтингу, и трех по жребию).

* Команды координаторов правительства и социальных сервисов (выбираемые по конкурсу-тендеру на выполнение усредненного пакета социальных запросов граждан).

 

Подполковник Томпсон не вникал ни в процедуру построения, ни в будущие функции этих меганезийских институтов, но понимал, что началась серьезная многоходовая политическая перестановка. И, если лидеры Конвента пошли на эту перестановку, значит, они, во-первых, уверены в скорой военной победе, а во-вторых, совсем не стремятся присвоить плоды этой победы (как сделали бы на их месте любые исторически известные тираны). CNN уже успело отреагировать на эту новость, и объявило первое — «фанатичной самонадеянностью безумных лидеров анархистов», а второе — «жестом отчаяния гибнущей тирании, стремящейся обмануть собственный народ и мировую общественность». Несколько дней назад эти объяснения, быть может, удовлетворили бы Томпсона, но после потери главных кораблей АУГ-15 днем 4 января, после удара по Апра-Харбор в ночь с 5 на 6 января, после увиденного развала администрации штата Йап, после лавины сообщений о загадочных пожарах на танкерах и сухогрузах… Нет.

 

У каждого хорошего военного имеется интуиция, и сейчас интуиция подсказывала, что США проигрывает войну с призраком…

— Ваша канистра, сэр! — объявил мальчишка-тинэйджер, поставил около столика 30-литровую пластиковую емкость, и добавил, — с вас четырнадцать с половиной баксов, вместе с пивом.

— Держи, — подполковник протянул ему десятку и пятерку, — будем считать, в расчете.

— Ага, — тинэйджер улыбнулся, привычно запихнул деньги в карман шортов, и спросил, — а вы уточнили задачу про рыбалку и девочек?

— Я, — ответил Томпсон, — хочу дней на пять оторваться от цивилизации, и меня интересует не подделка для толстопузых бюргеров, а настоящий отрыв. Найдется тут что-нибудь такое?

— Легко, сэр! Традиционная дикая туземная рыбалка на великом атолле Лаллокаиток.

— И где такой атолл?

— В 70 милях на ост-норд-ост отсюда. На карте не ищите, Лаллокаиток это подводный атолл.

— Что ж, звучит неплохо. А что насчет девочек?

— А вам какие нравятся, сэр? Ну, приблизительно?

— Гм… Сейчас попробую объяснить.

 

Произнеся эту фразу, американский подполковник авиаразведки окинул взглядом публику в салуне. Вообще-то он все время незаметно наблюдал за публикой, в том числе, за девушками. Некоторые из них щеголяли только в набедренных повязках или в трусиках от бикини, или в пляжных накидках, ничего не закрывавших, а лишь привлекавших внимание мужской части коллектива. Томпсон выделил одну светлокожую креолку, видимо достигшую т. н. «возраста сексуального согласия» по законам Мексики или Филиппин, но никак не по законам США. Иначе говоря, возраст в интервале 12 — 16 лет, ближе к нижней границе. Эта юниорка, одежда которой состояла из яркого платочка, сложенного треугольником и завязанного узелком над правым бедром, сидела на высоком табурете у стойки бара, отхлебывала из высокого стакана оранж, и тихо подбирала какую-то мелодию на музыкальном планшете. Поведи она себя так в «цветном» баре где-нибудь в Калифорнии — имела бы высокие шансы на изнасилование…

— Нравится эта девчонка? — невозмутимо спросил мальчишка-тинэйджер.

— Ты что? — возмутился Томпсон, — Она же малолетняя!

— Так, я не про ее возраст спрашиваю. Я спрашиваю: на вид нравится, или нет?

— Она симпатичная, — проворчал подполковник, — и я не понимаю, куда смотрят ее родители. Знаешь, парень, если бы тут работала полиция, следовало бы вызвать полисмена, чтобы эту слишком юную леди отсюда увели, пока она не нажила себе серьезных проблем.

— Вообще-то, сэр, это моя младшая сестра… Алло! Элли!

— Чего? — откликнулась юная леди.

— Сыграй что-нибудь громко, а то как-то драйва нет.

— Ладно, — слегка капризно откликнулась она, и через несколько секунд послышалась немного переделанная мелодия ламбады 1989 года. Переделка состояла в том, что из оригинала исчез обычный эстрадный ударник, а вместо него появился гулкий африканский тамтам. И публика завелась с пол-оборота. Сперва пошли в пляс «беглые негры» и «мексиканские разбойники». Немного позже — «индейцы» и «ковбои». А потом и некоторые «китайские коммерсанты»…

— Слушай, парень, — сказал подполковник, — ты не понимаешь. Твоя сестра рискует, устраивая музыкальное шоу topless среди такой компании. Ты слышал про сексуальное насилие?

— Да, я слышал, — ответил мальчишка-тинэйджер, — но здесь другая страна. Такие дела, сэр.

 

Тут Томас Томпсон почувствовал некоторую обиду за собственную страну, которая, при всей мощности своего полицейского аппарата, не может обеспечить обычную физическую защиту гражданина, и не где-то в глухом лесу, а в общественных местах. Такой вот салун, если бы он находился в Калифорнии, регулярно подвергался бы полицейским рейдам на предмет поиска наркотиков, нелегального алкоголя, и нелицензированных видео-аудио дисков. А в остальное время, в заведении царила бы власть какого-нибудь мелкого криминального авторитета и его подручных, для которых насилие над гражданами — главное занятие, единственный источник дохода, и сложившийся образ жизни. Периодически они попадают в тюрьму, потом выходят, возвращаются в то же злачное место, и снова принимаются за насилие и мелкий разбой. Что может сделать с этим американское правосудие? Ничего. А что делают локальные трибуналы Конвента? Судят по короткой процедуре и, если убеждаются, что перед ними заведомо анти-социальный элемент, то немедленно ликвидируют его. Это называется ВМГС — высшая мера гуманитарной самозащиты. Не то, чтобы подполковник Томпсон одобрял эту практику, но и протеста она у него не вызывала. Другое дело — применение ВМГС к нормальным людям, в частности, к миссионерам, государственным чиновникам, адвокатам, банкирам… Подумав об адвокатах и банкирах, Томпсон мысленно запнулся. И тут его отвлек мальчишка-тинэйджер.

— Так, вам на вид нравится моя сестра?

— Не говори ерунды, я же сказал: она малолетняя.

— Да, но у меня есть другая, как бы, сестра, на десять лет старше этой. Вот, я и спросил.

— Минутку, парень, ты хочешь сказать, что твоя старшая сестра похожа на младшую?

— Ага. Что-то типа того. Так часто бывает в природе.

 

Подполковник Томпсон облегченно вздохнул, и сделал глоток пива.

— Парень, с этого и надо было начать. А твоя старшая сестра, она… Как это сказать?

— Никак, сэр. Здесь другая страна. Нет проституции, к которой вы привыкли.

— Что? С чего ты взял, будто я привык к проституции?

— Очень просто. Вы привыкли, что make-love за деньги, это позорная работа, но вы не хотели обидеть меня вопросом, проститутка ли моя старшая сестра, и не нашли, как это сказать.

— Черт! Парень, я просто хочу отдохнуть. Рыбалка, танцы, девушки. Что тут такого?

— Ничего такого. Если вы хотите познакомиться с Джой, то я ей позвоню.

— Подожди, парень. Давай определимся. Я хочу познакомиться с девушкой, для…

— …Для отдыха на рыбалке и секса за деньги, — спокойно договорил тинэйджер.

— В общем, да, — подтвердил Томпсон.

— Тогда все ОК, сэр. Я это передам Джой, — с этими словами мальчишка отошел от столика, вынул из кармана «wiki-tiki» (местный эквивалент сотового телефона) поговорил не больше пары минут, вернулся к столику и подмигнул подполковнику.

— Так, парень, и какие мои действия дальше? — спросил тот.

— Дальше, сэр, вам надо лететь на Фараулеп, 80 миль на норд-ост отсюда. Там новая фабрика «Kraken Kraal», там вы пересечетесь с Джой и ребятами, и поедете на Лаллокаиток.

— Гм… А как я найду Джой?

— Очень просто. У вас же есть коммуникатор?

— Да, вот такой, — Томпсон продемонстрировал новенький палмтоп «Dapple-Iridium».

— Знакомая модель, — тинэйджер иронично фыркнул, — ни фига не стоит восьмисот баксов, за которые ее продают, но для простого дела годится. Пишите сетевой адрес, сэр.

 

· * *

·

Атолл Фараулеп — ромб со стороной 3 км. В северном, южном и восточном углах торчат три островка-моту суммарной площадью 42 гектара. На самом большом, восточном моту живет полсотни туземных семей. Два остальных практически необитаемы. На южном моту — старая плантация кокосовых пальм, брошенная еще в позапрошлом веке. На северном моту остались японские блиндажи Второй мировой войны — основательные железобетонные сооружения.

 

Последние полвека туземцы Фараулепа жили не то, чтобы замечательно, но неплохо. В силу малости территории и отдаленности от центров цивилизации, никто их не трогал, а кое-какая материальная помощь из США перепадала. Иногда атолл посещали яхтсмены, или обычные туристы, и тогда туземцам тоже что-то перепадало. А так: рыбы много, кокосовые пальмы и хлебное дерево на Южном моту хорошо плодоносят, а колодцы дают достаточное количество пресной воды. Почему бы не жить? О политике туземцы имели слабое представление. Всякая Америка, Япония и Австралия и т. п. были для них почти другими планетами, которые можно увидеть в «электрическом ящике» по CNN, и с которых иногда прилетали «зеленые человечки» (точнее, белые человечки) с подарками. Но, 6 января сего года случилось страшное. От агента Департамента Природных Ресурсов штата Йап, они узнали, что весь атолл Фараулеп полгода назад продан предприятию «Kraken Kraal», как необитаемая территория, под центр разделки списанных большегрузных кораблей на металлолом.

 

— Вот так, — произнес агент Департамента и развел руками, — теперь атолл принадлежит фирме «Kraken Kraal», а это директор фирмы, Джон Саммерс, родом из штата Косраэ. Он хочет вам сказать что-то. Пожалуйста, послушайте, он теперь здесь хозяин, а наше агентство уезжает.

— У-у… — растеряно произнесли туземцы, собравшиеся на площади единственной деревни, на Восточном моту, и посмотрели на широкоплечего 30-летнего креола (вероятно, этнического североамериканца), наголо бритого, смуглого от загара, с выцветшими до белизны бровями.

— Iakwe! Aloha! — поздоровался он сначала на каролинском, а потом на общеполинезийском, и продолжил после паузы, — мистер Канниек из агентства штата Йап сейчас сказал, что все тут принадлежит нашему предприятию. По бумагам и закону ФШМ, это так, но мы действуем по общему обычаю Океании — Гавайики. Поэтому, я обещаю вам следующие пять вещей.

Первое. Мы не отнимем ни одного из ваших домов, ни одной пяди земли от ваших ферм, и не будем никак мешать вашему морскому промыслу.

Второе. Все съедобное, что вы соберете или поймаете в море, мы готовы покупать для наших сотрудников по хорошей цене — если вы захотите продать.

Третье. Каждому из вас, кто хочет работать у нас, мы найдем место на предприятии, и будем платить зарплату по тем же расценкам, что в Америке.

Четвертое. Мы работаем чисто, и не сбросим ничего вредного в лагуну и на берег. Для нашей команды это также важно, как для вас, ведь мы будем жить на Фараулепе, как ваши соседи.

Пятое. Мы пустим постоянный ежедневный паромный рейс Фараулеп — Волеаи, и вы можете пользоваться этим рейсом бесплатно, наравне с нашими сотрудниками. Я все сказал.

 

Вот такую ознакомительную речь произнес бизнесмен Джон Саммерс, он же — Корвин, штаб-капитан специального авиа-отряда Народного флота Меганезии.

 

Сперва туземцы не очень поверили, но уже через пару дней они познакомились с командой «Kraken Kraal», и по каким-то своим критериям заключили, что директор Саммерс говорил честно, и все будет происходить примерно так, как он объяснил. Конечно, до настоящей дружбы с новыми соседями было еще далеко, но симпатия уже стала появляться. А на следующее утро, 9 января, в лагуну Фараулепа через южный гейт в барьере атолла один за другим вошли четыре корабля, каждый более 300 метров в длину…

 

…Эти четыре корабля увидел с воздуха подполковник Томпсон, подлетая к Фараулепу после обеда. Тренированный взгляд разведчика мгновенно определил, как сложилась судьба этих кораблей. Они были из числа недавних жертв странных морских пожаров. Точнее — из числа целей, пораженных неким точечным зажигательным оружием, менее мощным, чем то, которое поразило супертанкер «NK-14» в Апра-Харбор. Поэтому, четыре корабля выгорели слабее, и не рассыпались по швам, а остались наплаву. Теперь кто-то подбирал их в океане, и буксировал на Фараулеп, видимо, для разделки. Каждый такой корабль, это примерно сто тысяч тонн стали…

 

Томпсон задумался о том, как протащили суда с такой осадкой через явно не очень глубокий фарватер гейта, ведущего в лагуну, но его отвлек голос, прозвучавший в наушниках.

— Тон-тон! Диспетчер гидроаэродрома «Kraken Kraal» вызывает FRIB с фиолетовым крылом.

— Фиолетовый FRIB на связи, — отозвался Томпсон.

— Приветствую, фиолетовый FRIB, — сказал диспетчер, — назовитесь для журнала.

— Я подполковник Томпсон из США, сейчас нахожусь в отпуске.

— Еще раз приветствую, подполковник. Я поведу вас на лэндинг. Вы готовы?

— Готов, жду указаний.

 

Томпсон принципиально решил «не шифроваться». Какой смысл? Во-первых, как он успел убедиться, в этой акватории (уже де-факто подконтрольной Конвенту) к североамериканцам относились нормально (несмотря на войну). Во-вторых, как он, опять же, успел убедиться, INFORFI (спецслужба Конвента) уже ввела здесь сеть контроля и идентификации личности подозрительных иностранцев. Прямо в аэропорту острова Гранд-Йап улыбчивая девчонка в шортиках и топике с яркой надписью «туристический TV-канал» на бейсболке, прицелилась фотоаппаратом и «щелкнула» подполковника на сходе с трапа. Не только его, а вообще всех прилетевших, одного за другим. В следующие дни подполковник пару раз отмечал, что его «узнают в лицо» люди, с которыми он точно никогда не знакомился. Даже тот мальчишка в салуне на атолле Волеаи явно знал, кто прилетел на этом FRIB с фиолетовым крылом…

 

…А тут, на атолле Фараулеп, оказался достойный диспетчерский сервис. «Эфирный визави» подполковника давал четкие команды в военном стиле, будто вел на лэндинг не дельтаплан в лагуне, а палубный истребитель при возвращении на родной авианосец. Томпсона настолько заинтересовала личность этого авиадиспетчера, что после приводнения у пирса, и короткого обмена приветствиями с парнем (кажется, индусом), выполнявшим функции швартовочного матроса, подполковник поинтересовался возможностью заглянуть на диспетчерскую башенку. «Такая возможность имеется» (ответил матрос — индус). Башенка была рядом — новые хозяева восстановили на старом месте японскую бамбуковую вышку наблюдения за воздухом. Самое простое решение, поскольку на железобетонном блиндаже даже сохранились площадки под опоры именно такой стандартной вышки. Поднимаясь по простейшему трапу на главную площадку, американский офицер ожидал увидеть за диспетчерским пультом германца (еще в воздухе, в ходе разговора, он отметил акцент собеседника). И, в общем, почти не ошибся.

 

…Почти — в смысле, что на площадке был не один германец, а двое. Собственно за пультом находился молодой мужчина, вероятно этнический баварец «без особых примет», а рядом за маленьким столиком, снабженным электроплиткой, варила кофе девушка «со скандинавским уклоном», вероятно «hummelfreulein» (уроженка Гамбурга), но пока это были догадки…

— Томас Томпсон, подполковник, 390-е авиа-крыло 7-го флота, — представился американец.

— Рикс Крюгер, обер-лейтенант, морской спецназ Бундесвера, — ответил баварец.

— Брюн Брейвик, фельдфебель оттуда же, — добавила вероятная уроженка Гамбурга.

— Гм… — с интересом произнес Томпсон, — …А диспетчерский стиль американский.

— Видите ли, подполковник, — сказал Рикс Крюгар, — мы тренировались на американской базе в Джибути, а потом еще год работали вместе с вашим контингентом в Йемене.

— Ясно, обер-лейтенант. А что бундесвер делает здесь, если это не военная тайна?

— Бундесвер здесь ничего не делает, подполковник. А мы с Брюн оказались здесь потому, что разошлись во мнениях на некоторые вопросы со штабом операции «Непреклонная свобода».

— Со штабом международных сил в Адене? — переспросил американский подполковник.

— Да, если за последний месяц штаб никуда не переместился. Видите ли, мы уехали оттуда на рождественские каникулы в Сомали, совместив с этим, в некотором роде, медовый месяц…

— …И, — добавила Брюн Брейвик, — мы решили, что возвращаться в Йемен нецелесообразно. А какими судьбами здесь вы, Томас? С чем связан такой странный выбор места для отпуска?

 

Подполковник Томпсон улыбнулся.

— Мне кажется, Брюн, что Микронезия менее странное место для отдыха, чем Сомали.

— Из Сомали, — ответила она, — есть воздушные мосты куда угодно, включая Океанию.

— Понятно, — сказал американский подполковник, который много слышал про контрабандную авиацию, летающую из сомалийского Пунтленда, — а здесь у вас хорошая работа?

— Да, — она улыбнулась, — гораздо лучше, чем воевать в Йемене за Талибан против Махди.

— А здесь вы за кого и против кого воюете?

— А вы, Томас?

— Гм… Я вижу, Брюн, что вы за словом в карман не лезете.

— Да. Один-ноль в мою пользу, не так ли? А хотите кофе, Томас?

— Спасибо, Брюн, я с удовольствием выпью чашечку. А можно еще вопрос?

 

Уроженка Гамбурга переглянулась с баварцем.

— Как ты думаешь, Рикс, ничего, если мистер Томпсон задаст еще один вопрос?

— Я думаю, ничего. В крайнем случае, мы извинимся и не ответим.

— ОК! — она кивнула, — Спрашивайте, Томас.

— Вопрос простой. Вы бросили армию потому, что вам надоело воевать за Талибан под видом защиты свободы, или по какой-то другой причине?

— Причина, — ответила Брюн, — моя фамилия, которая мне нравится, и Риксу тоже.

— Брейвик… — произнес подполковник. — …Андерс Брейвик, норвежский стрелок 2011 года.

— Да. Но мы с ним даже не родственники. Фамилия распространенная. Мой прадед родом из Норвегии, из города Брейвик, того, что в округе Фрисдал. А есть еще три города Брейвик.

— Тогда я не понимаю, в чем проблема.

— Я же вам сказала: в фамилии. Кстати, держите, ваш кофе.

— Спасибо, Брюн… — подполковник взял кружку с ароматным кофе и сделал глоток… — Мне, наверное, изменяет проницательность, но я пока не понял сути дела.

— Суть в том, что Рикс и я так хорошо познакомились, защищая непреклонную свободу, что решили пожениться. И тут штаб потребовал, чтобы я взяла его фамилию. Я ничего не имею против фамилии Крюгер, но какого дьявола?

— Ваша фамилия кого-то раздражала? — предположил Томпсон.

— Да. Марокканцев. Или «германцев с марокканскими предками». Из штаба намекнули, что я должна сменить анти-исламскую фамилию Брейвик на толерантную фамилию Крюгер. Мы с Риксом решили: раз так — к дьяволу формальную женитьбу, но было поздно. Штаб сообщил в Берлин, и там решили сделать из нас символ нового шага к полной толерантности в армии.

 

Американский подполковник сделал еще глоток кофе и поинтересовался:

— А почему вы просто не уволились из Бундесвера и не вернулись домой в Германию?

— При досрочном расторжении контракта, — менторским тоном сообщила Брейвик, — банк сразу отнял бы у нас жилье и автомобили, поскольку исчезло бы покрытие по кредитам. А с учетом обстоятельств, мы бы не нашли работы выше, чем уборщиками грязной посуды в фастфуде.

— У олигархии, — добавил Крюгер, — есть принцип: втаптывать в дерьмо любого, кто осмелился противиться ее капризам. Мы с Брюн не хотели сделаться иллюстрацией к этому принципу.

— Я бы поспорил… — произнес Томпсон, — …Но не буду. А скажите: почему именно Океания?

— Судьба, — ответил германский обер-лейтенант, — мы с Брюн искали по Интернет место, чтобы смыться, и сразу найти работу, и наткнулись на объявление Джона Саммерса: «Предприятие в Океании приглашает…», и в тексте то, что нам надо. Я еще колебался, но Брюн вспомнила, что золото Махди, в поисках которого нас все лето гоняли вокруг Аденского залива, объявилось в октябре в Океании. Казалось бы, что нам до этого золота? Но, психология повлияла.

 

Тут Брюн Брейвик тронула его за плечо.

— Хэй, Рикс, этот американский подполковник жульничает. Он обещал, что задаст только один вопрос, но задал уже три, а сам не ответил даже, почему выбрал для отпуска Микронезию.

— Хэх, — выдохнул Рикс Крюгер, — действительно, Томас, как-то несимметрично получается.

— Спрашивайте, — отреагировал подполковник, — я отвечу, если это не будет против присяги.

— Не будет, — успокоила Брюн, — так, почему вы отдыхаете в Микронезии?

— Потому, что близко. Я служу на базе Апра, остров Гуам.

— А почему вы отдыхаете в одиночестве, ни жены, ни девушки?

— Я разошелся с женой больше десяти лет назад, а везти с собой девушку в Микронезию, это примерно как везти с собой кукурузу в Айову.

— Весело сказано! — Брюн хихикнула, — И, как ваши любовные похождения в Микронезии?

— За этим и прилетел, — сказал Томпсон, — вы знаете девушку по имени Джой?

— Джой? Что, правда?

 

Томпсон кивнул в ответ, но ни на секунду не поверил удивлению девушки-фельдфебеля. Ее актерская игра была на уровне школьного театра. Проницательности подполковника авиа-разведки хватило, чтобы понять: Брюн знает, что он «склеил» Джой по телефону. Но, надо подыграть маленькому любительскому спектаклю, так что, Томпсон кивнул и спросил:

— А как мне тут найти ее?

— Позвоните ей, — предложил Крюгер, — у вас же, вероятно, есть ее сетевой адрес.

— Да, вы правы Рикс, — с этими словами, подполковник достал свой палмтоп и ткнул вызов.

 

На экране высветился значок «ожидание ответа».

Потом раздалась мелодичная трель, и голос.

— Hi, Томас! Ты уже на Фараулепе?

— Hi, Джой. Да, я прилетел и пью кофе на диспетчерской башенке у Рикса и Брюн.

— Wow! Допивай, и двигай на лайнер «Disney Marvel», я там болтаю с ребятами в открытом солярии, это большая выемка между носом и надстройкой, ее видно даже с той башенки.

— Ясно, Джой. Я допиваю кофе и иду, — подполковнику с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Он убрал палмтоп, и спросил, — А откуда тут виден лайнер «Disney Marvel»?

— Оттуда же, откуда остальные три корабля, — сказала Брюн.

— Минутку, я не понял. Вы хотите сказать, что «Disney Marvel» один из этих четырех?

— Да. Крайний справа. Вот, посмотрите, Томас.

 

…Мало кто без подсказки узнал бы сейчас 340-метровый круизный лайнер «Disney Marvel», гордость туристического концерна «Pacific Jewels». В ленте чрезвычайных событий «Disney Marvel» числился как «находящийся в открытом море корабль, связь с которым потеряна по неизвестным причинам». Последний выход на связь: 600 км к западу от атолла Кваджалейн (Маршалловы острова), 6 января, 23:00. Лайнер находился в полукругосветном круизе класса «super-luxury», по маршруту Сан-Франциско — Гавайи — Маршалловы острова — Марианские острова — Филиппины — Бруней — Сингапур. Для таких круизов он и был построен. Обычно на лайнерах такого размера три тысячи пассажирских мест, а на этом всего тысяча. Зато полное соответствие классу отеля «шесть звезд». 20 ресторанов с разными кухнями. 6 бассейнов на любой вкус (с речным течением, с водопадом, с волнами разного размера). 5 центров SPA в разных стилях. Столько же салонов красоты. Теннисные корты. Поле для гольфа. Два музея (живописи и скульптуры). А также кинотеатры, дансинги, казино, и ночное клубы (кстати, с «массажным салоном для мужчин»). Даже храмы трех мировых религий. И по три единицы обслуживающего экипажа на каждого пассажира — чтобы выполнять все VIP-желания…

 

…Только одного желания пассажиров экипаж не смог выполнить: спасти им жизнь. Сейчас с высоты диспетчерской башенки бывший роскошный океанский лайнер напоминал огромную закопченную баржу, на палубу которой выгрузили частично-сожженную городскую свалку. А наметанным глазом можно было выхватить из этой хаотичной картины остовы спасательных катеров и шлюпок, бесполезно сгоревших на местах хранения. Или экипаж состоял сплошь из идиотов, не знавших аварийного плана, или огонь распространялся со шлюпочных палуб. Из общих соображений, вероятнее выглядела вторая версия, но надо было посмотреть вблизи.

— Спасибо за кофе, — сказал подполковник, — я пойду, меня уже ждут.

— На здоровье, Томас, — сказала Брюн.

— Будете еще на Фараулепе — заходите, — добавил Рикс.

 

Томпсон спустился на грунт, прошел к дальнему пирсу, к которому были пришвартованы останки «Disney Marvel», и по легкому временному трапу поднялся на борт в средней части корпуса. Потом была невеселая, но познавательная прогулка до носовой секции. По дороге подполковник осмотрел линию из трех спасательных шлюпок (того, что от них осталось), и исчезли сомнения в том, что распространение огня специально планировалось по критерию максимума жертв. Вероятно, первый удар зажигательного оружия был направлен в судовую радиостанцию. Загадка. Во всех уже известных Томпсону недавних пожарах на кораблях, поджигатели не ставили цель убить побольше людей. Правда, то были грузовые корабли, а «Disney Marvel» — пассажирский. Но зачем кому-то понадобилось убивать пассажиров?

 

Вот с этими мыслями подполковник подошел к солярию — большой выемке между носом и надстройкой. Сейчас солярий напоминал большую угольную яму, и на дне ямы оживленно спорила небольшая группа молодых мужчин и женщин. Креолку лет 25, довольно тонкого телосложения, синеглазую, светловолосую с короткой нарочито-небре