Источники научных и литературных знаний арабов.

Последние костры двух великих цивилизаций, персов и Византии, догорали, когда арабы начали свои завоевания. Новый мир, куда проникли последователи пророка, глубоко поразил их пылкое воображение, и они с таким рвением принялись изучать искусство, литературу и науку, что это стало их завоеванием. Как только халифы увидели, что их империя утвердилась, они во всех важных городах создали центры образования и собрали в них всех ученых, способных перевести на арабский язык известные работы, прежде всего греческие.
Обстоятельства облегчали это предприятие. С некоторых пор древние греко-латинские научные знания были широко распространены в Персии и Сирии. Когда несторианцы были сосланы на Восток, они основали в Эдесе, в Месопотамии школу, которая распространяла греческие знания в Азии. Когда под Зеноном Изорианом эта школа была разрушена, преподаватели были приняты королями сасанидов, и этот прием имел то последствие, что позже в Персию прибыли ученые из Афин и Александрии, когда там Юстиниан закрыл их школы. Они переводили на более распространенные языки на Востоке сириак халдийский и т.д. самых чтимых греческих авторов: Аристотеля, Галиана и Диоскорида.
Когда арабы захватили Персию и Сирию, там они нашли часть богатейшего хранилища книг по греческой науке. Под их влиянием сираикские версии были переведены на арабский; еще не переведенные старинные авторы вскоре тоже были переведены, и научные и литературные учения получили мощный толчок.
Арабы не довольствовались только переводами; многие из них научились читать старинных авторов, прежде всего греческих, на их языке. Так же было и в Испании, где они изучили латынь, катильский. Библиотека Эскуриал содержит арабо-греческие, арабо-латинские, арабо-испанские словари, авторами которых были мусульмане.
Этот первый период образования арабов можно сравнить со школьным образованием, когда ученик колледжа пользуется кладом знаний, накопленных предыдущими поколениями. Аналогично древние греко-латинские познания образуют основную базу просвещения образованных арабов. Итак, греки были первыми учителями арабов, но последние обладали оригинальным мышлением и рвением, чтобы терпеть долго роль учеников, что происходило в Европе в средневековье. Первая фаза была преодолена быстро. Рвение, которое они проявили в учении, поразительно, и если другие народы поступили бы также, едва ли кто-либо их превосходил. Когда они захватывали город, первая их забота была построить мечеть и школу. В крупных центрах таких школ было множество; Бенжамин де Тудель, умерший в 1173г., рассказывает, что в Александрии видел их 20.
Независимо от наличия простых школ крупные города такие, как Багдад, Каир, Толедо, Кордова и т.д., имели университеты с лабораториями для научных исследований. В одной Испании было 70 публичных библиотек. Библиотека халифа эль Хакема II в Кордове, со слов арабских авторов, содержала 600 тысяч томов, каталог которого 44 тома. По этому поводу нужно отметить, что 400 лет спустя Карл Мудрый не смог собрать в королевской библиотеке Франции больше 900 томов, причем одна треть из них посвящена теологии.

Научные методы арабов.

Библиотеки, лаборатории, инструменты, необходимые материалы для образования и научных исследований, но в конечном итоге, материалы и их ценность зависит только от того, как их использовать. Можно погрузиться в науку других, при этом не размышлять и не создавать ничего нового, быть вечным учеником и никогда не стать учителем. Открытия, которые будут освещены в следующих главах, подтвердят мнение, что арабы могли использовать элементы знаний, которые они собрали. Мы ограничимся указанием общих принципов, которые управляли их исследователями. После того, как они были простыми учениками, имея учителями работы греков, вскоре поняли, что испытания и наблюдения стоят большего, чем книги. Банальная сегодня, эта правда не всегда была такой: ученые средневековья работали тысячи лет, чтобы это понять.
Обычно Бакону приписывают введение опыта и наблюдения, как основу современных научных методов; но нужно признать, что оно целиком принадлежит арабам. Это мнение было высказано, впрочем, всеми учеными, которые изучали их труды, в частности, Гумбольдом. После установления, что наивысшая точка науки заключается во введении ею же и в ее пользу феномена, то есть эксперимента, выдающийся исследователь добавляет: "Арабы поднялись в этом смысле до уровня неизвестного до них."

"Что, прежде всего, характеризовало школу Багдада в ее начальный период - это то, говорит Седиллот, что по-настоящему научная мысль, которая направляла ее работы; шагать от известного к неизвестному, точно оценить феномен, чтобы докопаться до причин и последствий, принять только то, что подтверждается опытом, такие принципы обучения учителей. Арабы девятого века обладали этим плодотворным методом, который должен был стать, наряду с современными методами, инструментом их самых блестящих открытий."

Экспериментировать и наблюдать - такой был метод арабов. Учить то, что написано в книгах, и ограничиться повторением мнения учителя - такой был метод в Европе в средневековье. Разница основательная. Можно точно оценить значение арабов с точки зрения развития науки, только установив это.
Арабы экспериментировали и были первыми в мире единственные долгое время, которые понимали важность этого метода. Если у греков, писал Даламбер в своей "Истории астрономии", насчитывалось две или три обсерватории, то у арабов их было множество. По химии: у греков не было ни одного экспериментатора, тогда как у арабов их было сотни.
Привычка делать опыты дало их работам такую точность и оригинальность, что нельзя найти у человека, изучающего разные явления только по книгам. Им не хватает оригинальности только в одной науке, где опыты невозможны: в философии.
Экспериментальные методы, введенные ими, обязательно должны были их привести к важным открытиям. Обзор их научных работ, который мы сделаем, покажет, на самом деле, что они за три или четыре века сделали больше открытий, чем греки за значительно большее время. Сумма знаний, которую получили византийцы до них, но долгое время не извлекали пользы, арабы университетов ее полностью передали своим потомкам.
Роль арабов не ограничивается только развитием наук своими открытиями. Они их распространяли через университеты и книги. Влияние их на Европу, с этой точки зрения, было огромным. Мы увидим в особой главе, посвященной изучению этого влияния, что они на протяжении многих веков были единственными учителями для христианских наций, и только им мы обязаны знанием греко-латинской древности. Только в настоящее время наши университеты перестали опираться на переводы арабских книг.

Глава II. Язык, философия, литература и история.

Арабский язык.

Различные секты Ислама.

Арабский - часть семитской группы языков и имеет много общего с ивритом. Он содержит много звуков, сильно отличающихся от звуков, содержащихся в большинстве европейских языков, что сильно затрудняет произношение для иностранцев.
Неизвестно, когда сформировался арабский язык таким, каким мы знаем его сегодня; но мы знаем через поэтов, живших примерно за сто лет до пророка, что он уже достиг сегодняшнего совершенства. Существует множество диалектов, но по традиции, принятой арабскими писателями, язык племени, к которому принадлежал Мухаммед, считается чистым. Влияние Корана таково, что его язык стал универсальным.
Арабский язык один из тех языков, которые были однородны. Конечно, имеется много диалектов, сирийский, аравийский, египетский, алжирский, но они отличаются друг от друга небольшими нюансами. Тогда как деревенский житель севера и юга Франции ни слова не понимают в идиомах друг друга, житель Марокко без труда понимает жителя Египта или Аравии.
Вот, кстати, что говорит по этому поводу один из самых компетентных людей в этом вопросе, путешественник Буркхард:

"Конечно, в разговорном арабском языке имеется множество диалектов, больше, может быть, чем в любом другом языке; несмотря на громадные площади стран, где говорят на этом языке, от Могадар до Маската, некто, изучивший один из этих диалектов, без труда понимает остальные. Произношение может испытать влияние природы страны, сохраняя мягкость в долинах Египта и Месопотамии, и становясь более твердым в холодных горах Барабарии и Сирии. Насколько я знаю, наибольшая разница существует в диалектах жителей Магреба в Марокко и бедуинов Хеджаза около Мекки; но эта разница не больше, чем между диалектами крестьян Жвабов и Саксонии."

Язык очень мало изменился со времен Мухаммеда; но письмо подверглось существенным изменениям. Первоначальная письменность, так называемая куфическая, по имени города Куфа, где, как утверждают, она была впервые введена, была очень трудной для чтения, так как там не было изображения гласных. Она изменилась к восьмому веку посредством присоединения характерных знаков для обозначения гласных; однако нередко продолжают использовать в письменах куфические буквы, поэтому бывает трудно судить о времени их появления.
Относительно арабского языка можно сделать такое же замечание, какое мы делали относительно религии; это то, что завоеватели, предшествующие арабам, никогда не могли внедрить свой язык, а арабы преуспели в этом. Став универсальным языком там, куда они проникли, они полностью заменили идиомы, на которых говорили для этого, такие как сирпакский, греческий, коптский, берберский и другие. Так было даже в Персии долгое время; и, несмотря на возрождение персидского языка, арабский остался литературным языком и он единственный используется в письменах. Все известные работы в Персии по теологии и науке написаны на арабском. Он в этой части Азии играет такую же роль, какую играла латынь в Европе в средние века. Турки сами, будучи завоевателями арабов, приняли их письменность, и в Турции даже полуграмотные люди способны понимать Коран.
Можно указать только латинские нации в Европе, где арабский не смог вытеснить языки существующие до него; но, однако, он оставил там глубокие следы. Дози и Енделман могли составить словарь с испанскими и португальскими словами отличными от арабских.
Даже во Франции арабский язык оставил значительный след. Седипот вполне обоснованно замечает, что местные наречия Оверна и Лимузина "наполнены арабскими словами и что в именах просматривается арабская форма".

" Естественно, пишет автор, которого я только что цитировал, что арабы - хозяева Средиземноморья на протяжении восьмого века, оставили Франции и Италии большинство морских терминов: адмирал, эскадра, флот, сорвет, каравелла, фелук, шалуп, барк и другие и, в первую очередь, буссоль, неправильно приписываемый китайцам; также много военных терминов, слова, используемые на охоте, введены из арабского (бомбы, гранаты, фанфары, турнир и т.д.) В астрономии очень много арабских слов: астролябия, алидаз, азимут, зенит, надир, имена звезд: Альдебаран, Рижел, Альтаир, Вега, Акарнар, Агол и т.д.; в математике: цифр, ноль (zero), алгебр и т.д.; в химии: алхимия, алколь, алкали, аламбик и т.д.; в медицине и естественных науках: боль, эликсир, сироп, сорбет и т.д."

Автор недавно появившегося этимологического словаря утверждает, что пребывание арабов на юге Франции не оставило никакого следа ни в местных наречиях, ни в языке. Из предыдущих цитат видно, что такое мнение ничего не стоит. Удивительно то, что это мнение повторятся учеными.
Арабский язык очень богат и это богатство только постоянно растет из-за присоединения новых выражений заимствованных у идиом, с которыми он находился в контакте. Словарь Ибн Сеида, умершего в 1065 г., уже состоял из 20-ти томов.

Философия арабов.

Когда арабы были дебютантами в цивилизации, их философия ограничивалась понятиями практической психологии, дочери практики, которую не изучают по книгам, хотя эти понятия обычно единственные используемые в жизни.
Греки, их первые учителя в различных науках, были таковыми и в философии. Аристотель, Талес, Емпедокл, Геракл, Сократ, Эпикур и все другие авторы Александрийской школы были переведены на арабский.
Во всех науках, поддающихся экспериментальной проверке, арбы превосходили своих учителей. Философия не претендовала на такие проверки, поэтому прогресс в этой области у арабов был незначителен.
Высокочтимая в арабских университетах философия, была нечто плохой в глазах толпы, и чтобы исключить народные восстания, провоцированные ее доктринами, халифы часто бывали вынуждены изгнать философов на некоторое время.
К тому же, оппозиция жителей имела серьезные основания, т.к. философы отбрасывали многие предписания Ислама, соглашаясь только с фундаментальными догмами такими, как единство Бога и миссия Мухаммеда. Не ограничиваясь изложением своих идей перед просвещенными людьми, они выступали публично и тем самым скандализировали верующих.
От того, что в настоящее время называют свободомыслием, нужно вернуться к арабам первых времен. Несмотря на сдержанность, которую философы были вынуждены сохранить в своих книгах, часто проскальзывают суждения, которые указывают на сильную долю скептицизма. Так, например, Абугала Тенуки, который жил в 10-м веке, утверждает, что " мир делится на людей 2-х сортов: одни имеют рассудок, не имеют религии, другие - религию, но мало рассудка."
Чтобы остаться в мире с толпой, арабские философы отделили религию от науки. Их вывод по этому поводу очень четко сформулировал Але-Газзали, который преподавал в 11-ом веке в Багдаде.

" Истины полученные разумом, говорит он, не единственны; есть другие, к которым наш рассудок не способен прийти; мы вынуждены их принять, несмотря на то, что мы их не можем получить логическим путем. Предположение, что выше сферы разума есть другая сфера, сфера божеских откровений, не является неразумным; если мы ничего не знаем о его законах и правах, достаточно того, что разум допустил бы их существование."

Самый известный арабский философ, влияние которого на Европу значительно, знаменитый Авероес. Обычно его рассматривают как обыкновенного комментатора Аристотеля; но мне кажется, иногда этот комментатор особенно превосходит своего учителя, и в очень многих пунктах его доктрины были приемлемы. Если он и не был свободомыслящим, в современном смысле этого слова, можно утверждать, что он мыслил очень свободно о некоторых сюжетах. Следующая выдержка, которую я заимствовал у Ремана, о бессмертности души, основе морали, дают идею его большой независимости.

" Следуя Авероесу, всемирный разум нетленен и отделим от тела; индивидуальный разум смертен и умирает вместе с телом."

Он исповедовал отрицание бессмертия и воскресенья, доктрину, что человек не должен ждать другой компенсации за свою настоящую жизнь.
Различие индивидуумов материально, форма, наоборот, общая для многих; ибо то, что постоянно - это не топор, а кусок железа. Только по заблуждению мертвое тело может называться человеком. Поскольку большинство индивидуумов исчезло, но представитель типа, вида является бессмертным.
Душа, к тому же, ничего не чувствует без воображения. Как чувство действует только при наличии предмета, так и душа думает только перед образом. Откуда следует, что мысль личности не вечна, т.к. если она была образом, то и останется таким. Нетленный сам по себе интеллект становится тленным по условиям своего существования.
Что касается популярных мифов о другой жизни, Авероес не скрывает свою неприязнь к ним. " Среди опасных фантазий, говорит он, нужно указать те, которые стремятся изобразить добродетель как средство прибытия к счастью. С этого момента добродетель ничто; т.к. отказываются от наслаждения только думая, что это компенсируется потом изнурением. Араб ищет смерть чтобы избежать большего несчастья; еврей будет чтить чужое богатство чтобы потом получить его вдвойне. Эти басни служат только чтобы ввести в заблудение умы людей и, прежде всего, детей, не имея никакого преимущества для развития ума. Я знал высокоморальных людей, которые полностью отбросили эти фантазии и это не повлияло на их добродетель."

Литература арабов.

Поэзия у арабов.

Старинная литература Йемена и различных цивилизованных частей Аравии нам совсем неизвестна. Труды более новые относятся к эпохе между появлением христианства и появлением Мухаммеда. Это поэзия воинов, которая прославляет войны и любовь. Как греки в свои героические годы, арабы любили слушать звучные мелодии поэтов прославляющих их подвиги.
Поэзия часто сопровождалась картинами и символами, единственная форма приемлемая для примитивного народа, имеющего живое воображение, но думающего мало. Она сильно отличалась от библейской поэзии и не имела пророческие мотивы, ни религиозный лиризм, ни обреченность. Их описание сражений не были похожи на рассказы о дикой резне, избиениях, разрушениях, постоянных распрях Яхва, которыми наполнен Старый Завет.
Популярность поэзии и арабов сильно стимулировала поэтов. Они возбуждают по желанию злобу или проклятия какого-либо племени. Их влияние во времена Мухаммеда было таким, что Корейшиты поэту Аша дали сто верблюдов чтобы он закончил поэму, прославляющую пророка.
Культ поэзии у арабов был настолько развит, что они еще за несколько веков до рождения Мухаммеда создали литературный конгресс, куда съезжались со всех концов Аравии. Этот конгресс происходил в Окаде, маленьком городе около Таифа, в три дня пути от Мекки. Труды победителей писались золотыми буквами на дорогих тканях и вешались в Каабе Мекки чтобы оставлять потомкам.
В столетие до Мухаммеда арабская поэзия была на подъеме. Результатом явилось обобщение очищенного поэтического языка и потребность в создании одного языка отражающего разные диалекты, на которых говорили в различных точках Аравии.
Благодаря принятым мерам по сохранению в Каабе самых значительных произведений поэзии 7 из этих поэм, или моаллаков, дошли до наших дней. Они посвящены описанию войн в Аравии, тяжести и дикости природы пустынь, приключениям кочевников и т.д.
Следующие отрывки принадлежат поэту Тарафа. Автор здесь излагает концепцию жизни, к которой самые скептические философы не могли бы много прибавить.

" Человек своим благородным поведением поддерживает благородство своей добычи, покидает свою душу, опьяненный удовольствиями, когда он играет жизнью. Если завтра унесет нас смерть, ты тогда узнаешь, кто из нас двоих пожалеет, что сегодня не утолил жар своей жажды. Я не заметил никакой разницы между гробницами скупого, безумно экономившего свои богатства, и распутника, который промотал и для своего удовольствия. Одинаковый холмик земли покрывает гробницы и того, и другого. И широкие каменные плиты, самые тяжелые, закрывают их гробницы.
Жизнь в моих глазах сокровище, от которого каждая ночь уводит части. Сокровище, которого дни и время сокращают непрерывно и готово исчезнуть совсем. Конечно, есть отсрочка, которую дает смерть человеку до тех пор, пока она не нанесет свой фатальный удар. Как веревка, которая удерживает верблюда на пастбище. Если смерть оставляет человеку подобие свободы, оставляя на некоторое время свободно висеть веревке, к которой он привязан, она держит конец в своих руках."

К этим замечательным мыслям я добавляю военную песню, которую Палграф услышал в Неджеде. Время ее создания неизвестно; но как и предыдущая, она дает достаточно точное представление о мышлении арабского воина.

" Я сказал моей душе задержать страх на время при виде батальонов врага.
Позор на твою голову, почему такой испуг?
Когда ты используешь все свои возможности чтобы продлить лишь на один день свое существование сверх указанного судьбой срока, твои усилия будут напрасны.
Вал мертвых нас окружит со всех сторон; наша жизнь в этом мире не должна быть вечной. Длинный день для воина не одежде честь. Это одежда только для слабых и трусливых сердец.
Смерть - цель жизни; все дороги ведут к ней.
Тот, который не пал на поле битвы, становится добычей страданий и загнивания.
Жизнь не благодеяние для человека; она не заслуживает любви, ибо старость вскоре делает ее бесполезной и презренной."

Поэзия продолжала культивироваться во все времена арабской цивилизации; но мне кажется, что она не превзошла уровень, достигнутая для пророка. Все просвещенные люди, будь дипломат, астроном или врач, были и поэтами; и не без причины могли говорить, что арабы создали больше поэзии, чем остальные народы вместе взятые. Любовь к поэзии они доводили до того, что иногда теологию, философию, даже алгебру писали в стихах. Большинство их рассказов перемешаны с поэтическими кусками.
Кажется, сегодня доказано, что ритм был заимствован европейцами у арабов. Диссертации Впардота и других авторов, мне кажется, зафиксировали эту точку зрения, высказанную уже давно и, в частности, епископом Устом.
Считается, что начало испанской и прованской поэзии обязано влиянию арабских поэтов Испании. Это мнение мне кажется более обоснованным, чем предыдущее; но изложение причин, на которые опирается это мнение требует много места, чтобы приводить их здесь.

Романы и новеллы.

Кроме поэзии все жанры литературы: приключенческие, любовные, рыцарские романы и т.д. также культивировались арабами. Все, что касается психологии персонажей, обычно обрисовывалось слабо; но чудесные приключения, которыми наполнены рассказы, придавали им живой интерес. С их блестящим воображением эти несравненные артисты украшали все то, что их трогало. (сноска)

*Воображение арабов, их стремление все украшать проявляется и в обычных вещах. Читатель сможет об этом судить по нескольким фразам, которые используют уличные торговцы в Дамаске, чтобы привлечь внимание покупателей. Торговец цветами кричит: ' Спокойство твоей тещи'- проблема с тещей одинаково сложна как на Востоке, так и на Западе. Продавец салата утверждает, что ' поев его, старая женщина назавтра станет молодой'. Чтобы объявить, что миндаль хорошо зажарен, торговец утверждает, что ' зубы их не могут атаковать'. Простое пирожное становится ' пищей для ласточек'. Инжир - это ' фрукт Баала' и т.д.*

Арабы были настоящими создателями рыцарских романов. ' В Испании, говорит Седилот, воображение поэтов проявляется в новеллах и романах; последователи Мухаммеда всегда были большими рассказчиками; вечерами они собираются в своих палатках, чтобы слушать чудесные рассказы вперемежку с музыкой и песней, как в Гренаде; романсеро, составленные из переводов или подражаний арабским произведениям, обязательно звучат на праздниках и это переливается с играми, боем быков, картинами боя между христианами и мусульманами, подвигов и танцев рыцарей - все это делает знаменитой на всю Европу Испанскую Мавританию.'
Среди самых известных арабских сказок нужно, прежде всего, отметить сказки Хамрун, Хамадрана и 1001 ночь.
' Заседания Харари' знамениты на всем Востоке. Он родился в 1054-м г., умер в 1121-м в Басра, имел репутацию самого ученого своего века. В национальной библиотеке Парижа и в библиотеке Шедера имеются по одному прекрасному экземпляру иллюстрированного манускрипта этой работы.
Хамадрана умер в 1007-м г., был знаменит в жанре композиции. Его память была такой, что, послушав всего один раз поэму, он ее повторял. Он также был знаменит из-за чистоты его языка и введением ярких выражений в своих импровизациях.
Из всех работ арабских рассказчиков самой известной, несомненно, является книга '1001 ночь'. Ее происхождение спорно; кажется, сегодня доказано, что это сборник, составленный из кусков, принадлежащих разным эпохам. Некоторые относятся к 10-му веку, как это доказывает Масуди в своей книге ' Золотые лужайки', составленная в это время. Там находятся рассказы, имеющие индусские и персидские истоки; но большинство было составлено в 13-14-х веках египетскими арабами. Вейл, профессор восточных языков Келдельберга, говорит в предисловии к немецкому изданию 1001-ой ночи, перевод которой он сделал по оригинальному тексту, что без малейшего сомнения большинство арабских сказок сильно отличаются от тех, истоки которых индусские и персидские и которые собраны в сборнике под тем же именем в первые века Ислама.
Эта книга, несомненно, несмотря на видимые недостатки, одна из самых интересных работ, написанных когда-либо. Я бы добавил, что она имеет образовательный интерес и может дать очень точные сведения об обычаях арабов, об их чувствах и думах в некоторых эпохах.
История, которая служит преамбулой этой работы, очень курьезна. Она открывает завесу над психологией интимных отношений на Востоке, описывает импульсивный характер жителей Востока, их мнение о женщинах и т.д. сказки и легенды народа являются источником документов истории, к которому относились пренебрежительно, но сегодня начинают понимать их важность. При изучении некоторой популяции мы отметили слова Татараса, что анализ народных песен и легенд нам дает более точные сведения для восстановления психологии предков некоторого народа, история которого никогда не писалась.

Басни и поговорки.

Басни, хвалебные речи и поговорки очень ценятся у всех жителей Востока. Они составляют литературный жанр с ясным смыслом, легко запоминаются, тогда как абстрактные рассуждения утомляют и быстро забываются.
: Мухаммед приводит его имя в Коране как мудрого типа. Некоторые авторы считают его современником Давида, даже Авраама; другие предполагают, что автор басен является персонажем, отличным от послемухаммедовских. Схожесть его басен с баснями Эзопа, кажется, указывает на то, что они заимствовались у него, или, по крайней мере, они имеют общий источник.
Арабских поговорок множество. Испания и остальная Европа заимствовали их множество. Большая часть неистощимой мудрости Санчо Панса имеет мусульманское начало.
Вот несколько поговорок, которые я взял из книги Пиес:

" Жизнь под крылом мухи лучше, чем лежать в могиле.
С пользой проведи юность, жизнь - одно мгновение.
Разгоняй печаль вечером: ты не знаешь, что с тобой случится завтра.
Посетив кузнеца, измажешься в саже, посетив парфюмера, ты унесешь запах букета.
Любовь возникает для куска сухого дерева.
Кто берет жену за ее красоту, будет обманут, кто женится из-за ее богатства, это жадное существо; но тот, кто выбрал ее за хорошие чувства, может сказать, что он женился.
Если женщины вас любят, они откроют вам дверь! Но если они вас ненавидят, то из паутины построят железный забор перед вами.
Средний достаток при спокойном сердце лучше, чем богатство с беспокойством.
В рот, который умеет молчать, не влетит муха.
Осторожность - это половина жизни. Даже говорят, что это жизнь целиком.
От мыши рождается только мышь.
Куст, где растет роза, имеет и иглы.
Совет бери у того, кто заставит тебя плакать, а не у того, кто заставляет смеяться.
Делать кстати - это успех.
Есть 3 качества, стоящих 30-и: красота, почитание и скромность в любви.
Есть 2 существа ненасытных: человек науки и человек денежный."

История.

Арабских историков было множество: Хаджи Халфа в восточной библиотеке насчитал их 1200. Как всем историкам средних веков, что повторяют и многие современные, не хватает критического взгляда на историю. Я говорю вообще, потому что есть очень малое число среди них, Ибн Халдун между ними, которое обладает этим критическим взглядом.
Один из самых древних арабских историков - это Табари, который в конце 9-го века составил универсальную хронику, охватывающую период начала мира и до 914-го года. Одним из известных был Масуди, который жил в 10-м веке и составил множество исторических работ, таких как: ' История времен', ' Золотые лужайки' и т.д. " Когда листаешь эти труды, говорит Катремер, удивляешься разнообразию тем и сколько важных трудных вопросов решены. Его эрудиция для своего времени была огромной; он не только все книги, посвященные арабам, прочитал и обдумал, но он в своих обширных исследованиях охватил истории греков, римлян и всех народностей Востока, будь древних, будь современных."
Арабские историки составили множество универсальных историй. В частности, можно назвать среди них Абульфаража, умершего в 1286-м году.
Ибн Халдун родился в 1332г., историк, обладающий критическим умом, о чем мы говорили выше. Он является автором 'Истории берберов', где изложен великолепный принцип исторической критики. Эта книга переведена на французский.
Макризи, современник Ибн Халдуна, составил историю Египта, которая и сегодня еще является лучшим источником для консультаций по этой стране. Она должна составить часть общей хроники, которая должна иметь 80 томов.
Ховари, который умер в Египте в 1331г., составил большую 'Историческую энциклопедию'.
Абулфеда, правитель Хамаха, умер в 1331г., известный и как историк, географ и воин, написал историю человечества, очень полезную для консультаций по всем вопросам, касающихся Востока.
У арабов также было много библиографов. Наиболее известная из библиотек - это Восточная библиотека Хаджи Халфа, умершего в 1658г. она содержит 18500 указаний работ авторов Востока с отмеченными именами авторов и библиографическими сведениями о них.

Риторика и красноречие.

Арабские авторы придают большое значение форме письма, поэтому у них много работ по риторике и грамматике. В одной только библиотеке Эскуриала, которая представляет из себя незначительную часть арабской литературы в Исламе, случайно избежавшую разрушений, Казири нашел больше 300 работ по риторике. Эти работы не были переведены, проявляли мало интереса. Изучение грамматики и риторики служит для улучшения стиля, но не создает стиль. Нужно изучать книги, а не трактаты по грамматике, чтобы судить о литературе какого-либо народа. Впрочем, риторика и грамматика образуются и развиваются по этим литературным работам.
Также не можем судить о красноречии арабов по трактатам по риторике. Вне университетского образования красноречие могло быть только религиозное. Их политический режим не признавал другое. Это священное красноречие властвует над толпой на Востоке; но продукции их ораторов не дошли до наших дней.
Предыдущее резюме должно рассматриваться только как краткая выдержка из истории литературы арабов. Однако этого достаточно, чтобы почувствовать важность и разнообразие их литературных трудов.