Глава 13. Изящность. Часть третья.

 

Не так давно Вэй Усянь размышлял, почему его отношения с Лань Ванцзи не сложились. Если зрить в корень, то все началось еще в те времена, когда Вэй Усяню было пятнадцать и он вместе с Цзян Чэном на три месяца приехал в Орден Гусу Лань на учебу.

 

***

 

Тогда в Ордене Гусу Лань состоял один прославленный и благонравный старший адепт – Лань Цижэнь. В среде заклинателей он был известен тремя качествами: педантичностью, непоколебимостью и особой строгостью в преподавании, что позволяло ему взращивать самых выдающихся учеников. Первые два свойства его характера заставляли большинство людей держаться от него на почтительном расстоянии, а некоторых из них – даже втайне ненавидеть его. Но зато последняя особенность Лань Цижэня влекла к нему родителей из самых разных кланов и орденов, которые изо всех сил старались отправить своих детей к нему на обучение. Довольно много ныне блистательных адептов Ордена Гусу Лань были воспитаны именно им. Какими бы безнадежными молодые господа не переступали порог Облачных Глубин, годы под руководством Лань Цижэня делали из них благопристойных юношей, по крайней мере, внешне, а особенно подкованными они становились в вопросах этикета и умении вести себя с достоинством. Многие из родителей, забирая своих чад из Облачных Глубин, пускали слезы умиления.

 

Узнав обо всем этом, Вэй Усянь заявил:

- Неужели я сейчас недостаточно благопристоен?

 

В ответ ему Цзян Чэн пророческим тоном изрек:

- Ты точно станешь пятном позора на его безупречной репутации учителя.

 

В тот год, кроме младших адептов Ордена Юньмэн Цзян, в Облачные Глубины также съехались и молодые господа из других кланов, чьи родители тоже были наслышаны о Лань Цижэне. Всем им было по пятнадцать-шестнадцать лет или около того. Тогда все ордены довольно тесно общались между собой, и большинство учеников знали друг друга в лицо, даже если не были знакомы лично. Все также знали, что глава Ордена Юньмэн Цзян, Цзян Фэнмянь, возлагал на Вэй Усяня – сына его почившего друга, большие надежды, хотя тот и не носил фамилию «Цзян». Можно даже сказать, что глава Ордена относился к нему как к собственному сыну. В отличие от взрослых, юноши эти не были стеснены вопросами положения в обществе и заслугами предков, и очень скоро стали друзьями. Спустя пару фраз все уже звали друг друга младшими или старшими братьями, и кто-то спросил:

- А правда, что в Пристани Лотоса намного веселее, чем здесь?

 

Вэй Усянь рассмеялся:

- Веселее или не веселее – это уж зависит от того, как ты будешь развлекаться. Но что точно правда – там нет такого количества правил и не нужно вставать так рано.

 

Орден Гусу Лань просыпался в пять утра и засыпал в девять вечера, и никаких исключений не допускалось. Кто-то еще спросил:

- А когда вы встаете? И чем занимаетесь днем?

 

Цзян Чэн хмыкнул:

- Он-то? Он встает в девять утра и ложится в час ночи. А проснувшись, катается на лодке, плавает, собирает лотосы и охотится на фазанов, вместо того, чтобы практиковать бой на мечах или медитировать.

 

Вэй Усянь парировал:

- И сколько бы фазанов я ни поймал – я все равно остаюсь первым.

 

Один из юношей воскликнул:

- Решено! В следующем году я поеду учиться в Юньмэн! И никто меня не остановит!

 

Кто-то остудил его пыл:

- А никто и не будет тебя останавливать. Твой старший брат просто сломает тебе ноги.

 

Юноша сразу поник. Это был второй молодой господин Ордена Цинхэ Не – Не Хуайсан. Его брат, Не Минцзюэ, уже признанный заклинатель, требовал беспрекословного исполнения указаний. Их отношения были довольны сплоченными, несмотря на то, что они происходили от разных матерей. Не Минцзюэ всегда крайне сурово тренировал брата, а особенно его заботили вопросы обучения наукам. Вот почему, безмерно уважая его, Не Хуайсан пуще всего на свете боялся, когда тот вдруг интересовался его занятиями.

 

Вэй Усянь заметил:

- Справедливости ради, в Гусу тоже не так уж и плохо.

 

Не Хуайсан вдруг сказал:

- Вэй-сюн[55], послушай моего дружеского совета. Облачные Глубины - это совсем не то, что Пристань Лотоса. Как только мы прибудем на место, не вздумай дразнить одного человека.

 

Вэй Усянь полюбопытствовал:

- Кого? Лань Цижэня?

 

Не Хуайсан ответил:

- Нет, не этого старика. Тебе стоит вести себя сдержанно с его самой большой гордостью, с Лань Чжанем.

 

Вэй Усянь поинтересовался:

- Лань Чжань – это тот, что из Двух Нефритов клана Лань? Лань Ванцзи?

 

Почетный титул «Два Нефрита клана Лань» был дарован двум сыновьям нынешнего главы Ордена Гусу Лань – Лань Хуаню и Лань Чжаню. Едва им минуло четырнадцать, как старшие адепты всех кланов и орденов провозгласили их образцовыми примерами для подражания для младших. Они были невероятно известны среди учеников, и потому Вэй Усянь сразу вспомнил его имя. Не Хуайсан же удивился:

- Разве есть какой-то другой Лань Чжань? Конечно же, это он. Представляешь, ему столько же лет, сколько и тебе, но в нем нет ни капли юношеской живости, он всегда такой сдержанный и серьезный, даже хуже, чем его дядя.

 

Вэй Усянь издал звук, который можно было принять за «О!» и спросил:

- Это тот, что такой хорошенький, да?

 

Цзян Чэн не упустил возможности съязвить:

- Хорошенький? Можно подумать, в Ордене Гусу Лань есть хоть кто-то некрасивый! Адептов с неправильными чертами лица они даже не принимают. Если сможешь, найди мне там хоть одного человека заурядной внешности.

 

Вэй Усянь поправился:

- Хорошо, хорошо. Красивый, - и указал на голову, - с макушки до пят весь в белом, на голове лобная лента, а за спиной – серебряный меч. Он действительно очень красивый, но лицо у него такое каменное, как будто бы он в трауре.

 

Не Хуайсан с уверенностью воскликнул:

- Ага, это он! - И немного помолчав, добавил, - но он же медитировал[56] в уединении последние несколько дней. А ты приехал только вчера, когда же ты успел его увидеть?

- Вчера ночью.

- Вчера… Ночью?! - ошарашенно спросил Цзян Чэн. - В Облачных Глубинах же комендантский час. Где ты его видел? И почему я не знаю об этом?

 

Вэй Усянь махнул рукой:

- Там.

 

Он указал на вершину очень высокой стены.

 

Все застыли от изумления, а Цзян Чэн чуть ли не физически почувствовал, как пухнет его голова, и клацнул зубами:

- Мы только-только приехали, а ты уже нашел приключений на свою беду! Что там у вас случилось?

 

Вэй Усянь, ухмыляясь, ответил:

- Да ничего особенного. Помнишь, по дороге сюда мы проехали мимо алкогольной лавки «Улыбка Императора»? Так вот, вчера ночью, я никак не мог уснуть, все ворочался и ворочался, и, в конце концов, не вытерпел и спустился с горы в Гусу, и купил там два сосуда с алкоголем. Сам же знаешь, в Юньмэне такого не делают.

 

Цзян Чэн спросил:

- Тогда где же они?

 

Вэй Усянь продолжил:

- Тут такое дело… Я залез на стену, чтобы попасть обратно, и только-только перекинул ногу на другую сторону, как он меня застукал.

 

Художник Higga

 

Один юноша заметил:

- Вэй-сюн, да ты везунчик. Наверное, он только что закончил медитацию и отправился на ночное патрулирование. Тебя поймали прямо на месте преступления.

 

Цзян Чэн сказал:

- Тех, кто возвращается ночью, не пускают обратно до семи утра. Как же он разрешил тебе войти?

 

Вэй Усянь растерянно всплеснул руками:

- Так он и не разрешил. Он хотел, чтобы я убрал ту ногу, что уже успел перекинуть через стену. Вот скажи мне – и как бы я это сделал? Тогда он с ловкостью кошки забрался ко мне наверх и спросил, что у меня в руках.

 

В груди Цзян Чэна заныло от плохого предчувствия:

- И что же ты ответил?

- Это «Улыбка Императора!». Давай я поделюсь с тобой, а ты сделаешь вид, что меня не видел.

 

Художник Minoru Joeling

 

Цзян Чэн вздохнул:

- В Облачных Глубинах запрещен алкоголь. Это страшное преступление.

 

Вэй Усянь продолжил:

- Ну вот и он сказал мне то же самое, а я спросил: «А что вообще разрешено в твоем Ордене?» В ответ он, кажется, немного разозлился и потребовал, чтобы я прочел все правила на Стене Послушания. А там их было около трех тысяч, честное слово! Да еще и написаны на Чжуаньшу[57]! Кто вообще стал бы их читать! Вы читали? Вот и я не стал. И чего он так разозлился?

 

- Да, да! - все думали то же самое.

 

Они жалели, что не встретили Вэй Усяня раньше, и теперь наперебой затараторили, жалуясь на глупые и давно устаревшие ограничения, принятые в Облачных Глубинах:

- У какого еще Ордена есть три тысячи правил, и ни одно из них не повторяет предыдущего?! Конечно, там есть и терпимые, например: «забой скота на территории Облачных Глубин запрещен; сражаться без разрешения запрещено; беспорядочные связи запрещены; бродить по ночам запрещено; излишний шум запрещен; бегать запрещено»… Но есть ведь и такие: «смеяться без повода запрещено, сидеть недолжным образом запрещено; есть более трех мисок риса за раз запрещено…»

 

Вэй Усянь внезапно перебил говорящего:

- Как ты сказал? Сражаться без разрешения тоже запрещено?

 

Цзян Чэн вновь протяжно вздохнул и ответил:

- Да. Только не говори мне, что ты уже и подраться с ним успел.

 

- Ага, успел. И мы разбили сосуд с «Улыбкой Императора».

 

Все в унисон ахнули и досадливо хлопнули себя по ляжкам.

 

Что ж, хуже и быть не могло, и Цзян Чэн напомнил ему:

- Ты говорил про два сосуда. Где же тогда второй?

 

- Я его выпил.

 

Цзян Чэн спросил:

- И где же ты его выпил?

 

- Да прямо перед ним и выпил. Я сказал: "Ладно, раз в Облачных Глубинах запрещен алкоголь, тогда я не буду заходить внутрь и выпью все, стоя на стене". Это же не будет считаться нарушением правил, да? Ну и тогда я все выпил залпом, прямо перед ним.

 

- А потом?..

 

- А потом мы подрались.

 

- Вэй-сюн, - выпалил вдруг Не Хуайсан, - Ты такой задавака.

 

Вэй Усянь поднял брови:

- Между прочим, Лань Чжань был весьма хорош.

 

- Тебе точно конец, Вэй-сюн! Никто и никогда еще не ставил Лань Чжаня в такое неловкое положение. Скорее всего, теперь он имеет на тебя зуб. Берегись, хоть Лань Чжань и не ходит с нами на уроки, но зато он отвечает за наказания!

 

Но Вэй Усянь ни капельки не испугался и махнул на него рукой:

- А чего мне вдруг бояться? Ведь все говорят, что он с самых юных лет был чудо-ребенком. И раз он такой одаренный, то, должно быть, уже давно выучил все, что преподает его дядя, и теперь только и занимается медитацией в уединении. Не думаю, что он найдет время, чтобы поквитаться со мной. Я…

 

Вэй Усянь запнулся. Они как раз проходили мимо стены с выдолбленным в ней окном, и за ним увидели длинноволосого юношу в белоснежных одеждах и туго затянутой на затылке лобной лентой, сидящего с неестественно ровной спиной и словно окутанного инеем и льдом. Он окинул их холодным взглядом.

 

В ту же секунду на десять или около того ртов будто бы наложили заклятие молчания. Юноши бесшумно вошли в комнату и так же бесшумно расселись по своим местам, старательно избегая садиться за столы рядом с Лань Ванцзи.

 

Цзян Чэн потрепал Вэй Усяня по плечу и прошептал:

- Вот он и пришел за тобой. Удачи.

 

Вэй Усянь повернул голову и увидел профиль Лань Ванцзи. Его длинные ресницы, изящно изогнутые, казались мягкими на ощупь, а осанка – идеально ровной; взгляд обращен строго вперед. Вэй Усянь подумал было, с чего начать с ним разговор, но тут в комнату вошел Лань Цижэнь.

 

Лань Цижэнь был высок и подтянут, с такой же идеальной осанкой, что и Лань Ванцзи, и совсем не стар, хотя и носил черную длинную козлиную бородку. Кроме того, он полностью соответствовал традициям, принятым в Ордене Гусу Лань, потому имел весьма и весьма приятную наружность. Но, к сожалению, атмосфера чрезмерной педантичности и жесткости, окружающая его, давала все основания называть его стариком. В одной руке у него был свиток, и он не замедлил раскатать его, так что добрая часть бумаги оказалась на полу, и начал зачитывать правила Ордена Гусу Лань. Лица всех присутствующих постепенно мрачнели. Вэй Усянь помирал от скуки и бесцельно бродил взглядом по комнате, пока не наткнулся на Лань Ванцзи. Он поразился, каким серьезным и сосредоточенным тот был, причем не только внешне:

- И как только он может слушать эту скукотищу с таким вниманием?

 

Вдруг Лань Цижэнь с грохотом бросил свиток на пол и едко улыбнулся:

- Мне приходится повторять эти правила раз за разом, потому что никто не удосуживается их прочесть, хотя они и высечены на каменной стене. С этого момента никто не посмеет нарушать их и прикрываться незнанием. Но все равно среди вас найдутся те, кто меня не слушал. Но об этом мы поговорим позже. А сейчас…

 

Эти слова могли относиться с равным успехом к любому в этой комнате, но чутье подсказало Вэй Усяню, что это был камень в его огород. Как он и ожидал, Лань Цижэнь произнес:

- Вэй Ин.

 

Вэй Усянь ответил:

- Я.

 

- Ответь мне на один вопрос. Навки, демоны, призраки и монстры – это одни и те же твари[58]?

 

Вэй Усянь со смехом сказал:

- Конечно, нет.

 

- Почему? В чем их различие?

 

- Навки получаются из живых, нечеловекоподобных созданий; демоны – из живых людей; призраки – из мертвых людей; монстры – из мертвых, нечеловекоподобных созданий.

 

- Навок и монстров часто путают. Приведи пример, как их можно отличить.

 

- Запросто, - Вэй Усянь указал на голубовато-зеленое дерево за окном и продолжил:

- Предположим, за все годы, что это дерево стоит здесь, оно впитало в себя энергию здешних книг и стало сознательным существом, которое способно причинять вред людям – это будет навка. Но если я возьму топор и срублю его, так что от него останется только пенек, и дерево превратится в сознательное существо уже после этого, – то это будет монстр.

 

- Кто был по профессии родоначальник Ордена Цинхэ Не?

 

- Мясник.

 

- Клановый узор Ордена Ланьлин Цзинь – белый пион. Какой именно сорт?

 

- Сияние средь снегов[59].

 

- Кто впервые в истории сконцентрировался на прославлении и возвышении своего клана, а не Ордена?

 

- Родоначальник Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Мао.

 

Его беглые ответы заставили сердца присутствующих пропустить пару ударов. Они чувствовали облегчение, но в то же время молились, чтобы Вэй Усянь не запнулся, и Лань Цижэнь не начал поиски новой жертвы. Тем временем учитель продолжил:

- Ты - ученик Ордена Юньмэн Цзян, так что ты и должен был знать назубок все ответы на предыдущие вопросы, и тебе нет никакой причины гордиться собой. Ответь мне лучше вот на что. К примеру, жил на свете один палач, и были у него, как у всех, родители, жена и дети. За всю свою жизнь он обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди городской площади, и в наказание за его деяния труп палача выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаенная злоба сделала свое дело – он восстал и начал убивать. Что нужно сделать?

 

На этот раз Вэй Усянь медлил. Все остальные подумали, что он не знает ответа, и заерзали от волнения. Лань Цижэнь забранился:

- Что вы на него смотрите? Я и вам этот вопрос задал. Не открывайте учебники!

 

Ученики быстро убрали руки с книг, в которых они хотели подглядеть подсказку. Они тоже не знали верного ответа: безвременная кончина в толпе народа и непогребение в течение семи дней точно означали и ожесточенного призрака, и лютого мертвеца, потому было до конца неясно, как решить эту задачу. Каждый надеялся, что Лань Цижэнь спросит не его. Тот же, увидев, что Вэй Усянь по-прежнему молчал, немного подумал и сказал:

- Ванцзи, скажи ему, что нужно сделать.

 

Вэй Усянь в юности

Художник 老 历 茅台 / Lao Li Maotai

***

Лань Ванцзи в юности

Художник 老 历 茅台 / Lao Li Maotai

***

 

Цзян Чэн в юности

Художник 老 历 茅台 / Lao Li Maotai

***

Не Хуайсан в юности

Фрагмент донхуа «Mo Dao Zu Shi»

***

Лань Цижэнь

Художник 老 历 茅台 / Lao Li Maotai

***