Значение буддийской практики

Начальная точка буддийской практики - это как человек выбирает прожить свою жизнь. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, когда я использую слова буддийская практика или буддизм. Я не говорю о какой-нибудь признанной религиозной организации. Я беспокоюсь о том, как человек, голый от каких-либо религиозных или философских одежд, может плодоносно прожить свою жизнь.

Вероятно, преобладающее большинство из 4 миллиардов людей на земле живут сегодня только в понятиях стремления к материальному счастью. Думая о своих жизнях, большинство людей посвящают почти все свои силы стремлению к материальному счастью или здоровью или благосостоянию. Ещё существует путь жизни, сильно отличающийся от этого, в котором мы рассчитываем на то, что какой-то Абсолют будет главным авторитетом для нашей жизни, полагаясь на бога или какую-либо идею, чтобы обосновать наш путь жизни. Третий подход - это поиск постоянной философской Истины какого-нибудь рода - но часто то, что мы находим, имеет очень маленькое или вообще никакого отношения к нам как индивидуумам.

К какому из этих трёх путей жизни подходит буддизм? На самом деле он не подходит ни к одному из них. Чтобы объяснить почему, я бы хотел коротко вернуться к истории моей собственной юности. Когда я был в средней школе, у меня никогда не было мысли о материальном стремлении к счастью; это всегда казалось мне бессмысленным. Второй стиль жизни, в котором устанавливают и подчиняются какой-либо Верховной Власти, тоже никогда не привлекал меня. Я никогда не мог поверить в великое существо и просто следовать ему. Это оставило третью альтернативу, искать Истину. Когда я изучал западную философию в колледже и аспирантуре, ища великую правду, что бросилось мне в глаза по отношению к этому поиску, так это то, как он происходил. Традиция стремления к философской истине, идущая от греческой и немецкой традиций, требует необычайного увлечения. Этот вид увлечения не имеет отношения к нашей повседневной жизни, которая не имеет значения по отношению к Истине. Предполагается, что достаточно просто открыть абстрактную правду, но повседневная реальность жизни, которая существует отдельно от неё и в противоположность к ней, продолжает быть для меня проблемой. Так в итоге, хотя я и многому научился от неё, я бы никогда не смог бросить всю свою жизнь на философское стремление к правде.

Стремление к истине было, конечно же, фоном того вида жизни, который я хотел жить, но не истина в смысле какого-либо вида абсолюта, отделённого от реальности. Другими словами, когда мы говорим о какой-нибудь идеальной правде, или же о том, как что-то должно быть в своём идеальном состоянии, то мы не можем иначе, кроме как чувствовать противоречие между этим и реальностью того, кто мы есть. Моей исходной точкой было дойти до самого края этого противоречия и оттуда найти истину, которая была бы неоспоримо реальна.

В Новом Завете, Павел говорит о борьбе между тем, как всё должно быть и желанием или голосом собственного тела(3). Это одна из тех областей, в которой я всегда чувствовал связь с Христианством. Хотя я никогда не верил в Бога в христианском смысле слова, я глубоко чувствовал, что слова Павла касаются этой борьбы между телом и духом.

В то время моей жизни я действительно не имел достаточно глубокого понимания, чтобы сформулировать чёткое определение истины в философском смысле. Я не знал, что это, но был убеждён, что хотел прожить свою жизнь согласно истине или в истине. Постепенно во мне росло чувство, что путь, который я искал, лежит очень близко к тому, о чём говориться в буддийских учениях, и так я начал более глубоко исследовать путь Будды. В итоге я стал монахом. И только после 40 лет буддийской практики я в итоге чувствую, что могу начать давать чёткое определение истины.

Четыре печати Дхармы

Для начала, внутри нашей человеческой жизни существуют 2 вида реальности. Первая - это реальность случайности или случая. Вторая - это реальность обладания абсолютной или неоспоримой природой. Например, я наливаю себе чашку чая. Я не должен наливать себе чай, это случайная реальность. Нет абсолютных причин, почему я должен сидеть здесь и наливать чай, просто у меня так получилось. Смотря на вещи таким образом, большая часть нашей жизни состоит из случайных реальностей: вещей, которые могли бы произойти и иначе.

Что не означает, что не существует абсолютных реальностей. На самом деле существует несколько неоспоримых реальностей. Например, все живые существа умирают. Тут нет исключений! Не важно, насколько ты борешься или сопротивляешься этому, все умирают. Это неизбежная реальность. Так, в отличие от случайных реальностей, которые происходят просто так, которые можно изменить намерением или планом, есть и неоспоримые реальности, которые появляются, не важно, насколько мы этому противимся.

Любая реальная или абсолютная истина должна состоять из проживания наших жизней в соответствии с неизбежными реальностями, которые происходят вне зависимости от того, насколько мы боремся с ними. Буддизм как религиозное учение основан именно на этом виде истины. В то время как торговля между Индией, Грецией и Римом процветала, где-то во времена Христа, когда развился буддизм Махаяны, выражения и объяснения, касающиеся отношения Шакьямуни и его пути жизни, были глубоко усовершенствованны. Потом из этого развилась истинная уникальность буддизма. Эта уникальность воплощается в четырёх печатях Дхармы, или принципах, сихоин (иногда упоминаются только первые три печати, в таком случае они называются самбойн). Эти четыре печати Дхармы в большей или меньшей степени обобщают буддизм(4).

Первая печать Дхармы заключается в том, что все явления непостоянны, сёгё мудзё. Вторая - всё есть страдание, сангай кайку. Третья, сёхо муга, иногда переводится как "все вещи и действия (все дхармы) не имеют 'я'". Может быть, было бы яснее сказать, что вещи не имеют реального независимого существования сами по себе. Четвёртая печать гласит, что нирвана - это спокойствие или покой, нэхан дзякудзё. В буддизме Махаяны для этого пункта также используется выражение сёхо дзиссо - все вещи сами являются ультимативной реальностью, или все вещи такие, какие они есть - что означает, что всё само по себе является истиной. Эти четыре кратких принципа уникальны в буддизме.

Непостоянство, сёгё мудзё, означает, что всё живое умирает. Другими словами, всё, что имеет жизнь, теряет её. Даже больше, никто, и наименее всего само живое существо, не знает точно, когда закончится его жизнь. Жизнь имеет границы, и она всегда находится в состоянии неопределённости. Это первая неоспоримая реальность.

Я уже упоминал, что многие люди думают, что простое стремление к материальному счастью или богатству - это самое главное в жизни. Но поставь такой вид жизни рядом с реальностью смерти, и он полностью разваливается. Если человек, который думает, что он счастлив из-за своей материальной ситуации, должен встретить смерть, то, вероятно, он упадёт в пучину горечи и отчаяния. Если счастье означает иметь кучу денег и хорошее здоровье, то по этому самому определению, ты просто ударишься о самое дно, когда придёт твоё время умирать. Когда ты встретишь смерть, чего хорошего в том, чтобы быть здоровым и богатым? Именно поэтому все эти материалистические стремления просто заканчиваются отчаянием перед лицом неоспоримой реальности смерти.

Чему именно мы должны научиться от этой первой неоспоримой реальности? Мы должны выяснить, что такое жизнь и смерть на самом деле. Мы должны точно знать, что означает быть живым и что означает умирать. В буддизме Чистой земли есть выражение госё о нэгау, что означает иметь надежду на следующую жизнь. Это вера в то, что жизнь раскрывается после смерти. Но это не очень хорошее понимание этого выражения. Госё или "после смерти" - это жизнь, которая появляется, когда ты прояснишь этот самый вопрос смерти. Это означает просто точно знать, что такое смерть, и потом действительно жить свою жизнь. Это самое главное, чему мы должны научиться от первой неоспоримой истины.

Оставаться в неясности о жизни и смерти заканчивается для нас только тем, что мы умираем в большом отчаянии и горечи. Это ведёт ко второй неоспоримой реальности, что все вещи есть страдание, или сангай кайку. Страдание - это не что-то, что периодически нападает на меня; вся моя жизнь, какая она есть - это страдание. Тем не менее, я дерусь с людьми, люблю их, игнорирую их, даже не имея возможности действительно видеть это страдание. На самом деле страдание в своём глубоком смысле является всем этим. Другими словами, пока вопрос смерти остаётся неясным, всё в мире страдает. Это значение идеи, что все живые существа - это страдание. Об этом много не говорят просто потому, что большинство людей не знали бы, о чём здесь идёт речь(5).

Я упомянул, что существует 2 вида реальностей, случайная и неоспоримая. Если ты подумаешь об этом, то придёшь к выводу, что я сам являюсь просто случайной реальностью. Нет ничего, что бы говорило, что я должен был родиться в Японии 20-ого века. Я бы с таким же успехом мог родиться в древнем Египте или Папуа - Новой Гвинее, или же на самом деле мог вообще не рождаться. Иными словами, быть рождённым в какой-либо эпохе и в каком-либо месте - это возможность, случайность, так же как и моё существование здесь, прямо сейчас, тоже случайность.

Отсюда мы можем сказать, что все вещи, которые я вижу в моём мире, и сам мир, принимающий форму, когда я создаю его, тоже являются случайностью(6). Например, возможно, я посмотрю из окна и увижу, что на улице распогодилось, поэтому подумаю, что это хороший день. Но это только потому, что я там, где мне случилось быть. Где-нибудь сейчас ещё наверняка идёт дождь. Так, в более широком смысле, не совсем правильно сказать, что "сегодня" ясный день. В конце концов, где-нибудь ещё люди мокнут под дождём или их засыпает снегом, и где-нибудь в другом месте они должны работать под жарким солнцем пустыни. Поэтому нет причин верить в то, что только те вещи, которые я вижу своими собственными глазами, являются абсолютной и неоспоримой правдой.

Мы никак не можем сказать, что наш способ видеть вещи является абсолютным. Если я и ты сидим вместе, то ты можешь подумать, что мы смотрим на одну и ту же чашку, стоящую перед нами, но это не так. Ты смотришь на неё со своей стороны и своей перспективы, и я смотрю со своей. Нет оснований утверждать, что факт, который мы знаем, или идея, которую мы считаем верной, являются абсолютными.

Посмотри на метеорологические спутники, кружащие вокруг Земли. С их позиции весь мир выглядит как карта, и города типа Нью-Йорка и Токио кажутся каким-то видом плесени, растущей на поверхности. Это выглядит, как будто бы люди просто жили на такой же плесени, какая растёт на куске старого сыра. В этом смысле у меня нет оснований говорить, что мир, который я вижу - это всё; даже метеорологические спутники могут показать мне это. Если мы посмотрим на фотографии, сделанные с луны, то Земля кажется не больше маленького мячика с каким-то белым пухом, летающим вокруг него. В двух словах, всё, что мне случилось видеть, является случайностью.

Так как быть рождённым в Японии 20-ого века просто случайность, то, следовательно, и то, что я, сидящий здесь и смотрящий из окна этой комнаты этого конкретного дома, в этот момент, когда я пишу эти слова, тоже ни что иное как случайность. Я только относительный. Я не абсолютный. Если я прихожу к выводу, что я случайный, то мои мысли, конечно же, тоже случайные.

Если и мои мысли и я сам случайные, то, может быть, единственная вещь, которая остаётся и может быть названа неизменной или абсолютной, это Бог. То, что Бог должен быть абсолютным, является основой роста религий, в которых только Бог может быть истинным или реальным. Так как мы ни что иное, как вещи, которые были созданы, то мы только относительны. Первоисточник такого вида религий начинается с отречения от себя в пользу другого, Бога.

Третий подход к жизни, который я упомянул раньше, говорит, что так как из индивидуальной перспективы всё относительно или случайно, то мы должны полагаться на абстрактную правду или логос. Этот вид правды выводится исключительно из человеческого разума, или, на греческом, ноус. Это основа западной философии.

Такой вид мысли не концентрируется на индивидууме, а скорее касается всего человечества. Хотя каждый представитель человечества был рождён и умрёт, человечество в целом не умирает. На самом деле оно, может быть, умрёт - с концом Земли или раньше. Но человечество существует где-то 50000 лет и, вероятно, просуществует ещё 50000 лет. Другими словами, в определённом смысле оно не родилось и не умрёт. Учёный мир не занимается проблемой рождения и смерти вещей. Скорее он занимается человечеством как явлением, которое не рождалось и не умрёт. Так или иначе, смотреть на вещи с такой перспективы влечёт за собой понимание, что когда я умру, правда покинет меня.

Чем отличается мышление Махаяны от такого пути смотреть на вещи? Буддийский подход из перспективы Махаяны можно описать так: С помощью принятия и правильного понимания истинной природы и случайных и неоспоримых реальностей, и с помощью жизни в соответствии с этим пониманием, вопрос жизни и смерти прекращает быть такой ужасной проблемой.

Третья неоспоримая реальность - у всех вещей отсутствует реальное, независимое существование; это сёхо муга. Так как само по себе всё, какое оно есть, не имеет субстанции, то и нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Это означает, что за твои мысли тоже нельзя зацепиться, так что единственная вещь, которую надо сделать, это отпустить всё, что приходит тебе в голову.

Выражение "отпустить всё, что появляется" - это мой собственный способ выражать идею ку, или пустоты. Это также можно интерпретировать как "без тела или формы" или не быть привязанным к форме. Мы может говорить так или этак только потому, что хватаем или пытаемся создать некую связь с чем-то(7). "Отпустить всё, что появляется" - это не пытаться выковать цепь к какому-то внешнему объекту. Это истина, выведенная из третей неоспоримой реальности.

Первая неоспоримая реальность гласит, что всё живое умирает, а вторая неоспоримая реальность - мы страдаем всю нашу жизнь, потому что не понимаем смерть. Истина, выведенная из этих двух пунктов - это важность прояснения вопроса рождения и смерти. Третья неоспоримая реальность - все мысли и чувства, которые появляются в моей голове, появляются наобум, случайно. И вывод, который мы можем сделать из этого, заключается в том, чтобы не цепляться за всё то, что появляется в наших головах. Именно этим мы и занимаемся, когда сидим дзадзэн.

То, что мы называем "я" или "эго", появляется случайно, так что мы просто отпускаем мысли и "я", вместо того, чтобы хватать их. Если мы отпускаем все наши представления о вещах, то всё становится на самом деле истинным. Это четвёртая неоспоримая реальность, совершенное спокойствие, или нэхан дзякудзё. Она также описывается как "все вещи такие, какие они есть", сёхо дзиссо. Поэтому когда мы отпускаем всё, то не создаём искусственных привязанностей и соединений. Всё такое, какое оно есть. Всё существует одним случайным образом или другим. Это настоящая реальность жизни. Это реальность того, что нельзя схватить, реальность, о которой ничего не может быть сказано. Эта самая несхватываемость является тем, что в вещах совершенно реально.

Бытиё вещей, какие они есть, также называется таковостью вещей (татхата на санскрите). Но не думай, что то, что я называю здесь "настоящей реальностью жизни" - это какая-то постоянная сущность. Это не что-то, что может быть постигнуто или понято посредством разума и интеллекта. Мы отпускаем, и это, какая она есть, и есть реальность жизни, вне которой не может быть никакой другой реальности.

Когда мы отпускаем все наши понятия, то тут нет никакой другой возможной реальности, кроме того, что есть прямо сейчас; в этом смысле то, что есть прямо здесь и сейчас, абсолютно, оно неоспоримо. Мало того, эта неоспоримая реальность в то же время является реальностью жизни, в корне связанной со всем во вселенной. Это неоспоримая реальность. Истина, которую можно вывести из этого, заключается в том, что прямо сейчас крайне важно.

Пребывать здесь и сейчас в этой реальности, отпуская все случайные мысли, которые появляются у нас в голове, это то, что я называю "открывать руку мыслей".

Когда мы думаем о "сейчас" в его обычном смысле, то предполагаем, что существует линеарное течение времени от прошлого к настоящему и вперёд к будущему. Но на самом деле это совершенно не так. На самом деле всё, что действительно существует, это сейчас. Тем не менее, прошлое, настоящее и будущее существуют в качестве декорации настоящего. Давайте я скажу это ещё раз: внутри настоящего существуют прошлое, настоящее и будущее. Прошлое и будущее реальны и живы только в настоящем. Это понятие времени очень важно в буддийском мышлении. Оно отличается от представления западной философии, что время линеарно течёт от прошлого в настоящее и дальше в будущее. Согласно буддийскому учению это работает совершенно не так. Прошлое, настоящее и будущее - все они содержатся внутри настоящего.

Мы должны понять, что нет ничего вне настоящего. Довольно часто людей сковывает их прошлое. Думать, что ты произошёл из знаменитой семьи с кучей денег и стыдиться своего теперешнего положения - это ни что иное, как быть скованным понятием прошлого. Думать, что тебе надо починить дом, так как он кажется старым - это просто идея; думать, что тебе надо починить его, чтобы сохранить без изменений - это тоже только идея. Таким же образом, чувствовать, что тебе надо сделать что-то, как, например, стать в будущем знаменитым, означает просто быть скованным своими честолюбивыми идеями о будущем. Самое важное - это прямо сейчас.

Но опять же, внутри этого "сейчас" у нас есть прошлый опыт. Внутри настоящего у нас есть прошлый опыт и направление к будущему, которое мы встретим. Мы должны оживить наш прошлый опыт и повернуться лицом к будущему - и всё это внутри настоящего. Только если мы освоим реальности прошлого, то они смогут работать в настоящем живо и гладко. Только если мы научились, как водить машину, то сможем эффективно использовать её, чтобы попасть куда-нибудь. Делать именно это называется гэндзё коан, коан жизни, становящейся жизнью. Гэндзё - это настоящее, становящееся настоящим.

Человек покидает свой дом после ссоры с женой, садиться в машину в очень взволнованном состоянии, и - бабах! - попадает в аварию, и всё потому, что он не полностью жил в реальности. Это пример настоящего, которое не полностью живёт настоящее. Истина, которую мы выводим из третей неоспоримой реальности, заключается в том, что мы должны дарить жизнь или оживлять наш прошлый опыт и встречать будущее, в то время как полностью живём в настоящем.

Понимаем мы это или нет, мы всегда живём жизнь, связанную со всем во вселенной. Но когда я говорю это, то не говорю о жизни кого-то другого или о жизни в целом отделённой от меня самого. Жизнь, которая действует во всём во вселенной - это я. Я не имею этим в виду себя в качестве эго, я имею в виду моё "я" в настоящем смысле этого слова, универсальное "я". Это основа всех жизненных переживаний. Эйхэй Догэн Дзэндзи говорит о реальности жизни в таком смысле как о дзиниссай дзико, или "'я', которое простирается во всём во вселенной". Это "я" - не какое-то постоянное тело, оно постоянно меняется. Каждый раз, когда мы делаем вдох или выдох, мы изменяемся. Наше сознание тоже всегда меняется. Все химические и физические процессы в наших телах также постоянно меняются. И, тем не менее, временно всё принимает форму. Это наше истинное "я", дзико. Это настоящее или универсальное "я", или реальность жизни, как я предпочитаю называть это. Как бы ты это ни называл, я здесь только потому, что мой мир здесь. Когда я сделал свой первый вдох, мой мир родился вместе со мной. Когда я умру, мой мир умрёт вместе со мной. Другими словами, я не родился в мир, который был здесь ещё до меня, я не живу как просто одна личность среди миллионов других личностей, и я не оставлю всё продолжать жить после меня. Люди идут по жизни, думая о себе как о членах группы или общества. Тем не менее, на самом деле мы живём не так. В действительности я порождаю свой собственный мир, проживаю его, и беру с собой, когда умираю.

Я могу только ещё раз подчеркнуть, насколько важно очень-очень внимательно смотреть на это универсальное "я", которое действует во всём во вселенной. Ты живёшь вместе со своим миром. Только если ты до конца поймёшь это, то всё в мире обоснуется как "я", наполняющее все вещи. Будучи буддистами, это наш обет или направление жизни. Мы дали обет спасти все живые существа так, чтобы это "я" могло бы стать в даже ещё большей степени самим собой. Это то направление, к которому мы постоянно поворачиваемся лицом.

Шакьямуни Будда выразил это таким образом: "Все миры - это мой мир, и все живые существа - люди, вещи и ситуации - мои дети". Выражение Догэна Дзэндзи росин, взращивать ум или отношение, произошло отсюда. Я выражаю это как "всё, что встречается на моём пути - это моя жизнь", дэау токоро вага сэймэй.

Именно поэтому нашим основополагающим отношением должно быть "просто делать", или "не делать ничего кроме этого" (сикан). Это не вопрос правильного мышления о жизни. Просто думать о жизни недостаточно. Наша жизнь - это всё, что встречается на нашем пути прямо сейчас, и наша практика - это сикантадза, что дословно означает "просто сидеть". В более общем смысле, это означает тратить наши силы на то, чтобы обосноваться во всём в нашем мире здесь и сейчас, где мы живём на самом деле.

Практика - это на всю жизнь

Я бы хотел обсудить тот пункт, почему так важно продолжать нашу практику "всё, что встречается на моём пути - моя жизнь" всю нашу жизнь. Самый важный пункт продолжения нашей практики - это пробуждать это "я", которое включает в себя всё. Это означает, что мы должны понять, снова и снова, что все живые существа находятся в границах нашей жизни.

Например, представь себе, что я и ты сидим вместе и разговариваем. Я не говорю к человеку, который не является мной. Лицо, находящееся передо мной, отраженно на сетчатке моих глаз. Ты находишься внутри меня. Встречая тебя, я просто встречаю себя. Другими словами, ты существуешь внутри моего универсального "я", и я стремлюсь к тому, чтобы заботиться о тебе, который не отделён от меня.

Ты всегда должен помнить, что все живые существа страдают. Все беспокоятся о чём-нибудь внутри своей головы. Например, должен ли я оставаться там, где я есть, или лучше пойти куда-нибудь ещё? Мы зачастую беспокоимся о таких вещах. На самом деле то, где мы находимся, не имеет значения, так как это только незначительная проблема, существующая в наших головах. В действительности нет такого места как Япония. В действительности нет такого места как Америка. То, где ты живёшь прямо сейчас - это всё, что есть. Например, если бы у тебя появилась идея, что Америка не такое хорошее место для практики и Япония лучше, то это было бы ни чем иным, как проблемой, громыхающей в твоей голове. Если ты посмотришь на вещи с перспективы отпускания всех своим идей и забот, то поймёшь, что нет Америки, которую можно было бы покинуть или в которую можно было бы вернуться. Практиковать в Японии или Америке - и то и другое хорошо.

Ты должен стараться смотреть на всё то, что появляется в твоей голове, как на выделения. Все наши мысли и чувства - это некий вид выделений. Важно, чтобы мы ясно видели это. В моей голове всегда появляется что-нибудь, но если бы я попытался действовать в соответствии со всем, что там появляется, то это бы просто утомило меня. Находясь на очень высоком месте, ты когда-нибудь испытывал желание прыгнуть? Желание прыгнуть - это просто выделение в твоей голове. Если ты думаешь, что должен следовать каждому желанию, которое появляется в твоей голове, что ж...

Что касается человеческой мысли, то возможно всё. Но ты должен иметь определённую стабильность и думать, когда появятся все эти вещи: Это правильно или нет? Это самое лучшее для меня или нет? Ты должен поразмышлять о себе, и когда ты увидишь себя относительным, случайным, то не можешь иначе, кроме как сделать вывод, что твои мысли тоже случайны.

Доводя Буддадхарму до зрелости в Америке и в своей жизни, у тебя большая, большая работа. Не просто взять сладкую хурму Дхармы и пересадить её в каждую из наших жизней так, чтобы всё человечество стало сладким, а не терпким, деревом хурмы. Чтобы сделать это, у тебя должна быть достаточно широкая перспектива, чтобы увидеть, что появляющиеся беспокойство и недовольство возникают только в твоей голове, и нет необходимости действовать согласно им. Не надо использовать свой подсчитывающий ум, чтобы оценивать всё. Появляются различные вещи, но если ты глубоко задумаешься о своей случайной природе и случайной природе своих мыслей, то больше не будешь смотреть на них как на мерило своих действий.

Для того чтобы действительно видеть, что нет оснований использовать свои мысли в качестве мерила, ты просто должен практиковать. И чтобы поддерживать свою практику с течением времени, очень важно практиковать вместе с другими, то есть в сангхе, общине. Первоначально сангхой были буддийские монахи и монахини, жившие вместе, но теперь это означает всех тех, кто практикует Буддадхарму, в особенности в группах. Практиковать в сангхе тяжело; ты на самом деле должен испытать боль и страдание, которые встретишь там. Иногда ты хочешь сорваться или забросить всё это дело, но ты просто должен продолжать стараться.

Однако через некоторое время - и нужны годы, чтобы действительно развить это - ты начинаешь смотреть на вещи с иной перспективы. Ты начинаешь понимать, что нет ничего более важного, чем отпустить. Не думай что то, что я сказал, означает, что проблемы никогда не будут появляться; они будут. Но ты начнёшь смотреть на вещи как на то, что они есть: идеи, планы, и даже то, как ты воспринимаешь вещи вокруг себя - это просто ментальные выделения.

И потом в практике и, если возможно, будучи в сангхе, ты не должен забывать обет. Под "обетом" я подразумеваю, что ты должен работать и действовать по направлению к тому, чтобы обосноваться во всём вокруг тебя. Это должно быть твоей жизненной позицией также, как и основой всех твоих действий. Очень важно жить с убеждением, что ты создаёшь историю для следующего поколения. Нет никого другого, кто бы сделал это. Ты должен понять это и глубоко пустить свои корни. Всё, что видит большинство людей, когда они смотрят на большое дерево, это листья и цветы, но ты должен обращать внимание на корни. Дерево не сможет развиться полностью, если корни находятся недостаточно глубоко. Когда корни лежат на глубине, то дерево будет расти, и красивые цветы распустятся естественным образом.

Также важно взглянуть на нашу мотивацию практиковать дзадзэн. Настолько, насколько я могу судить об этом, кажется, что слишком многие люди, которые начинают практиковать дзадзэн, сразу же начинают думать о просветлении или сатори. Они вбивают себе в голову, что им надо достичь просветления и сидят только для этой цели. Но они далеки от правды. Сидеть с идеей, что ты добьёшься просветления, просто нелепо. Это не слишком отличается от того, как на это смотрят с иудео-христианской стороны: В этих традициях совершенен только Бог, а не Его создания. То есть не важно, насколько великим может стать человек - перед Богом он ничто. Поиск сатори похож на это. Реальность, какая она есть - совершенна, она само просветление, но наши маленькие "я", конечно же, имеют изъяны. Думать, что человек станет великим, практикуя дзадзэн, или думать, что ты достигнешь сатори, означает быть серьёзно сбитым с пути своими собственными иллюзиями. Дзадзэн относится к буддизму как молитва к иудео-христианским традициям. Также как и молящийся отрекается от своих маленьких желаний и просит, чтобы свершилась воля Господа, так и дзадзэн - это отречение от наших эгоистичных оценок самих себя (как хороших, так и плохих) и вверение нашей жизни силе дзадзэн, олицетворённой в четвёртой печати, все веши такие, какие они есть.

Когда ты слышишь о том, что заурядные люди стали великими и достигли просветления, то можешь быть уверен, что это не подлинные практика и просветление, о которых говорят эти люди. В Христианства не говорят о том, что люди стали великими. Когда люди начинают говорить, насколько великие их пасторы или священники, то при этом забывают Бога. Насколько великим может стать человек можно пренебречь.

По своей основе, не важно, в каких обстоятельствах мы окажемся, мы всегда находимся посреди просветления. Когда мы живём в мире отпускания всех своих маленьких идей, то мы живём посреди просветления. Как только мы открываем руку мыслей и отпускаем наши незначительные идеи, то начинаем видеть, что это так.

Мы всегда живём реальность. Несмотря на это, когда мы начинаем думать и оценивать вещи, то в каком-то смысле становимся отстранёнными от неё. То есть люди имеют способность думать о вещах, которые нереальны. Поэтому я сказал, что понять размер нашего просветления означает увидеть, что на самом деле мы не очень просветлённые. Мы должны быть способными чётко увидеть это. Насколько бы просветлёнными мы ни стали, это просто не очень много. Наша практика начинает созревать, только когда мы начнём осознавать, что хотя мы и живём посреди просветления, та малая толика, которую мы осознаём в жизни, это всего лишь царапанье по поверхности(8). Если мы не станем зрелыми, по крайней мере, до такой степени, то в действительности не можем сказать, что практиковали дзадзэн. Наша практика останется неполной и терпкой. Но, в конечном счете, это не имеет никакого отношения к "мало" или "много". Мы просто продолжаем практиковать, стремясь жить истинный путь жизни так хорошо, насколько мы это можем, не беспокоясь и не меряя то, что мы делаем. В такой среде ветка сладкой хурмы расцветёт естественным образом.

Примечание

3. Послание к римлянам 7:9. [Назад]

4. По мнению Накамура Хадзимэ, самбойн, три печати Дхармы, не появляются в Пали-Каноне, но они появляются позже, в китайской версии. По традиции существуют 3 печати Дхармы - сёгё мудзё, все вещи непостоянны; сёхо муга, все вещи не имеют реально существующего 'я', и нэхан дзякудзё, нирвана - это покой до движения и неподвижности. Сангай кайку, все вещи в трёх мирах (прошлого, настоящего и будущего) - это страдание, иногда упоминают как четвёртую печать Дхармы, в то время как другие учёные считают, что сихо дзиссо, все вещи такие, какие они есть, является четвёртой печатью Дхармы. [Назад]

5. Утияма роси пишет об определении страдания в 5-ой главе Каннон-гё о Адзивау ("Высоко оценивая сутру Каннона Босацу", с подзаголовком "Практика Востока", опубликована в Хакудзюся, Токио, 1968); "Хотя мы никогда не можем полностью осознать всё страдание в мире, но должны рецитировать имя Канзеона Босацу всем нашим сердцем с тем, чтобы мы могли принять вызов этого страдания (быть единым целым с этим страданием)". Когда я чувствую эту безмерность страдания, то, как из глубочайшей печали, я не могу иначе, кроме как произносить "Канзеон Босацу" из всего моего сердца. Другими словами, произношение "Наму Канзеон Босацу" не должно происходить из наших проблем с какими-нибудь мелкими делами в жизни. Мы должны выкрикивать "Канзеон Босацу" в качестве нашей практики день и ночь, вне зависимости от того, можем мы проникнуться глубиной этого страдания или нет. [Назад]

6. В этой дискуссии не существует внутреннего мира, отделённого от внешнего мира. Для Утиямы он является создателем всего, что он знает или что он есть, всего в его мире, включая и то, что кажется снаружи. Например, в Абхидхарма-коша (яп. Кусярон) эта идея объясняется понятием дзико, где "я" употребляется как включающее в себя "других". [Назад]

7. Ку написан иероглифом, который также означает небо (яп. сора). Это понятие происходит от санскритских слов акаша, что означает обширное, всёпроникающее пространство, и шуньята или пустота. [Назад]

8. Саваки роси говорит в своих лекциях о "Гакудо Ёдзинсю" (Пункты, на которые надо обратить внимание при практике пути Будды): "У меня было несколько больших сатори и много маленьких, и я могу сказать тебе, что это совершенно ничего не стоит". [Назад]

 

Значение дзадзэн