Глава 2. Фермер Урхумус Базам.

АЛЕКСАНДР ВЕНДЕРОВ

СЕМЁНЫЧ В ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЕ

Сказка для взрослых

Дальние Турлы, 2019

Предисловие

Дорогие друзья! Эта сказка для взрослых написана по мотивам произведений Александра Мелентьевича Волкова об Изумрудном городе и Волшебной стране, знакомых миллионам наших соотечественников с детства. Я представил: а что, если в Волшебную страну отправить не маленьких девочек Элли и Энни из далёкого Канзаса, а нашего земляка, взрослого человека из глухой деревни в Смоленской области? Здесь, конечно, будут волшебство и чудеса, на то и Волшебная страна, но сказка всё-таки не об этом, а о мыслях, чувствах и желаниях человека, подверженного тяжёлой алкогольной зависимости.

Семёныч ещё в подростковом возрасте попал в капкан зелёного змия, и с каждым годом его положение ухудшается. Нет работы, поскольку его с любого места выгоняют за пьянство. Почти всё заработанное на случайных подработках уходит на выпивку. Этиловый спирт унёс и здоровье. А ведь Семёныч – хороший, добрый человек и, к тому же, умелый строитель и хороший тракторист. Он хорошо понимает, что падает всё глубже, но ничего не может поделать, и даже сила воли бессильна. Помочь Семёнычу вырваться из этого состояния может только чудо. И Волшебная страна, сотворённая Гуррикапом, - единственное место на земле, где такое чудо возможно.

При работе над сказкой я исходил из того, что действие гексалогии Александра Волкова разворачивается в период с 1900 по 1914 год. Но это было очень давно, более ста лет назад, и с тех пор в Волшебной стране непременно произошли какие-то важные события. Я принял как данность и декалогию Сергея Стефановича Сухинова, в которой Элли становится волшебницей Изумрудного города. По описанию Элли в старости, приведённом этим автором в книге «Фея Изумрудного города», я решил, что ей больше семидесяти лет, а родилась она в 1891 году, что следует из текста «Урфина Джюса и его деревянных солдат». И я волевым решением отнёс начало основного повествования у Сухинова к 1963 году. Чего нет в этой книге, так это описания борьбы добрых сил Волшебной страны против злых, будь то колдунья Арахна или Пакир с его слугами из подземелья. Задача автора была совсем другая – показать битву добра и зла в отдельно взятом человеке из Большого мира и возрождение Семёныча к новой, хорошей жизни.

Внимание! Произведение содержит ненормативную лексику. Семёныч просто не может говорить иначе, и если он станет изъясняться на литературном русском языке, то читатели мне не поверят.

Глава 1. Метель.

Среди глухих смоленских лесов, в деревне Дальние Турлы, жил тридцатилетний Сергей Семёнович Гашетковполов-Тигроразувайский. Все в Дальних Турлах и в окрестных деревнях звали его исключительно по отчеству – Семёнычем, как обыкновенно обращаются друг к другу пожилые люди или любители выпить. И хотя Семёныч ещё не достиг пожилого возраста, но выпить он был даже не любитель, а профессионал, каких поискать. Собственно, настоящая фамилия его была другая, но её вспоминали редко, только когда Семёнычу приходилось общаться с органами власти, и вот почему так вышло. Дело в том, что Семёныч по синьке любил рассказывать, как он спас мир или, во всяком случае, предотвратил большую беду. И фразой, которая в его рассказах символизировала переход к активным действиям, была примерно следующая:

- Тут я ебанул гашетку в пол и попиздовал.

А в прошлом году Семёныч работал в охотхозяйстве трактористом на ДТ-75, который прозвал Тигрой. Когда он проводил техническое обслуживание трактора в нетрезвом состоянии, а после в том же состоянии садился в кабину, у Тигры частенько слетала то одна гусеница, то другая – трактор как бы разувался, о чём Семёныч обстоятельно и подолгу рассказывал собеседникам. Так и прозвали его Семёнычем Гашетковполовым-Тигроразувайским.

Дальние Турлы – деревня не очень большая, но и не слишком маленькая, примерно сто дворов. В советское время здесь был совхоз, который специализировался на выращивании молодняка крупного рогатого скота. Но совхоз уже давно приказал долго жить, и с тех пор в самой деревне работы не стало. Были в Дальних Турлах когда-то школа, детский сад, медпункт, клуб, но и этих учреждений к началу нашей истории уже не существовало. В ту зиму, когда с Семёнычем произошли удивительные приключения, описанные в этом правдивом повествовании, жилых домов в деревне оставалось только 35, а остальные две трети деревни представляли собой или дачи, или давно заброшенные и медленно разрушающиеся хаты. Кто мог и хотел, уехал на заработки в Москву. Другие устроились рабочими на дачи богатых людей, на ферму к успешному животноводу или в питомник растений, известный на всю Смоленщину и даже в столице. Кто-то даже стал егерем, а это прибыльное занятие, если учесть размах коррупции в России. Единственным учреждением социальной инфраструктуры в Дальних Турлах оставался продуктовый магазин.

Вечером 18 января 2019 года в этот самый магазин, возвращаясь от Егорыча, завернул Семёныч. С неба сыпал крупный снег, а над лесом к западу от деревни в сумерках угадывалась большая снеговая туча. У Егорыча он сегодня целый день ремонтировал кроличьи клетки и мастерил новые. После того как за прошлый год нашего героя четырежды уволили с работы за пьянку (в том числе и из уже упомянутого охотхозяйства), случайные заработки, почему-то называемые в деревне тюркским словом «калым», стали единственным источником денег для Семёныча, если не считать пенсии матери, но то были совсем уже копейки. Купив за 250 рублей фуфырь водки, Семёныч направился к выходу, но по пути подумал: «Мало, бля, не взять ли ещё один»? Но тут же передумал: «Да ну на хуй, щас ёбну полкило и спать лягу».

Пил Семёныч каждый день. Иногда полкило, иногда килограмм, а порой накидывался так, что на следующий день себя не помнил. Вот и теперь после пол-литра душа Семёныча захотела продолжения банкета. Но магазин был к тому времени закрыт, а самогонщица баба Таня вот уже третий год не продавала Семёнычу свою продукцию даже за деньги. Летом 2016 года он набрал у бабы Тани в долг самогона на 7 тысяч рублей, а потом не хотел отдавать. В следующем году Семёныч отработал свой долг на посадке огорода, но самогонщица с тех пор зареклась иметь с ним дело. Что делать? Один выход – ехать за семь километров в деревню Ближние Турлы, где выходцы из одной южной республики бывшего СССР держат магазин и после закрытия остальных магазинов продают палёную водку из-под прилавка.

У Семёныча была машина – коричневый «Москвич-2140» 1986 года выпуска, доставшийся ещё в наследство от отца. Москвич проехал, казалось бы, все самые дальние закоулки Смоленщины, куда Семён Ильич, а после Сергей Семёныч ездили на нём на заработки. И номерной знак у машины был всё тот же, выданный в середине восьмидесятых – Е 36 41 СМ. Свою машину Семёныч называл Федей и относился к ней как к живому существу. Но Федя всё равно был неухоженным и давно нуждался в капитальном ремонте. Днище было гнилое, а на дверях и крыльях были видны отчётливые следы коррозии. Подобное состояние запущенности случается и с детьми пьющих людей. Детей же у Семёныча не было, как и жены. Он жил с матерью – нестарой ещё, но уже больной женщиной, которая отчаялась бороться с пьянством сына и неустроенностью быта. Среди прочих деревенских хат дом Семёныча и его матери Ирины Николаевны отличался особой запущенностью. Повалившийся плетень, заросший бурьяном огород, в котором летом, как правило, ничего не росло. Только время от времени, будучи трезвым или только немного выпивши, Семёныч брал газонокосилку и выкашивал траву перед домом. Прошлой зимой, пока Семёныч жил и работал в охотхозяйстве за тридцать пять километров от дома, тётя Ира жила без дров: их не на что было купить. Минимальной пенсии матери хватало только на продукты и на оплату электричества, без чего энергетики обрубили бы провода. Вот такой он был обормот, этот Сергей Семёныч Гашетковполов-Тигроразувайский.

Будь Семёныч только слегка навеселе, он не сел бы за руль, ведь права дороже удовольствия на один вечер. Но, как известно, пьяному море по колено, а лужа по горло, и сейчас он без колебаний взял ключи. Проверив наличность в кошельке, Семёныч отметил про себя, что 500 рублей хватит не только на фуфырь, но и на два баллона креплёного пива, чтобы догнаться как следует. А завтра… Что же будет завтра? «А похуй, - подумал Семёныч, - похмелюсь как-нибудь». Душа жаждала алкогольного праздника!

Тем временем на улице разыгралась метель. Семёныч тронул машину по слабо освещённой улице Ленина, стараясь держаться у правой обочины. Тем не менее, его то и дело заносило влево. Он слегка матерился и выправлял курс. Вот уже Семёныч и Федя выехали за деревню и стали пробираться сквозь метель к заветному магазину в Ближних Турлах, где ждёт живительная влага, приносящая праздник сегодня и болезнь наутро. Водитель и машина проехали по заснеженной дороге два километра из семи, когда на повороте Федю занесло, а Семёныч не справился с управлением и съехал в кювет:

- Ёбаный в рот, бля! Доездился на хуй! – такую реплику выдал водитель, съезжая в огромный сугроб, и тут произошло необъяснимое. Машину словно бы подняло, несколько раз перевернуло, а снаружи стало совершенно темно, и даже белого мерцания снега уже не было видно. Такое невиданное явление продолжалось секунд тридцать, которые показались Семёнычу очень долгими. Он уже прощался с жизнью, когда вдруг вращение автомобиля прекратилось. Внезапно наступил ясный летний день, а Федя медленно катился с лесистого пригорка в цветущую долину, покрытую цветами, которых Семёныч никогда в жизни не видел. Вдали расстилались вспаханные поля, а лес, из которого только что выехали Федя с Семёнычем, состоял из теплолюбивых растений. Из всей этой необычной флоры Семёныч опознал только кокосовые пальмы. В лесу пели птицы, которых Семёныч никогда не слышал на Смоленщине.

Стало ясно: произошло чудо, и путешественники меньше чем за минуту очутились где-то очень далеко от дома. Но как это произошло, где они теперь и, главное, как вернуться в Дальние Турлы? Вопросов было много, а ответа пока ни одного.

Глава 5. Пушистая.

Третий день Семёныч с Федей прятались в лесу. В краю вечного лета не было сложно находить пищу: плоды росли на деревьях в достаточном количестве, и Семёныч или срывал их, или сбивал на землю палкой или камнем, когда они располагались высоко. Известную трудность представляло то обстоятельство, что Семёныч знал не все плоды, а среди них могли попасться несъедобные и даже ядовитые. По этой причине он брал только те фрукты, которые знал – бананы, кокосовые орехи, ананасы. От последних у Семёныча к исходу третьего дня потрескались губы, и он их видеть больше не мог.

- Вот же, бля, ананасы ёбаные! В Турлах я их за деликатес считал, а тут хочется простой картошки! От неё хотя бы во рту не щиплет, - возмущался Семёныч.

А надо сказать, что в лесах Волшебной страны росли не только тропические растения, но и деревья умеренного пояса – сосны, ели, берёзы и даже яблони. Но яблок поесть Семёнычу не удалось: они были совсем маленькие и отчаянно кислые. Охотиться он и не пробовал: ружья не было, а кого добудешь топором? К тому же, ему было бы совестно убить разумное существо, наделённое даром речи. Вообще мысли о загубленной своей жизни и острое чувство раскаяния не оставляли Семёныча. Спал он тревожно, видел во сне кошмары и часто просыпался.

Было ясно, что долго в лесу им с Федей не просидеть, да и домой надо было возвращаться. Они решили утром завтрашнего дня ехать напролом по дороге из жёлтого кирпича в Изумрудный город.

- Семёныч, - говорил Федя, - давай придём к Элли с повинной. Она простит и поможет.

- Поехали, Федя! Только сейчас уже вечер, давай с утра.

- Хорошо! Поеду так быстро, как только смогу, чтобы никто за нами не угнался. Километров семьдесят в час на ровных участках выжму.

Но последующая ночь внесла коррективы в планы друзей. Расшатанная алкоголем психика Семёныча дала сбой. Когда стемнело, он пошёл до ветру, и тут с ним заговорило дерево:

- Что, алкаш, испугался людей? Поделом! А от себя не убежишь.

- Слышь ты, пальма ёбаная! Ты-то мне хоть нотации не читай, и без тебя тошно!

В ответ пальма только зло усмехнулась. Выйдя из-за кустов, Семёныч увидел гигантского, ростом метров в десять, примата. Он был более всего похож на снежного человека, каким его изображают на картинках и в фантастических фильмах. Йети был настроен явно недружелюбно. В его больших зелёных глазах играл хищный блеск, а жёлтые и очень крупные зубы зловеще оскалились.

- Эй, снежный человек, я тебя не трогаю, и ты меня не трогай! – предупредил Семёныч.

- Ыыыыыыыы! – проревел снежный человек. – Ужин пришёл!

Семёныч что было силы рванул к машине, йети – за ним. Семёныч бежал очень быстро, но йети, в несколько раз превосходивший его ростом, почему-то всё не мог догнать и схватить Семёныча. Подбежав к Феде, он выхватил из багажника топор, лежавший там с другими инструментами для строительства. Этот набор Семёныч всегда возил с собой. Он стал рубить ноги и руки йети, и силе ударов Семёныча отдал бы должное сам Железный Дровосек. Йети всё пытался вырвать смертоносное оружие из рук человека, но это ему не удавалось. Страшный великан ревел, матерился, бил Семёныча руками наотмашь, но в конце концов упал замертво.

Федя, наблюдавший эту картину, видел только Семёныча, исступлённо рубящего ёлку, но не видел никакого снежного человека.

- Ты чего, Семёныч?! Вот нахуя ты ёлку срубил?

- Хуёлку! Меня чуть снежный человек не сожрал, а ты ещё надо мной глумишься!

- Какой снежный человек? У тебя что, белочка снова? Глаза разуй: это ёлка, которую на Смоленщине наряжают на новый год!

- Бля, он воскрес! Он снова невредимый!

И с этими словами Семёныч побежал прочь от неуязвимого гигантского йети. Вскоре ему показалось, что одежда слишком тяжела и мешает бежать. Топор был тоже не лёгкий, но расстаться с топором означало верную смерть. Тогда Семёныч на бегу стал сбрасывать предметы одежды и обуви по одному, пока не остался в одних трусах и с топором в руках. Наконец, удалось оторваться от погони. Семёныч спрятался где-то в зарослях высокой травы, прислонился к росшей здесь берёзе и замер. Вернее, он только пытался замереть, но если бы снежный человек не был галлюцинацией, а существовал на самом деле, он без особого труда разыскал бы свою жертву: Семёныч шумно дышал, его било крупной дрожью, а сердце стучало так, что, казалось, готово выпрыгнуть из груди.

Это была уже далеко не первая белая горячка Семёныча. Когда в Дальних Турлах нечем было опохмелиться в течение нескольких дней, его мучили похожие видения, и все они сводились к идее преследования кем-то страшным. То за ним медведь гонится, то милиция, то гигантская белка величиной с кавказскую овчарку и ругает его обидными словами, взывая в первую очередь к совести Семёныча. Однажды ему показалось, что в пруду напротив дома плавает подводная лодка, а в ней сидит инопланетянин, который хочет его похитить. В другой раз больной мозг Семёныча вообразил, будто соседка Аня шпионит за ним при помощи секретного оборудования ФСБ, прослушивает телефон и хочет сдать в психушку. Аня действительно захотела сдать Семёныча в психушку, когда он под утро начал ломиться к ней в дом, где она находилась с двумя маленькими детьми. Но тогда ему удалось договориться с Аней и её семьёй, чтобы не поднимали скандал: в случае попадания в психбольницу с белой горячкой пациента ставят на учёт в наркологический диспансер, что для нашего героя означало бы потерю и автомобильных, и тракторных прав. Семёныча эти добрые люди простили.

Тем временем Федя медленно ехал по лесу и прислушивался к шуму, издаваемому человеком в состоянии алкогольного делирия. Он на Смоленщине не раз наблюдал, как Семёныча так же вот накрывало и знал, что в этом состоянии его лучше не трогать: может напасть на кого угодно. Федя решил подождать, когда Семёныча отпустит, и только потом к нему подъехать. Оказавшись неподалёку от зарослей травы, где прятался его друг, Федя прислушался. До него донеслось частое шумное дыхание человека, напуганного до крайней степени. Постепенно дыхание стало медленнее и спокойнее. Федя решился окликнуть:

- Семёныч! Это я, Федя! С тобой всё в порядке?

Семёныч вздрогнул, встал и на ватных ногах подошёл к машине.

- Где он? Ушёл?

- Кто он? Никого здесь не было, Семёныч! Очнись, к тебе снова белочка пришла! Пушистая такая, с хвостом.

- Ёбаный в рот! Что я творил сейчас?

- Бегал с топором от снежного человека, потом пытался его зарубить, а на самом деле ёлку срубил. Потом тебе показалось, что он воскрес, и ты побежал от него. А почему ты раздетый?

- Мне тяжело было бежать в одежде, и я её по дороге снял. Федя, ты мне можешь поклясться, что этого ёбаного йети не было?

- Клянусь чем хочешь! Залезай внутрь меня. Там теплее, а ты весь дрожишь. А одежду твою утром поищем.

- Никогда больше не буду пить, Федя! Только бы выбраться отсюда.

Настало утро. Когда уже достаточно рассвело, чтобы можно было рассмотреть предметы, лежащие на земле, Семёныч с Федей отправились на поиски разбросанной ночью одежды и обуви. Чтобы разыскать вещи и снова одеть Семёныча, ушло два часа. После Семёныч пошёл в лес за фруктами, набрал их столько, чтобы досыта наесться, пообедал и уснул, свернувшись клубком на заднем сиденье Феди.

Проснулся он ближе к вечеру. Солнце готовилось опуститься за Кругосветные горы, чтобы светить многочисленным странам и народам Тихоокеанского региона. Федя предложил:

- Давай, Семёныч, я поеду посмотрю, не ищут ли нас вокруг. И если местные не расставили посты, мы завтра с утра поедем в Изумрудный город.

- Поезжай, Федот! Только мне страшно тут оставаться одному.

- Ехать на разведку надо, а никакой опасности тут для тебя на самом деле нет. Только ты ешь побольше, чтобы снова не переклинило.

- А если тебя поймают и спросят, где я?

- Я скажу, что ты куда-то убежал и я сам тебя ищу. Но меня ещё поймать надо! Когда я притоплю гашетку в пол и понесусь на них, они все разбегутся. В любом случае, если я не появлюсь к завтрашнему вечеру, значит, со мной что-то случилось. Тогда ты пешком иди в Изумрудный город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом. И тогда ты меня выручай.

- Базара ноль! Я тебя тоже в беде не брошу. Буду идти в Изумрудный город по ночам, чтобы никто меня не видел. Поезжай!

И Федя уехал на разведку, а Семёныч снова набрал фруктов и плотно поел. Впрочем, это не помогло. Когда сгустились сумерки, его сознание стала захлёстывать всё нарастающая тревога. Он не мог сидеть – вот каким сильным, нестерпимым было предчувствие надвигающейся беды. Семёныч приготовил топор, чтобы защищаться от нападения.

И беда пришла. Поздним вечером в небе Семёныч увидел нечто круглое, испускавшее вокруг себя переливчатый свет. Объект увеличивался в размерах и через минуту превратился в огромную летающую тарелку. Из динамиков на корпусе НЛО доносились разговоры инопланетного экипажа:

- Выпускай присоски!

- Есть выпускать присоски!

- Выдвигай щупальца!

- Есть выдвигать щупальца!

- Вот он, голубчик, теперь не уйдёт! Органы у него хуёвые, но зато печень большая, на фуа-гра сгодится. А остальное мясо скотине скормим.

Летающая тарелка уже опускалась на присоски и выдвигала щупальца, чтобы схватить Семёныча и пустить его печень на фуа-гра, когда он, осознав всю грозящую ему опасность, стремглав бросился бежать в сторону дороги из жёлтого кирпича, куда несколько часов назад поехал Федя. Там люди, и пусть они его побьют за сожжённые дома, пусть даже посадят в тюрьму, но он останется жив. А эти злые инопланетяне убьют его и или сами съедят, или накормят его плотью своих домашних животных. Почему-то Семёнычу пришла в голову мысль, что у них вместо собак, кошек, коров и свиней какие-то монстры вроде гигантских пауков, и пришельцы, вырвав его печень, ещё живого бросят на съедение этим мерзким членистоногим.

Щупальце инопланетного корабля щёлкнуло у самого уха Семёныча, но поскольку он убегал, длины этого приспособления на большее расстояние не хватило. Тогда инопланетяне превратили свою летающую тарелку в автобус «Икарус-260» с хищной улыбкой, оскаленной в три ряда зубов пастью и государственным номером 13 13 ХУЙ. Хищный Икарус гнался за Семёнычем по лесу, уворачиваясь от встречных деревьев, а иногда даже проходя сквозь них, причём деревья, сталкиваясь с автобусом, не причиняли ему никакого вреда. В Икарусе сидели пришельцы, и Семёныч, время от времени оборачиваясь, видел их – трёхглазых четырёхруких существ с серебристой кожей, одетых в красные комбинезоны. Один из них, по-видимому, командир, пристально смотрел на Семёныча тремя немигающими огромными чёрными глазами и ухмылялся. Водителя за рулём Икаруса не было. Он ехал сам, будучи живым существом, лязгал зубами и выкрикивал:

- Допился, алкаш! Лови его! Не уйдёт! Фуа-гра!

Последнее слово Икарус произносил с французским акцентом, и над лесом неслось много раз повторённое «foie gras», отражённое эхом.

Глава 8. Снова в путь.

Федя с помощью Сильвестра быстро нашёл Изумрудный дворец. На воротах стоял длиннобородый солдат Аваз Гиор, считавший птиц, пролетавших в небе над дворцом. Как страж ворот Сильвестр был правнуком Фараманта, так и солдат Аваз был правнуком Дина Гиора, составлявшего всю личную гвардию при Гудвине и Страшиле. От прадеда Аваз Гиор унаследовал привычку углубляться в любимое занятие настолько, что переставал замечать решительно всё вокруг. Но если Дин Гиор часами расчёсывал свою длинную бороду, то его правнук, борода которого была только сантиметров на десять короче, чем у прадеда, не уделял ей такого всепоглощающего внимания. Он увлекался орнитологическими наблюдениями и всегда точно знал, куда, какие виды птиц и в каких количествах летают в его зоне видимости.

Обычно Аваза Гиора приходилось подолгу звать прежде чем он переставал считать ворон и других пернатых. Но Федя по совету Сильвестра привлечь внимание солдата чем-то неожиданным и непривычным для него включил подсос и на полных оборотах двигателя запел в полный голос частушки «Сектора Газа», аккомпанируя себе клаксоном. Когда он дошёл до третьей частушки, в которой рассказывается о весёлом зяте, неспособном пройти без шутки мимо тёщиного дома, солдат обратил внимание на посетителей.

- А? Что случилось?

- Аваз Гиор, прибыл Москвич Федя из Большого мира по важному делу к госпоже Элли, - ответил Сильвестр.

- А долго ли вы меня звали?

- К счастью, недолго. Федя знает такую волшебную песню, которая способна привлечь внимание даже такого разини, как ты. А если бы враги на нас напали, а ты продолжал ворон считать?

- Ну это маловероятно! В Волшебной стране уже более полувека тишь да гладь. Так ты говоришь, Москвич Федя? А где он?

- Вот эта волшебная повозка и есть Федя!

- Имею честь представиться, - отрекомендовался автомобиль. – Москвич-2140 Федя из деревни Дальние Турлы, что на Смоленщине. Я приехал к госпоже Элли, потому что ищу своего друга Семёныча, попавшего в беду.

- Но Элли во дворце нет, - ответил Аваз Гиор. – Из всего начальства здесь один только Железный Дровосек. Сейчас я открою вам ворота.

Аваз Гиор опустил подъёмный мост, и Федя, на правом переднем сиденье которого сидел Сильвестр, проехал через ворота дворца. Сильвестр и Аваз Гиор пошли наверх с докладом, и через несколько минут спустились с Железным Дровосеком.

- Здравствуй, о высокочтимый правитель Фиолетовой страны! – приветствовал Федя Железного Дровосека.

- Здравствуй, о говорящая повозка! Мне Сильвестр сказал, что тебя зовут Федя и ты ищешь великана Семёныча из Большого мира.

- Да, так и есть. Он набедокурил в Когиде, и нам пришлось спасаться бегством от жевунов. Мы три дня прятались в лесу на западе Изумрудной страны, когда к нему пришла белочка. В первую ночь он бегал от огромного снежного человека, а на вторую ночь, когда я поехал на разведку, чтобы посмотреть, можно ли нам проехать в Изумрудный город к волшебнице Элли, ему показалось что-то настолько страшное, что он убежал к Карамату и там едва не наделал беды.

- Знаю я эту историю. Элли прислала ко мне в Фиолетовый дворец свою фрейлину Алсу на облачке с просьбой присмотреть за порядком в Изумрудном городе в её отсутствие. Алсу сказала, что в наших краях появился великан из Большого мира и что великана поразило тяжёлое помешательство. Сама Элли пыталась его вылечить, но не смогла, и пришлось твоего Семёныча везти к Стелле в Розовую страну.

- Значит, и мне надо ехать в Розовую страну! Как же брошу Семёныча, когда я возил его с рождения!

- Сколько же тебе лет, Федя?

- Мне тридцать два года, тридцать третий идёт теперь. Меня собрали в Москве на заводе 22 мая 1986 года. А Семёнычу тридцать, он родился 16 июня 1988 года. Хорошо помню этот день!

- Это ещё немного, Федя. Вот мне сто сорок лет, я 1878 года рождения, 8 ноября. Если бы не Элли, давно бы я сгнил и развалился от дождей в лесу в Голубой стране! А что за место такое – Москва?

- Это большой город, столица России. А в трёхстах километрах к западу от Москвы мы с Семёнычем живём. Наша деревня называется Дальние Турлы, она на Смоленщине находится.

- Никогда не слышал таких названий. Впрочем, и не удивительно: мы же тут от остального мира отрезаны. Только как вы-то сюда попали?

- Мы провалились в портал в придорожном кювете, когда пьяный Семёныч за новой бутылкой в соседнюю деревню поехал. А почему вышло так, не знаю!

- Верно, Гуррикап постарался. Он хотя и умер давно, всё равно не оставляет вниманием нашу страну. Видать, какие-то у него на вас с Семёнычем планы есть.

- Только как я попаду в Розовую страну, не зная дороги?

- Я с тобой поеду, - ответил Железный Дровосек, подумав. – Дружба – это святое! Сильвестр, оставляю тебя за старшего в Изумрудном городе и стране. В случае экстренной ситуации посылай в Стелларию донесение по птичьей эстафете.

- Есть, мой генерал, - отрапортовал страж ворот.

Железному Дровосеку не нужно было долго собираться в путь. Маслёнка, без которой он мог заржаветь, попав под дождь, висела на поясе, и только вчера утром жена Дровосека Веса наполнила её свежим машинным маслом. Дровосек поднялся в тронный зал, написал указ, передающий полномочия правителя Изумрудной страны Сильвестру на время отсутствия его, Элли и Страшилы, а когда спустился, сел в Федю, и они поехали на юго-восток в направлении столицы Розовой страны Стелларии. Довезли Сильвестра до городских ворот, и он по случаю проезда Дровосека опустил мост через канал, хотя был уже поздний вечер.

Они ехали по ночному шоссе, и Федя включил фары. Железный Дровосек немало удивился, увидев электрическое освещение. Ещё больше он удивился, когда Федя включил свет в салоне, отчего стало светло если не как днём, то, по крайней мере, как при свете больших восковых свечей. Два механических создания, железный человек и автомобиль, быстро нашли общий язык. Дровосек узнал от Феди много нового о технике в Большом мире, о строении различных механизмов и их обслуживании.

- То-то мои мигуны удивятся, услышав такие чудеса! Федя, а ты не хотел бы остаться здесь, в Волшебной стране?

- Хотел бы, Дровосек! Ведь на Смоленщине не бывает чудес, и я не мог говорить и не мог сам ехать куда хочу. А климат там хуже, чем здесь: зимой холодно, весной и осенью сыро, отчего моё железо ржавеет. Но чтобы мне здесь остаться, я должен быть уверен, что с Семёнычем всё в порядке.

- Я уверен, что волшебницы Элли и Стелла совместными усилиями его вылечат. А потом мои мигуны приведут тебя в порядок, и от ржавчины и следа не останется. Меня вон уже сколько лет они ремонтируют, и хожу как новенький!

- Только как я Семёныча брошу? Мы же с детства вместе.

- Задачка, конечно. Давай спросим волшебниц, как быть. Они обе очень мудрые и подскажут лучший выход из положения. А мне нужны такие друзья, как ты – и верные, и отлично знающие технику. Вот мог же ты предоставить Семёныча своей судьбе, он ведь сам виноват в том, что с ним случилось. А нет, поехал через всю Волшебную страну его искать!

- Так и решим, Дровосек! Вот выздоровеет Семёныч, и у волшебниц попрошу меня здесь оставить.

- А у вас много таких автомобилей, как ты?

- Очень много. Я старый уже, а каждый год выпускают новые. Они и сильнее, и быстрее меня.

Тем временем на юго-востоке стали сгущаться тучи, а через двадцать минут путники увидели первую отдалённую молнию. Железный Дровосек в тревоге спросил:

- Федя, похоже, гроза будет. Ты от неё можешь заржаветь?

- Нет, от одной грозы мне ничего не доспеется! Просто сиди под моей крышей, и тебя тоже не промочит. Но когда начнётся дождь, мы всё же остановимся, чтобы не завязнуть где-нибудь: дорога-то у вас здесь грунтовая.

Железный Дровосек не имел представления об асфальтированных дорогах, и был удивлён, когда Федя рассказал ему о ровном покрытии серого цвета, которым выкладывают дороги в Большом мире. Правда, в такой глухомани, как Дальние Турлы, дороги ремонтируют редко, и они чаще всего изрядно разбиты. Только перед выборами, когда политикам нужно, чтобы люди за них проголосовали, они снисходят до простых людей и выделяют деньги на ремонт дороги. Но и эти деньги доходят не полностью: то один мелкий начальник отщипнёт от выделенной сверху суммы, то другой, и в результате дорогу строят с нарушением технологии, отчего она разрушается быстрее, чем могла бы. Хотя Железный Дровосек знал от Элли что такое деньги, но теперь он только качал металлической головой, думая о том, как же много корыстолюбивых и нечестных людей в том краю, откуда к ним занесло Федю с Семёнычем. Мягкое шёлковое его сердце не могло мириться с такой несправедливостью.

Федя и Дровосек въехали в страну марранов, или прыгунов, где когда-то местные жители напали на Элли и её друзей, идущих к Стелле. Теперь это были уже не те дикари, которые не пропускали никого через свои горы. За прошедшее столетие марраны приобщились к цивилизации Волшебной страны, и произошло это в первую очередь благодаря Стелле. После второй войны, затеянной Урфином Джюсом, она решила, что настала пора смирить нрав этого чересчур воинственного племени. Болтуны, подданные Стеллы, открывали здесь школы, учили детей марранов, а самые способные из них продолжали учёбу в Стелларии, где волшебница Розовой страны открыла академию искусств. И всё же наиболее способными марраны оказались к военному делу. Прыгуны уже давно составляли личную гвардию Стеллы, а участие этого народа в войне с Пакиром во многом решило исход этой схватки в пользу сил добра. Если бы Федя проезжал здесь днём, он увидел бы ухоженные горные селения, каскадом каменных домиков поднимающиеся по склонам, а на площадках в центре селений – детей и взрослых, играющих в волейбол. Игра, завезённая некогда в страну марранов американским мальчиком Тимом о’Келли, пустила здесь корни не менее глубоко, чем футбол в Бразилии.

Начался дождь. Крупные капли быстро слились в стоящий стеной ливень, сопровождаемый оглушительными раскатами грома. Молнии то и дело выхватывали из темноты ночи крупное селение прыгунов, до которого оставалось метров шестьсот. Федя остановился на достаточно ровном участке горной дороги – там, откуда она уходила резко вниз. Железный Дровосек радовался, что находится под крышей, иначе его дело было бы дрянь, ведь он ржавел от любого соприкосновения с водой. Дожди и грозы в Волшебной стране случались редко, но если уж случались, то были особенно сильными.

На дороге спереди показалась человеческая фигура, и Федя с Дровосеком увидели, что это старик, опирающийся на длинную трость. Сверкнула молния, и осветившая старика вспышка дала возможность увидеть, что волосы его и борода были зелёного цвета. Ливень готовился сбить несчастного путника с ног, едва только силы оставят его.

- Ну и полощет же его, Дровосек! Не худой ли это человек? В такую погоду ночью по горам ходит…

- Так это же наш главный лесник дед Пихто! Очень хороший, добрый старик. Много лет уже не видел я его.

Сквозь раскат грома послышался слабый голос:

- Помогите, добрые люди!

Глава 9. Дед Пихто.

Железный Дровосек открыл дверь Феди, и старик замер в нерешительности: он никогда не видал такого удивительного сооружения, как автомобиль.

- Садись, дедушка Пихто! – пригласил Дровосек. – Разве ты меня не узнаёшь?

- Здравствуй, почтенный Дровосек! – ответил промокший до нитки дед Пихто, садясь в машину и укладывая свой посох так, чтобы он не коснулся Железного Дровосека, не выносившего влаги. – Узнаю, как тебя не узнать! А что это за крытая повозка, в которой ты сидишь?

- Это автомобиль, самоходная повозка из Большого мира. И у нас в Волшебной стране он ожил.

- Неужели ты и есть тот самый дед Пихто, о котором порой вспоминают у нас на Смоленщине? – вступил в разговор Федя. – Приятно познакомиться! А я Москвич Федя из Дальних Турлов.

- Как же это меня вспоминают на этой… как её…

- Смоленщине, - подсказал Федя. – Иногда слышишь, кто-нибудь спрашивает: «Кто»? А ему собеседник отвечает: «Дед Пихто». Причём по самым разным случаям тебя упоминают люди.

- Вот не ожидал, что и в Большом мире меня знают! А как же ты здесь оказался, Федя? Великую пустыню с расставленными в ней камнями Гингемы, а потом Кругосветные горы не так-то просто преодолеть.

И Федя с Дровосеком рассказали деду Пихто, как Федя и Семёныч попали в Волшебную страну и что с ними здесь произошло. Дед Пихто, в свою очередь, поведал свою историю:

- Железный Дровосек меня давно знает, ещё мальчишкой я бывал у него в Фиолетовом дворце, что находится в городе Баста, столице Фиолетовой страны. А тебе, Федя, я скажу, что работаю главным лесником всей Волшебной страны. Раньше я был хранителем только хвойных растений, ведь и имя у меня такое, что сразу вспоминаешь о пихте. Но пять лет назад, когда пресёкся род Березовских, хранителей лиственных растений, госпожа Элли назначила меня хранителем всей флоры страны Гуррикапа. А чтобы сподручнее было выполнять свою работу, дала двух толковых помощников – Кустара и Пеняра. Кустар – это такой большой колючий куст, а Пеняр – сосновый пень, и оба ходят, как люди или другие животные. Вот только не говорят, зато Алмар их в своё время грамоте научил. Так и общаюсь с ними: я им словами говорю, а они берут какую-нибудь ветку и чертят ответ на земле.

- Да, Федя, я хорошо знаю Кустара и Пеняра, - поддержал Дровосек. – Ох и воевали же мы в своё время вместе! Это когда Пакир на нас напал. Храбрые и умные воины эти Кустар и Пеняр.

- А что за род Березовских и как он пресёкся? – поинтересовался Федя.

- Да понимаешь, - ответил дед Пихто, - испокон веков Березовские оберегали все лиственные растения, а Пихто – хвойные. А пять лет назад помер Стас Березовский, а детей не оставил. Да какой молодой был, только восемьдесят девять лет. Жить бы ещё да жить!

- Сколько же тебе лет, дедушка Пихто?

- Мне ещё только девяносто два. У нас в роду все долгожители, никто меньше ста лет не жил.

- Ну а после тебя есть кому продолжить ваше семейное служение?

- О да! У меня и сыновья есть, и внуки, и правнуки, и даже один праправнук и две праправнучки. Каждого старшего сына в нашей семье называют именем Пихто, и я Пихто Двадцать восьмой, а мой праправнук, которому пока только три года, - Пихто Тридцать второй. Когда-нибудь он тоже будет хранителем всех растений в нашей стране.

Дед Пихто продолжал рассказывать. У него был верный друг – Конь в пальто. Он тоже прожил очень долгую для лошади жизнь – сорок один год, а когда умер, дед Пихто не завёл другого коня, а стал ходить по вверенным ему лесам пешком. Разве что когда лес, который надо было посетить, находился очень далеко, Стелла или Элли делали золотистое облачко, дед Пихто с Кустаром и Пеняром садились на него и летели.

- Почему же твой конь носил пальто? – спросил Федя.

- Да кожа у него чувствительная была, обгорал на солнце всё время. Вот я и заказал ему пальто у нашего деревенского портного, чтобы животное не страдало.

Те