Глава I . Метамодернизм в современном культурном пространстве

ВСЁ О МЕТАМОДЕРНИЗМЕ

ALL ABOUT METAMODERNISM

 

Берукашвили Левани Гочевич

Магистр международной журналистики ИФЖиМКК

Южный Федеральный Университет

Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая 105, 344006

 

Аннотация (Annotation)

Статья посвящена метамодернизму, новому социокультурному феномену, представляющему собой платформу для освоения современной социокультурной среды. В статье проведён сравнительный анализ метамодернизма в европейской культуре и метамодернизма в России.

The article is devoted to metamodernism, a new sociocultural phenomenon, which is a platform for mastering the modern socio-cultural environment. The article compares metamodernism in European culture and Russian culture.

 

Ключевые слова (Keywords)

Метамодернизм, постмодернизм, массовая культура, сетевая культура, пост-постмодернизм, социокультурные тенденции, социокультурная среда, манифест, миф, мифологизация, неоромантизм, новая искренность.

Metamodernism, postmodernism, mass culture, network culture, post-postmodernism, sociocultural tendencies, sociocultural environment, manifesto, myth, mythologization, neo-romanticism, new sincerity.

 

 

2017

 

Содержание

 

Введение 2

Глава I. Метамодернизм в современном культурном пространстве 5

§1. История метамодернизма 5

§2. Общие положения концепции метамодернизма и её отличия от теорий, заявленных как альтернатива постмодернизма 11

§3. Стратегии метамодернизма: мифологизация, перформатизм, романтический концептуализм и новые тенденции фото и кино 15

§4. Неоромантизм, как основное проявление метамодернизма в культуре 23

Глава II. Комплексный анализ журналов «Notes on Metamodernism» и «Metamodern» 30

§1. Журнал-манифест. Типологический анализ журналов «Notes on Metamodernism» и «Metamodern» 30

§2. Сравнительный анализ основных положений манифестов в журнале «Notes on Metamodernism» и в журнале «Metamodern» 34

§3. Феномен пост-постмодернизма и русский метамодерн 39

§4. Основные различия между западным метамодернизмом и русским метамодерном. Метафора о кораблях и островах 42

Глава III. Сравнительный анализ концепций западного метамодернизма и русского метамодерна 48

§1. Концепция синкретики в русском метамодерне и отношение русского метамодерна к творчеству Н.А. Бердяева 48

§2. Столкновение западной метамодернистской теории культуры и философии русского метамодерна 56

Заключение 64

Список использованной литературы 71

 

 

Введение

 

Метамодернизм – относительно новая концепция, появившаяся в ходе полемики «Что должно прийти на смену постмодернизма?». Эта полемика началась в 80-х годах прошлого столетия с появления работ Юргена Хабермаса, критиковавшего постмодернизм за то, что он замедлил ход научного и культурного прогресса незавершённой на тот момент эпохи модерна. Хабермас настаивал на том, что возможности разума, переоцененные модернистами, были слишком недооценены постмодернистами, что привело к кризису науки во всём мире и распространению мистического мировоззрения. Постмодернизм придерживается таких идей как «мир – набор информации в пустоте» (Ж.Деррида, М.Фуко), «жизнь не имеет смысла» (А.Камю), «истина относительна» (Ф.Гваттари, Ж.Дилёз). Такие идеи привели к возникновению общемирового экзистенционального кризиса, для решения которого Хабермас предложил возродить идеи модернизма.

Сначала идеи Хабермаса не были восприняты всерьёз и активно критиковались сторонниками постмодернизма. Но с появлением и распространением сети Интернет идея «мир – информация в пустоте» или «мир как текст» приобрела практическое значение. Современную эпоху вполне можно охарактеризовать как эпоху Интернета. В таком количестве текстов и средств массовой информации, люди перестали интересоваться существенно важными вещами, так как уже не видели смысла ни в чём: постмодернистская логика привела к появлению мирового цинизма. И тогда, вспомнив идеи Юргена Хабермаса, современные философы, такие как Райан Бишоп, заговорили о необходимости создания новой концепции, которая могла бы стать альтернативой постмодернизму.

С приходом в нашу жизнь цифровых технологий появилась тенденция глобализации и проникновения различных культур друг в друга – теперь люди со всего мира могут общаться друг с другом в режиме реального времени. В эпоху Интернета люди стали нуждаться в новых формах эстетики, и поэтому появилось такое направление, как неоромантизм, которое и задало курс новой культурной эпохе. На основе этой тенденции многие теоретики культуры начали писать манифесты, в которых предлагалось возрождение идей модернизма: Рауль Эшельман (перформатизм), Жиль Липовецки (гипермодернизм), Николя Буррио (альтермодерн) и Алан Кирби (диджимодернизм, ранее называемый псевдомодернизмом).

Многие философы, учёные и теоретики культуры по всему миру стали задаваться вопросом: «Что должно прийти на смену постмодернизма?». Каждый хотел сделать заявление, что эпоха Постмодерна окончена, и искал для этого свои аргументы. В СМИ даже появилось крылатое выражение «смерть постмодернизма». Однако все новые концепции, заявленные как альтернатива постмодернизма, со временем лишь дополняли постмодернистскую парадигму.

В 2009 году голландскими философами Тимотеусом Вермюленом и Робином ван ден Аккером была впервые опубликована статья «Заметки о метамодернизме» (Notes on Metamodernism), в которой они попытались дать наиболее объективный взгляд на положение современной культуры. Метамодернизм в отличие от других похожих концепций был заявлен не как альтернатива постмодернизма, а как возможность его соединения с модернизмом. Впоследствии Вермюлен и ван ден Аккер создали одноимённый электронный журнал «Notes on Metamodernism», где продолжили исследовать сферу культуры и искусства. К сожалению, долгое время этот проект не мог обрести популярность. Однако в 2015 году американский теоретик культуры Люк Тёрнер опубликовал на своём сайте «Metamodernist // Manifesto», положив начало метамодернистскому движению.

Метамодернисты смогли создать такую виртуальную площадку, где каждый художник и каждый философ мог бы попытаться внести свой вклад в возрождение идеалов модерна, которые бы могли существовать, не вступая в конфронтацию с идеалами постмодерна. Журналы, посвящённые метамодернизму, стали появляться в разных странах. Например, в России это «Metamodern» Артемия Гусева, в Дании – «Metamoderna» политического философа Хэнзи Фрайнакт.

Факт того, что метамодернизму посвящены журналы в разных странах, делает этот феномен общемировым. Исследовав взаимосвязь между зарубежным журналом «Notes on Metamodernism» и российским «Metamodern», мы сможем понять, как современные культурные тенденции распространяются в мире информационных технологий. Эти два журнала во многом похожи, но имеют и принципиальные различия. Журнал «Notes on Metamodernism» является основой метамодернистского движения во всём мире, а «Metamodern» – его трактовка отечественными философами. В российском журнале теория метамодернизма подстроена под рамки традиционной русской философии Духа и имеет свой собственный манифест.

Основной целью данного исследования является верификация тенденции перехода из постмодернистской культурной эпохи в метамодернистскую. Данный переход – вопрос очень спорный и активно критикуется в СМИ экспертами различных сфер. Больше всего противоречий возникает в полемике «смерти постмодернизма». Поэтому так важно установить точно, происходит этот переход или нет.

На сегодняшний день наблюдения показывают, что «смерть постмодернизма» – это всего лишь красивая фраза, придуманная и раскрученная в СМИ, сам постмодернизм «жив» и при этом по-прежнему остаётся ведущим направлением в философии и искусстве. Данное исследование не претендует на то, чтобы поставить точку в полемике о «смерти постмодернизма». Это лишь попытка определить, возможно ли в ближайшие десять-двадцать лет навсегда закрыть этот вопрос или же эпоха Постмодерна будет длиться ещё очень долго. По данному вопросу уже написано достаточно много работ, но, пожалуй, ещё никто не рассматривал его в контексте межкультурной коммуникации на примере журналов, посвящённых метамодернизму.

 

 

История метамодернизма

 

На смену постмодернизму приходит новое, но уже набирающее популярность социокультурное явление – метамодернизм. Это понятие отражает изменения в состоянии культуры с начала 2000-х годов до наших дней. Несмотря на то, что данный термин использовался в узких кругах литературоведов ещё в 1970-х, в обиход он был введён лишь в 2010 году голландскими философами Тимотеусом Вермюленом и Робином ван ден Аккером в работе «Notes on Metamodernism», опубликованной в местном журнале «Journal of Aesthetics & Culture».

Метамодернизм – это пока ещё «не прижившийся» образ мышления в современном мире науки и искусства. Появление новой философии было вполне предсказуемо потому, что лишь так современное поколение могло преодолеть множество социальных кризисов, спровоцированных постмодернизмом. «Итак, в «сухом остатке» от постмодернизма остается лишь критическое сознание, которое вместе с тем является и самокритическим сознанием. <…> И это совсем не означает, что завтра не появится новая философская парадигма, ибо место для нее уже расчищено, благодаря, в том числе, и постмодернизму. И в этом, возможно, заключается его самое большое значение в истории философской мысли» [1] – писал ещё в 2002 году доктор философских наук Ратников В.П.

Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер не создавали никаких новых культурных течений, они просто дали общее название всем тем культурным реалиям, которые наблюдали в 2009-2010 годах. «То, что мы сейчас наблюдаем, есть явление новой культурной доминанты — метамодернизма. Мы видим в метамодернизме, прежде всего, структуру восприятия, которую, согласно Раймонду Уильямсу, можно определить как «определенное качество социального опыта […] с исторической точки зрения отличное от некоторых других качеств, формирующее чувства целого поколения или эпохи»» [2]. То есть, метамодернизм уже существовал, просто нуждался в научном определении.

Идеологи метамодернизма создали электронный журнал «Notes on Metamodernism», чтобы публиковать в нём свои наблюдения за изменениями в культурной среде. Позднее к ним присоединились Надин Фесслер, Хила Шчар, Люк Тёрнер и Элисон Гиббонс. В 2015 году в редакторском составе этого журнала было уже более 30 авторов со всего мира, публиковавших научно-популярные статьи на различные актуальные темы, в том числе и на темы политики. Так метамодернизм стал постепенно превращаться в автономную социокультурную парадигму.

В 2011 году Люк Тёрнер создал известный на весь мир и переведённый на разные языки «Манифест метамодерниста» (Metamodernist // Manifesto), который получил общественное и научное признание. А в 2015 он написал статью «Метамодернизм: краткое введение» (Metamodernism: A Brief Introduction), в которой раскрыл сущность новой идеологии. «Приставка «мета-» происходит от термина Платона metaxis, обозначающего колебание между двумя противоположными понятиями и одновременность их использования» [3]. Исходя из этого, можно сделать вывод, что метамодернизм – это «маятник» между двумя крайностями: модернизмом, провозглашающим гуманизм и веру в безграничные возможности разума, и постмодернизмом, представляющим человека беспомощным и зависимым от бессознательных механизмов и экономических факторов.

Предпосылок к появлению метамодернизма было достаточно много. Во-первых, стремительное развитие капитализма с его постмодернистской политикой потребительства, постепенно разрушающей экосистему всей планеты. А во-вторых, напряжённая политическая обстановка между либеральными и консервативными государствами, которая с каждым годом делает мировую финансовую систему всё более нестабильной. Всё это долго накаляло культурные дебаты, вынуждая всё человечество задуматься о возрождении гуманизма. И не последнюю роль в этих дебатах сыграли СМИ.

Тенденция появления культурной полемики СМИ в России неслучайна. Всё дело в том, что с 2010 года понятие «средство массовой информации» стало немного шире, теперь «кроме периодических печатных изданий, телеканалов, радио- и телепрограмм под определение подпадают электронные издания, в том числе сетевые, которые имеют постоянное название и установленную периодичность распространения или обновления» [4]. С 2010 года любой желающий может зарегистрировать свой сайт, у которого больше тысячи просмотров в день, как средство массовой информации. Зарегистрированные сетевые СМИ получают ту же долю ответственности, какую несут серьёзные печатные издания. Всё потому, что электронные СМИ постепенно становятся гораздо популярнее, чем печатные. С расцветом цифровых технологий публицистика получила «новый глоток воздуха» – каждый пользователь Интернета может стать блоггером и публично высказывать своё мнение. Это отчасти журналистика, отчасти свободное писательство: любой начинающий публицист или блоггер – это человек, который занимается творчеством.

Конечно, большинство комментариев в сети субъективны и ничем не аргументированы, но зато такой плюрализм мнений в полной мере провозглашает свободу слова. Тенденция распространения сетевых СМИ – это именно то, что характерно современной эпохе метамодернизма: «С начала нового тысячелетия демократизация цифровых технологий, методов и инструментов привела к переходу от логики постмодернистских медиа, характеризующейся телеэкраном и зрелищем, киберпространством и симулякром, к метамодернистской логике творчески активных любителей, социальных сетей и местных СМИ – к тому, что теоретик культуры Казис Варнелис называет «сетевой культурой»» [2].

Стоит начать с того, что сетевая культура – это пока ещё в большей мере постмодернистское пространство со всеми её «мемами», «вбросами», «фэйками» и «лайками». Большинство пользователей Интернета просто пролистывают ленту новостей в течение нескольких часов и ставят оценки «мне нравится» (лайк) под привлекательными изображениями. Это никак не обогащает духовно и вряд ли может служить источником вдохновения. Это просто способ «убить время». Более того, сетевое пространство служит больше пропаганде постмодернизма, чем метамодернизма, о чём свидетельствует растущее с каждым днём количество подписчиков «МДК», самого аморального сообщества популярной соц-сети «Вконтакте», – уже более 8 700 000 человек (с апреля по декабрь 2017 года прибавилось около 900 000 подписчиков).

Интернет – это целиком постмодернистское киберпространство, так как оно в полной мере отражает действительность постмодернизма «мир как текст». Каждый сайт – информация, составляющая в сумме то количество Интернет-запросов, которые пользователи со всего мира ищут в поисковиках. Иными словами, это и есть текст. И именно в Интернете наблюдается эффект палимпсеста. «Палимпсест – текст, который в буквальном смысле, был написан поверх другого текста, или в переносном смысле, был построен на старом оригинале» [5]. Принцип палимпсеста ввёл французский литературовед Жерар Женетт в своей работе «Палимпсесты», применив его ко всей культуре в целом: любая культура – это заимствование элементов предыдущих культур, текст поверх другого текста. Отсюда происходит понятие интертекстуальности, развитое Фуко и Дерридой.

 Возвращаясь к теме Интернета, можно сделать следующий вывод: если культура человечества – палимпсест, то сетевая культура в киберпространстве Интернета – гиперпалимпсест, то есть наложение одного текста поверх другого миллионы раз. Именно этот феномен был рассмотрен метамодернистами в работе «Удивительное или метамодернистское возвышенное» (The Awesome, or the metamodern sublime). Они приводят в пример различные Интернет-мемы, а также «вбросы» и соотносят их с понятием «удивление» (англ. «awesome»). Далее, ссылаясь на положения постмодернизма, выведенные Делёзом и Гваттари, описывают реакцию аудитории и объясняют её как бытовое удивление, или «удивление из ничего». Затем они отмечают, что у слова «awesome» есть два значения: «удивление» и «потрясение», который ассоциируется с чем-то невероятным, возвышенным. И вот, когда бытовое удивление становится слишком привычным, в действие вступает настоящее потрясение. И это одни из принципов перехода от постмодернистской эпохи к метамодерниской. 

На самом деле потрясение может быть двух типов: шок или созерцание возвышенного. Вызывать шок – это именно то, чем оперируют представители протестного искусства. Их задача – вызвать такие чувства, как ужас, отвращение, гнев. Метамодернизм же выступает за возрождение модернистских идеалов эстетики и предлагает испытывать потрясение за счёт созерцания возвышенного. «Теперь, когда мы вступили в эпоху метамодерна – эпоху, для которой характерны практика и чувства, […] не пришло ли время переделать наши представления о возвышенном и прекрасном?» [6].

Как уже неоднократно отмечалось, метамодернисты ничего не пытаются создать, они лишь наблюдают и систематизируют изменения в культуре всего человечества. Поэтому та эстетика, о которой говорят Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер, – это именно то, что действительно наблюдается на практике повсеместно. В киберпространстве Интернета, в котором, казалось бы, остаётся всё меньше и меньше смысла со всеми этими «мемами» и прочим «развлекательным абсурдом», начинает постепенно зарождаться активная пропаганда естественной красоты природы, городского ландшафта. Люди начинают чаще обращать внимание на красоту в различных бытовых мелочах, которые порой незаметны в привычном ритме жизни, например, свет через занавески, иней на стекле, капельки на горячей чашке чая, и сразу стремятся поделиться этим со всем миром через соц-сети. Интернет, несмотря на всю его «засорённость», является пока единственной на данный момент платформой свободного развития творчества. Наблюдается повышенный интерес к различным памятникам архитектуры, шедеврам живописи и просто красивым фотографиям, в которых люди ищут источник вдохновения. Например, в популярной соц-сети «Вконтакте» появилась модная тенденция сохранять красивые картинки в специально предназначенный для этого фотоальбом. Пользователям Интернета, по всей видимости, стало не хватать красоты в окружающем мире, и поэтому они ищут удовлетворение своих эстетических потребностей в созерцании возвышенного в онлайн-сообществах.

Тенденция замечать вокруг себя красоту в последние годы становится всё более популярной. Это происходит, потому что всё человечество находится в состоянии угнетённости постмодернистской иронией. В таких условиях большинство людей стало испытывать нехватку красоты, что способствовало возрождению модернистской эстетики. Однако постмодернизм не получится просто «вычеркнуть» из культуры, заменив его на метамодернизм, потому что циничный постмодернистский юмор воспитал целое поколение людей, для которых он останется навсегда востребованным. Люди будут нуждаться и в чём-то прекрасном, и в чём-то циничном. Таким образом, получается удивительное «соседство» между модернистской эстетикой и постмодернистской апатичной антиэстетикой.

Искоренить цинизм из общественно сознания не получится: большинство людей любит ощущать весь спектр эмоций, даже страх и гнев, чтобы испытывать экзистенциальную наполненность. Негативные эмоции – это те впечатления, которые приводят к выделению в крови адреналина, а позитивные – эндорфинов. Люди вряд ли смогут отказаться от фильмов ужасов и перформансов, противоречащих нормам морали. Страх, отвращение и сексуальное возбуждение всегда вызывали любопытство у массовой аудитории. Возвышенное же почти всегда оставалось для представителей элитарной культуры. Лишь благодаря тому, что постмодернизм попытался уничтожить представление о возвышенном, охарактеризовав это как «разрыв между разумом и пониманием» [6], появился метамодернизм – проникновение возвышенного в массовую культуру.

Метамодернистские представления об эстетике берут своё начало с так называемой «Новой искренности». Это термин, охватывающий все культурные и политические тенденции современности. Его автором является американский литературовед Дэвид Фостер Уоллес, посвятивший жизнь изучению культуры постмодерна и того, что за ней следует. В конце девяностых «Новая искренность» была понята разными американскими рок-группами, которые «делали ставку» на живые эмоции во время исполнения и записи музыки. Затем термин был заимствован киноиндустрией, а затем перекочевал и в литературу. Постепенно сформировалось целая философия «Новой искренности», суть которой заключается в отвержении постмодернистской иронии  – «циничной насмешки над реальностью». Официально «Новая искренность» утвердилась, как культурное движение в 2006 году, когда был написан манифест «Новой искренности». Его автором стал владелец американской радиостанции «Maximum Fun» Джесси Торн.

В России  термин «Новая искренность» используется ещё с конца девяностых, применяется ко всему постсоветскому пространству. Российская «Новая искренность», как и американская, – это отрицание постмодернистского цинизма. По словам профессора Алексея Юрчака из Университета Калифорнии, Беркли, «Новая искренность» – это «особая форма иронии, которая заключается в сочувствии и теплоте, и позволяет её авторам сохранять приверженность идеалам» [7].

В статье «Удивительное или метамодернистское возвышенное» Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер, ссылаясь на принципы «Новой искренности» из манифеста Джесси Торна, вводят новый термин «непрозрачность». Это понятие расширяет постмодернистскую концепцию, так как в нём сочетаются как отсутствие смысла, так и присутствие чего-то удивительного. Это совершенно новый взгляд на реальность – обнаружение красоты в каждой обыденной мелочи. Это новый способ поиска вдохновения и, возможно, выход из круговорота постмодернистской бессмысленности. Именно в этом и заключается ироничность – бессмысленное, но удивительное.

Может показаться, что «Новая искренность», взятая метамодернистами за основу, – это возврат к модернистским идеалам красоты и гармонии. Но на самом деле, это не совсем так. По мнению метамодернистов, постмодернизм будет жив до тех пор, пока его будут сравнивать с метамодерном. Метамодерн – это всего лишь логическое продолжение постмодерна. Например, в статье «Что такое метамодернизм?» (What is metamodernism?), рассуждая о завершении постмодернизма, Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер ссылаются на американского литературного критика Джоша Тота: «Смерть постмодернизма (как и всякая смерть) также может быть воспринята и как передача, предоставление некоего наследия, эта смерть (как и всякая смерть) также является продолжением жизни, переходом». Дух постмодернизма, как и дух модернизма, продолжает преследовать современную культуру» [2].

 

Общие положения концепции метамодернизма и её отличия от теорий, заявленных как альтернатива постмодернизма

 

В своих знаменитых «Заметках о метамоденизме», переведённых на русский язык российским аналоговым журналом «Metamodern», Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер продолжают описывать феномен появления глупых и бессмысленных, но при этом позитивных произведений, большинство которых повторяют то, что уже было придумано в прошлом. Авторы «Заметок» приходят к выводу, что тенденция перехода от цинизма к «Новой искренности» уже наблюдается по всему миру. В качестве примера они приводят слова ещё одного художественного критика Джерри Сальца: «Внезапно, эти бесстрашные, бессовестные, всё и вся знающие и сознающие про искусство молодые художники, вдруг начинают не только видеть различие между серьёзностью и отчужденностью как искусственное; до них начинает доходить, что они могут быть искренними и насмешливыми одновременно, и они начинают создавать работы из этого сложного-составного состояния сознания» [8].

Согласно «Заметкам о метамодернизме», эпоха постмодернизма была эпохой паратаксиса, и она окончательно завершилась. Паратаксис – такое состояния сознания, когда идеи, мысли, чувства, эмоции и установки почти никак не соотносятся друг с другом. Лозунг эпохи паратаксиса был таким: «Мир – это хаос». Эта изначально тупиковая мировая идея просуществовала чуть больше полувека, что крайне мало для обозначения культурной эпохи. Постмодернизм резко прервал спокойный ход развития модернистской истории, «врезался на её страницы», стал чем-то наподобие «сбоя в системе», который привёл к смене курса развития всей человеческой расы. От представления о могуществе разума люди за несколько десятилетий полностью перешли к осознанию тотальной бессмысленности всего мироздания. Однако на данный момент наблюдается постепенное устранение тяжёлых последствий этого «сбоя». Авторы метамодернизма называют новую страницу истории эпохой «метаксиса».

 Вернее, они используют термин «а-топический метаксис». Греческое слово «топос» (τοπος) переводится как «место», значит «а-топический» можно трактовать как «то, что не имеет места». А слово таксис (τάξις) означает «упорядочивание», «а-тописеческий метаксис» можно понимать как упорядочивание того, что находится вне пространства. Постмодернизм – «стремление к ничто». Модернизм – «стремление к абсолюту». «Следовательно, если модернизм предполагает временное упорядочение, а постмодерн подразумевает пространственный беспорядок, тогда метамодерн должен пониматься как пространство-время, которое одновременно ни в порядке, ни в беспорядке. Метамодернизм заменяет границы настоящего на пределы бесперспективного будущего; и он заменяет границы знакомых мест на пределы беспредельного. На самом деле, это и есть «судьба» человека метамодерна: преследовать бесконечно отступающие горизонты» [8].

Эпоха метаксиса подразумевает, что человечество делает для себя выбор между «всё» или «ничего». Следуя метамодернистской логике, дальнейшее развитие истории человечества видится как постепенная смена одних и тех же эпох – либо эпоха модерна (во всём мире доминирует энтузиазм), либо постмодерна (во всём мире доминирует апатия), либо метамодерна (промежуточная стадия перехода).

Как уже отмечалось в начале главы, понятие метаксиса исходит от платоновского термина «между», обозначающего золотую середину между двумя противоположностями. Однако метамодернизм нельзя в полной мере назвать «золотой серединой» между модерном и постмодерном – он представляет собой всего лишь колебания между разными состояниями: от модерна к постмодерну, от энтузиазма к апатии и наоборот. Это своего рода «маятник», постоянно меняющий своё состояние. «Онтологически, метамодернизм раскачивается между модерном и постмодерном. Он осциллирует между энтузиазмом модернизма и постмодернистской насмешкой, между надеждой и меланхолией, между простодушием и осведомлённостью, эмпатией и апатией, единством и множеством, цельностью и расщеплением, ясностью и неоднозначностью» [8].

В своих «Заметках о метамодернизме» авторы рассматривают различные альтернативные социокультурные концепции, которые потенциально могли бы прийти на смену эпохе постмодернизма. Например, это «гипермодерн» Жиля Липоветски, сочетающий в себе гедонизм и экзистенциальное страдание; «автомодерн» культуролога Роберта Самуэльса, провозглашающий одновременно автономность человека и автоматизацию всех бытовых действий; и «цифромодерн» философа Алана Кирби. Все эти концепции – это продолжение постмодернистской идеологии, подстроенной под современные реалии, и вместо того, чтобы подтвердить «смерть постмодернизма», они собираются просто «дать ему новую жизнь». И таких гипотетических течений, которые якобы могут заменить постмодернизм, на данный момент уже несколько десятков – философы и культурологи со всего мира предлагают свои версии того, как определить современную эпоху.

Наиболее интересно предложение Николя Буррио, «альтермодернизм». Эта ещё одна концепция вместе с «Новой искренностью», которая вдохновила Тимотеуса Вермюлена и Робина ван ден Аккера на создание метамодернизма. Альтермодернизм представляет собой синтез модернизма и всех культурных тенденций на пост-колониальном пространстве. Согласно этой концепции, процесс глобализации привёл к полному смешению различных культур, имевших в своих корнях разную степень приверженности к модернизму. Имеется в виду, что те страны, которые, можно сказать, находились «в разных эпохах», ввиду их географического положения и уровня консервативности взглядов от радикального традиционализма до полного либерализма, теперь вступили в дискурс, в ходе которого весь мир начал постепенно выстраивать некий стандарт культурных идеалов. Согласно альтермодернизму, уровень модернизированности всех культур начал выравниваться. Этот процесс сопровождается очень жёсткими политическими разногласиями, которые и привели к тому самому кризису, в ходе которого якобы «умер постмодернизм».

Авторы «Заметок о метамодернизме» поясняют, что они не разделяют идеи альтермодернизма, но наблюдают заявленные им тенденции в современном искусстве – Интернет-искусстве. Интернет – то место, где пользователь имеет возможность посетить любую точку планеты, узнать, как обстоят дела в той или иной стране, увидеть собственными глазами чудеса Земли, не отходя от экрана. Интернет стирает все географические границы и делает межкультурную коммуникацию доступной для каждого. И современное искусство, в котором тот или иной «мем» за считанные дни распространяется по планете и становится новым модным трендом, является прямым следствием альтермодернизма. И в этом даже есть своя эстетика. Например, в одно время по всему миру было популярным дорисовывть на фотографиях змей чёрные человеческие руки, придавая этим пресмыкающимся антропоморфный вид. И периодически появляются новые такие тренды, в создании которых участвует весь мир. Правда, из-за появления Интернет-искусства утрачивается интерес к искусству реальному, да и вообще, ценность самого искусства с каждым годом продолжает снижаться. Хотя, стоит отметить, это всё соответствует парадигме «Новой искренности».

Далее авторы «Заметок о метамодернизме» критикуют альтермодернизм за наличие в нём множества противоречий. Если бы не идея выравнивания уровня модернизации отдельных культур, находящихся «в разных эпохах», то тогда этих противоречий было бы гораздо меньше. Пусть «раскачивание» между модернизмом и постмодернизмом ещё кое-как возможно, но между мультикультурализмом и креолизмом оно категорически невозможно, так как оба этих явления придерживаются определённых исторических нарративов.

Мультикультурализм – это социокультурная тенденция взаимопроникновения и смешения различных культур, которая наблюдается и на примере проникновения метамодернизма в культуры разных стран. Это противоположность креолизма, явления, в котором какая-либо культура пытается оградить себя от любых вмешательств извне и сосредотачивает всё внимание на собственных традициях. Суть мультикультурализма заключается в следующем высказывании: «Нации и культуры не существуют как отдельные предметы. Они, как жидкости, постоянно перемещаются и смешиваются между собой, в результате чего возникают новые сочетания. Но чтобы признать этот простой факт, нужно начать с того, что твоя собственная культура – это всего лишь фантом, который история может легко стереть и заменить чем-то новым» [9]. Можно сделать вывод, что мультикультурализм – следствие постмодернистской культурной деконструкции, провозгласившей идею «культурного палимпсеста»: одна культура – это продолжение предыдущей, и начало следующей, бесконечное наложение культур.

Политика мультикультурализма способствует культурному разнообразию и поддерживает различные стратегии борьбы с этнической, религиозной или гендерной дискриминацией. В то же время в эпоху постмодернизма происходит естественное столкновение либерализма и мультикультурализма. «C терпимостью как центральной либеральной ценностью либеральное государство признаёт неоднородность культурных ценностей и идей о том, что считается «хорошей жизнью». Таким образом, оно может выбрать права меньшинств и воздержаться от вмешательства, когда члены меньшинства преследуют практику, которая может не соответствовать либеральным ценностям» [10]. Например, как в фильме «Адвокат дьявола», человек может жестоко убить животное, но его оправдают в суде, так как этот ритуал соответствовал его религиозным обычаям.

Причиной появления мультикультурализма и либерализма стали урбанизация и развитие капитализма. И хотя и мульткультурализм, и либерализм провозглашают толерантность, взаимоуважение и свободу, они полностью «соответствуют постмодернистской мысли» [10]. С одной стороны это благо – культуры становятся более открытыми друг для друга, а с другой стороны, это ведёт к хаосу, в котором становится не ясно, кто прав, кто виноват. Единственный вывод: постмодернизм – это хаос, а метамодернизм – это попытка его упорядочить. «Мы не утверждаем, что все постмодернистские тенденции завершены и окончены. Но мы полагаем, что большинство из них принимают иную форму, и что более важно, новый смысл, новое значение и направление» [8].

 

Метамодернизма в культуре

 

Из всех вышеописанных метамодернистских практик можно подчеркнуть одну общую черту – все метамодернисты прибегают к «раскачиванию» между двумя противоположностями – осмысленностью и бессмысленностью. И удивительно, что все эти практики стремятся как-то объединить эти крайности, отыскать ту самую «золотую середину». И ирония метамодернизма как раз и заключается в том, что это абсолютно невозможно. Метамодернистское искусство будет и дальше стремиться сделать мимолётное постоянным, необратимое переходящим, субъективное истинным, привычное загадочным. И этот процесс, по идее, должен быть вечным, так как речь идёт об объединении двух противоположных полюсов. Но на самом деле это именно то, что нужно современному поколению, так постмодернизм научил человечество, что смысла нет ни в чём, и теперь оно вряд ли когда-либо изменит свои взгляды. И если смысла нет ни в чём, если жизнь человека – абсурд, то надо как-то научиться жить в этом бессмысленном мире. И метамодернизм как раз и предлагает выход – вечное раскачивание между противоположностями. Этот идеалистический подход называется «неоромантизм».

Неоромантизм – это идеализация окружающей реальности. Суть данного направления – умышленно придавать смысл тому, что смысла вообще не имеет. Постмодернисты использовали нечто подобное для подачи зрителю любого абсурда как чего-то глубокого, скрывающего в себе некую истину. Они даже пытались романтизировать насилие и секс. И это называлось неоромантизмом. Однако теперь неоромантизм стал объединять все виды современного идеализма в искусстве и уже придерживается плюралистического подхода относительно того, что считать красивым, а что нет. Поэтому на данный момент, по мнению американского философа Артура Лавджоя, следует говорить о существовании различных «романтизмов», объединённых в одно понятие «неоромантизм».

Неоромантизм может иметь самые разнообразные формы. Авторы «Заметок о метамодернизме» приводят по этому поводу слова Исайи Берлина, одного из критиков романтического мировоззрения: «Это красота и уродство. Это искусство ради искусства, и искусство как инструмент общественного спасения. Это сила и слабость, индивидуализм и коллективизм, праведность и коррупция, революция и реакция, война и мир, любовь к жизни и любовь к смерти» [8]. Во всём этом хаосе имеется самое важное на данный момент «рациональное зерно» – современная культура даёт человеку право выбора между «энтузиазмом модернизма и насмешкой постмодернизма». Кажется, что задача неоромантизма – примирить модернизм и постмодернизм.

Далее в своей основной работе Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер приводят примеры выставок неоромонатизма и романтического концептуализма, которые, по их наблюдениям, начинают открываться в