Которое совершают в Церкви в воскресенье утром?

 

Мы знаем, что в церкви люди молятся Богу иначе, чем они это делают дома, одни. Молитвы в церкви следуют осо­бым порядком, на старинном и часто нам не совсем понят­ном языке и называются «службами Богу» — «богослуже­нием». Службы бывают разные и называются по-разному — вечерня, утреня, всенощная, часы, но самое важное богослужение, то, к которому нас как бы готовят остальные службы, — это Литургия, или обедня. Литургия — гречес­кое слово. В Древней Греции некоторые обязанности граж­дан были такие, что их невозможно было выполнить одному человеку, а требовались совместные усилия нескольких лю­дей. Общие работы, как, например, постройка корабля, на­зывались литургиями. Первые христиане приняли это на­звание для своей главной службы Богу.

Чтобы понять смысл Литургии, надо сначала подумать о том, что значит слово «жертва». Принести жертву значит отдать, принести в дар что-то, для тебя очень драгоценное. С тех пор что живет человек на земле, люди всегда чувство­вали, что окружающий их мир был Кем-то создан. Они чув­ствовали свою зависимость от этого Творца и Устроителя всего и в благодарность приносили Ему жертвы — плоды своих трудов. А когда понимание людьми Бога стало пол­нее, им открылось, что лучшая жертва Богу — это жизнь по Его воле, Его законам.

Самый глубокий, самый удивительный смысл Литургии в том, что за этим богослужением совершается великое хри­стианское таинство, таинство жертвы: христиане отдают себя Богу, а Бог дает им в Святом Причастии Свою жизнь, Свою любовь, Свое страдание за людей.

Как понять такую великую тайну, совершающуюся за Литургией?

Человек был создан Богом свободным: он мог делать добро и мог делать зло, мог верить в Бога и не верить, любить других людей и не любить. Человек может стать святым и может стать страшным грешником. И люди час­то грешили и грешат до сих пор, и целое море зла разлива­ется в мире из-за зла, которое делают люди. А результат зла — страдание, и все мы знаем, как много страдания в жизни. Но страдание не только результат зла, страдание может быть и лекарством, которым зло может быть изле­чено. И Бог так возлюбил людей, что взял на Себя постра­дать за их грехи. Господь Иисус Христос родился на земле в бедности, жил безгрешно и умер страшной, мучительной смертью, отдавая Свои страдания, чтобы излечить грехи людей.

Накануне Своей смерти Иисус Христос и апостолы со­брались в последний раз на пасхальный ужин (пасха была еврейским праздником в память освобождения евреев от египетского плена). За этим ужином Иисус Христос гово­рил ученикам о Своей смерти. Потом, взяв хлеб и прочи­тав благодарственные молитвы, Он разломил его и дал ученикам, говоря: «Вот Тело Мое, которое за вас отдается. Делайте это в Мое воспоминание». Также и чашу вина после ужина Он дал им, говоря: «Пейте от нее все. Эта чаша — новый завет в Моей крови, которая за вас проли­вается». Так рассказано об этом в Евангелии от Луки.

Так была совершена первая Литургия. Продолжали совершать ее ученики Христа, исполняя Его завет, а за ними и первые христиане. К «преломлению хлеба» добавилось пение псалмов и молитв, как это было принято на богослу­жениях в Иерусалимском храме (ведь первые христиане были евреи, жители Иерусалима). Когда апостолы начали проповедовать христианскую веру в других городах и стра­нах, они стали писать письма основанным им общинам, а позднее были написаны и Евангелия — четыре повествова­ния о жизни Иисуса Христа. Чтение этих писаний тоже стало частью богослужения, названного Литургией.

Несколько веков христиан преследовали и убивали за их веру. Литургии совершались тайно, часто в подземных ходах (катакомбах), на гробах замученных христиан. Нако­нец, в 4-м веке византийский император Константин пре­кратил гонения и сам принял христианство. Богослужения стали совершаться открыто, с торжественными обрядами, процессиями и пением. Теперь это была проповедь, обра­щенная к толпам народа, наводнившим храмы, и говорить с ними надо было по-новому. В следующие века было сочи­нено много песнопений и молитв в форме стихотворений. Постепенно Литургия приняла ту форму, которую мы знаем теперь, и этот порядок Литургии связан с именем вели­кого святого Иоанна Златоуста.

Литургия, или обедня, как ее называют потому, что она кончается к обеденному времени, делится на три части.

Первая часть Литургии называется Проскомидия. За проскомидией в храме собирается вся Церковь. Собирают­ся верующие в храме, невидимо присутствуют и все свя­тые, иконы которых мы видим, а священник в алтаре при­готавливает на особом столе, жертвеннике, наши дары — хлеб и вино. Хлеб и вино — символ нашей жизни, потому что мы не можем жить без пищи и питья. В них мы как бы приносим Богу нашу жизнь. Частицы хлеба священ­ник располагает в особом порядке на золотой тарелочке (дискосе). Самый большой кусочек означает Христа, и этот кусочек станет Святым Причастием. Рядом располагают­ся частицы в честь Божией Матери, всех святых и всех умерших и живых христиан. Так на дискосе собирается вся Церковь.

Вторая часть Литургии называется Литургией оглашен­ных. Оглашенными называются те, кто готовится стать хри­стианином, и эту часть Литургии можно назвать «учитель­ной»: нас учат, как надо жить. Священник или диакон в нескольких ектениях молится о всех наших нуждах. Ектения — это короткие молитвы о мирных временах, о здоро­вье, о нашей стране, о наших близких, о путешествующих, о находящихся в тюрьмах или в бедах. После каждого проше­ния хор поет «Господи помилуй!» или «Подай, Господи!»

Священник торжественно выносит из алтаря через бо­ковые двери Евангелие и, входя в алтарь через централь­ные, главные Царские Врата кладет его на престол. Хор поет в это время «Заповеди Блаженства» — правила жиз­ни, которые дал нам Иисус Христос. Вот некоторые из них. «Блаженни нищий духом» — т. е. блаженны, счастливы те, кто чувствует, что все, что у них есть, не их собственное, а дано им для доброго употребления. «Блаженни алчущие и жаждущие правды», т. е. счастливы те, кто хочет правды так, как голодный хочет есть и пить; «блаженни миро­творцы»; блаженны вы, когда преследуют вас за правду... На середину церкви выходит чтец и читает «Апосто­ла» — отрывок из писем, написанных апостолами своим ученикам, а потом торжественно выносится Евангелие и свя­щенник или диакон читает из него положенный на этот день отрывок. Потом священник говорит проповедь, объясняя, как мы можем исполнять Евангелие в нашей жизни.

Третья часть Литургии называется Литургией верных. Хор поет Херувимскую песнь, а священник торжественно переносит наши дары, хлеб и вино, с жертвенника на пре­стол, выходя из боковых дверей алтаря и входя через Царские Врата. Мы как бы приносим Богу в дар нашу жизнь.

Вскоре после этого поется молитва, в которой мы говорим, как мы верим в Бога. Она так и начинается словом «Верую», и обыкновенно ее поют все люди, стоящие в церкви.

Начинается самая главная часть Литургии — освяще­ние наших даров. Священник вспоминает Тайную Вечерю и как Христос дал хлеб и вино Своим ученикам со словами «Сие есть Тело Мое...» и «Сия есть Кровь Моя...». Потом он говорит: «Твоя от Твоих, Тебе приносяща о всех и за вся» и молится, чтобы благодать Духа Святого сошла на хлеб и вино. Совершается таинство. Хлеб и вино, которые мы при­несли в дар Богу, теперь — Святое Причастие. В нем присутствует Сам Иисус Христос.

Потом мы поем ту молитву, которой научил Своих уче­ников Сам Иисус Христос: «Отче наш». Священник выно­сит чашу со Святым Причастием и говорит: «Со страхом Божиим и верою приступите».

Причащаясь, мы принимаем в свою жизнь Самого Христа. Он входит в нашу жизнь, живет с нами, дает нам Себя. И мы знаем, что Он с нами.

О РАСКАЯНИИ

 

Все мы бываем иногда в хорошем настроении, а иногда в плохом. Иногда кажется, что всё хорошо, всё радостно, все с тобой хороши, и ты сам хороший, умный и смелый, и всё у тебя выходит хорошо. И иногда так противно бывает на душе... И никто-то тебя не любит, и все какие-то неприят­ные, и скучно тебе, и ничего делать не хочется. И такое плохое настроение нападает иногда на нас, когда у нас совесть нечиста.

И правда: если сделаешь что-нибудь плохое, обидишь кого-нибудь, обманешь, неправду скажешь, не исполнишь чего-нибудь тебе порученного — на душе делается нехорошо. Как можно это поправить?

Самое лучшее средство — раскаяться, т. е. искренне пожалеть, что ты плохо поступил, и попросить прощения. Когда ты раскаиваешься, тебе тоже бывает грустно, но есть большая разница между плохим настроением и грустью раская­ния. Когда у тебя плохое настроение, ты сам себе кажешься плохим, самому себе бываешь противен. А ведь на самом деле ты не плохой, ты только сделал плохое, плохо поступил. Раскаяние — это когда тебе противно то плохое, что ты сделал, именно потому, что сам ты — не плохой. Сделанное тобой плохое — не настоящий «ты», и потому тебе жаль, что ты огорчил кого-нибудь из близких или друзей, огорчил Господа Бога. На самом деле ты любишь папу и маму, любишь брата, сестру, бабушку, товарища, ты любишь Бога и тебе огорчать их больно. Вот это и есть первый шаг раская­ния — увидеть, понять, что то, что ты сделал, — плохо.

В Евангелии рассказано, как один раз к Иисусу Христу привели человека, у которого были страшные припадки, потому что им владел злой дух. Иисус Христос спросил его: «Как зовут того злого духа, который владеет тобой?» И ког­да человек ответил, Господь исцелил его. Надо было, чтобы человек назвал ту злую силу, которая им владела, и тогда Бог освободил его от нее, сделал его здоровым и разумным. Это и есть первый шаг раскаяния: пойми, что то, что ты сделал, — плохо, назови плохое плохим. Не ты плох, а плох, твой поступок,.

Второй шаг — это попросить прощения. Не просто ска­зать: «Прости меня», — тому, кого ты огорчил, а показать словом или делом, что тебе и вправду жаль. Иногда бывает, что и нельзя больше сказать «Прости» тому, перед кем ты виноват, но ты всегда можешь сказать это Богу.

В Православной Церкви, когда нам больше семи лет и мы уже можем думать и понимать, что хорошо и что плохо, мы каемся перед Богом на исповеди. Мы приходим в церковь, к священнику и говорим ему все, что мы сделали пло­хого. Священник слушает нас, дает нам какой-нибудь доб­рый совет и потом от имени Бога прощает нам наши грехи.

Обычно нас крестили, когда мы были младенцами, нас приносили в церковь и причащали, когда мы были совсем маленькими. Но на исповеди, первый раз в жизни, ты стоишь перед Богом сам, говоришь сам, каешься сам. Ни папа, ни мама не могут сделать это за тебя и не могут знать, что ты говоришь. Священник никогда никому не скажет, что ему говорят на исповеди.

Зачем надо называть словами, говорить кому-то про свои грехи? Разве недостаточно того, что мне самому жаль, раз­ве Бог не видит этого?

Вот что говорит об этом один очень хороший священник, отец Александр Шмеман:

«Когда я был маленьким, у меня был товарищ, с кото­рым мы играли вместе почти каждый день. Самая наша любимая игра была в солдатики. У нас была целая армия оловянных солдатиков, палатки, автомобильчики, танки, пушечки. Часами мы расставляли их, строили мосты и до­роги, передвигали наши войска.

Однажды мне подарили маленькую пушечку для мое­го войска. Из нее можно было стрелять, и она была заме­чательно тонко сделана во всех подробностях. Пушка эта мне так понравилась, что я ею все время хвастался и вы­царапал на ней особый значок на подставке. Товарищу моему она тоже очень нравилась. Мы весело играли вмес­те, но когда стали убирать наши войска — пушечки не было. Я очень расстроился, всюду искал, всех спрашивал, но пушка исчезла.

Когда через два дня мы опять играли вместе, я вдруг увидел пушечку в армии моего товарища. Я глазам своим не поверил.

—Это моя пушка! — сказал я.

—Нет, моя, — ответил мой друг. — Мне тоже такую подарили.

Я ничего не мог сказать. Я видел на пушке выцарапан­ный мною значок. Я знал, что это моя пушечка.

Мой друг молчал. Он знал, что я знал.

Я тоже знал, что он знает, что я знаю.

Нам обоим вдруг стало скучно. Мы не знали, как играть вместе. На следующий день мой товарищ не пришел. Не приходил он и еще два или три дня. Вдруг он пришел опять. Он прямо посмотрел мне в глаза и сказал: «Прости меня. Это я взял твою пушку. Возьми ее!»

«Да не нужно мне пушки! Пусть она будет общая! Бу­дем вместе играть!» — закричал я. Я был так счастлив, у меня было так хорошо на душе, как будто холодный твер­дый комок у меня в сердце растаял. Стало весело, как на Пасхе.

Вот я и думаю. Говорят иногда: «Зачем надо называть свои грехи на исповеди? Я ведь каюсь, мне жаль, что я плохое сделал, да зачем же говорить?» Нет, недостаточно знать, что ты поступил плохо, недостаточно знать, что Бог знает, что ты сделал плохое и что ты каешься. Нет, надо сказать, надо по имени назвать то плохое, что в тебе. И это мы делаем, когда исповедуемся».

Вот что рассказал детям, готовящимся к исповеди, отец Александр Шмеман, который когда-то, много лет тому назад, был моим маленьким учеником.