Глава 8. Снежный ком и камень преткновения.

СуХо и БэкХён встретились у здания полицейского управления, как и было условлено. И у того, и у другого в груди пылала жажда мести, направленная против СеХуна, но, если мотивы омеги были предельно понятны и ясны, то с причинами, побуждавшими альфу поступать именно так, дела обстояли весьма туманно.

На улице стоял поздний вечер, и было довольно темно, так что путь мстителям освещали уличные фонари. Они давали неяркий и рассеянный свет, позволяя случайному припозднившемуся путнику видеть, что творится на расстоянии пяти шагов, но и только.

Кроме этого, на дворе стояла, пусть и теплая, но всё же весна, потому к этому времени прилично похолодало, но ни СуХо, ни БэкХёну это не мешало: они были исполнены решимости совершить, наконец, то, зачем пришли сюда.

– Как вы думаете, нас не поднимут на смех? – нервно спросил БэкХён, глядя на неприветливо захлопнутые двери полицейского управления. – Ведь доказательств-то у нас нет…

– У меня они есть, – откликнулся репетитор, решительно подходя к дверям и распахивая их перед омегой. – Можете не волноваться; меня они послушают.

Санитарный работник проскользнул внутрь. Конечно, он не был на сто процентов уверен в той авантюре, которую затеял, но его запал никуда не делся. Омега был уверен в своей правоте и твердо собирался вырвать бывшего мужа из когтей безумного убийцы.

У самого входа их встретил добродушный вахтер-бета, который довольно долго выяснял, что же им нужно. Через четверть часа им всё-таки разрешили пообщаться со следователем, и оба предполагаемых заявителя были препровождены в «зал ожидания», который оказался весьма просторным фойе со стенами персикового цвета, цветами в кадках и довольно удобными лавками, обитыми дермантином.

В этом помещении, однако, преподаватель и уборщик провели совсем немного времени: уже через пять минут всё тот же бета проинформировал их, что капитан Ким ЧонУн «готов к приёму, это сто шестой кабинет».

СуХо и БэкХён переглянулись. Что ж, если их принимает полицейский офицер такого высокого ранга, то это уже само по себя является хорошим знаком. Они встали и пришли дальше по коридору, пока не поравнялись с кабинетом №106. Постучавшись и услышав слегка раздраженное: «Войдите!», мстители приоткрыли дверь и прошли в комнату.

Кабинет капитана, несмотря на его профессию, был очень уютным. На полу лежал плотный зеленый ковер, а стены были того же цвета, что и в зале ожидания. Мебель была деревянной, и при первом же взгляде на неё создавалось впечатление надёжности нерушимости.

За монументальным письменным столом, поверхность которого была почти сплошь покрыта аккуратными стопками с документами, восседал хозяин всего этого великолепия – Ким ЧонУн. Это был человек среднего роста, с тяжелым взглядом узких глаз, носом-картошкой и недовольной линией рта.

Капитан занимал свой пост уже далеко не первый год и не собирался его покидать, несмотря на то, что в его семье произошли серьёзные карьерные пертурбации: его супруг-омега, РёУк, многие годы трудившийся в Городском Совете, наконец, был избран на должность мэра. Разумеется, лучшая половина рассчитывала на помощь своего альфы, но тот ни в какую не соглашался покинуть родной участок, считая, что здесь он принесет намного больше пользы. Свежеизбранный градоначальник счел за благо не спорить, ибо за много лет брака успел хорошо изучить характер супруга. Альфа всегда был готов поддержать и помочь, но был ужасным ворчуном и упрямцем. Это ничуть не раздражало его мужа, который и полюбил молодого выпускника полицейской академии в те далекие времена именно за эти качества характера.

Поэтому ЧонУн до сих пор пребывал всё в том же кресле и на той же должности, готовый, как и раньше, всегда поддерживать своего супруга (о чем говорил плакат «Голосуйте за Кима РёУка!» на правой стене кабинета).

– Присаживайтесь же, – сварливо бросил полицейский, указывая на три стула, стоявшие напротив его письменного стола.

Визитеры переглянулись и послушно присели рядом. Устроившись на сиденьях, они, как по команде, молча уставились на капитана.

– Ну и? – нетерпеливо бросил хозяин кабинета. – Зачем вы ко мне пришли, да ещё и в такой неурочный час?

СуХо и БэкХён снова обменялись взглядами. Полицейский источал аромат сосны, что усиливало эффект домашнего уюта, создаваемый деревянной мебелью и ковром, а также вселяло ощущение надежности. Оба пришедших чувствовали, что перед ними находится человек, которому можно доверять, поэтому уборщик приободрился и начал первым, теребя потрепанные рукава поношенной джинсовой рубашки:

– Мы хотим дать показания об убийстве.

– Что-о?! – капитан привстал со своего места и вытаращил глаза. – О каком убийстве?!

– Точнее, о трех, – подхватил СуХо. – О трех убийствах и о ещё одном, готовящемся.

ЧонУн скрестил руки на груди и хмыкнул.

– Не многовато ли кровищи? – иронически поинтересовался он.

– Мы говорим правду! – омега молитвенным жестом сложил ладони. – В городе бушует убийца, и нам необходимо его остановить; он собрался погубить дорогого нам человека!

– И кто же этот злодей? – прищурился полицейский.

– Его зовут О СеХун, – промолвил преподаватель, слегка поморщившись при произнесении ненавистного имени. – Омега, чьим хобби является убийство своих мужей. Он уже отправил на тот свет троих, а сейчас собирается под венец в очередной раз, и я не сомневаюсь, что жить его нареченному осталось не так уж долго.

– Вот именно, – поддакнул уборщик. – Если он убьёт Лу Ханя, то его точно посадят, но преступление нужно предотвратить! И, слава богу, сейчас мы можем это сделать.

В кабинете капитана воцарилось недолгое молчание, прерванное самим офицером:

– Стоп, господа. У вас есть улики, доказательства?

Посетители снова переглянулись.

– Увы.., – БэкХён развел руками. – Но, господин лейтенант, если бы вы его увидели, то по его уродливой роже сразу поняли бы, что он…

– Во-первых, я не лейтенант, а капитан, – сердито перебил омегу ЧонУн. – Во-вторых, я не могу открыть дело без фактического на то основания. И, как вы выразились, «уродливая рожа» к оным не относится.

– Но разве столь высокая смертность среди его мужей – зажиточных мужей – вас не удивляет? – вставил СуХо. – Согласитесь, когда это произошло уж три раза, сложно списать всё на совпадение.

ЧонУн тяжело вздохнул.

– Господа, – с усталостью в голосе вымолвил он. – В нашей стране действует презумпция невиновности. Я не могу арестовать человека по простому наговору, не имея на руках достаточных оснований к открытию дела.

– Пожалуйста.., – санитарный работник протянул руки к полицейскому. – Поймите, тот человек, которого нацелилось убить это порождение дьявола, очень дорог мне! Прошу вас… Умоляю вас…

Капитан нахмурился. В словах юноши звучала неподдельная искренность, к тому же, оба этих визитера никак не походили на лгунов, которых по долгу службы бравый офицер повидал предостаточно. Кроме того, блюститель закона никогда не мог устоять против взываний к его обостренному чувству справедливости, так что он коротко кивнул и промолвил:

– Я не могу ничего вам обещать, господа, но, если его бывшие мужья умерли неестественной смертью, то я просмотрю их дела и, если найдутся какие-либо сомнительные обстоятельства, возобновлю следствие по ним.

– Спасибо, о, спасибо! – БэкХён вскочил со своего места и начал резко трясти руку полицейского.

– Его мужей звали Чо КюХён, Чхве МинХо и Ким МинСок, – проинформировал ЧонУна СуХо, тоже поднимаясь с места. – Мы будем очень благодарны вам за ваши старания.

– Я ничего не обещаю, – повторил капитан, выдергивая ладонь из цепкого захвата санитарного работника. – Если достаточных оснований к повторному открытию дела не будет, то я ничего не смогу сделать.

– В любом случае, спасибо вам за то, что выслушали нас, – искренне проговорил репетитор. – И отдельная благодарность – за ваше живейшее участие.

Капитан махнул рукой и молча указал посетителям на дверь. Те, послушно закивав, тут же вышли из кабинета, оставив офицера в одиночестве. Полицейский потер подбородок и посмотрел на наручные часы. Рабочий день уже закончился, но домой идти не хотелось: у РёУка проходило плановое заседание с главами городских управ, и это грозило затянуться за полночь. А находиться в их квартире одному ЧонУну совсем не улыбалось, ведь всё казалось каким-то неживым, восковым, когда в воздухе их родного дома не витал розовый аромат его омеги.

Что ж, раз мэр города ещё работает, то для простого служителя закона это является прямым долгом. Хлопнув миниатюрными ладонями по столешнице, альфа резко встал и вышел из кабинета.

Он прошел через коридор и спустился в подвал, который, в отличие от многих своих собратьев, вовсе не был сырым и мрачным, благодаря трепетно-розовым стенам и ярким потолочным светильникам.

Рабочее место архивариуса находилось у самого входа: самый простой деревянный стол с компьютером, офисный стул модного оттенка слоновой кости, мусорная корзина и прочие атрибуты второго дома современного человека. Сам хозяин этого бумажного царства уже ушел домой, однако на этот случай у них с часто задерживавшимся на работе капитаном был предусмотрен особый порядок.

ЧонУн сел за стол и пошарил под столешницей руками. Через несколько секунд в его руках оказался ярко-розовый стикер, на котором карандашом был написан пароль от учетной записи. Не теряя ни минуты, полицейский включил компьютер и, введя данные с клочка бумаги, загрузил систему.

Блюстителю закона пришлось довольно долго лазить по электронным дебрям, сначала отыскивая номера дел по тем именам, что ему сообщил один из посетителей, а потом – вводя их в поисковик с целью получения информации о местонахождении бумажного варианта документов по этом следственным работам.

Когда нужная информация была выведена на экран, полицейский, тяжело вздохнув, поднялся с кресла и прошел вглубь помещения – туда, где пространство делили высоченные стеллажи, сплошь уставленные подписанными коробками.

Капитану пришлось прилично повозиться с лестницей, которая была почти неподъёмной, но в итоге у него в руках оказались три тонкие папки.

ЧонУн, взяв со стола архивариуса листки для заметок, быстро черканул коротенькую записку, а потом, взяв с собой документы, пошел в свой кабинет.

Служитель закона долго и скрупулёзно изучал представленные материалы, а потом отложил папки в сторону и устало потёр переносицу. Несомненно, эти случаи были весьма подозрительны, но у следствия не было ни единого доказательства вины молодого омеги, потому-то он даже ни разу не был в роли подозреваемого, что уж тут говорить о позиции обвиняемого.

Две первых смерти были трактованы как несчастные случаи, третья – как самоубийство, и, как было написано в отчетах, случайные характеры смертей не вызвали никакого сомнения у следователей, потому-то дела были довольно быстро закрыты. ЧонУн проштудировал все документы и никак не мог понять, почему его коллеги так решили. По его мнению, столь высокий коэффициент смертности среди зажиточных супругов этого омеги был более чем подозрителен. Конечно, санкций на повторное открытие дела он с такими хлипкими основаниями не получит, но разобраться бы не мешало.

В одной из папок была фотография О СеХуна – черно-белая, не отретушированная, вполне стандартная. Капитан взял карточку и поднес её близко к глазам. Молодой человек был, без сомнения, очень красив и, судя по едва уловимому выражению глаз, довольно неглуп. С таким нужно держать ухо востро.

Полицейский отложил папки и откинулся на спинку кресла, массируя виски. Его интуиция бывалого борца с преступностью просто кричала о виновности омеги, но этого было мало. Никто не санкционирует подобное расследование, пока не будет весомых к тому оснований, а где их раздобыть – одному черту известно. Но допустить, чтобы возможные убийства остались нераскрытыми, полицейский не мог. Не к тому он стремился всю жизнь.

Альфа чертыхнулся сквозь зубы. Вот ведь свинью ему подсунули! Другой бы на его месте попросту забыл о чересчур ретивых посетителях, а ему понадобилось поднимать дела из архива и изучать! И теперь сама совесть не позволит ему сдаться и оставить всё, как есть.

ЧонУн посмотрел на наручные часы. Скорее всего, у РёУка закончилось это его совещание, и супруг собирается домой. Что ж, и ему пора. Что сейчас действительно необходимо – это ужин с тайской едой и мудрый совет его омеги.

Блюститель закона быстро прибрался на рабочем месте и, накинув легкую куртку, вышел из кабинета. До дома было недалеко, и полицейский позволил себе идти прогулочным шагом, никуда особо не торопясь «Дело Чёрного Вдовца», как окрестил его капитан, никак не желало выходить из головы; услужливое сознание подсовывало воображению альфы всё новые и новые варианты развития событий.

Их с РёУком любимая тайская закусочная была зажата между модным ателье и большим супермаркетом; почти незаметная снаружи, она привлекала каким-то ненавязчивым уютом и скромностью. Продавцом и кассиром в одном лице был Атхит – степенный и пожилой таец-альфа. Его омега, Винай, исполнял обязанности шеф-повара, а их сын, девятнадцатилетний Прасет, подвизался в качестве официанта.

Эта семья жила в Корее уже много десятилетий, но говорили они по-прежнему с акцентом, а блюдам давали названия, совершенно непроизносимые для языков местного населения.

Закусочная была скромной и тесноватой, но для ЧонУна и РёУка это место было особенным: тут они впервые встретились и познакомились; именно здесь прошло их первое свидание. Ну и, конечно, когда тогдашний выпускник полицейской академии сделал юному помощнику третьего советника предложение, выбор места для банкета был очевиден.

Купив еды на вынос и обменявшись с улыбчивым Прасетом замечаниями о погоде, капитан направился домой.

Несмотря на высокое положение его мужа-омеги, они жили в самом обычном многоэтажном доме восточноевропейской архитектуры с аккуратной планировкой и типовыми квартирами. За годы своего брака ЧонУн и РёУк, к сожалению, не нажили детей, так что места в двухкомнатной квартире им хватало вполне.

Дизайн и обстановка их жилища были такими же контрастными, как и характеры супругов: среди тяжелой и квадратной деревянной мебели, проморенной до почти черного цвета, встречались и хрупкий журнальный столик со стеклянной столешницей, и кремовый диван с веселенькими подушками, сделанными в виде мультяшных мордочек. Сварливый альфа и спокойный омега, будучи совершенно не похожими друг на друга людьми, могли, тем не менее, всегда найти компромисс, который устраивал бы их обоих, что и отразилось на интерьере.

ЧонУн, педантично повесив куртку на плечики, прошел на кухню и разложил купленную еду. Сверившись с часами и подсчитав примерное время возвращения мужа, альфа вскипятил воду и засыпал в кружки по щепотке растворимого кофе, и в эту самую минуту до него донесся звук ключа, поворачивавшегося в замочной скважине.

– Дорогой, я дома! – звонкий и сильный тенор его спутника жизни наполнил квартиру, и суровый служитель закона не смог сдержать улыбку.

Сочетание их запахов, сосны и розы, не особо-то гармонировавших друг с другом, на самом деле было весьма приятным, что отмечали их знакомые. Так дела обстояли и с их браком.

– Мой руки и иди сюда; я купил тайской еды! – крикнул ЧонУн, наливая в кружки кипяток и помешивая получившийся напиток.

Через пять минут в кухню вошел невысокий омега в деловом костюме.

Даже лучший друг не назвал бы Кима РёУка красивым или даже симпатичным, но в его лице была какая-то непонятная уникальность, какая-то неуловимая мягкость. Самой привлекательной его чертой была добрая улыбка, которая будто озаряла некрасивое лицо омеги, придавая ему сияние.

– Сегодня был настоящий завал, – проговорил мэр, усаживаясь за стол и хватая металлические палочки из стоявшего тут же керамического стакана. – Надеюсь, затраты на здравоохранение не придется урезать; они и так на целый процент меньше, чем в прошлом месяце. Хотя, в марте все болеют, вот потому я и увеличил бюджет, а вот апрель, по идее, должен быть месяцем любви, но не тут-то было! Уже в двух школах простудилось почти по целому классу. И как при таком раскладе сокращать затраты, ты мне скажи?

– Значит, не урезай, – посоветовал градоначальнику муж.

– Я над этим подумаю, – улыбнулся омега. – А какие новости у тебя?

Капитан глубоко вздохнул.

– Под самый конец рабочего дня ко мне пожаловали двое, – поделился он. – Сказали, что подозревают одного молодчика в трех убийствах; даже имена назвали. Я поднял дела, изучил их, и знаешь, Вуки, в этом что-то есть.

– Ты перфекционист, – по-доброму прокомментировал слова альфы мэр.

– Но это так! – возмутился ЧонУн. – Какой-то омега мочит своих мужей направо и налево, а потом выходит сухим из воды, будто так и надо! Для чего тогда придумано правосудие, как не для того, чтобы привлекать к ответственности за содеянное таких вот О СеХунов?!

РёУк встрепенулся.

– О СеХун? – переспросил он.

– Да, – кивнул полицейский. – Так зовут этого Чёрного Вдовца.

– ЧонУн, не торопись никого клеймить; у тебя ведь нет никаких доказательств, – размеренно одернул мужа омега. – Меня пригласили на свадьбу к Лу Ханю – это довольно известный предприниматель. Жениха-омегу зовут как раз так.

– Это он! – блюститель закона вскочил с места. – Те ребята говорили про какого-то Лу Ханя!

Мэр города улыбнулся.

– Что ж, – проговорил он, подхватывая палочками последний кусочек мяса в остром соусе. – Значит, когда мы пойдем на свадьбу, у тебя будет шанс за ним понаблюдать.

Глава 9. Море и океан.

СеХун слегка заскучал.

Он любил оперу, но эта показалась ему какой-то затянутой, заунывной. Тем более, инцидент с СуХо и БэкХёном, произошедший по дороге сюда, заставил юношу чувствовать себя немного не в своей тарелке. Он был абсолютно уверен в том, что отразит любые атаки, которые брошенный уборщик или репетитор, которому больше всех надо, предпримут против него, но это его пусть чуть-чуть, но беспокоило.

Омега уже придумал план, как избавиться от преподавателя, а БэкХёна он и вовсе не принимал в расчет, полагая, что уборщик сам отстанет от их пары, рано или поздно.

Чёрный Вдовец смотрел пустым взглядом на сцену, где певец басом выводил слова на итальянском, в полной мере отражая страдания своего героя. Он решил пока выбросить СуХо и бывшего мужа своего жениха из головы, но заняться первым, как только доберется домой.

Приняв это решение, омега глубоко вдохнул. Он обладал довольно тонким обонянием и в те минуты, когда, как сейчас, ему было до смерти скучно, любил развлекаться тем, что вычленял разнообразные ароматы из воздуха.

К сожалению, ДжеДжун сейчас не был на сцене, но в тем минуты, когда прославленный тенор выводил своим медовым голосом арии, до чувствительного носа СеХуна долетало вишнёвое благоухание.

Имбирь – это Лу Хань, идеально подходивший Чёрному Вдовцу с его коричным ароматом. Сонм цветочных ароматов откуда-то снизу; запах выдубленной кожи от альфы с балкона; горький миндаль, шафран, фрезия…

Вдруг СеХун вздрогнул и принюхался. Не может быть…

Что-то, совсем непохожее на все прочие ароматы; что-то солоноватое, глубокое, таинственное…

Омега уловил запах моря.

Именно так благоухал его первый супруг, КюХён.

Чёрный Вдовец сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Он сам не понимал причины своего внезапного волнения, ведь подобных запахов – тысячи, если не миллионы. Подумаешь, какой-то альфа пахнет так же, как и его давно почивший муж; ну и что с того?

Но буквально через минуту изящный омега понял причину нахлынувших на него эмоций: аромат обладал теми же нотами, что и у его первого супруга; точно так же, как и во времена брака с КюХёном, закрывая глаза, можно было явственно представить себе крики чаек и тенистый горный пляж…

Омега огляделся. Он пытался найти источник запаха; ему жизненно необходимо было убедиться в том, что это не тот человек, с которым он шел под венец в первый раз.

СеХун повернул голову направо и стал изучать сидевших в соседней ложе. И тут его ореховые глаза встретились с глубокими чёрными…

Мир завертелся вокруг Чёрного Вдовца, и ему с трудом удалось не упасть в обморок. Он ещё раз кинул взгляд в ту область, чтобы удостовериться, но нет: глаза его не обманули. На него смотрел его первый муж, Чо КюХён.

Бледное лицо, тонкие черты с налетом аристократизма, чувственные нежные губы, прямой нос и эти неповторимые глаза, похожие на матовый чёрный бархат. Да, это был он.

Омега отвернулся и попытался взять себя в руки. Шестеренки в его голове вращались с огромной скоростью, взвешивая факты и просчитывая варианты. Если КюХён остался в живых, то было не вполне понятно, почему он ждал столько времени, а не объявился сразу. А если пришел сейчас, то что ему нужно?

То, что первый супруг оказался живее всех живых, автоматически делало все последующие браки СеХуна недействительными. Значит, и право наследования в качестве первоочередника тоже аннулировалось.

Чёрный Вдовец закусил губу. Только этого не хватало! Конечно, он сможет договориться с КюХёном; этот альфа выполнял малейшее его желание ещё тогда, когда омега был желторотым юнцом, что уж говорить о теперешнем времени, когда он стал опытнее, коварнее и ещё привлекательнее? И даже если альфа был в курсе, что любимая и дражайшая половинка хотела его убить, и приехал исключительно из жажды мести, СеХун всё равно найдет, что предпринять.

– Родной мой, с тобой всё в порядке? – обеспокоенный голос Лу Ханя вывел молодого человека из прострации, и тот легонько улыбнулся.

– Мне показалось, я увидел призрак, – проговорил омега, проводя по лбу тыльной стороной ладони. Он повернул голову вправо и вновь посмотрел на ту ложу. Черноглазый альфа сидел, опустив глаза; он читал программку и, казалось, не обращал внимания на то, что творилось вокруг.

Китаец проследил за взглядом любимого и усмехнулся.

– Так вот в чем дело, – мягко проговорил он. – Любимый, не пугайся: этого человека зовут Маркус Чо, и он – брат-близнец твоего первого супруга. В раннем детстве их родители развелись, мальчиков разлучили, и один уехал с матерью в Америку, в то время как другой остался здесь, с отцом. Мистер Чо работает в одном крупном предприятии по разработке и сборке высокотехнологичных электронных приборов; он приехал сюда в поисках контрагентов для своей компании, и я намерен вступить с ним в деловые отношения. Надеюсь, что для заключения контракта он выберет именно «Чень Цуань».

– Вот как, – СеХун склонил голову. – Тогда понятно. Просто… Видишь ли, КюХён был моей первой любовью, и увидеть человека, который настолько похож на него, даже причесывается точно так же…

– Я понимаю, – тепло улыбнулся Лу Хань, сжимая руку жениха. – Я предлагаю спуститься в буфет и чего-нибудь перехватить, чтобы восстановить нервные клетки; антракт уже давно начался.

Омега кивнул и поднялся с места. Не удержавшись, он снова посмотрел на злополучную ложу, но таинственного альфы там уже не оказалось. СеХун пожал плечами, отнюдь не восторгаясь перспективе столкнуться с этим типом в буфете, но делать было нечего, и он пошел за своим нареченным.

В буфете царила та самая неуловимая обстановка, какой характеризуются все элитные культурные заведения: атмосфера интеллигентности и тяги к прекрасному. Лу Хань, оставив своего спутника у одного из высоких столиков, подошел к стойке кафетерия и вскоре вернулся в двумя тарелками в руках.

– Я взял блинчики, – доложил китаец, широко улыбаясь. – Тебе нужно восстановить силы после шока.

– Это точно, – подтвердил Чёрный Вдовец, ловко отламывая кусочек лакомства и отправляя его в рот. – У меня чуть было не остановилось сердце…

– Прошу прощения, – раздалось у них за спиной.

СеХун вздрогнул. Этот грудной голос с неповторимыми модуляциями, этот свежий и солоноватый запах моря… Омега обернулся и посмотрел прямо в глаза человека, стоявшего позади. Глаза цвета ночи.

И в эту самую секунду он всё понял.

Не было никакого Маркуса Чо. Перед ним стоял его первый муж, Чо КюХён.

Нервы у Чёрного Вдовца были крепкими, иначе бы он не смог провернуть все те авантюры, что теперь оставались в прошлом, поэтому СеХун, вежливо улыбнувшись, слегка поклонился, приветствуя альфу.

КюХён был одет в смокинг, как и практически все присутствовавшие. Под руку его держал невысокий и слегка полноватый омега с тонким носом, вздернутой верхней губой и беличьими зубками.

– Привет, Маркус! – Лу Хань, проглотив последний кусочек блина и отставив тарелку прочь, обошел стол и подал руку второму альфе. – Познакомься, это – СеХун, мой будущий супруг; я тебе о нем рассказывал, он состоял в браке с твоим братом. Милый, это Маркус Чо и его муж, СонМин.

– Очень приятно, – склонил голову Чёрный Вдовец. – Как вам нравится в Сеуле?

– Просто превосходный город, – на чистейшем корейском ответил КюХён, подходя ближе и пожимая руку китайца. Черные глаза заокеанского гостя, тем временем, сверлили лицо СеХуна. – Так вы были супругом брата?

– Я думаю, мы вас оставим, – Лу Хань, по-светски улыбнувшись, ловко подхватил под локоть флегматичного СонМина и повел последнего к витрине буфета, оставив Чёрного Вдовца и восставшего из мертвых альфу наедине.

– Может, пройдем на балкон? – предложил омега, вопросительно глядя на собеседника.

КюХён едва кивнул, и они направились к соответствующей двери. На дворе стоял конец апреля, и по вечерам было ещё довольно свежо, так что эта площадка не пользовалась особой популярностью у посетителей оперы. Альфа вышел на балкон следом за своим спутником и прикрыл дверь. Они остались наедине.

– Ну, привет, СеХун, – чуть насмешливо проговорил «иностранец», скрестив руки на груди.

– Привет.., – Чёрный Вдовец, чуть выдержав паузу, поднял на бывшего мужа свои прекрасные глаза, несмотря на то, что они были одного роста. – КюХён.

Бизнесмен усмехнулся.

– Надо же, узнал, – бросил он, отворачиваясь и глядя на небо, щедро усыпанное звездами, как расшитое бисером и стеклярусом чернильно-синее покрывало.

– Разумеется, узнал, – тихо проговорил омега, опуская ресницы. – Первая любовь никогда не забывается.

Строго говоря, этот альфа был у СеХуна не первым и не любовью, но Чёрный Вдовец никогда не гнушался погрешить против истины, тем более, что этот грех был самым легким из всех его наличествующих. К тому же, обстоятельства этого требовали, так что...

Первый супруг слегка переменил позу, сделав по направлению к юноше один шаг.

– Первая любовь, значит.., – протянул КюХён. – Одного не пойму, мой дорогой: почему ты тогда пытался от меня избавиться?

«Чёрт! Он знает!» – мелькнуло в голове у омеги. Другой бы на его месте впал в панику и начал всё отрицать, чем только усугубил бы ситуацию, но не таков был О СеХун – очень неглупый человек и далеко не новичок в психологических играх. Специально не отвечая и вынуждая альфу продолжить разговор и раскрыть все карты, он повернулся к собеседнику в профиль и легонько вздохнул.

– В машинном отделении яхты была камера видеонаблюдения, – как и ожидалось, альфа, не дождавшись ответа, снова заговорил. – Оказавшись на борту, я от нечего делать посмотрел отснятые материалы и, знаешь ли, немало удивился, обнаружив, что мой обожаемый супруг пытался испортить мотор. Я, конечно, выпил тогда, но не так много, чтобы потерять связь с реальностью, поэтому, когда двигатель внезапно начал дымить, счел за благо прихватить с собой кошелек и прыгнуть за борт, ведь спасательной шлюпки на месте почему-то не оказалось. Я отплыл на безопасное расстояние и видел, как наш кораблик затонул, а потом выбрался на берег. На деньги, что остались у меня в портмоне, я купил билет в США и тут же улетел. У меня там был вклад в банке, оформленный на имя Маркуса Чо – я держал его на случай банкротства. Для стартового капитала этого было достаточно, да и опыт у меня имелся, так что я открыл своё дело и, как видишь, многого добился. Но всё это время меня мучил один вопрос: за что? За что, СеХун? Я любил тебя больше жизни; почему ты хотел убить меня?

Омега вновь вздохнул и поправил волосы. Он прекрасно знал о том, что этот изящный жест выходит у него бесподобно, и не родился ещё такой альфа, который мог бы противиться пленительной силе его привлекательности. За время монолога бывшего (скорее, нынешнего, ведь их брак всё ещё был действителен) супруга Чёрный Вдовец успел проработать стратегию и решить, что он будет отвечать тому, кого долгое время считал мёртвым.

– Ты знаешь, почему у меня до сих пор нет детей? – бесцветным тоном спросил СеХун, переводя взгляд на альфу. – Тебе не кажется это странным? Ведь я уже три раза состоял в браке...

– Вероятно, потому, что ты их не хотел, – криво ухмыльнулся предприниматель. – У тебя при упоминании о малышах на лице появлялась такая странная гримаса, что в твоем отвращении не оставалось сомнений.

Омега опустил голову и положил ладонь на лоб.

– Это было не отвращение, – промолвил он. – Это была боль.

КюХён нахмурился.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил он.

СеХун судорожно втянул в себя воздух и обнял себя руками, делая вид, что пытается успокоиться. Выдержав паузу в полминуты, он поднял на собеседника глаза, наполнившиеся слезами, и сдавленным голосом проговорил:

– Я любил тебя; о, как любил! Казалось, в мире не было чувства такой силы! Это было как раз то, что воспевалось в романах, о чем слагались песни... Я считал, что мне безумно повезло, но всё обстояло не так.
Ты хотя бы представляешь, что это такое: жить с алкоголиком, КюХён? Каково это: краснеть со стыда, слушая твои пьяные бредни, а позже, ночью, отбиваться от твоих притязаний, чуть ли не на коленях умоляя, чтобы ты прекратил и не делал мне больно?!
Когда у меня появились подозрения на то, что я зачал ребенка, это была огромная радость: дитя от любимого человека! Я был на седьмом небе от счастья, считая, что малыш подстегнет тебя и поможет избавиться от этой пагубной зависимости.
Для верности я сделал тест, и, когда он показал положительный результат, чуть ли не захлопал в ладоши, как безумный. Наконец-то! Наконец-то мы будем полноценной семьёй!
Я сходил к доктору. Срок был уже в три месяца; врач объяснил мне, что так бывает, что первые недели, порой, проходят почти незаметно. Он был удручен моим состоянием и посоветовал избегать нервного перенапряжения. Но, видимо, он не был знаком с тобой.
В тот вечер ты вернулся в подвыпившем состоянии, а потом, сидя в кабинете, вылакал полбутылки коньяка. Стоит ли говорить, что, когда ты ввалился в нашу спальню, то был мертвецки пьян? Такое повторялось уже много раз, но тогда мне стало по-настоящему страшно: ты был как дикий зверь, как неконтролируемый смерч... Я плакал; я умолял тебя прекратить, я даже сказал про то, что у нас вскоре будет малыш, но ты будто не слышал...
Сделав своё дело, ты уснул. А я лежал без сна, чувствуя дикую боль и тревогу за ребенка. Не в силах терпеть это, я пошел в ванную, чтобы хотя бы ополоснуть лицо, и там, стоя перед умывальником, я почувствовал, как по моим бедрам сочится кровь...
В тот момент что-то умерло во мне, и в буквальном смысле, и в переносном. Ты погубил не только наше общее дитя; из-за тебя я ещё два года не смогу зачать. Ты уничтожил последнюю надежду на то, что наш союз может быть спасен. И я...
Я не имел права этого делать, я знаю, просто... С утра ты встал, как ни в чем не бывало; ты начал свой день, как обычно, не помня о мерзостях прошедшей ночи, будто её и не было, и это стало для меня последней каплей. Прости меня за это, КюХён, ведь я уже давно простил тебя за загубленные годы жизни и ребенка, что ты отнял у меня.

Слёзы ручьями лились из глаз омеги; он плакал так красиво, а говорил так проникновенно, что тут сжалился бы и камень, не говоря уже о сердце альфы, до сих пор любившем это противоречивое создание. Этот омега умел убеждать, и к концу сего монолога КюХён безоговорочно поверил каждому слову.

Бизнесмен сделал ещё один шаг к рыдавшему юноше и, протянув руку, мягко погладил по плечу.

– Я и не подозревал, – мягко выговорил он. – Даже не догадывался о том, через что тебе пришлось пройти. Почему ты не сказал мне?

– А что толку? – пожал плечами молодой омега, намеренно не отстраняясь от рук собеседника. – Алкоголизм – это болезнь, и вылечить её можно только при желании больного, а ты...

И Чёрный Вдовец вновь зашелся в рыданиях.

– Но убийство не было выходом, – произнес альфа, сжимая плечо своего визави.

– Не было, – согласился СеХун. – Но я тогда словно с ума сошел, понимаешь? Я боялся, что у меня никогда не будет детей... Но я сполна расплатился за свой поступок, потеряв ещё двоих любимых людей. Одного у меня отнял азарт, второго – уныние...

На минуту на балконе воцарилось молчание. КюХён, как и раньше, держал всхлипывавшего омегу за плечо, не решаясь подойти ближе.

– Ты снова собрался под венец, – нарушил тишину альфа.

– Да, – кивнул Чёрный Вдовец, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Лу Хань – такая же исстрадавшаяся душа, как и я; нам обоим нужно тепло и понимание.

– А как же любовь? – вполголоса осведомился бизнесмен.

СеХун горько усмехнулся.

– Я никогда больше не полюблю никого так, как тебя, – признался он.

КюХён встрепенулся. Он сжал плечи собеседника обеими руками и заговорил страстно и быстро:

– Так давай убежим! Давай уедем куда-нибудь; только ты и я! Я уже давно не беру в рот ничего крепче апельсинового сока, так что больше никогда не причиню тебе боли!

«Этого ещё не хватало!» – подумал омега, которому уже начинал надоедать этот спектакль. В любой момент Лу Хань и этот, как его там, новый муженек его восставшей из мёртвых «первой любви» могли появиться на пороге балкона, обеспокоенные столь долгим их отсутствием.

– Прости, КюХён, – проговорил он вслух. – Я не могу оставить Лу Ханя. Впервые за долгое время он счастлив. Он любит меня, и я не считаю себя вправе игнорировать этот факт. У тебя, кстати, тоже есть обязательства перед новым супругом.

Альфа склонил голову, даже не пытаясь скрыть разочарованный вздох.

– У меня есть запись, – сказал он, опуская руки. – Та самая, с камеры. Я прихватил её с собой, когда прыгнул за борт.

– Я понял, – СеХун посмотрел на своего бывшего мужа; в глубине его карих глаз плескалась печаль. – Что ты хочешь за неё? Два миллиона? Десять?

– Одну, – твердо выдал КюХён. – Одну ночь. Ты и я. В последний раз. А потом я уеду навсегда.

Омега закусил губу. Что ж, предложение вполне выгодное: всего лишь несколько часов его времени за видео, что выдает его с головой. Правда, предстоит узнать, есть ли у этого шантажиста недоделанного копии, но это будет довольно просто...

Чёрный Вдовец опустил глаза в мнимом смущении; он даже смог вызвать легкий румянец на щеках.

– Даже сейчас я не могу устоять перед тобой, – проговорил он, будто удивляясь самому себе. – Я согласен.

– Отлично, – кивнул альфа. – О месте и времени я предупрежу тебя через сообщение. Твой номер у меня есть. А теперь, пожалуй, нам пора назад; держу пари, Лу Хань и СонМин уже сбились с ног в поисках нас.

– Хорошо, – СеХун подошел к двери, галантно распахнутой перед ним альфой. Когда он проходил мимо альфы, то услышал шепот: «Я люблю тебя...».Бросив быстрый взгляд на черноокого бизнесмена, юноша, тоже понизив голос, ответил: «Я тоже».

– Маркус, СеХун! – громкий и звонкий голос Лу Ханя привлек их внимание. – Мы уже хотели снаряжать особую спасательную экспедицию!

– Прости, – омега нежно улыбнулся своему жениху. – Я рассказывал нашему гостю о Сеуле и, видимо, несколько увлекся.

Рядом с ними СонМин что-то спрашивал у мужа высоким голоском с мягкими кошачьими интонациями. Альфа спокойно отвечал, но Чёрному Вдовцу не нужно было даже смотреть на него, чтобы знать, что в этих чёрных глазах полыхает дикий огонь.