Глава 4. Коридорный и уборщик.

Отель «Тристан» отвечал всем признаком роскошного пятизвездочного заведения гостиничного типа: бельё было чистым, еда – вкусной, обслуживание – на высшем уровне. Вышколенные коридорные тенями мелькали то тут, то там, не напоминая о своем существовании ничем, но, если постояльцу нужна была помощь, эти таинственные обитатели отельных стен были тут как тут.

Одним из представителей этих замечательных людей был Пак ЧанЁль.

Высокий и нескладный альфа оказывался на удивление ловким и юрким, когда это требовалось кому-то из клиентов. Он мог становиться невидимым, когда это было необходимо, а также превосходно чувствовал атмосферу.

А ещё Пак ЧанЁль был влюблен.

Это случилось четыре года назад, и произошло всё на удивление быстро. Коридорный увидел божество и пропал. И пусть у этого очаровательного (по мнению коридорного) создания и был отвратительный и вздорный характер, для альфы мир вдруг сомкнулся именно на этом новом персонаже.

Юноша не ходил, а порхал, стараясь держаться как можно ближе к своему сокровищу. К сожалению, омега был связан узами брака, но коридорного это не смущало: он вполне готов был остаться платоническим воздыхателем, издалека восхищаясь исключительностью своего БэкХёна.

Он разузнал об этом человеке абсолютно всё, умудрившись даже стянуть один из носовых платков, когда Лу Хань с супругом останавливался в отеле «Фонтан».

А потом альфа и омега уехали домой. В столицу из курортного городка.

Решительный коридорный сорвался с места вслед за своим божеством, не подумав о последствиях. Родители не понимали его; братья осуждали, но уже ничто не могло остановить альфу, на всех парах мчавшегося к своему счастью.

Обстановка большого города враз остудила его пыл, довольно резко спустив с небес на землю: в отличие от родного края, никто не стремился помочь молодому альфе; тут царил ярко выраженный индивидуализм, нанесший ощутимый урон финансам ЧанЁля.

Но молодой человек бы упрям. Он ходил по идеальным с точки зрения архитектурной планировки улицам, предлагая свои услуги в каждой гостинице, каждом пансионе, каждом постоялом дворе. Ему приходилось перебиваться случайными заработками, с радостью хватаясь за любую возможность перехватить хоть пару бумажек.

Родители могли бы помочь, но не такова была природа альфы, чтобы пасовать перед тяжелыми обстоятельствами. ЧанЁль неизменно отписывал родителям, что у него всё в порядке, что он устроился в городе, что нет никаких проблем, скрывая в числе прочих и тот факт, что с трудом наскребал на почтовую марку.

При этом юноша ни на минуту не забывал, зачем, собственно, приехал в это королевство бетона. В столь редко выпадавшие ему свободные минуты он усиленно разыскивал омегу, лишившего его покоя, но тщетно: тот будто сквозь землю провалился.

Переломный момент наступил внезапно, когда ЧанЁлю, которого нужда никак не могла загнать в угол, пришло в голову попытать счастья в огромном и прекрасном, как летнее солнце, отеле.

Раньше «Тристан» был для альфы чем-то вроде Пантеона, куда простым смертным вход был заказан, но… Смелость города берет; почему бы и не попробовать?

Альфа решительно выдохнул и вошел в роскошный вестибюль. Важный швейцар не стал его задерживать, потому что его самого не было на месте: в «Тристане» царил переполох, и весь персонал находился внутри, пребывая в дикой панике: на конференцию прибыли представители дипломатических миссий почти всех стран мира, и, разумеется, у каждого из них были свои, специфические потребности, в соответствии с менталитетом и привычками. Несчастные гостиничные работники сбивались с ног, чтобы угодить высоким гостям, но силы их уже были на исходе.

ЧанЁль не мог выбрать лучшего времени, чтобы явиться. Альфа просто прошел через весь роскошный вестибюль отеля и спросил у портье, не требуются ли им работники.

Эта простая фраза прозвучала для замотанного служащего, как самая прекрасная музыка, ведь этот ненормальный сам вызывался вложить голову в пасть льва.

Портье с улыбкой, такой же искренней, как трехдолларовый банкнот*, тут же предложил ретивому юноше место коридорного – ту самую должность, с которой идет самый большой спрос. Альфа с радостью согласился.

Во многом ЧанЁлю помогала его энергичность; он с энтузиазмом взялся за дело и работал, не покладая рук. Вскоре кризис был предотвращен, а нового работника оформили по всем правилам, ознакомили с условиями страховки и одели в красивую темно-серую форму с серебристыми пуговицами и вензелем отеля, вышитом на галстуке.

Альфа был бесконечно горд собой; ему казалось, что так он стал ближе к своей мечте – к тому человеку, о котором не забывал.

Человек воспринимает мир через призму своего собственного «я»: циники и романтики, логики и интуиты одни и те же вещи трактуют совершенно по-разному.

ЧанЁль же был влюблён. Всё своё существование он считал возможным и имеющим смысл только благодаря БэкХёну. Он работал днем, посвящая свободные вечера поиску того самого омеги и не унывая, когда его детективная деятельность заканчивалась очередной неудачей.

Альфа провел в Сеуле три года, когда случилось то, чего он так ждал: в «Тристан» вселился тот самый прекрасный омега.

БэкХён вел себя как-то странно: снял «люкс» на одного, сорил деньгами направо и налево, но часто плакал по ночам. Его сдавленные рыдания разрывали душу ЧанЁля, сидевшего у двери номера, подобно верному псу. Коридорный не мог выносить страданий человека, который в один момент стал ему дороже всех на свете. И однажды альфа не выдержал: в одну из непогожих ночей, когда плач постояльца за дверью порой заглушался громом небес, он, распахнув незапертую дверь номера, решительно вошел внутрь.

ЧанЁль быстро пересек весь номер и, проигнорировав изумлённый взгляд заплаканного омеги, сел рядом с ним на кровать и крепко обнял.

Исстрадавшийся и замученный БэкХён не оттолкнул человека, отнесшегося к нему с таким сочувствием; он изголодался по любви, а у ЧанЁля её было хоть отбавляй.

Омега поделился с коридорным своими бедами, рассказав, что они с мужем развелись, что брачный контракт не предусматривал алиментов, а лишь единовременную выплату, что деньги скоро кончатся, и он не знает, что делать дальше… ЧанЁль слушал собеседника вполуха, ведь самой важной для него оказалась первая часть их беседы, из которой он вынес важнейшую для себя информацию: БэкХён свободен! Он больше не связан узами брака!

Альфа был слегка мечтателем, и оттого не особо практичным человеком: его мало волновало материальное благополучие, потому-то коридорный и решил, что омеге нужна в большей степени моральная поддержка. И ЧанЁль был готов её предложить.

Работник «Тристана» предложил постояльцу похлопотать за него и раздобыть как место работы, так и жилище, и БэкХён, подкупленный искренним сочувствием и человеческим теплом, от которого уже успел отвыкнуть, с готовностью согласился.

Разумеется, он не ожидал, что под «работой» будет иметься в виду отскребывание грязи со всех поверхностей, мытье полов и окно, протирание пыли и так далее, а жилище будет являть собой не что иное, как комнату-клетушку на четвертом этаже, где селили почти весь обслуживающий персонал. ЧанЁль добился того, чтобы нового уборщика, вопреки всем правилам, поселили вместе с ним, и альфа сиял от гордости, демонстрируя обескураженному БэкХёну его новые апартаменты.

Омега не привык к подобному. За шесть лет брака с Лу Ханем он разучился выполнять какую-либо домашнюю работу, и потому поначалу ему было невероятно трудно втянуться в процесс.

Но выбора у него попросту не было.

БэкХёну пришлось въехать в маленькую комнату и жить там вместе с ЧанЁлем, наняться в «Тристан» и каждый день тяжело работать, глотая непрошеные слёзы и тоскуя по прежним временам.

Омега не оставил надежды вернуть бывшего мужа. Он бомбардировал его письмами и записками, подкарауливал у ворот их дома, пару раз даже пытался проникнуть внутрь жилища, но каждый раз он терпел сокрушительное фиаско.

А теперь, когда Лу Хань твердо решил жениться, для БэкХёна была утеряна последняя надежда. Омега не желал принимать действительность такой, какой она была, и мириться с тем, что теперь ему уже никогда не видать той роскошной жизни, какую он вел, будучи в браке с китайцем.

ЧанЁль поддерживал властелина своего сердца; а что ещё он мог? БэкХён был для него центром Вселенной, и любое его огорчение серьёзно ранило альфу. Коридорный изо всех сил старался исполнить любое желание своего любимого, но он был далеко не всесилен. Омега хотел Лу Ханя; что ж, в таком случае, альфа будет ему помогать.

ЧанЁль и не думал разочаровываться в БэкХёне; наоборот, несмотря на вздорный характер, высокую требовательность и вечное недовольство, альфа всё больше влюблялся в этого непростого омегу. Это казалось почти невозможным, но любовь сама по себе – странное и парадоксальное чувство.

Коридорный не выносил моментов, когда его любимый печалился. Слёзы на глазах БэкХёна были для него самым страшным кошмаром, от которого нужно было избавиться, и поскорее.

Именно поэтому, когда санитарный работник разыскал ЧанЁля и потребовал организовать ему доступ к Интернету, тот, бросив обеспокоенный взгляд на распухший и покрасневший нос омеги, тут же кинулся выполнять приказ.

Коридорный вернулся в их клетушку спустя полчаса с ноутбуком под мышкой.

– Я взял ненадолго у постояльца, – бросил альфа, плотно закрывая за собой дверь. – Постарайся управиться побыстрее, хорошо?

Не удостоив ЧанЁля ответом, санитарный работник выхватил у него портативный компьютер и уселся на продавленный посередине диван, который был гордостью их небольшой комнатушки.

Омега включил устройство и запустил интернет-браузер.

– Как полное имя жениха Лу Ханя? – спросил он, поднимая голову и глядя на ЧанЁля.

– О СеХун, если верить портье, – ответил альфа, присаживаясь рядом и мягко кладя мозолистую ладонь на плечо собеседнику. – БэкХён, ты уверен, что необходимо…

– Заткнись, – оборвал коридорного уборщик.

Введя в поисковую систему имя, он нажал на кнопку «Поиск» и начал нетерпеливо притоптывать ногой, в душе будучи полностью уверенными, что эти три секунды были самыми долгими в его жизни.

Как только система выдала результаты, найденные ей, омега тут же нажал на самую первую ссылку.

Это оказалась страничка из онлайн-энциклопедии КИВИ. Вкладка была снабжена фотографией, на которой санитарный работник, недобро сузив глаза, узнал своего соперника.

– Надо же, удостоился собственной страницы в КИВИ, – пробурчал БэкХён. – Да кто он такой есть-то…

Омега начал читать, и с каждой строчкой брови его ползли всё выше. Закончив, он громко захлопнул ноутбук и, отложив его в сторону, прошептал:

– Черт… Лу Ханя надо срочно спасать…

 

* Трёхдолларовых банкнот не существует; такой фразеологизм используется для того, чтобы подчеркнуть фальшь чего-то.

Глава 5. Какао и сливки.

Почему-то считается, что за чертой города начинаются чуть ли не дикие и непроходимые джунгли. Все городские жители, особенно – убежденные урбанисты, уверены в том, что сельская местность – это такая часть суши, где лучше не бывать.

Лу Хань был не из таких: как только он накопил достаточно средств, чтобы позволить себе свою собственную Шангри-Ла, он заказал себе загородный дом.

Поселок Чансун поражал буйством природы и красок. Здесь жили не разжиревшие нувориши, стремящиеся как можно больше прихвастнуть своим богатством, а просвещенные и неглупые обеспеченные люди. Их сады не были похожи на залы для игры в боулинг, не отличались тошнотворной и неестественной геометричностью и не заставляли случайных прохожих проливать слёзы над покалеченной и причёсанной природой. Напротив, кусты и деревья здесь росли так, как им нравится, и от этого приусадебные участки не теряли своей самобытности.

Загородный дом Лу Ханя был похож на сказочный замок; именно этим он и привлек мечтательного альфу, в то время женатого на БэкХёне. Поместье называлось «Клёны» из-за аллеи, обрамлённой этими деревьями и ведущей прямо к передней террасе.

Дом, выполненный из белого камня, отличался асимметричной архитектурой и необычной планировкой. Башенки с эркерами, закругленные балкончики, смотровые площадки делали усадьбу неповторимой.

Восточное крыло было больше остальных, делясь на целых шесть этажей, поэтому почти все спальни располагались именно там.

Из гостиной, уютной и теплой, оснащенной камином, мягким ковром и стеллажами с книгами, можно было подняться по широкой лестнице на второй этаж и оказаться в широком коридоре с белыми стенами и такого же цвета дверьми с позолоченными рамами.

Пол коридора был устлан изумрудно-зеленой ковровой дорожкой, благодаря которой шум шагов, сновавший мимо дверей, никогда не беспокоил тех, кто здесь жил, либо гостил.

Сейчас одну из спален занимал соотечественник хозяина дома. По сути дела, они не были родственниками, да и вообще, не знали друг друга до приезда гостя в Корею, но Лу Хань разделял глубокое убеждение большинства азиатов в том, что землякам надо помогать, и потому Тао – молодой и беззаботный студент – жил в его хоромах абсолютно бесплатно. И последние полтора года он занимал их не один.

СуХо – красивый альфа, но без изюминки, – был преподавателем математики в университете, куда готовился поступать китаец. Юноша, бывший гуманитарием по мироощущению, никак не мог сладить с наукой, полной цифр и тайных значков, и потому решил нанять репетитора.

И это решение стало судьбоносным в его жизни.

Почему Тао выбрал именно СуХо? Скорее всего, тут сработал загадочный перст судьбы, заставивший юношу написать именно этому человеку. Возможно, то же провидение и толкнуло преподавателя принять заявку и согласиться стать надомным репетитором.

Сначала их отношения не выходили за рамки чисто профессиональных. Потом…

Потом Тао заболел.

Смуглый омега, источавший так подходящий ему шоколадный аромат, с детства отличался отменным здоровьем, и потому он плохо переносил любое недомогание. Кроме того, вследствие особенностей менталитета, он не выносил быть один.

СуХо появился в нужный момент. Когда Тао, необычайно бледный, открыл ему дверь и тихо простонал, что, по-видимому, не сможет сегодня заниматься математическим анализом, репетитор решительно взял всё в свои руки.

Альфа прошел внутрь просторной гостиной, властно взяв китайца за руку. Он проводил юношу в спальню, уложил под одеяло и пообещал, что позаботится о нём.

Преподаватель выполнил своё обещание: он варил крутой бульон, настолько насыщенный, что круглые масляные разводы на его поверхности почти что сливались в один большой слой; он ходил по магазинам и покупал свежие фрукты и овощи, отучая своего подопечного от фаст-фуда и чипсов, к которым китаец привык за последние месяцы; он подолгу сидел с пациентом, до хрипоты рассказывая ему непростую историю своей жизни, которая даже в отцензуренной версии поражала воображение.

Через неделю Тао выздоровел, но не отпустил СуХо от себя, потому что привык к приятному обществу репетитора. Через две недели у него началась течка. Спустя ещё три дня отношения между учителем и учеником уже никак нельзя было назвать ни профессиональными, ни даже дружескими.

Репетитор пытался, разумеется. Он пробовал уйти, когда почувствовал обволакивающий аромат шоколада, но…

Инстинкт альфы, направленный на защиту, сработал в тот раз, когда СуХо пожалел бедного юношу, так некстати заболевшего. Теперь в дело вступил рефлекс, отвечавший за совсем другую область. И он, в свою очередь, не подвел. Хотя кому как.

Их отношения, начавшиеся так плавно и нежно, начали развиваться с ужасающей быстротой, и через два месяца они поняли, что не могут друг без друга.

Конечно, Лу Хань знал об их связи. Благодетель Тао, довольно часто навещавший последнего, своими глазами видел, как лицо его подопечного озаряется светом радости, стоит ему только упомянуть имя импозантного преподавателя в беседе.

Поначалу бизнесмен хотел вмешаться и окончить этот роман, ведь смуглый омега был уже давно обещан в мужья одному альфе, который, судя по слухам, был каким-то криминальным авторитетом, а с такими людьми ссориться было бы уж совсем нежелательно, но потом, вспомнив свою молодость, передумал.

В памяти Лу Ханя ещё были живы те восхитительные мгновения, когда он трепетал от одного взгляда узких глаз БэкХёна; когда был готов с дрожью в сердце целовать красивые длинные пальцы рук будущего мужа; когда был способен на любой безумный поступок ради любимого… Увы, эти чудесные времена были уже далеко позади, но китаец мог понять чувства влюбленных. И он не стал им препятствовать, готовый в любое время «прикрыть» их связь. Он не знал, получится ли что-нибудь из этой интрижки, но признавал право своего соотечественника на любовь и свободный выбор. Потому-то он и отошел в сторону.

«Интрижка» переросла в полноценный роман, закончившийся стабильными отношениями и подготовкой к свадьбе. Развод Лу Ханя лишь укрепил Тао в решении связать себя с любимым узами брака как можно скорее, несмотря на некоторые сомнения его земляка-альфы.

Бизнесмен хотя и был готов всесторонне поддержать новоиспеченных помолвленных, всё же не разделял восторгов омеги. Во-первых, этот СуХо казался довольно мутной личностью: как Лу Хань ни копал, он не смог обнаружить о нем никаких данных, датированных временем раньше, чем семь лет назад. Создавалось впечатление, что этот человек просто появился ниоткуда, окончил университет и остался там работать. Ни о его детстве или отрочестве, ни о ранней юности, ни о родных не было ни малейшей зацепки, ни крупицы информации. Во-вторых, Тао был ещё слишком молод для брака. Китаец-альфа полагал, и небезосновательно, что смуглый омега просто исполнен благодарности к репетитору, путая это чувство с любовью.

Но соотечественник предпринимателя был упрям, как бык, под чьим созвездием он и родился. Раз он решил сочетаться браком со своим сладко пахнувшим рисовой пудрой преподавателем, то так тому и быть.

К этому времени уже и сам Лу Хань собирался вступить во второй в своей жизни брак. Тао ещё ни разу не видел СеХуна, но весьма охотно внимал восторженным рассказам своего земляка об этом исключительном во всех отношениях омеге.

Смуглый китаец проводил дни в учебе, так как СуХо настоял, чтобы их свадьба состоялась только после того, как юноша поступит в университет. И Тао с невиданным ранее энтузиазмом начал штудировать учебную литературу, исписывая толстые общие тетради от корки до корки.

Этот погожий апрельский денек ничем не отличался от прочих, кроме того, что дни экзаменов приближались. Юноше нужно было получить табель корейского образца, а затем разослать в те учебные заведения, которые его заинтересовали, так что работы предстояло немеряно. Но трудности не пугали молодого китайца, лишь раззадоривая его. Желанная цель была всё ближе, и это придавало смуглому омеге ещё больше сил.

Сад при загородном доме Лу Ханя был ухоженным, но альфа ценил природную красоту, и потому здесь не подстригали кустов и не придавали деревьям форму кеглей. Соседями китайца были такие же интеллигентные богачи, как и он сам, потому здесь не знали, что такое забор. Территория поселка была огорожена; к чему же, в таком случае, отделять себя от соседей и их приятной компании?

Именно поэтому из любой точки поместья обзор открывался отличный.

Так и думал Тао, сидя в саду и штудируя очередной учебник, изредка производя записи в тетрадь, в которой осталось не так уж много чистых листов.

Молодой китаец строчил по разлинованной бумаге с дикой скоростью, будто за ним кто-то гнался. СуХо ушел на работу, и потому омега был настолько поглощен учебой, что не заметил нежданного гостя.

Однако последний не замедлил сам сообщить о себе. Подойдя к Тао поближе, он громогласно воскликну:

– Так ты ещё здесь?!

От неожиданности смуглый омега подпрыгнул на месте. Вскочив с плетеного стула, он отошел на пару шагов назад и, отдышавшись, поднял глаза на визитера. Разумеется, он сразу узнал его, ведь Лу Хань столько лет состоял с этим человеком в браке.

Это был БэкХён, всё такой же невыносимый. Правда, кое-какие изменения в нем всё же произошли.

Раньше бывший супруг Лу Ханя носил роскошные вещи от именитых дизайнеров, теперь же он разгуливал в явно не новых джинсах, красной водолазке с растянутым воротом и дешевых носках из «Севен-Илевен»*. В те далекие времена до развода БэкХён постоянно делал маникюр, ведь руки его были прекрасны. Сейчас же его ногти были коротко острижены, а загрубевшая кожа явно свидетельствовала о том, что свои ладони этот омега забросил.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Тао, оправившись от первичного шока.

БэкХён приподнял брови.

– Вот как мы заговорили, – прошипел он. – Значит, тебе интересно, что я здесь делаю? Забавно. Опра бы оценила. Нет, серьёзно, знаешь, что… Ты забрал у меня всё: сначала моего мужа, потом – мой дом, а теперь смотришь на меня свысока и спрашиваешь, что я здесь забыл! Вот это поворот, не так ли?

Китаец непонимающе нахмурился.

– О чем ты? – спросил он, совершенно искренне округляя глаза.

– О чем я?! – взорвался работник отеля. – Да как ты смеешь разыгрывать из себя святую невинность?! Ты, крутивший роман с женатым человеком! Негодяй! Что ж, посмотрим, как долго ты ту протянешь, когда Лу Хань женится на этом мрачном плосколицем отребье!

– Успокойся, – Тао выставил ладони вперед, взывая к цивилизованной составляющей личности второго омеги. – Я никогда в жизни не заводил романтических отношений с Лу Ханем. Он для меня друг, старший брат, земляк, наконец, но не более. Поверь мне; я сам сейчас готовлюсь к свадьбе с любимым человеком!

БэкХён нахмурился. Юноша явно говорил честно и искренне, и запал санитарного работника уже начал потихоньку сходить на нет.

Китаец, воспользовавшись наступившей паузой, поднял плетеный стул, который недавно уронил, испугавшись внезапного визита, и пододвинул его гостю. Уборщик молча опустился на сиденье и потер лоб.

– Тогда с кем он кувыркался? – спросил он, тяжело вздыхая. – С кем?!

– Да не изменял он тебе! – Тао, уже исчерпавший весь небогатый лимит своего терпения, уже начинал раздражаться. – Он был верен все шесть лет вашего брака, как ты не понимаешь!

– О, разумеется, – фыркнул БэкХён. – Тебе виднее. Но, в любом случае, я тут по совершенно другому вопросу. Когда вернется Лу Хань?

– Что ты имеешь в виду? – смуглый омега перенес вес на правую ногу, скрестив руки на груди.

– Я задал совершенно простой и ясный вопрос, – холодно ответствовал кореец. – Когда мой бывший муж приедет сюда?

– Но он давно не живет здесь, – развел руками юноша. – Он обитает в городе, в своей квартире, вместе в женихом.

БэкХён в сердцах ударил кулаком по колену, но сдаваться он не собирался, что явствовало из следующей его фразы:

– Тогда позвони ему. Сейчас же.

Красивые губы китайца сжались в суровую линию. Он гордо вздернул подбородок и решительно ответил:

– Нет.

Санитарный работник подавился воздухом и, широко раскрыв глаза, посмотрел на собеседника.

– Что?! Почему? – воскликнул он.

– Лу Хань решил начать новую жизнь, – четко и ясно ответил Тао. – Он набрался смелости шагнуть вперед, а ты – это та часть его прошлого, которая тянет его назад. Отпусти его. Пожалуйста. Пойми, что тебе его не вернуть. Никогда.

БэкХён прикрыл веки и просчитал про себя до десяти. Внутри у него всё клокотало, но ему просто необходимо было срочно связаться с бывшим мужем. Лу Хань сменил свой номер телефона, продал старую квартиру, так что о его местонахождении предыдущий супруг не знал ничего. Тао оставался единственной ниточкой между ним и китайцем-альфой, и ссориться со смуглым омегой было для уборщика явно невыгодно, потому он буквально заставил себя успокоиться и ровным тоном проговорить:

– Лу Хань в опасности. Его будущий супруг – черный вдовец, хобби которого – избавляться от мужей. Он проделывал это уже три раза, и, боюсь, мой экс…

– Хватит, – неожиданно прервал его смуглый омега, воинственно упирая ладони в бока. – Я думаю, я услышал достаточно. Скажи, БэкХён, тебе самому не страшно жить с таким черным сердцем? Просто смешно смотреть, как ты изо всех сил пытаешься напридумывать всякого, чтобы испортить жизнь человеку, которого любил, но потерял. Я не знаю СеХуна, но я четко вижу один неоспоримый факт: рядом с ним Лу Хань счастлив; рядом с тобой – нет. Разговор окончен.

– Ты не понимаешь! – на глазах у корейца выступили слёзы бессилия. – Он же жизнью рискует!

– Кажется, Тао ясно дал тебе понять, что ему неприятна данная тема, – позади споривших омег раздался мягкий голос.

Санитарный работник обернулся и глубоко вздохнул.

– О, вот и секс-репетитор, – презрительно фыркнул он. – Ладно. Затыкайте мне рот. Демонстрируйте мне полное неуважение. Но знайте: когда этот О СеХун замочит очередного мужа, а именно: Лу Ханя, то не вздумайте хвататься за голову и говорить: «Ах, как жаль, что мы не послушали тогда БэкХёна!»

С этими словами уборщик пошел прочь, довольно чувствительно толкнув плечом только что вернувшегося с работы СуХо.

– Как хорошо, что ты пришел! – Тао подошел ближе и обвил руками шею альфы. – Этот истероидный тип меня достал!

– Погоди-ка.., – преподаватель слегка отстранился и провел ладонью по лбу. – Он сказал… О СеХун?..

– Ну да, – махнул рукой омега, подходя к столу и рассеянно перелистывая страницы учебника. – Жених нашего Лу Ханя.

– Нет.., – побледневшими губами прошептал СуХо. – Только не это…

Китаец удивленно воззрился на жениха.

– В чем дело? – поинтересовался он.

– Мы не должны допустить этой свадьбы, Тао, – решительно проговорил репетитор, дергая ворот светло-голубой рубашки с такой силой, что верхняя пуговица отлетела и, подмигнув прозрачным пластиковым бочком, упала в мягкую траву.

 

* «Севен-Илевен», или «7-11» – сеть универмагов.

Глава 6. Битвы и войны.

Квартира СеХуна вовсе не была вычурно-роскошной. Юноша, выросший в бедной семье, разумеется, ценил дорогие вещи, но безупречный вкус помогал ему не впасть в такие крайности, как моветон и кич.

Предприятие «Ким и сыновья», полученное омегой в наследство от третьего мужа, приносило не огромный, но вполне достойный доход, и юноша мог не беспокоиться о будущем. СеХун любил сам вникать в дела своей фирмы, потому что за всю свою недолгую жизнь приобрел весьма полезную привычку никому не доверять.

От молодого омеги, готовящегося к бракосочетанию, обычно ожидается море радостного возбуждения, опустошение прилавков магазинов готового платья и заказ фигурных свечей. Но не таков был Черный Вдовец.

СеХуну предстояло стать женатым омегой уже в четвертый раз, так что сам процесс немного утерял для него свою новизну, но, тем не менее, юноша с удовольствием участвовал в подготовке церемонии, которая, как он считал, должна была стать для него последней.

Лу Хань был хорошей партией и довольно легкой добычей: после изнурительного брака с БэкХёном альфа настолько морально устал, что с радостью пошел навстречу новым отношениям, которые ему благосклонно подкинула судьба.

Общество не особо жаловало предприимчивых и одиноких омег, и это была одна из причин, побудивших СеХуна пойти на очередной брак. Тем более, юноша ненавидел рутину, и он с радостью ухватился за шанс провести очередную успешную операцию не в бизнесе, а в жизни.

Молодой человек, отвлекшись от графиков и отчетов, представленных на мониторе его портативного компьютера, откинулся на спинку кресла и легонько помассировал виски. Скоро им с Лу Ханем нужно было ехать в оперу, где выступал известный на весь мир тенор, и омега ждал этого момента с нетерпением. Отнюдь не чуждый чувства прекрасного, он любил оперу и всегда ценил в других людях талант.

СеХун поднес левое запястье к глазам и глянул на наручные часы – подарок от жениха на недавно прошедший День Рождения. Половина восьмого. Отлично, пора собираться.

Омега прошел в свою спальню, которая, вопреки ожиданиям, была обставлена весьма строго и скромно: стенной шкаф, кровать, тумба, зеркало и комод. Чёрный Вдовец ценил утилитарность и практичность, и это проявлялось в его вкусах и привычках.

Раскрыв дверцы шкафа, он вытащил вешалку с парадным костюмом, упакованным в пластиковый мешок. Быстро переодевшись и повязав атласный кушак на тонкой талии, омега подошел к зеркалу и внимательно осмотрел себя.

От природы СеХун отличался высоким ростом и стройностью. И то, и другое усугублялось горделивой осанкой и манерой держать голову высоко, а смокинг с успехом подчеркивал все эти достоинства.

Удовлетворенно хмыкнув, молодой омега одернул лацканы своего одеяния и, набросив на плечи белый шарф, подхватил сумку и вышел из квартиры. Заперев дверь, юноша направился было к лифту, но на полпути вздрогнул от звонка мобильного телефона.

– Что-то Лу Хань нервничает, – пробормотал Черный Вдовец, доставая современный «Блюберри» и принимая звонок, не глядя на номер звонившего. – Слушаю.

– О СеХун? – голос, раздавшийся в трубке, был знаком молодому человеку; омега определенно где-то уже слышал его, хотя не мог вспомнить, где.

– Да, это я, – спокойно ответил Черный Вдовец, стараясь быстро отыскать в закромах памяти имя этого человека.

– Мы ждем вас у вашего дома, – голос звучал отрывисто; в интонациях проглядывая явный негатив. – Спускайтесь, – и абонент дал отбой.

СеХун посмотрел на экран телефона с недоумением: номер звонившего был ему совершенно не знаком. Другой бы на месте юноши испугался выходить к агрессивно настроенному незнакомцу, но Чёрный Вдовец был не таков: его непростая история жизни научила его ничего не бояться. И юноша шагнул в кабину лифта, убирая «Блюберри» в сумку.

У подъезда его поджидали трое: двое омег и один альфа. Последний имел самый решительный вид: нахмуренные тонкие брови, поджатые губы и твердый взгляд. Одного из омег СеХун узнал: это был БэкХён. Второй же – юноша с весьма экзотической внешностью – был Чёрному Вдовцу незнаком, хотя последний мог бы поклясться, что видит это лицо не впервые. Он стоял поодаль, опустив очи доле и явно не горя желанием здесь находиться.

Омега оглядел своих гостей, быстро оценивая обстановку. Присутствие бывшего мужа Лу Ханя не предвещало ничего хорошего, поэтому надо было готовиться к обороне. «Что ж, не впервой», – подумал СеХун, набросив ремешок сумки на плечо и скрестив руки на груди.

– Вы хотели меня видеть? – ровным тоном проговорил он.

– Вот именно, – дерзко ответил БэкХён. – Хотели.

Чёрный Вдовец, проигнорировав этот выпад, повернулся к альфе.

– Это вы мне звонили? – спросил он.

Мужчина ограничился кивком в качестве ответа.

– Откуда у вас мой номер? – приподнял бровь СеХун.

– От Тао, но это неважно, – выговорил альфа, бросив быстрый взгляд на смуглого омегу, державшегося позади.

Чёрный Вдовец нахмурился, припоминая. «Тао?! Не может быть… Хотя… Такие совпадения вряд ли бывают», – эти мысли пронеслись в голове Чёрного Вдовца с огромной скоростью. Обеспокоенные и нежные взгляды, что этот незнакомый альфа бросал на смущающегося омегу, говорили яснее любых слов, и это могло помочь впоследствии, ведь маловажных фактов, как любил говорить СеХун, не бывает.

А БэкХён, тем временем, решил броситься в атаку.

– Мы знаем, что ты убил всех своих мужей, – без обиняков заявил санитарный работник, вздернув подбородок. – И мы пришли сказать, что не позволим тебе погубить ещё и Лу Ханя!

Чёрный Вдовец закатил глаза.

– Вы серьёзно? – снисходительным тоном проговорил он. – А доказательства у вас есть?

– Пока нет, – в разговор вступил альфа, перехватив инициативу. – но мы их добудем. Обязательно.

СеХун перевел на него взгляд ореховых глаз, весело улыбаясь.

– Я могу узнать, кто вы такой? – полюбопытствовал омега, не прерывая зрительный контакт.

Этот человек интриговал его: в его глазах, его тоне, даже его позе присутствовала явная и неприкрытая ненависть. Это была даже не неприязнь, нет; эти эмоции сидели куда глубже и были намного более личными, но, сколько бы Чёрный Вдовец ни напрягал память, он не мог вспомнить, когда он встречался с этим субъектом, и чем он умудрился так разозлить этого альфу.

– Это неважно, – твердо ответил его собеседник.

– Нет, почему же? – встрял БэкХён. – Когда он окажется за решеткой, где ему самое место, он должен будет знать, кому он этим обязан. Его зовут СуХо, и он учитель математики, а вот там – Тао, который слишком труслив, чтобы бороться за восстановление справедливости вместе с нами.

– Перестань, – альфа мягко тронул агрессивного омегу за локоть. – И не вмешивай сюда Тао; он тут абсолютно ни при чем. Это наша с тобой битва.

– Какая битва?! – всплеснул руками Чёрный Вдовец. – Вы о чем, господа? Я вас даже толком не знаю, кроме надоедливого бывшего моего жениха. Зачем вы пришли сюда действовать мне на нервы? Я попрошу вас убраться и больше не докучать мне, иначе я вызову полицию.

БэкХёну кровь бросилась в лицо, тогда как СуХо, наоборот, побледнел. Преподаватель сжал кулаки и сделал шаг по направлению к СеХуну, намереваясь бросить тому в лицо что-то резкое, грубое, но его намерения были прерваны роскошной черной машиной, затормозившей прямо около пестрой компании.

«Ну наконец-то!» – подумал Чёрный Вдовец, наблюдая, как Лу Хань выбирается из автомобиля.

Новоприбывший, взойдя на тротуар и окинув взглядом вех присутствующих, мгновенно почувствовал напряжение, буквально звеневшее в воздухе. Он недоуменно посмотрел на троицу, которой здесь не должно было быть, и негромко поинтересовался:

– А вы что здесь делаете?

– Мы пришли спасать тебя, – ответствовал неугомонный БэкХён, подавшийся вперед по направлению к бывшему мужу. – Ты даже не представляешь себе, на ком собираешься жениться! Он поубивал уже троих; ничто не остановит его от четвертого покушения!

– Только не снова! – запричитал альфа-китаец, запуская ладони в волосы. – Сколько можно, скажи, сколько?!

– Он прав, Лу Хань, – вступил в разговор СуХо, теребивший ворот светло-голубой рубашки. – Этот человек – убийца, и тебе лучше расстаться с ним как можно скорее.

Бизнесмен перевел взгляд на репетитора; ноздри его стали раздуваться. Было очевидно, что этот человек с трудом держит себя в руках, прилагая огромные усилия, чтобы сохранить самообладание.

– Послушай, – начал он. – Я на многое закрывал глаза. Я ничего не сказал тебе, когда ты соблазнил Тао – совсем ещё мальчишку. Я молчал, когда ты без приглашения въехал в мой загородный дом и поселился там. Я держал язык за зубами, когда ты заявил мне о вашей свадьбе, и это несмотря на то, что Тао уже помолвлен. Но теперь я сдерживаться не буду. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою личную жизнь и указывать мне, с кем строить отношения. На этот раз я прощу тебя и сделаю вид, что ничего не произошло, но знай: так будет не всегда. Что же касается тебя, БэкХён, то предупреждаю: ещё хотя бы раз побеспокоишь СеХуна или меня – и я вызываю полицию. Всё ясно?

Выдав эту тираду, белый от злости китаец распахнул заднюю дверцу автомобиля и сделал жениху знак садиться туда. Чёрный Вдовец послушно скользнул на удобное кожаное сиденье. Лу Хань примостился с ним рядом и бросил водителю: «Трогайте!».

Тяжелый черный «линкольн» тронулся с места и, мгновенно набрав скорость, скрылся из вида.

БэкХён, воинственно погрозив кулаком вслед машине, решительно изрек:

– Я это так не оставлю! Я добьюсь справедливости! Пойду в полицию и выложу им всё, что знаю об этом выродке!

– Я помогу, – присоединился альфа. – Давай встретимся у полицейского участка Саннам через полтора часа, хорошо? Я смогу подкрепить твоё заявление серьёзным свидетельством.

– Договорились, – кивнул санитарный работник отеля. – Буду ждать.

Бывший супруг Лу Ханя развернулся и побрел прочь, засунув руки в карманы и глядя себе под ноги.

– Пожалуй, и нам пора домой, – СуХо, перестав, наконец, теребить ворот своей рубашки, подошел к Тао и взял его за руку. – Пойдем. Наша битва ещё не окончен<