Взаимодействие основных прагматических принципов

В наибольшей степени наблюдению доступно взаимодействие Принципа Вежливости и Принципа Кооперации. Первый часто приходит на выручку там, где недостаточно эффективен второй. Он даже в большей степени отвечает требованию кооперативности участников разговора.

В косвенных просьбах выбор вопросительной формы высказывания часто объясняют как раз использованием максим Принципа Вежливости (такие формы более вежливы, чем директивы):

 

(11-5) а) Вы не подержите мою сумку?

б) Подержите мою сумку.

 

Говорящий, отвечая собеседнику на некорректную реплику, часто нарушает постулат Качества и постулат Релевантности ради того, чтобы не нарушить своим речевым вкладом максиму Такта по отношению к собеседнику или третьему лицу:

 

(11-6) А. Вы сегодня плохо выглядите, Вера Фёдоровна.

Б. Вчера, Алексей Иванович, я купила интересную книгу об этикете.

(11-7) А. Наш экзаменатор — вредный старичок.

Б. Сегодня к нам приезжает с концертом Алла Пугачёва.

 

Нередко можно наблюдать противоречие между принципами. Возьмём высказывание:

 

(11-8) Давайте я поднесу ваши вещи до такси.

Адресат (Y) может рассуждать следующим образом:

 

а) Этот мужчина (Х) сделал предложение поднести вещи (А).

б) Х придерживается Принципа Вежливости.

в) Для меня это предложение благоприятно.

Импликатуры: Х (вежливо) импликатирует:

г) ‘Х хочет, чтобы совершилось А’.

д) ‘Х хочет, чтобы я поняла его интенцию’.

е) ‘Х вежлив’.

 

Но посмотрим с другой стороны:

 

ё) Совершение А не в пользу Х.

Импликатура:

ж) ‘Х нарушает постулат Качества: в действительности Х не хочет, чтобы совершилось А’.

 

Парадокс решается в пользу Принципа Вежливости.

Принцип Вежливости взаимодействует также с Принципом Иронии. Последний может быть в общем виде, по Дж. Личу, сформулирован так:

 

Принцип Иронии

Если вы хотите обидеть кого-либо, по крайней мере таким способом, который не противоречит Принципу Вежливости, но позволяет слушателю понять косвенно выраженный момент оскорбления, то делайте это, порождая импликатуру.

 

Пример Дж. Лича:

 

(11-8) А. Джофф только что позаимствовал у тебя машину?

Б. Здорово, ЭТО мне нравится!

Импликатура: То, что сказал Б, вежливо по отношению к Джоффу, но не является правдой. Поэтому, то, что Б думает на самом деле, невежливо в отношении к Джоффу, но правдиво. [Принципы Кооперации и Вежливости здесь в разладе, предпочтение в иронических целях отдаётся последнему принципу.]

Максимы Великодушия, Одобрения, Скромности и др.

Максимы Принципа Вежливости могут трактоваться друг через друга. Так, максима Великодушия противоположна максиме Такта. Последняя имеет центром говорящего, т.е. она эгоцентрична. Первая же, напротив, имеет центром другого, она альтруистична.

 

(11-9) ^! Вы можете одолжить мне денег. (Невежливо. Символ ^! означает меньшую приемлемость)

(11-10) Я могу одолжить вам денег. (Предложение. В пользу слушателя, в ущерб говорящему.)

(11-11) Вы должны прийти к нам на обед. (Приглашение. В пользу слушателя, в ущерб говорящему.)

(11-12) ^! Мы к вам придём на обед. (Неуважительно.)

 

Максима Одобрения есть по существу максима Лести. А лесть представляет собой неискреннее одобрение. Она значит: ‘Избегай говорить неприятные вещи о других, особенно о слушателе’. И льстивые высказывания нередко ставят слушателей в тупик. Ср.:

 

(11-13) А. Его защита была блестящей.

Б. Да?!

(11-14) А. Твоё выступление было великолепным.

Б. Не уверен / Не думаю / Оно могло быть более удачным. (В ответе скорее реализуется максима Скромности.)

 

Максима Скромности рекомендует избегать самовосхваления. Ср.:

 

(11-14) Примите, пожалуйста, этот скромный подарок в знак нашего уважения.

(11-15) ^! Примите, пожалуйста, этот ценный подарок в знак нашего уважения.

(11-16) Как глупо с моей стороны!

(11-17) Моя лекция могла быть более интересной!

Что касается максим Согласия и Симпатии, то они тоже нередки.

Итоговые замечания

Итак, межличностное общение регулируется большим рядом прагматических принципов.

Принцип Кооперации и Принцип Вежливости Дж. Лич относит к межличностной риторике. Сюда же принадлежит Принцип Иронии. Ирония (вплоть до сарказма) тесно связана с насмешливой вежливостью (оскорбление в дружеской форме). Из того же ряда подшучивание. Но это насмешливая невежливость. Принцип Насмешки Дж. Лич формулирует следующим образом:

 

Принцип Насмешки

Показывая солидарность со слушателем, говори что-нибудь, что (1) по всей очевидности неправдиво и (2) по всей очевидности невежливо по отношению к слушателю.

 

Анализ гиперболы (преувеличения) и литоты (преуменьшения) в основном опирается на обращение к принципу Кооперации, хотя есть и точки соприкосновения с принципом Вежливости. Принцип Поллианны (the Pollyanna Principle) обусловливает оптимистическое преувеличение и эвфемистическое преуменьшение. Литота оказывается связана с Принципом Интереса.

К принципам первого порядка относятся Принцип Кооперации, Принцип Вежливости, Принцип Интереса и принцип Поллианны. В число объектов принципов более высокого порядка входят Ирония и Насмешка. Распределение удельного веса этих принципов межсубъектного общения различается в зависимости от этнокультурных ареалов.

__________

Литература к теме 11 «Принцип Вежливости»

Арутюнова, Н.Д. Прагматика // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389—390.

Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 3—47.

Богданов, В.В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. Л., 1990.

Богданов, В.В. Лингвистическая прагматика и её прикладные аспекты // Прикладное языкознание. СПб, 1996. С. 268—275.

Вандервекен, Дитер. Небуквальные речевые акты // Концептуализация и смысл. Новосибирск, 1990. С. 31—61.

Гордон, Дан, Лакофф, Джордж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 276—302.

Грайс, Герберт Пол. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 194—200.

Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.

Падучева, Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэррола // Семиотика и информатика. Вып. 18. М., 1982. С. 76—119.

Серль, Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М., 1986. С. 170—222.

Формановская, Н.И. Русский речевой этикет: Лингвистический и методический аспекты. 2–е изд., перераб. и доп. М., 1987.

Leech, Geoffrey N. Principles of Pragmatics. London and New York, 1986.

Levinson, Stephen C. Pragmatics. Cambridge etc., 1985.

Lyons, John. Semantics. Volumes 1—2. Cambridge etc., 1979.

Metzler Lexikon Sprache. 2., überarb. u. erw. Aufl. / Hrsg. von Helmut Glück. Stuttgart; Weimar, 2000.

Moeschler, Jacques et Reboul, Anne. Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. Paris, 1994.

Reboul, Anne et Moeschler, Jacques. La pragmatique aujourd’hui: Une nouvelle science de la communication. Paris, 1998.

Глава 12

РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

Вступительные замечания

В этой книге излагается взгляд на лингвистическую прагматику как дисциплину, в которой в качестве её основных частей выступают Теория речевых актов, Теория прагматического значения и Теория коммуникативного взаимодействия. Все три части, хотя они и разнонаправлены, но тем не менее тесно связаны друг с другом такими факторами, как целеустремлённая деятельность субъектов языкового общения и значения, передаче и интерпретации которых эта деятельность подчинена.

Теория коммуникативного взаимодействия сложилась в значительной мере под влиянием социологических, социально-психологических и этнографических взглядов. Но вместе с этим в ней очевидно влияние совокупности выдвинутых в Теории прагматического значения принципов, лежащих в основе межличностного общения (Принцип Кооперации, Принцип Вежливости, Принцип Иронии, в какой-то мере принципов и тезисов Теории Релевантности). Даже Теория речевых актов не идёт далеко в изоляции иллокутивных сил и правил успешности, на что нередко сетуют её критики. Говорящий, строящий в речевом акте своё коммуникативно-прагматическое пространство, включает в это силовое поле своего слушателя. Иллокуция и перлокуция небезадресны.

Языковое взаимодействие может осуществляться как в устной, так и в письменной форме. Данная глава ограничивается рассмотрением разговоров как комплексных речевых событий диалогического (интерактивного) характера, представляющих собой содержательно и формально упорядоченные последовательности устных высказываний.

Высказывания — минимальные звенья разговора. Они могут квалифицироваться либо как иллокутивные акты, либо как полные, незавершённые или осложнённые, интонационно оформленные предикации (в англо-саксонской традиции, клаузы).

Речевой разговорный комплекс в целом представляет собой линейную структуру, составляющие которой следуют друг за другом во времени. В нём чередуются блоки, состоящие из одного или нескольких высказываний. Этими блоками как раз и обмениваются интерактанты: это их речевые вклады в разговор (см. 12.3 и 12.4).

Но прагматический термин разговор иногда воспринимается как термин, используемый в теории разговорной речи. Поэтому есть необходимость остановиться на том, что же понимается под разговорной речью вне прагматики.

Теория разговорной речи

Разговор есть явление речи, которое:

а) реализуется в естественной для речи звуковой субстанции и

б) представляет собой интерактивное / диалогическое образование.

Можно было бы соответственно говорить о разговоре как явлении разговорной речи. Но в отечественной лингвистике термин разговорнаяречь практически оказывается занят за иным направлением исследований.

Разговорной речи (коллоквиалистике) у нас в стране посвящено огромное множество работ, среди авторов которых могут быть названы В.Д. Девкин, Е.А. Земская (р. 1926), О.А. Лаптева (р. 1931), М.В. Панов (1920—2001), О.Б. Сиротинина (р.!923), Ю.М. Скребнев (1922—1993), Н.Ю. Шведова (р. 1916), Н.А. Шигаревская (1917—1978), Е.Н. Ширяев (р. 1939) и мн. др.

Под разговорной речью никто из названных исследователей не имеет в виду собственно речь как процесс, деятельность, речевые акты. Их объектом является одна из потенциальных специфических языковых систем, входящих на правах варианта в общую систему языка. Только Е.А. Земская говорит эксплицитно не о разговорной речи, а о разговорном языке, хотя делает уступку традиционному термину.

Большинство наших учёных видят в разговорном языке по существу устную разновидность литературного языка, противостоящую его книжно-письменной форме. Литературный же язык в целом оказывается одним из социальных вариантов, соотносимых с диалектами и просторечием. Его характеризуют наддиалектность, устойчивость, нормативность, полифункциональность. Для разговорного языка характерны использование в обиходно-бытовом общении, стилистическая сниженность, наличие региональных вариантов, менее формальные среды общения.

Исследователями разговорной речи много сделано в описании её фонетических, морфологических, номинативных, синтаксических особенностей. Но понятие разговорной речи ориентировано не на звуковую форму манифестации языка, а на его функционально-стилистическую сторону. При таком подходе ничто не мешает ставить вопрос о возможности и письменной манифестации разговорного языка. Ведь известны же подобные опыты по отношению ко многим диалектам (ср., например, роман Фрица Ройтера на нижненемецком (Fritz Reuter. Ut mine Festungstid; верхненем. соответствие: Aus meiner Festungszeit). А лингвисты Германии называют соответствующий объект обиходным языком (Umgangssprache).

Семантика и тем более прагматика у нас в теории разговорного языка систематически не разрабатывались. Ей присущи те же, как и в структурной лингвистике, представления об идеальном говорящем, оторванность от процессов распознавания и выведения переданных смыслов и т.п. В этой теории отсутствуют понятия пресуппозиций, импликаций / импликатур, кодового и инференционного путей обработки информации.

Теория разговорной речи не является теорией языка в действии, т.е. прагматически она не ориентирована. Фиксируя свои объекты, линейность которых она отмечает (однако линейность — это свойство речи, а не языка), она не характеризует их как языковые действия или продукты действий, не говорит об их субъектах, интенциях, прагматических правилах и принципах языкового общения.

В этой теории не затрагивается интеракциональная сторона разговора как устного диалогического события..

Но вместе с тем представителями теории разговорной речи накоплен богатый опыт фиксации и разносторонней обработки корпуса примеров, который лингвистическая прагматика как раз и может использовать в своих интересах.

12.3. Конверсационный анализ (≈ анализ разговора)

Для конверсационного анализа понятия линейности коммуникативного события и его деятельностного характера не чужды. Более того, в центр внимания ставится взаимодействие (интеракция) субъектов. Коммуникативное событие представляется организованным, упорядоченным. По мнению одних, порядок в человеческой деятельности задаётся определёнными ценностями, нормами и языком, другие считают, что социальный порядок и, соответственно, упорядоченность в процессах коммуникации создаётся деятельностью интерактантов.

Слово conversation ‘разговор, беседа, речь; переговоры’ в американской литературе может обозначать общение в различных сферах (как в неформальном кругу, так и на официальном, формальном уровне). Ему присущ широкий диапазон употребления, нередко в фатической функции

Для носителей немецкого языка слово Konversation означает небольшой, незначительный разговор в повседневных условиях (англ. small talk), нередко беспредметную болтовню, неформальную лёгкую беседу, а не серьёзное выступление на научной дискуссии или в формальной сфере. А в качестве эквивалента англ. conversation чаще используется слово Gespräch ‘разговор', более близкое по своему содержанию англ. слову talk ‘разговор, беседа’. В соответствии с этим немецкими учёными в качестве эквивалента англоязычного термина conversation(al) analysis создаётся термин Gesprächsanalyse (≈ англ. talk analysis).

Конверсационный анализ возник в США как приложение этнометодологического течения в социологии. Принципы этнометодологии внедрял в научный обиход в 60-х и 70-х гг. прошлого века один из представителей феноменологической традиции Харольд Гарфинкел (р. 1917, Harold Garfinkel). Он видел свою цель в том, чтобы в фокус внимания поместить деятельность по созданию социального порядка. Этнометодологические искания привели его к разработке множества частных теорий, в том числе анализа разговора (Conversation Analysis).

Развёрнутую концепцию и экспериментальную методику этнометодологического конверсационного анализа создают в 1960-х гг. Харвей Сакс (Harvey Sacks, 1935—1975) и его ближайшие сотрудники и продолжатели Эмануэл А. Щеглофф (Emanuel A. Schegloff) и Гейл Джефферсон (Gail Jefferson). На становление этой концепции повлияли интеракционистcкие взгляды Эрвинга Гоффмана (Erving Goffman, 1922—1982), когнитивная психология, этнография речи, а также философия позднего Л. Витгенштейна.

Х. Сакс на протяжении ряда лет читал лекции по своей теории во многих университетах, в учёном мире они расходились в магнитофонных записях и были опубликованы посмертно (1989, 1992). Пропаганда теоретических и методических принципов Х. Сакса и дальнейшее их развитие — существенная заслуга Э. Щеглоффа и Г. Джефферсона.

По мнению представителей этого направления, цель конверсационного анализа заключается в том, чтобы в процессе строго эмпирического исследования “естественных” интеракций установить формальные принципы и механизмы, посредством которых участники данного социального события (“актёры”) осмысленно структурируют, координируют и упорядочивают свои собственные действия, действия других и актуальную ситуацию действия. Речь идёт о формальных приёмах, об “этно-методах”, которые применяются интерактантами в целях анализа релевантного для их действия контекста, интерпретации высказываний своих партнёров и обеспечения понятности, приемлемости и эффективности построенных высказываний. Этот подход направлен на осознание производства и воспроизводства социального порядка в привязанной к данному контексту языковой и неязыковой интеракции.

Сегодня объектами конверсационного анализа в американской традиции являются разговоры-в-интеракции (talks-in-interaction) и в институциональной сфере (школа, визит к врачу, высший свет), и при случайных разговорах. Осуществляются попытки описать упорядоченность, структуру и линейные модели интеракций.

Данная дисциплина (в США — conversation analysis, в Германии и Швейцарии — Gesprächsanalyse, Gesprächslinguistik, Dialogforschung) включает в себя:

а) эмпирическое исследование языковых текстов, которые производятся в условиях естественной коммуникации;

б) их фиксацию электронными средствами и накопление в памяти,

в) а также их транскрибирование с учётом особенностей структур процесса коммуникации, действий интерактантов и создаваемых ими смысловых предпосылок.

Проблеме транскрипции уделяется самое серьёзное внимание. В записи фиксируются не только языковые данные, но и используемые невербальные элементы, просодические характеристики произносимого (мелодика, динамика, темп, паузы различной длительности), качества голоса, перебивания собеседниками друг друга, существенные моменты внешней обстановки разговора и пр. Имеется много систем транскрипции разговора, разработанных разными учёными.

Разговорные события сперва фиксируются с помощью электронных средств аудио- и видеозаписи и транскрибируются, так что исследователь имеет потом дело не с говорящими субъектами, а с готовыми транскриптами. Конечно, эти документы позволяют судить главным образом в внешней, наблюдаемой стороне разговорных событий.

Конверсационный анализ отвечает прежде всего на вопрос КАК? и обходит стороной вопросы ПОЧЕМУ? и ЗАЧЕМ? Что же касается не данной в наблюдении смысловой стороны, скрытых инференционных процессов, понимания, вообще проблем знания мира и коммуникативной компетенции, то за помощью нужно обращаться к когнитивной психологии, когнитивной семантике и прагматике.

Если же это оставить пока вне внимания, то конверсационный анализ сейчас заслуженно занял прочные позиции в арсенале исследовательских инструментов и, став целостной самостоятельной дисциплиной,. влияет на такие смежные науки, как социолингвистика, анализ дискурса, теория межкультурной коммуникации, традиционная лингвистическая прагматика в её акциональном аспекте, социальная психология.

Рядом с этнометодологическим конверсационным анализом развивается также этнографический конверсационный анализ, который стремится к учёту социального контекста общения. Он тяготеет к социолингвистике.

Конверсационный анализ в настоящее время преподаётся во многих американских, а также германских, французских и швейцарских университетах как отдельная дисциплина или как раздел либо прагматики, либо анализа дискурса. В Германии он содержит в себе значительную долю элементов социолингвистики и теории межкультурной коммуникации.