Личность в разговорном дискурсе

В коммуникативном событии субъекты могут меняться своими ролями. Новый Говорящий создаёт своё силовое поле, которое взаимодействует с полем первого Говорящего. Оно имеет свой центр и свою периферию, своё употребление знаков здесь и сейчас. Совпадать могут темы первого и последующего высказываний. Обстановка общения в принципе может быть сохранена: А вот энергетический “заряд” тому или иному высказыванию обеспечивает автор этого высказывания. Возникает сложное многополюсное энергетическое поле, в котором происходит смена центров коммуникативного пространства.

 

(12-8) А.: Как ты сдал экзамен по общему языкознанию?

Б.: На отлично.

А.: А что сейчас читают вам?

Б.: Довольно интересную дисциплину — лингвистическую прагматику. Она рассматривает язык в действии. Иначе говоря, в работе.

 

В диалогическом дискурсе нередко выделяется его Лидер, который как бы подчиняет себе коммуникативные намерения всех участников данного диалога. Вместе с тем каждый из участников речевого взаимодействия представляет собой языковую личность с присущими ей особенностями употребления языка и следования принципам общения.

Сегодня мы хорошо понимаем, как устарели наши представления о том, что язык есть замкнутая в себе, противопоставленная речи, самодостаточная, самонастраивающаяся и самоорганизующаяся система знаков и элементов знаков (фигур), что редукционистский подход, требовавший изучать язык в самом себе и для себя, не ведет к пониманию действительной сущности языка.

Все чаще и убежденней мы говорим сегодня о языке как форме, способе жизнедеятельности человека, способе вербализации человеческого опыта и его осознания, способе выражения личности и организации межличностного общения в процессе совместной деятельности людей. От объективизированного, деперсонализированного, предметного представления языка мы постепенно переходим к его личностному, деятельностному представлению.

В лингвистический обиход вводится понятие личности, входившее ранее в концептуальный аппарат философии, психологии, социологии, социальной психологии. В понятии личности друг другу противопоставляются две стороны.

Во-первых, личность предстает как продукт общественного развития. Она производна от социальной среды, ибо формируется в этой среде, оказываясь своеобразным фокусом, в котором преломляются многочисленные и противоречивые воздействия классово-имущественных, профессионально-групповых и социально-групповых, половых и возрастных, расовых и этнических, конфессиональных, территориальных и прочих отношений. Личность воспитана своей эпохой, ее общественным сознанием, психологией, культурой, системой разрешений и запрещений. Она включена в системы ролевых функций, предписаний и ожиданий.

Во-вторых, личность не есть просто объект внешних воздействий. Это активно действующий участник общественной трудовой и познавательной деятельности, субъект материального и духовного общения, осознающий свое место в мире людей, свое отношение к ним, их потребностям, мотивам, интересам и целям, осознающий и самое себя, свое Я, адекватно или неадекватно оценивающий свои достоинства и недостатки, предъявляющий соответствующие притязания к другим.

Личность руководствуется собственными интересами и мотивами, хотя в конечном итоге в них преломляются общественные стимулы деятельности. Этим создается и утверждается ее индивидуальность, оригинальность. Личность использует общепринятые нормы, правила конвенции деятельности и общения, воссоздавая их в своих действиях творчески, внося в них новые моменты.

В личности, таким образом, диалектически взаимосвязаны социальное и индивидуальное, общее и особенное, природное и усвоенное, воспроизводимое и творимое заново, объективное и субъективное.

Личность не есть компонент той или иной социальной системы, ситуации, деятельности; личность не является функцией коллектива, она его основа. Личность представляет собой еще в большей степени, чем психика, антиадаптационное образование. Она может подняться над пространством деятельностей, выбрать одну из них или построить новую. Равным образом она способна к преодолению социальной ситуации.

Введение понятия личности в лингвистическую прагматику означает возможность говорить о том, что язык принадлежит прежде всего и главным образом личности, осознающей себя и свое место в мире, свою роль в практической деятельности и языковом общении, свое отношение к принятым принципам и конвенциям ведения дискурса, творчески использующей их в своих предметных и речевых действиях.

Речевые акты, речевые шаги, речевые ходы для личностно ориентированной прагмалингвистики представляют собой не просто компоненты дискурса (языкового общения), а выступают в качестве сознательных и целенаправленных (хотя не всегда целесообразных) актов определенной личности.

Дискурс ведут личности. Они принимают на себя те или иные коммуникативные роли, обмениваются своими речевыми ходами и» соответственно, коммуникативными ролями. Они сообщают, описывают, констатируют, доказывают, убеждают, просят, приказывают, задают вопросы, дают ответы, делают и принимают предложения, обещают и уклоняются от обещаний, иронизируют над фактами, друг над другом или над собой, оскорбляют собеседников или льстят им, оценивают внешние факты или поведение друг друга. Они выбирают определенные речевые приемы, тактики и стратегии кооперативного или некооперативного характера.

Личности регулируют течение дискурса в общих и личных целях, инициируют коммуникативное событие, задают ему тему и регистр общения (нейтральный, официальный, дружеский, фамильярный), следуют постулатам общения либо, напротив, стараются свернуть общение, уйти от темы, идут на нарушение постулатов количества и качества передаваемой информации, способа передачи информации. Личности ведут беседы, ссорятся, выступают на собраниях, заседаниях, совещаниях, пишут статьи и книги, читают лекции, включаются в дискуссии, обмениваются письмами, рецензируют чьи-то творения.

Личность может проявлять себя в дискурсе как контактная (коммуникабельная) и неконтактная (некоммуникабельная), конформистская и неконформистская, кооперативная и некооперативная, жесткая и мягкая, прямолинейная и лавирующая, рассудочная и эмоциональная и т.п., что находит свое выражение в том, как каждый из общающихся ведет дискурс, либо принимая, либо отвергая (прямо или косвенно) предложенные линии общения (тема, регистр, следование Принципам Кооперации, Вежливости и Иронии).

Важно при анализе коммуникативного эпизода проследить, какие тот или иной Говорящий выбирает речевые акты, шаги и ходы для выражения личностных установок и обеспечения конструктивного взаимодействия с партнёром, как каждый из общающихся комбинирует свои речевые акты и как он соотносит свой речевой ход с совершенным только что или имевшим место ранее речевым ходом другого лица.

Возьмём для иллюстрации отрывок из эссе Сергея Залыгина «К вопросу о бессмертии: Из заметок минувшего года», опубликованного в журнале «Новый мир» в № 1 за 1989 г. В этом отрывке содержатся два диалогических события, их составляющие (речевые ходы и речевые акты) соответственно индексированы: первые — заглавными буквами, вторые — арабскими цифрами: \

 

(12-9) В Барнауле зимой, в конце 1919 года, шла артиллерийская перестрелка между красными, которые занимали привокзальную часть, и белыми, закрепившимися на Горе. Снаряды летели через весь город, в котором не было ни тех, ни других. Казалось, вообще никого.

Моя мать работала библиотекаршей на Горе и каждый день ходила в расположение белых, полагая, что женщину никто не может, не имеет морального права обидеть. И вот однажды вечером, уже темно было, мать вернулась с работы не одна, а в сопровождении белого офицера. Меня особенно поразили его блестящие сапоги. Все мы ходили в пимах (валенках), а этот щеголял в сапожках умопомрачительного блеска.

Офицер представился отцу.

— Сударь (А1),—сказал офицер,— вашей жене небезопасно ходить вечером одной (А2). Поэтому, пока это возможно, я буду провожать ее (А3). Для меня это не составляет труда (А4) — моя батарея стоит рядом с ее библиотекой (А5).

— Лучше не надо (Б1), — сказал отец. — Пусть уж Любочка ходит одна, или совсем не ходит (Б2). Я уговариваю ее не ходить на работу (Б3), но она непослушная (Б4).

— Вы мне не доверяете? (В1) — спросил офицер. — Но, поверьте, я же интеллигентный человек! (В2)

— Откуда вы родом? (Г1)

— Из Харькова. (Д1)

— Ах из Харькова! (Е1) Действительно очень интеллигентный город. (Е2)

И офицер несколько дней провожал маму домой. Потом красные заняли весь город, белые отступили на восток.

Но это еще не все.

Хозяин нашего дома, у которого мы жили, который и не скрывал белых убеждений, настучал красным: у меня квартирантка, так вот ее каждый день провожал с Горы офицер-улан! И уже поздно вечером, перед самым сном, к нам пришли два красноармейца выяснять что к чему. Хозяин стоял за занавеской — наш угол был отделен от коридора только занавеской — и слушал разговор. А разговор был такой.

— Вы Залыгин Павел Иванович? (Ж1) — спрашивал красноармеец постарше.

— Я делопроизводитель в Алтайском союзе кооперативов. (Й1)

— Почему в постели? (К1)

— Я болен. (Л1)

— А это ваша жена? (М1)

— Это моя жена. (Н1)

— А почему ежедневно ее провожал белый офицер? (О1) Это был ваш знакомый? (О2)

— Он был из Харькова. (П1) Больше я ничего о нем не знаю. (П2)

— Почему белый офицер провожал вас? (Р1)

— Как это почему? (С1) — удивилась мать, оставаясь при этом совершенно спокойной. Не в пример болезненному и нервному отцу, она никогда и ничего не боялась (так, безбоязненно, и дожила до девяноста лет). — Наверное, потому, что этот офицер был интеллигентным человеком... (С2) — Потом она посмотрела на старшего красноармейца и спросила его: — А вы не с Урала? (С3) Произношение у вас уральское. (С4)

— С Урала... (Т1) — подтвердил тот. — Рабочий. (Т2) Доменщик. (Т3) А как зовут вас? (Т4)

— Так я и думала! (У1) Так я и думала, что вы тоже интеллигентный человек. ((У2) Все доменщики — интеллигентные люди. (У3) Но тогда зачем же вы спрашиваете, почему меня кто-то провожал с наступлением темноты, да еще при перестрелке белых с красными, красных с белыми?.. (У4) Зовут меня Любовь Тимофеевна. (У5) Но вы меня очень удивили! (У6)

— Вот и хорошо (Ф1), — сказал старший красноармеец. — До свидания, Любовь Тимофеевна. (Ф2) До свидания, Павел Иванович. (Ф3) Будь здоров, мальчуган. (Ф4)

И красноармейцы вышли за занавеску, и я слышал, как младший красноармеец сказал хозяину нашего дома:

— Ты — падла, старик! (Х1) Гляди, еще раз — и тебя прямо в твоей же ограде... (Х2)

Ограда по сибирскому говору значит двор.

 

Приведенный отрывок весьма показателен для осознания того обстоятельства, что существующие до сих пор классификации речевых актов (Дж. Остин, Дж. Сёрл, Д. Вундерлих, Ю. Д.Апресян, Г.Г. Почепцов, В.В. Богданов) опираются на контекстно независимые и личностно не ориентированные признаки. Речеактовая синтагматика может существенно повлиять на парадигматические представления. Синтагматические отношения нередко ведут к переосмыслению речеактовых интенций. На них же должна ориентироваться идентификация речевых шагов и ходов.

Обратимся к первому диалогическому событию (речевые ходы А—Е). Субъекты дискурса — белый офицер (инициатор) и отец писателя, служащий местного учреждения. Регистр общения — официальный. Обоюдно соблюдаются постулаты принципа вежливости (тактичность, великодушие, скромность, одобрительность). Стратегия общения — кооперативная. Оба собеседника относятся уважительно и к самим себе, оценивают себя как равных: никто из них не навязывает другому «старшинства». Оба коммуниканта соблюдают постулаты Принципа Кооперации (сотрудничества) и избегают иронии. Они совершают сознательные речевые ходы и акты, хорошо осознавая ситуацию, владея ситуацией и собой. В речевом ходе А (офицер) содержатся такие речевые акты, как обращение, или вокатив, служащий установлению речевого контакта (А1), констативы (А2, А4, А5), обещание (A3). Речевой ход в целом выступает как предложение услуги. Поэтому и возможно другое «прочтение» ряда речевых актов: А2 — это, скорее, предупреждение. А4 и А5 служат целостным обоснованием возможности выполнить обещание.

Речевой ход Б (отец) строится как отказ от принятия услуги. На выражение этого нацелен речевой акт Б1 с поддерживающим отказ пожеланием к жене об использовании других возможностей избежать опасностей (Б2). Попутно сообщается, что муж жене делал такие предложения (БЗ), и высказывается сетование, что они не были приняты (Б4).

Речевой ход В (офицер) продолжает стратегию предложения услуги. Здесь и подчёркивание недоверия к себе со стороны собеседника (В1) в форме вопроса, и констатация такого своего свойства, как интеллигентность, что позволяет выводить из В2 такую импликатуру: интеллигентность значит порядочность, честность, надежность носителя этого свойства.

Отец в речевом ходе Г ищет подтверждения выведенной им импликатуре, задавая вопрос о месте рождения; получив ответ «Из Харькова», он считает подтвержденной импликатуру, которая была выведена из В2, одновременно задав своим высказыванием Е2 возможность вывести импликатуру, что все родившиеся в Харькове — честные, порядочные, надежные люди, интеллигенты, и импликатуру о своем согласии принять предложение офицера.

Второе коммуникативное событие (речевые ходы Ж—X) распадается на несколько диалогических блоков: Ж—П (разговор старшего красноармейца и отца, протекавший в официальной и уважительной манере, хотя имело место притязание одного из собеседников на право задавать вопросы и получать на них прямые ответы, что ставило партнеров в неравноправное положение), Р—Ф (разговор старшего красноармейца с матерью будущего писателя) и X (разговор младшего красноармейца, вернее, только один его речевой ход, обращенный к хозяину дома).

Первый блок особого интереса не представляет, хотя и здесь можно отметить, что отец не теряет под натиском вопросов своего человеческого достоинства, не прибегает к нарушению принципа кооперации, т.е. отвечает достаточно информативно, правдиво и ясно, не использует иронию. Последний блок содержит неуважительную, оскорбительную оценку доноса хозяина на своих квартирантов и недву­смысленную, хотя и недоговоренную угрозу-предупреждение.

А вот второй блок не может не привлечь особого внимания: он начинается как допрос, а ему только что подвергся отец (Р1, Р2). Но мать не принимает навязанных ей правил игры: она отвечает на вопрос старшего красноармейца удивлением (С1), т.е. по сути дела, протестует против такого вопроса. Тем не менее, даётся ответ (С2), где речь идет об интеллигентности как особом человеческом свойстве, присущем, в частности, и провожавшему её офицеру. Затем мать меняет тему разговора: ею задается вопрос о месте рождения старшего красноармейца в форме предположения (СЗ), причём такое предположение мотивируется (С4). Получив подтверждение об уральском происхождении собеседника (Т1), дополнительную информацию о его профессии (Т2, ТЗ) и вопрос об имени и отчестве (Т4), сигнализирующий 'смену старшим красноармейцем принятой в начале разговора с матерью стратегии допроса на иную, более уважительную и кооперативную, мать радостно сообщает (У1, У2) о справедливости: своей догадки не только по поводу места рождения, но и принадлежности старшего красноармейца к числу интеллигентных (но теперь по профессии, требующей высокой квалификации, о чём она и сообщает в УЗ); затем, в У4, переходит в наступление, упрекая собеседника в неуместности его вопроса о вполне объяснимой причине, по которой ее провожал белый офицер с наступлением темноты, при артиллерийской перестрелке. Из У4 выводима импликатура, что интеллигентный человек не задал бы подобного неуместного вопроса. И только после этого она сменяет гнев на милость и отвечает на вопрос, как ее зовут (У5), что все-таки ее не освобождает от желания снова упрекнуть собеседника (У6).

Речевой ход Ф оказывается заключительным в разговоре старшего красноармейца с отцом и затем матерью (Ф1), причем здесь как бы признаются её правота и вера в добропорядочность интеллигентных людей, так что уважительные формулы прощания (Ф2, ФЗ, Ф4), обращённые к каждому из членов семьи Залыгиных в отдельности, одновременно оказываются подтверждением убеждённости старшего красноармейца и в своей принадлежности к носителям высоких общечеловеческих моральных качеств — интеллигентным людям. Любопытно, что оба коммуникативных события, представленные в приведенном отрывке, понятие интеллигентности имеют своим лейтмотивом.

Итак, определённую иллокутивную силу, ту или иную стратегическую установку речевому акту и речевому ходу придаёт личность как субъект дискурса. Личность владеет речевой ситуацией, она может подняться над речевой ситуацией и задать необходимое направление в развитии дискурса. Личность включена в дискурс, но вместе с тем она творит этот дискурс, т.е. поднимается над ним. А это значит, что в дискурсе воплощаются присущие его субъектам темпераменты, способности к осуществлению определенных видов деятельности, в том числе и коммуникативной, доминирующие чувства и мотивы деятельности, индивидуальные особенности протекания психических процессов и т.п. Однако изучение того, как соотносятся типы дискурса и типы личности, во многом затрудняется наличием множества классификаций последних, использованием в различных типологиях личности неодинаковых, не сводимых друг к другу оснований.

По всей очевидности, прагмалингвистика в настоящее время может и не опираться на классификации типов личности, полученные в различных направлениях психологии, социологии, социальной психологии, исходя из того, что лингвистически они чаще всего нерелевантны или релевантны лишь отчасти. Прагмалингвистике стоит ограничить свои искания на нынешнем этапе построением типологий языковых личностей. В качестве оснований могут быть использованы доминирующие в дискурсе личности данного прагмалингвистического типа наборы типов речевых актов и речевых ходов, речевых приёмов, тактик и стратегий, способы и характер реализации постулатов, составляющих принципы сотрудничества, вежливости и иронии, умение делать свой речевой вклад целесообразным и уместным, умение координировать свои речевые действия с речевыми действиями личности такого же или иного прагмалингвистического типа. Тем самым, от прагмалингвистики будет естественно ожидать, что она внесёт свой вклад в развитие как общей теории коммуникации, так и общей теории личности.

М. Фабий Квинтилиан (I в. н. э.) утверждал: Qualis homo, talis ejus est oratio «Каков человек, такова его манера изъясняться». Прагмалингвист может перефразировать это изречение: Qualis oratio, talis est homo «Какова манера говорить, таков человек». Дискурс может и должен служить основой для моделирования типа говорящей личности.

Итоговые замечания

Интеракциональный подход к коммуникативным событиям осуществолялся ещё с 1970-х гг. не только в русле конверсационного анализа, но с позиции прагматической теории текста, традиционных теорий диалога и т.п. Но эти проблемы нуждаются в более широком исследовании.

Представители конверсационного подхода в этнометодологии и социологическом интеракционализме сознательно не обращались к работам по речевым актам и значению говорящего, прагматическим принципам общения, Но в рамках лингвистической прагматики желателен синтез, который, естественно, приведёт, к новым результатам в познании языковой коммуникации.

Так, возможен следующий подход к описанию разговора. Оно может строиться как фиксация динамики этого коммуникативного события. В начале работы исследователь не будет иметь перед собой готового транскрипта, т.е. он не будет отправляться от текста в целом к его частям.

Естественно, нужен достаточно полный материал для характеристики нулевой фазы. В такую характеристику войдут, во-первых, сведения о составе участников. Сюда относятся знания их количества, а о каждом интерактанте указания относительно их возраста, пола, уровня образования, рода профессиональных занятий, места постоянного проживания, принадлежности к постоянному кругу общающихся, национальности, владения данным языком как родным или неродным, наличия местных или иноязычных особенностей в его речи.

В каждой очередной актуальной точке разговора (после только состоявшегося хода кого-то из участников) для данного партнёра желательно фиксировать:

1) набор совершённых им ходов, переданных пропозициональных содержаний и иллокуций;

2) характер только что совершённого хода;

3) набор воспринятых в целом ходов собеседника и интерпретированных смыслов (декодированных и инференцированных);

4) характер только что воспринятого коммуникативного вклада собеседника;

5) обновление знаний о партнёре, его интересах и целях, убеждениях;

6) наличие у него новой пресуппозиционной базы и выдвижение новой иллокуции;

7) его ощущение от достигнутого коммуникативного успеха / неудачного хода и его оценка степени продвижения к достижению своей конечной цели в разговоре.

Аналитик должен учитывать для каждого участника динамику процесса формирования новых иллокуций, обновления базы пресуппозиций, процессов декодирования и инференционных шагов при интерпретации воспринятых высказываний.

Разумеется, анализ такого рода представляет огромные трудности. Но во всяком случае, в основном механический конверсационный анализ должен быть дополнен анализом смысловых процессов. Построение такой интегральной модели — дело будущего.

___________

Литература к теме 12 «Речевое взаимодействие»

Аристов, С.А. Социально-когнитивные аспекты мены коммуникативных ролей / Тверской лингвистический меридиан. Вып. 2. Тверь, 1999. С. 22—31.

Арутюнова, Н.Д. Дискурс // Языкознание: Боль шой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 136—137.

Арутюнова, Н.Д. Прагматика // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389—390.

Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 3—47.

Белецкая, О.Д. Подход к диалогу в конверсационном анализе // Тверской лингвистический меридиан. Вып. 2. Тверь, 1999. С. 32—37.

Богданов, В.В. Молчание как нулевой речевой акт и его роль в вербальной коммуникации // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986. С. 12—18.

Богданов, В.В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. Л., 1990.

Богданов, В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. С. 26—31

Богданов, В.В. Лингвистическая прагматика и её прикладные аспекты // Прикладное языкознание. СПб, 1996. С. 268—275.

Богушевич, Д.Г. Опыт классификации эпизодов вербального общения // Языковое общение: Процессы и единицы: Процессы и единицы. Калинин, 1988. С. 13—21.

Винокур, Т.Г. Диалогическая речь // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 135.

Демьянков, В.З. Загадки диалога и культуры понимания // Текст в коммуникации. М., 1991. С.109—116.

Земская, Е.А. Разговорный язык // Русский язык: Энциклопедия. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1997. С. 406—408.

Лаптева, О.А. Разговорная речь // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 407—408.

Комина, Н.А. Текстообразующая роль коммуникативной интенции // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983. С. 122—128.

Макаров, М.Л. Коммуникативная инициатива // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. С. 85—92

Макаров, М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003.

Пушкин, А.А. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 45—66.

Русская разговорная речь / Под ред. Е.А. Земской. М., 1973.

Русская разговорная речи: Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983.

Сафаров, Ш. Речевые действия этноспецифической личности // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 62—25.

Сидоров, Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 16—25.

Скребнев, Ю.М. Введение в коллоквиалистику. Саратов, 1985.

Сусов, И.П. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 9—16.

Сухих, С.А. Речевые интеракции и стратегии // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986. С. 71—77.

Сухих, С.А. Языковая личность в диалоге // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 82—87.

Сухих, С.А. Личность в коммуникативном процессе. Краснодар, 2004.

Троянов, В.И. Личностные стратегии обоснования в дискурсе // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 37—45.

Aristov, S.A. Das Konstitutionsmodell der Kommunikation und das Turn-Taking // Лингвистический вестник. Вып. 2. Ижевск, 2000. С. 29—47.

Bergmann, J.R. Ethnomethodologische Konversationsanalyse // Handbuch der Dialoganalyse / Hrsg. von Fritz, G., Hundsnurscher, F. Tūbingen, 1994.

Brown, Gillian and Yule, George. Discourse Analysis. Cambridge etc., 1986.

Carlson, Lauri. Dialogue Games: An Approach to Discourse Analysis. Dordrecht etc., 1985.

Fetzer, Anita. (1997). Konversationsanalyse und Konversationsunterricht. Zur Theorie und Praxis im universitären Kontext // Zeitschrift für Interkulturellen Fremdsprachenunterricht [Online], 2(1). Avaiable: http://www.ualberta.ca/~german/ejournal/fetzer.htm

Goffman, Erving. Supportive interchanges / Relations inpublic. New York, 1971.

Goffman, Erving. Interaktion und Geschlecht. Frankfurt; New York, 1994.

Gumperz, John J. Discourse Strategies. Cambridge, 1982.

Henne, H. und Rehbock, H. Einfūhrung in die Gesprächsanalyse. 3., durchg. u. erw. Aufl. Berlin; New York, 1995.

Levinson, Stephen C. Pragmatics. Cambridge etc., 1985.

Metzler Lexikon Sprache. 2., überarb. u. erw. Aufl. / Hrsg. von Helmut Glück. Stuttgart; Weimar, 2000.

Moeschler, Jacques et Reboul, Anne. Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. Paris, 1994.

Reboul, Anne et Moeschler, Jacques. La pragmatique aujourd’hui: Une nouvelle science de la communication. Paris, 1998.

Schiffrin, Deborah. Approaches to Discourse. Cambridge, 1994.

van Dijk, Teun A. Studies in the Pragmatics of Discourse. The Hague etc., 1981.

van Dijk, Teun A., Kintsch, Walter. Strategies of Discourse Comprehension, New York etc., 1983.

Viehweger, Dieter. Handlungswege und Handlungsmuster komplexer Āußerungsfolgen // Pragmatische Komponenten der Satzbedeutung / Hrsg. von F. Daneš und D. Viehweger. Berlin, 1981.

 

ГЛОССАРИЙ

АДВИСИВ — тип речевого акта (совет, рекомендация). В классификации речевых актов В.В. Богданова ему приписываются признаки: неинституциональный, адресатно-инициирующий, не побуждающий к информированию, не основанный на власти или социальном положении, (ориентированный) не в пользу адресанта. Ближайший противочлен — реквестив (см.). Адвисив и реквестив вместе противостоят инъюнктиву (см.) в рамках директива (см.).

АКТ ПРЕДИКАЦИИ — в теории Дж. Сёрла один из аспектов в структуре пропозиционального акта (см.), сопряжённый с актом референции (см.). В акте предикации референту или референтам, выделенным в описываемом положении дел, говорящий приписывает какой-то признак (предикат).

АКТ РЕФЕРЕНЦИИ — у Дж. Сёрла один из аспектов в структуре пропозиционального акта (см.). Говорящий этим актом “привязывает” описываемое положение дел к какому-то объекту или группе объектов во внеязыковой действительности и актом предикации (см.) приписывает референту (или “связке” референтов) какой-то признак (предикат).

АССЕРТИВ — тип речевого акта. Ассертив служит выражению известной и неизвестной информации, не относится к институциональным актам и не выражает психологических состояний. В классификации В.В. Богданова в этом типе объединяются аффирматив (см.) и констатив (см.). Ассертив объединяется с экспрессивом (см.) в рамках не побуждающих речевых актов.

АССЕРЦИЯ (утверждение) — тот компонент семантической структуры предложения, который при отрицании приобретает противоположное истинностное значение. Так, утвердительное истинное предложение Цены выросли преобразуется в отрицательное ложное предложение Цены не выросли. Ассерция противопоставляется пресуппозиции (см.), т.е. тому компоненту значения предложения, который остаётся константным при отрицании. Ср. Выступающий выразил / не выразил сожаление, что цены выросли. В качестве пресуппозиции высказывания в целом выступает значение фрагмента цены выросли, не зависящее от наличия или отсутствия отрицания в рамочной части высказывания.

АФФИРМАТИВ — тип речевого акта. В классификации В.В. Богданова отмечаются признаки: неинституциональный, не выражающий психологических состояний, сообщающий неизвестную информацию. Ближайший противочлен — констатив (см.). Аффирматив и констатив объединяются в рамках ассертива (см.).

БЕХАБИТИВ — у Дж. Остина тип речевого акта, характеризующего межличностные отношения людей и их поведение (ср. англ. behaviour ‘поведение’): поздравление, сочувствие, извинение и т.д.

ВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ — коммуникация (см.), в процессе которой используются языковые (вербальные) знаки как в звуковой, так и в графической ипостаси; вербальное общение; языковая коммуникация; языковое общение (см.).