Имам Риза во времена правления Ма’муна

Из всех халифов династии Аббасидов Ма’мун был самым умным и хитрым. Будучи образованным, он хорошо знал закон и другие науки и часто участвовал в научных диспутах. Образованность была для него средством осуществления его бесчеловечной политики никак не связанной с религией и Исламом. Не уступая другим халифам в распутстве, безнравственности и в других подобных мерзостях, он к тому же был самым предусмотрительным и лицемерным и, выступая перед народом, притворно демонстрировал набожность и благородность. Для укрепления основ своего халифата, он иногда заседал с законоведами и выступал на обсуждениях религиозных вопросов.

Близкое общение и доверенные отношения Ма’муна с судьей Яхьёй ибн Аксамом, человеком низким, грязным и развратным, было лучшим свидетельством безбожия, развращенности и распущенности самого Ма’муна. Яхья ибн Аксам был человеком подлых дел, которыми и прославился в народе, и которые стыдно описывать. Вот какого человека Ма’мун сделал своим ближайшим другом. Но самое страшное было то, что Ма’мун назначил его на пост «Судьи судей» в исламской общине и в делах управления тоже советовался с ним *.

Наука и знания в его времена тоже распространялись только для видимости. Поощрения и частые приглашения ученых в халифатский двор были подготовкой почвы для притягивания к себе людей науки. Ма’мун организовывал учебные заседания, диспуты, на которых очень оживленно велись обсуждения на научные темы. Так же Ма’мун всякими способами пытался притягивать к себе и шиитов – сторонников имама, утверждая, что имам Али был достойным преемником Пророка. Более того, он отдал указ о том, чтобы все мусульмане проклинали Муавию, и Фадак, который был отнят у Фатимы (да будет мир с ней!), вернул Алавидам, неустанно создавая видимость симпатии и доброго расположения к ним [577].

Ма’мун, особо обращая внимание на то, что поведение Харуна и его преступления оставили негативное впечатление в душе народа, старался искоренить любые поводы для мятежей и восстаний, и чтобы основательно укрепиться в халифате, старался сохранять всеобщее спокойствие и удовлетворенность. Нужно заметить, что положение того времени требовало от него разрешения существующих проблем и устранения недовольств, чтобы, поправив дела прошлые, выделиться из других халифов.

 

Престолонаследие

Положение Ма’муна, после того, как он уничтожил своего брата Амина и достиг халифата, было зыбким и неустойчивым. Особенно это было видно в Багдаде – центре правления Аббасидов и в среде сторонников Аббасидов, которые желали видеть у власти Амина и власть Ма’муна в Мерве считали не соответствующей своим интересам.

С другой стороны, серьезной угрозой власти Ма’муна были волнения Алавидов. В 199 году лунной хиджры Мухаммад ибн Табатаба, человек пользующийся любовью и уважением в среде Алавидов, с помощью Абу аль Сурайя поднял восстание. Другая группа Алавидов, воспользовавшись тем, что порядок дел Аббасидов был ослаблен стычками Амина и Ма’муна, подняли восстание в Ираке, Хиджазе и оно переметнулось на другие города, охватив примерно территорию от Куфы до Йемена. Невероятными усилиями Ма’мун смог справиться со сложившейся ситуацией * … Так же было возможно, что иранцы тоже примкнули бы к ним, поскольку были убеждены в законность прав семьи Повелителя правоверных Али, поэтому Аббасиды, чтобы свергнуть Омейядов, воспользовались их любовью и приверженностью к дому пророческому и семейству Повелителя правоверных (да будет мир с ними!).

Тогда хитрый и проницательный Ма’мун задумал план передачи халифата личности, подобной имаму Ризе, чтобы этим укрепить шаткость своего правления. Он надеялся, что, начав так, сможет потушить волнения Алавидов и создаст удовлетворенность в их сердцах и этим же сделает иранцев согласными с его халифатом. Предельно ясно, что препоручение халифата или престолонаследия имаму было лишь политически просчитанной тактикой, а иначе как может тот, кто ради власти убил своего брата и в личной жизни не сторонился никакого разврата и распутства, стать вдруг таким благородным и отказаться от власти. И лучшим свидетельством тому, что это было лишь хитростью и коварством, стал отказ имама. Если бы речи и дела Ма’муна были бы искренни, имам не стал бы уклоняться от принятия власти, ибо в действительности никто кроме него не имел права на халифат. Другие исторические факты, так же приподнимают занавес, обнажая злонамеренность Ма’муна. Приведем несколько примеров, указывающих на это. Во-первых, Ма’мун установил наемников, следящих за делами имама и докладывающих обо всем ему. Это само по себе указывает на враждебное отношение Ма’муна к имаму и на отсутствие благих намерений по отношению к нему. Так же в исламских преданиях читаем: «Хушам ибн Ибрахим Рашиди, один из людей, находившихся в окружении имама, контролировал все его дела, а по приезде в Мерв присоединился к Фазл ибн Сахлу (Зур-рийасатайну) – визирю Ма’муна и самому Ма’муну. Оказалось, что он был назначен самим Ма’муном наблюдать за всеми связями и отношениями имама. Хушам только по своему усмотрению допускал кого-либо к имаму и, обращаясь с ним сурово, доставлял ему немало трудностей. Друзья и сторонники его светлости не могли свободно встречаться с его светлостью, и все, что говорил имам, находясь у себя дома, передавалось Ма’муну и Фазл ибн Сахлу [578].

Абу Салат, повествуя о вражде Ма’муна с имамом, говорит: «Имам всегда одерживал верх в споре с учеными, и люди говорили: «Клянемся Богом, он достойней халифата, чем Ма’мун». Эти слова так же были переданы Ма’муну его людьми» [579].

Так же видим, что Джа’фар ибн аль Ам’ас в дни, когда имам находился в Хорасане, вблизи Ма’муна, говорил его светлости, чтобы он сжигал его письма после того, как прочтет, «а то, не дай Бог, попадут кое-кому в руки». Имам, успокаивая его, говорил: «Я сжигаю твои письма после прочтения» [580].

А также имам в дни, когда находился в близи Ма’муна, как будто став его наследником, в ответе на письмо Ахмада ибн Мухаммада Базанти, писал: «…но то, что ты просишь разрешения встретиться со мной, совершенно не возможно. Приход ко мне очень рискован, они сейчас «зажимают» меня, но, Бог даст, наша встреча состоится…» [581]

А самым явным доказательством этому было то, что Ма’мун иногда сам своим приближенным и сторонникам раскрывал свою истинную цель в отношении имама и обнажал перед ними свои нечистые замыслы. В ответ на недоумения Хашида ибн Мехрана – одного из его приближенных и группе Аббасидов, которые спросили его о цели передачи престолонаследия имаму Ризе, Ма’мун сказал: «Этот человек был скрыт и далек от нас, занимаясь привлечением к себе людей, а мы установим его на нашем престоле, чтобы его призыв был в нашу пользу. Так же это послужит признанием им нашего халифата и султаната. Пусть его последователи не обнаружат в нем того, к чему он призывал, а халифат принадлежит нам, не ему. Мы боялись, что, оставив его в покое, он сможет поднять бунт и создаст такое положение, при котором у нас не хватит сил устоять…» [582]

По всему этому ясно, что передача Ма’муном халифата или престолонаследия имаму была не из добрых побуждений: этой политической игрой он преследовал другие цели. С одной стороны, он хотел «выкрасить» имама в один цвет с собой, обесценить и осквернить его святость и праведность. А с другой стороны, если бы имам принял любое из предложенного (или халифат, или престолонаследие) Ма’муном – это бы обернулось в его, Ма’муна, пользу. Так как, если бы имам принял халифат – Ма’мун поставил бы такое условие, чтобы имам сделал его своим наследником, посредством чего обеспечилась бы законность его правления, затем тайно, с помощью интриг, он устранил бы имама. А если бы имам, принял престолонаследие, это так же послужило бы укреплению власти Ма’муна.

Но на самом деле имам выбрал третий путь. Он, с тем, что вынужденно принял престолонаследие, действовал так, чтобы Ма’мун не смог достичь своих целей: сблизиться с имамом и обеспечить законность своего правления.

 

От Медины до Мерва

Как было сказано, Ма’мун считал нужным удовлетворить Алавидов, в среде которых часто встречались очень храбрые, образованные и благочестивые люди, и которым симпатизировало общество, в особенности иранцы. Для этого он решил привезти имама в Мерв, чтобы тем самым показать, что он сторонник имама и Алавидов. Ма’мун так искусно действовал в создании этой видимости, что иногда даже некоторые из благонравных шиитов обманывались, и поэтому имам Риза некоторым из своих приверженцев, которые, возможно, попали под влияние притворства и лицемерия Ма’муна, говорил: «Пусть не введут вас в заблуждение его речи, и не обманитесь, клянусь Богом, именно он станет моим убийцей, но я должен терпеть пока не настанет время» [583].

Итак, в 200 году лунной хиджры Ма’мун отдал приказ доставить имама в Мерв, чтобы решить дела, связанные с передачей его светлости престолонаследия [584].

Раджа ибн Аби Заххак, специально посланный Ма’муном рассказывает: «Ма’мун уполномочил меня поехать в Медину и привезти Али ибн Мусу ар-Ризу в Мерв. Он приказал мне и днем и ночью лично наблюдать за ним и никому не доверять его охрану. Я, как и приказал Ма’мун, от Медины до Мерва сам лично сопровождал его светлость. И, клянусь Богом, никого праведнее, богобоязненнее и больше чем он, помнящем об Аллахе не видел…» [585] «…От Медины до Мерва в какой бы город мы не заезжали, люди всегда спешили встретиться с ним и задавали религиозные и юридические вопросы. Его светлость давал исчерпывающие ответы, ссылаясь на множество преданий, исходящих от его почтенных отцов и восходящих до самого Пророка» [586].

Абу Хашим Джа’фари рассказывает: «Раджа ибн Аби Заххак вез имама через Ахваз и, так как весть об их прибытии в город дошла до меня, я отправился в Ахваз и удостоился чести предстать перед его светлостью и представиться ему. Это был первый раз, когда я видел имама. Было время сильной летней жары, к тому же его светлость был болен. Он попросил меня привести для него врача. Я привел к нему врача. Имам попросил приготовить для него лекарство, которое описал для врача. Лекарь сказал: «Никого кроме Вас не видел, чтобы знали это растение. Откуда Вам известно о нем, ведь его в это время в этих местах нет?» Имам продолжал: «Затем приготовьте сахарный тростник». Лекарь ответил: «Найти сейчас сахарный тростник труднее, чем то растение, которое вы назвали ранее, так как сейчас не сезон сахарного тростника и достать его невозможно». Имам ответил: «Оба эти растения есть в ваших местах, и в это самое время! Идите вместе с ним, - указал он на Абу Хашима - когда дойдете до плотины и переправитесь через нее, увидите гумно полное зерна, идите в его сторону, там встретите черного мужчину и место произрастания этих двух растений спросите у него». Пошли, как и разъяснил имам и, достав травы, принесли их ему. Его светлость вознес Богу благодарности. Лекарь спросил меня:

- Кто этот человек?

- Он потомок из рода Пророка.

- Есть в нем что-то из пророческих тайн и наук.

- Да, деяния его таковы, но он не пророк.

- Назначенный Пророком?

- Да, он из назначенных Пророком Мухаммадом (да благословит Аллах его и его семейство!).

Весть об этом случае дошла до Раджи ибн Аби Заххака, и он сказал своим приспешникам: «Если еще немного оставлять его здесь, народ пойдет за ним», – и быстро вывез его из Ахваза» [587].

 

Имам в Нишабуре

Жительница Нишабура рассказывает: «Когда имам Риза приехал в Нишабур, он зашел в дом моего деда, находящийся в западной части города, что известна под названием «Лашабад». С тех пор моего деда стали называть «избранный», потому что имам выбрал его и вошел именно в его дом. Во дворе нашего дома имам своими благословенными руками посадил миндальное дерево, и от благодати, исходившей от имама, за один год выросло большое дерево и принесло плоды. Люди от миндаля этого дерева получали исцеление. Каждый больной, который ел этот миндаль с целью исцелиться, поправлялся» [588].

Абу Салат Харави, один из ближайших приверженцев имама рассказывает: «Я был с Али ибн Муса Ризой, когда он хотел уезжать из Нишабура и оседлал серого мула. В это время Мухаммад ибн Рафи, Ахмад ибн Харс, Яхья ибн Яхья, Исхак ибн Рахвие и группа ученых окружили имама. Они взяли повод его мула и сказали: «Заклинаем тебя честью твоих пречистых отцов, умоляем, расскажи нам предания, которые сам слышал от своего отца». Имам выглянул из паланкина и сказал: «Отец мой, достойный раб Аллаха Муса ибн Джа’фар сказал мне, что его отец Джа’фар ибн Мухаммад Садык слышал от отца своего Мухаммада ибн Али Бакира, а тот от своего отца – Али ибн Хусейна Сейид аль Абидина, который от своего отца – вождя юношей рая - Хусейна ибн Али, а тот от своего отца Али ибн Абу Талиба передал от Пророка, что ангел Божий передал ему слова Всевышнего: «Я - есть Единый Бог, и нет другого божества кроме Аллаха! Поклоняйтесь мне и того, кто с искренностью свидетельствует, что нет бога, кроме Аллаха, войдет в мою крепость (т.е. под моё покровительство), а вошедший в неё, от наказания моего будет избавлен» [589].

В другом предании Исхак ибн Рахвие, присутствовавший там, повествует: «Имам после передачи хадиса тронулся в путь, но прежде добавил: «Вера в Единого Бога, имеет условия и принятие наместничества и руководства имамов – одно из них» [590].

В других источниках повествуется: «В то время, когда имам рассказывал этот хадис, собралось очень много людей. Это были жители одного из крупнейших городов Хорасана - Нишабур, который сначала был многонаселенным и благоустроенным, но разрушенным потом в результате нашествия монголов. Их крики и плач, вызванные страстной любовью, воспылавшей от встречи с имамом, продолжались до полудня, и произносить речь было невозможным. Старейшины, успокаивая народ, выкрикивали: «О, люди! Дайте ему говорить, не создавайте трудностей!…»

Итак, имам в толпе пылающих страстью людей, произносил предания, и 24 тысячи писарей собрались, чтобы записывать его слова [591].

Харави рассказывает: «Имам выехал из Нишабура, и у деревни Сорх * ему сообщили, что настал полдень, и пришло время намаза. Имам спешился, попросил воды для омовения, но воды у нас не оказалось, и тогда он своими благословенными руками стал разгребать землю, и в том самом месте вдруг заструился родник. Имам и его спутники совершили в нём ритуальное омовение. Этот источник существует и поныне [592].

Когда доехали до Санабада, остановились у горы, из камня которой изготавливали посуду, имам, облокотившись о камень, сказал: «О, Аллах! Дай людям благо от этой горы и умножь то, что будет находиться в посуде, сделанной из ее камня». Он попросил сделать для него из камня той горы посуду и только в ней готовить для него пищу *. Имам ел всегда очень мало и просто [593].

Когда мы приехали в город Тус, имам вошел в гробницу, где был похоронен Харун ар-Рашид и, очертив участок земли возле гробницы *, промолвил: «Это земля, в которой я буду похоронен, и скоро Всевышний Аллах сделает эту землю местом паломничества моих последователей» [594].

В конце концов, имам прибыл в Мерв. Ма’мун поселил его в отдельный дом, недоступный для других, и оказывал почести…» [595]

 

Предложение Ма’муна

По приезде имама в Мерв, Ма’мун объявил: «Я хочу отстраниться от дел халифата и передать их Вам. Что вы на это ответите?» Имам не принял его предложение. Ма’мун еще раз обратился к имаму: «Так как первое мое предложение – халифат не приняли, то должны принять престолонаследие». Но и от этого предложения имам категорически отказался. Тогда Ма’мун вызвал его к себе и уединился с ним. Фазл ибн Сахл также присутствовал там. Ма’мун сказал: «Моя цель - передать Вам в руки халифат и дела мусульман». Имам отказался. Тогда Ма’мун повторил предложение о престолонаследии. Имам вновь отверг это предложение. И тогда Ма’мун сказал: «Умар ибн Хаттаб для правления после себя учредил совет из шести человек, и один из них был ваш предок – Али ибн Абу Талиб. Умар отдал приказ – выразившему протест по поводу решения совета, перерезать горло. Итак, другого выхода, кроме принятия моего предложения у тебя нет, так как я иного пути не вижу…» Ма’мун, говоря это, дал понять, что угрожает имаму смертью. И имам, хоть и испытывал отвращение, вынужденно принял престолонаследие, сказав: «Я принимаю наследование, с условием, что распоряжаться, заниматься законоведением и судейством не буду. Также я отказываюсь от устранения или назначения на должности и ничего менять и преобразовывать не собираюсь». И Ма’мун согласился с этими условиями [596].

Вот так престолонаследие было навязано имаму Ризе, чтобы с помощью этой интриги контролировать его и следить, чтобы он не мог притягивать к себе народ, укрепив основы своего халифата.

Рийан ибн Салд рассказывает: «Я пришел к его светлости имаму и спросил: «О, потомок Пророка, все говорят, что вы согласились принять престолонаследие Ма’муна, но ведь вы не жаждете мирских благ и предпочитаете аскетизм?!» Имам ответил: «Аллах - свидетель, это дело было мне не по душе, но, оказавшись между принятием престолонаследия и смертью был вынужден… Разве не знаете, что Юсуф (да будет мир с ним!) был Божьим Пророком, и когда появилась необходимость стать казначеем Мисра (Египта), он согласился. Нужда так же заставила меня принять это «наследство». Но вместе с тем я не участвую в делах управления, будто не имею к этому никакого отношения. Я уповаю на Всевышнего Аллаха и лишь от Него жду помощи» [597].

Мухаммад ибн Арафе говорит: «Я спросил имама: «О, потомок Посланника Аллаха! Почему ты принял престолонаследие?» Имам ответил: «По той причине, что деда моего Али (да будет мир с ним!) вынудили участвовать в том совете» [598].

Ясир Хадам рассказывает: «После того, как имам принял престолонаследие, я видел его, воздевшим руки к небу и говорившим: «О, Бог мой! Ты знаешь, что я вынужденно и с неприязнью принял это, не накажи меня, как не наказал раба своего и Посланника Юсуфа (да будет мир с ним!), когда принял он правление Мисром» [599]. И также одному из своих приближенных, который обрадовался назначению имама, сказал: «Не радуйся, это дело не достигнет цели (нашему роду не дадут официальной власти) и скоро завершится (так как знал, что будет убит)» [600].