На собрании халифа Му’тасима

Заркан, близкий друг Ибн Аби Дауда [655], рассказывает: «Однажды Ибн Аби Дауд, возвратившись из собрания халифа Му’тасима, имел совершенно расстроенный вид, в ответ на мои расспросы, он ответил: «Лучше бы я умер двадцать лет тому назад!»

- Но почему, что именно произошло?

- Сегодня Абу Джа’фар ослабил мой авторитет при дворе халифа.

- Расскажи, как это случилось!

- Один человек признался в воровстве и просил самого халифа осудить его за совершенный им грех посредством справедливейшего, божественного закона. Му’тасим собрал всех ученых, на том собрании присутствовал и Мухаммад ибн Али. Халиф, обратившись к нам, сказал: «По закону Аллаха вору предписано отсечение руки, скажите, откуда необходимо отсечь её?» Я сказал: «От кисти». Он спросил: «Твои доводы?» Я ответил: «Всевышний Аллах говорит о «руке» в аяте, который относится к ритуальному очищению песком: «…обтирайте ваши лица и руки» [656]. Многие из ученых-факихов также были единогласны со мной, но некоторые стали утверждать, что необходимо отсечь руку от локтя, так как Аллах повелевает в Коране: «Мойте ваши лица и руки до локтей» [657]. Аллах ясно обозначил пределы руки, т.е. от локтя». Тогда Му’тасим обратился к имаму Джаваду с вопросом: «Каково ваше мнение, о, Абу Джа’фар?» На что имам ответил: «Они все высказали своё мнение, позвольте мне не отвечать». Халиф начал настаивать и имам сказал: «Они (твои ученые-факихи) ошибаются, так как необходимо отсекать только пальцы рук» [658]. Му’тасим продолжал: «Какие же у вас доводы?» Имам отвечал: «Посланник Аллаха сказал: «При совершении земного поклона (во время молитвы) семь частей тела должны соприкасаться с землёй и это: лоб, обе руки (ладони), колени, большие пальцы ног». На этом основании, если вы отсечёте руки от запястий или от локтя, то этот человек не сможет выполнять достойным образом молитву, ибо лишится их. Аллах говорит в Коране: «Поистине места поклонения для Аллаха, и не призывайте помимо Аллаха никого» [659]. Семь частей тела «для Аллаха», и они не должны отсекаться!» [660]

Му’тасим посчитал доводы Мухаммада ибн Али вескими и дал приказ отсечь только четыре пальца на руке у вора, - закончил свой рассказ ибн Аби Дауд.

- О, Заркан! Я потерял при халифе всякое уважение и достоинство, и тогда я подумал, лучше бы я умер, чем видеть такой позор» [661].

 

Предложение брака

При описании жизни его светлости имама Ризы мы указали на то, как халиф Ма’мун, боясь всплеска волнений в халифате, и в особенности опасаясь революционно настроенных последователей семейства Пророка, всячески старался подавить это движение. Для этого он, выдавая себя за друга семейства Пророка, решает официально представить имама Ризу своим преемником, и этим склонить на свою сторону многих Алавидов [662], а также взять под контроль связь имама Ризы с его последователями.

С другой стороны, клан Аббасидов, к которому принадлежал халиф Ма’мун, был встревожен вероятностью перехода власти от Аббасидов к Алавидам, и именно по этой причине многие из Аббасидской династии поднялись с протестами против Ма’муна. Но после мученической смерти имама Ризы, отравленного халифом, Аббасиды успокоились. Ма’мун, совершив злодеяние, пытался скрыть свою причастность. Он даже официально объявляет траур по имаму Ризе, но, несмотря на представление, разыгранное им, большинство последователей семейства Пророка распознали его политическую игру, и были сильно разгневаны на халифа. И снова Ма’мун, видя размах нарастающего волнения, предпринимает коварный шаг и прибегает к новой интриге. Выказывая уважение и любовь к имаму Джаваду, он старается ввести в заблуждение его сторонников. Воспользовавшись удобным случаем, корыстный халиф выдаёт свою дочь за имама Джавада. Этим он хотел получить политическую выгоду, подобную той, которую стремился заполучить от назначения престолонаследником после себя имама Ризы.

Итак, в 204 году лунной хиджры, год спустя после мученической смерти имама Ризы, Ма’мун вызывает его светлость имама Джавада из Медины в Багдад и женит его на своей дочери Уммул Фазл.

Зиян ибн Шабиб говорит: «Аббасиды, узнав о намерении Ма’муна выдать свою дочь за имама Джавада, встревожились. Та ситуация, которая сложилась в период имама Ризы, снова стала реальной. Аббасиды стали готовить заговоры и интриги, дабы не допустить возможности перехода власти от них к последователям имама Джавада. Некоторые из Аббасидов по этому поводу высказали Ма’муну свой протест: «Ты прекрасно знаешь о нашей давней вражде с Алавидами. Халифы, правившие до тебя, неустанно преследовали их, сажали в тюрьмы, подвергали смерти, и когда ты объявил Ризу своим преемником, мы были сильно встревожены. С его смертью мы обрели покой, теперь же ты задумал этим браком сблизить Алавидов с властью. Мы просим тебя, выдай свою дочь замуж за одного из нас, тем самым ты предотвратишь в будущем возможный захват власти последователями Джавада». В ответ Ма’мун сказал: «Если же посмотреть на всё без всякой предвзятости, то партия Али больше достойна власти, чем Аббасиды. Упаси Аллах от всего, что творили с последователями Али ибн Аби Талиба халифы до меня! А относительно заместительства Али ибн Мусы Ризы, я ничуть не сожалею, что назначил его своим преемником на халифат. Но он сам отказался от власти, и божественное проведение стало между нами. Абу Джа’фар несмотря на его малый возраст, непревзойдён в знаниях и других достоинствах. Я также надеюсь, что в скором времени для вас и всех людей это станет очевидным, подобно тому, как это ясно для меня. Абу Джа’фар как никто более достоин, чтобы я выдал свою дочь за него».

Аббасиды возразили: «Ты удивлён и поражён его знаниями и достоинствами, но, знай, он всё ещё мал! Он не обладает настоящими знаниями, чтобы быть приближенным к тебе и твоему двору. Запасись терпением, пока он не приобретёт их, и тогда принимай своё решение». В ответ на это Ма’мун сказал: «Горе вам! Я знаю его намного лучше, чем вы, он происходит из семейства, знания и мудрость которым даны самим Аллахом! Они никогда не нуждались в том, чтобы обучаться, а наоборот все люди нуждались в их знаниях. Если хотите, испытайте его».

Аббасиды обрадовались, что смогут препятствовать имаму Джаваду и сразу согласились на проведение дискуссии, добавив: «Мы принимаем ваше предложение. Если Абу Джа’фар ответит на наши вопросы, мы не будем протестовать против решения халифа, в противном случае вы должны отказаться от него». Ма’мун заявил: «Вы вольны испытать его в любое время».

Представительная делегация Аббасидов направилась к известному судье Яхье ибн Аксаму, который славился своими обширными познаниями в области фикха. Они пообещали ему большую награду, если на дискуссии он сможет задать вопрос имаму Джаваду, на который тот не найдёт ответа. Судья согласился. В назначенное время на дискуссию собралось большое количество людей, для его светлости имама Джавада выбрали почётное место. Яхья ибн Аксам сел напротив имама, затем попросил разрешения у Ма’муна задавать вопросы, на что Ма’мун сказал: «Спрашивай разрешение у самого Джавада!». Яхья обратился к имаму, на что его светлость ответил: «Ты можешь спрашивать всё, что пожелаешь». Тогда Яхья начал: «Что предписывается человеку, который во время ихрама [663] совершил охоту на животное». Имам спросил: «Твой вопрос имеет много неясных сторон, скажи, данный поступок был совершён в храме или за его пределами? Знал ли совершивший этот поступок о запретности совершаемого им деяния или нет? Он сделал это преднамеренно или нечаянно? Свободным был тот человек или рабом? Он был совершеннолетним? Впервые ли совершал подобный поступок? Он охотился на птицу или животное? Добыча была крупной или мелкой? Он раскаялся или же хотел совершить свой поступок вторично? Охота произошла днём или ночью? Ихрам был ихрамом хаджа или умры?»

Яхья ибн Аксам, услышав речь имама, который так прекрасно прокомментировал недочеты его вопроса, был крайне потрясён, так как перед многоопытным Яхьёй, знаменитым во всём Багдаде ученым был мальчик не старше девяти лет от роду! В свою очередь присутствующие стали свидетелями поражения судьи и лёгкой победы маленького Джавада.

Ма’мун, обратившись к Аббасидам, до сих пор не пришедшим в себя от неожиданного поражения Яхьи ибн Аксама восторженно сказал: «Хвала Аллаху, я не ошибся! Теперь вы признали то, что упрямо отрицали?» Ма’мун на том же собрании предложил имаму Джаваду жениться на его дочери. Перед бракосочетанием имам сказал: «Хвала Всевышнему! Я выражаю свою благодарность Аллаху за Его милости. Мы произносим формулу «Нет божества кроме Аллаха», которая свидетельствует о нашей искренней вере в единого Бога. Да ниспошлёт Аллах благословение Своё Мухаммаду и его непорочному семейству!

Несомненно, одной из величайших милостей Аллаха является то, что Он посредством дозволенного освободил людей от совершения запретного. Аллах велел людям связываться брачными узами. Всевышний повелевает в Коране: «И выдавайте в брак безбрачных среди вас и праведных рабов и рабынь ваших. Если они бедны, – обогатит их Аллах Своей щедростью. Аллах объемлющ, знающ!» [664]

По поводу помолвки был устроен праздник, на котором присутствовало много людей. По окончанию торжественной церемонии осталась лишь небольшая группа людей. Ма’мун обратившись к имаму, попросил дать подробный ответ на вопрос Яхьи ибн Аксама. Имам выполнил просьбу Ма’муна [665]. Халиф, окончательно удовлетворившись ответом, попросил имама задать вопрос судье. Его светлость, обращаясь к Яхье, сказал: «Спрашивать ли мне тебя?» Тот ответил: «Ваше право, если я буду знать ответ, то непременно отвечу. Если же нет, то буду рад поучиться у вас». Имам спросил: «Разъясни, почему с точки зрения шариата, когда мужчина посмотрел на женщину ранним утром, она ему была запрещена, с восходом солнца, она стала ему дозволена. В обеденное время она снова становится для него запретной, в послеобеденное время - дозволенной, на закате - запретной, перед ночной молитвой - дозволенной, глубокой ночью - запретной, на рассвете же она вновь становится ему дозволенной! Почему так происходило? По какой причине она то была дозволенной, то запрещённой?» Яхья в недоумении сказал: «Клянусь Аллахом! Я не знаю ответа на ваш вопрос! Мне бы хотелось услышать его от вас, если это возможно». Имам ответил: «Всё очень просто, та женщина была рабыней. Первый раз тот мужчина взглянул на неё до того, как купил её у хозяина. На рассвете он покупает её, и она становится ему дозволенной. В обеденное время он освобождает её, она ему запретна. В послеобеденное время он женится на ней, она становится ему дозволенной. На закате, он совершает акт «зихар» [666], и она становится ему запретной. Перед ночной молитвой он заплатил искупительную подать, она стала ему дозволенной. В полночь он даёт ей развод, и она ему запретна. На рассвете же он изменил своё решение, и она стала ему дозволенной». Ма’мун был поражён и восхищён словами имама, затем, обращаясь к присутствующим, сказал: «Есть ли среди вас человек, который смог бы подобным образом дать ответ или прокомментировать вопрос по праву?» Все сказали: «Нет! Среди нас нет подобных имаму Джаваду!» [667]

Необходимо знать, что Ма’мун, проявляя к имаму внешнюю дружбу и доброту, не испытывал искренних намерений. Выдавая Уммул Фазл за имама, он преследовал чисто политические цели, среди которых, пожалуй, основными были следующие:

1. Через свою дочь Ма’мун намеревался держать под контролем связь имама с его сторонниками, и быть осведомлённым о любых политических делах его светлости.

2. Сблизить имама с двором халифа, погрязшим в грехах, тем самым понизить авторитет имама среди его сторонников и простых людей. Мухаммад ибн Рийан рассказывает: «Все усилия Ма’муна склонить имама к разврату и распутству оказались тщетными. Во время пиршества, устроенного по поводу свадьбы дочери, халиф приказал нарядить самых красивых рабынь, и с чашами наполненными драгоценностями встречать имама. Однако имам не обратил никакого внимания на молодых девушек, тем самым, продемонстрировав своё отвращение к этому. На этом же собрании по приказу Ма’муна был приглашён музыкант. Как только тот приступил к пению и игре на инструменте, имам обратился к нему с твердостью в голосе: «Побойся Аллаха!» У музыканта опустились руки, инструмент упал на землю. Призыв имама, пронизанный божественной силой, глубоко затронул его. Эти слова настолько потрясли того музыканта, что после этого он больше не мог играть на музыкальных инструментах до конца своей жизни» [668].

3. Самым, пожалуй, важным во внутренней политике Ма’муна было то, что многие революционно настроенные Алавиды могли отказаться от политической борьбы против режима Ма’муна. Он, представляя себя другом имама, становился как бы сторонником и Алавидов. Это естественно было тормозом политической борьбы Алавидов, стремившихся свергнуть халифат и вернуть политические права на власть их истинным обладателям.

4. Ма’мун часто говорил: «Я надеюсь, что у Абу Джа’фара и моей дочери родится ребёнок и мой внук будет из потомства Пророка и Али ибн Аби Талиба». Но этим мечтам Ма’муна не удалось сбыться. Так как дочь Ма’муна не имела от имама детей. Дети имама Джавада: Али Хади (десятый имам шиитов), Муса Мубрака, Хусейн, Имран, Фатима, Хадиджа, Умм Кульсум и Хакима были от другой жены - Саманы Муграбийи [669].

Брак имама Джавада с дочерью Ма’муна произошёл под давлением и был политическим шагом халифа. Лично для самого имама Джавада этот брак не имел никакой ценности, и вынужденное его присутствие при дворе халифа не было радостным для него.

Хусейн Макари говорит: «В Багдаде мне довелось встретиться с имамом Джавадом (да будет мир с ним!), увидев его роскошную жизнь при дворе халифа, я подумал, наверное, имам не желает более вернуться на родину. Увидев меня, имам грустно произнёс: «Эй, Хусейн! Грубый сухой хлеб и соль возле мечети Пророка для меня милее богатств Багдада» [670].

Имам не остался в Багдаде и вместе с женой Уммул Фазл вернулся в Медину. В 218 году лунной хиджры Ма’мун умер и на престол взошёл его брат Му’тасим. В 220 году по хиджре по приказу Му’тасима имама привезли снова в Багдад, где халиф надеялся вести более жёсткий контроль над имамом.

Как мы упомянули раньше, Му’тасимом было проведено собрание для вынесения приговора вору. На том собрании присутствовал имам Джавад, который справедливо вынес приговор, и многие известные судьи посчитали себя опозоренными в лице халифа. Среди них был и Ибн Аби Дауд. Испытывая зависть к имаму Джаваду, Ибн Аби Дауд через несколько дней после проведения того собрания направляется к халифу. Встретившись с халифом, Ибн Аби Дауд сказал: «Питая к вам самые добрые помыслы, я надеюсь, что смогу оказать вам услугу, дав небольшой совет. Дело в том, что проведённое вами собрание не было на пользу вам и вашей власти. В присутствии самых больших ученых и почтенных людей страны, вы, о, мой халиф, предпочли фетву [671] Абу Джа’фара. Многие из мусульман считают его истинным халифом, а вас узурпатором! К сожалению должен сказать, что эта новость стала большой радостью для его сторонников и хорошим доводом их правоты, а также их политической борьбы». Му’тасим, испытывая большую вражду к Ахл аль Байту, не мог спокойно слышать такие слова и поэтому принимает решение убить имама.

Его светлость имам Джавад был отравлен и пал мученической смертью за веру в конце месяца зилка’да в 220 году по хиджре. Тело его светлости было захоронено рядом с телом его деда имама Мусы ибн Джа’фара (да будет мир с ним!) в городе Багдаде [672].

Да будет мир, милость и благословение Аллаха семейству дорогого Посланника Аллаха, непорочным и пречистым имамам (да будет мир с ними!)!

 

Ученики имама Джавада

Наши непорочные имамы, следуя пути дорогого Пророка Ислама, затратили немало усилий для воспитания и обучения мусульман. Необходимо сразу отметить, что нельзя сравнивать деятельность имамов в этой области с работой учебных заведений и современных исследовательских центров, которые имеют для этого ограниченное время и определенные рамки для занятий. В свою очередь, наши непорочные имамы всегда и в любое время считали своей важнейшей обязанностью обучение и воспитание мусульман. Их поступки, взаимоотношения с людьми и даже самые незначительные, относящиеся к повседневной жизни деяния, были наставлением для тех, кто общался с ними. Всякий, кто был близок с непорочным имамом, получал всевозможные условия для самосовершенствования. Если возникали вопросы, то всякий мог разрешить свои проблемы у бескрайнего океана знаний семейства дорогого Пророка. Необходимо отметить, что вопросы были самого разнообразного характера, относящиеся к различным областям знаний. Естественно, что подобный центр [673] мог возникнуть только в божественной школе пророчества и руководства (имамата). Без всяких сомнений, влияние подобного священного образования имело колоссальные плоды даже далеко за пределами исламского мира.

Именно поэтому деспотичные режимы Омейядов, а затем и Аббасидов больше всего опасались того, что люди, познав своих имамов, непременно последуют их священному пути, который есть путь самого Пророка. В свою очередь, это будет большой и основной угрозой халифату этих династий. Неправедные халифы прилагали все усилия, используя политические хитрости и интриги, дабы предотвратить возможность того, чтобы люди познали своих предводителей. Свободного общения имамов с их последователями не существовало, имамы находились под постоянным контролем. Только несколько лет в период имамата имама Бакира и имама Садыка (да будет мир с ними!) их приверженцы имели возможность общаться и пополнять свои знания у непорочных имамов из семейства Пророка. Причиной тому была политическая обстановка в халифате, где шла борьба между Омейядами и Аббасидами за власть. Противоборствующие кланы, занятые выяснением отношений, оставили имамов на некоторон время без достаточного контроля. Вследствие этого наибольшее число учеников были воспитаны имамом Бакиром и имамом Садыком. Воспитанники внесли неоценимый вклад в распространении высоких идей Ислама и оставили огромное число книг в различных областях науки: химии, математике, астрономии.

Учеников других имамов по явным политическим причинам было намного меньше. Так, сподвижников его светлости имама Джавада (да будет мир с ним!) не превышало ста десяти человек [674]. Среди этого небольшого числа сподвижников были выдающиеся личности, о которых мы вкратце расскажем ниже:

 

Али ибн Махзияр

Являлся особым сторонником имама. Он также был сподвижником имама Ризы и Хади (да будет мир с ними!). Рассказывают, на его лбу был виден след, образовавшийся от постоянных и длительных земных поклонов (саджда). После восхода солнца он прикладывал свой лоб к земле и не вставал с земного поклона до тех пор, пока не заканчивал читать в таком положении мольбу за тысячу мусульман, прося за них у Аллаха всего того, что хотел для себя. Али ибн Махзияр жил в городе Ахвазе и написал более тридцати книг. В праведности и аскетизме он достиг такого положения, что имам Джавад написал ему следующее: «Во имя Аллаха! О, Али! Да вознаградит Всевышний тебя высокой наградой и уготовит место в раю. Аллах в Судный день воскресит тебя вместе с нами (непорочными имамами). О, Али! Я испытал тебя в доброжелательстве, в повиновении, в выполнении обязанностей. Я не ошибусь, сказав, что не встречал подобного тебе! Если Аллаху будет угодно, райские сады ждут тебя. Твои усердия и служение не скрыты от нас. Я молю Аллаха, чтобы в Судный день тебе были предоставлены божественные милости. Поистине, Он слышит воззвания!»