Модели политики противодействия теневой экономике

Анализ новейшей истории противодействия теневой экономике в России позволяет выделить, по меньшей мере, две базовые модели правового обеспечения такого противодействия. Одновременно нельзя не заметить деления основных концепций последнего, предопределяющих целенаправленный либо, напротив, нецеленаправленный («попутный») его характер. Заметим, что «попутную» борьбу с теневой экономикой могут позволить себе немногие государства, преимущественно те, кто миновал яму системной коррупции и теневой экономики, превысившей размеры легальной экономики, и имеет небольшой по численности государственный аппарат, эффективно обеспечивает соблюдение чиновничеством высоких этических стандартов (скромность в быту, недопустимость приобретения и пользования дорогими автомобилями и фешенебельными апартаментами наиболее строго соблюдаемые высокопоставленными должностными лицами).

Первая модель или «модель точечных ударов», сутью которой является поиск нескольких наиболее значимых, как правило, ключевых звеньев правовой системы, создав или исправив которые можно запустить механизм противодействия теневой экономике. Правовой интерпретацией такой модели обычно является внесение частных «антикоррупционных» и «противотеневых» поправок в действующие (как правило, отраслевые) нормативные правовые акты, но иногда для реализации «точечного удара» приходится принимать принципиально новый закон. Лучше всего суть этой модели может быть уяснена на примере борьбы с коррупцией [104].

На начальном этапе формирования мирового движения против коррупции (конец 80-х — начало 90-х гг. прошлого века) эта модель активно продвигалась TransparencyInternational и Всемирным банком (ВБ). Частичное воплощение эта модель нашла в Конвенции ОЭСР о борьбе с подкупом при осуществлении международных сделок 1997 г., Конвенции Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию» 1999 г., которая направлена на борьбу с подкупом зарубежных и международных чиновников. Базовой идеей этих конвенций является защита интересов транснационального бизнеса, коррупционные издержки которого вполне сопоставимы с ВВП большинства государств. Коррупционное бремя транснационального бизнеса неизбежно ведет к снижению уровня жизни большинства людей, вынужденных во все возрастающей степени приобретать товары, производимые ТНК.

Другим воплощением «модели точечных ударов» является еще недавно активно продвигавшаяся Всемирным Банком в России идея «острова без коррупции», попытки реализовать которую, к сожалению, до сего времени не удались. С инициативой создать в регионе при поддержке Всемирного банка «остров без коррупции» дважды выступало Государственное Собрание-Курултай Башкортостана и дважды эта инициатива не была воспринята Всемирным банком как серьезная [102].

Отдельные попытки реализовать узконаправленные антикоррупционные акции носили сугубо национальный характер: Указ Президента РФ Б.Н. Ельцина по оздоровлению государственной службы от 4 апреля 1992 г., приказ Председателя Государственного таможенного комитета РФ по усилению борьбы с коррупцией в таможенной сфере от 26 апреля 1995 г., Указ Президента РФ о борьбе с коррупцией в сфере государственных закупок от 8 апреля 1997 г и др [92].

Хотя к достоинствам рассматриваемой модели обычно относят меньшую ее ресурсоемкость, бoльшую ориентированность на решение конкретных задач, бoльшую вероятность достижения успеха, практика этого не подтверждает.

Вторая — модель системного воздействия, для реализации которой обычно используют программно-целевой подход и, соответственно, комплексные (межотраслевые) нормативные правовые акты. В силу многих причин российский законодатель с самого начала целенаправленной борьбы с теневой экономикой правовыми средствами (1992) тяготел именно к этой модели.

В этой связи не случайно появилась идея разработки и принятия своеобразного межотраслевого «миникодекса» детенезации, сутью которой является концентрация имеющих антитеневое содержание норм разной отраслевой принадлежности в рамках единого нормативного правового акта. Однако «безболезненная» реализация модели системного воздействия с помощью не имевшего исторических аналогов комплексного закона в условиях страны с долго формировавшейся правовой культурой и давно имеющей развитое кодифицированное законодательство оказалась практически невозможной, поскольку в этом случае происходило скрытое (а иногда и явное) разрушение кодифицированного законодательства с неизбежным последствием в виде коллизии межотраслевого и отраслевого антитеневого законодательства.

Что качается модели системного «антитеневого» воздействия на экономику, то она стала формироваться позже и в основном сводилась к борьбе с криминальной экономикой. Во всяком случае, летом 2000 г. приемлемый правовой инструмент реализации модели системного воздействия на коррупцию без разрушения кодифицированного законодательства был найден. По инициативе В.Н. Лопатина была создана рабочая группа, в которую вошли В.В. Лазарев и С.А. Карапетян. После достаточно длительных дискуссий за основу была принята идея о разработке Основ антикоррупционной политики в форме федерального закона, включающих предельно общие нормы, адресованные основным субъектам формирования и реализации уголовной политики.

Сегодня в стране действует пакет антикоррупционных федеральных законов, в соответствии с которыми введены антикоррупционные стандарты, то есть единая система разрешительно-запретительных ограничений в соответствующих областях деятельности; предоставление в обязательном порядке сведений, касающихся доходов и имущества государственных служащих, членов их семей; часть предметов ведения государственных органов передана саморегулируемым организациям.