ЭСТЕТИКА Уайльда. Статьи о литературе

Основные положения эстетики Уайльда изложены в его книге «Замыслы» (1891), куда вошли четыре литературно-критических эссе – «Упадок лжи», «Кисть, перо и отрава», «Истина масок, «Критик как художник». В них звучат два центральных тезиса: 1) о независимости искусства от жизни 2) о независимости искусства от морали.

В статье «Упадок лжи», которая имеет подзаголовок «Диалог», беседуют два молодых человека Кирилл и Вивиан (имена сыновей Оскара Уайльда); Вивиан читает Кириллу свою работу под названием «Упадок лжи, протест». Сама форма построения напоминает диалоги Платона (Уайльд хорошо знал и любил древнегреческую философию). «Ложью» автор называет способность к вымыслу, умение фантазировать, которые совершенно необходимы искусству. Современные же писатели, среди них Уайльд называет Мопассана и Золя, списывают свои повествования с жизни, показывая «унылые пороки и еще более унылые добродетели». «В литературе мы требуем, -_пишет Уайльд,- самобытности, пленительности, красоты, воображения». «Единственно реальные люди – это люди, никогда не существовавшие». Реалистам Уайльд противопоставляет Бальзака, который «творил, а не копировал жизнь». Его персонажи заряжены мощными эмоциями и волей. У него даже «судомойки гениальны». «Одна из величайших трагедий моей жизни, - пишет Уайльд, - это смерть Люсьена де Рюбампре» (героя романа Бальзака «Утраченные иллюзии»). Вивиан выступает против «современности формы и современности сюжета», т.е. непосредственного отклика на реальные события. Верный своему парадоксальному стилю, Уайльд утверждает, что «жизнь больше подражает искусству, чем искусство жизни». «Литература всегда предвосхищает жизнь». «Искусство ничего не выражает, кроме самого себя».

«Кисть, перо и отрава» написана как рассказ (в ней есть сюжет – это история художника) и названа «этюдом в зеленых тонах». Томас Грифитс Уэнрайт (так зовут героя) - писатель, живописец, любитель красивых вещей, но еще и подделыватель чужих подписей и отравитель. Этот молодой денди стремился более к тому, чтобы быть кем-либо, чем делать что-то. Он признавал, что жизнь уже сама по себе есть искусство. Он имел странное пристрастие к зеленому цвету и украшал комнаты всем зеленым (отсюда название статьи). Уэнрайт пишет публицистику, картины, но при этом время от времени кого-нибудь отправляет на тот свет при помощи сильного яда стрихнина, который он носит в большом перстне из слоновой кости – сначала это был дядя, затем теща, а потом свояченица, совсем молодая девушка 20 лет. Его преступления, безусловно, отложили отпечаток на его творчество: они придали ему печать яркой индивидуальности. «Мещанские добродетели не представляют собой истинной основы для художественного творчества». Искусство, как и наука, не знают порицания или одобрения с точки зрения нравственности. «Дать пищу творческому воображению – это значит сделаться более значительным, чем какой-нибудь житейский факт».

Эта статья Уайльда является ярким примером открытого провозглашения аморальности искусства (независимости искусства от морали). Уайльд сознательно заостряет, абсолютизирует свою мысль, чтобы быть услышанным.

«Критик как художник» поднимает проблему осмысления искусства. Началом художественной критики Уайльд считает древнегреческую литературу. Критика, по мнению Уайльда, сама по себе есть искусство. Индивидуальность критика совершенно необходима для понимания чужой индивидуальности (писателя). «Летопись нашей собственной души – вот что такое высшая критика». «Высшая критика созидательнее творчества». В критике выражаются не мысли, но впечатления. Критик не должен до конца раскрывать смысл произведения, но, наоборот, оставлять тайну. «Критик – это тот, кто показывает нам произведение в форме отличной от самого произведения». Критик показывает нам произведение в его связи с нашим временем и, таким образом, утверждает, что искусство всегда живо. «Что есть истина? В религии это просто пережиток древних поверий. В науке это предельное ощущение. В искусстве это наше последнее настроение». Истинная критика открывает в произведении то, что автор в него не вложил. И это правильно, это нормально, так как произведение дистанцируется от автора и начинает жить своей жизнью.

Как видим, в этой статье много интересных мыслей, а в целом Уайльд – приверженец импрессионистской критики: в основе ее субъективность и непосредственность.

«Истина масок» - четвертая статья в сборнике «Замыслы»; здесь речь идет о театре, который Уайльд очень любил, а, точнее, о роли костюма в шекспировских пьесах. Уайльд очень хорошо знает творчество Шекспира, он приводит массу примеров из его произведений, очень детальных, мелких подробностей, он знает досконально, во что был одет тот или иной герой и как был описан костюм. А с какой целью? Чтобы показать, как костюм у Шекспира создает иллюзию правды, которая у Уайльда, конечно же, больше, чем сама правда. Вывод таков - «В искусстве нет универсальной истины… Метафизические истины - это истины масок».

«Портрет Дориана Грея» (1891) -единственный роман Оскара Уайльда и самое известное его произведение. Предисловие к роману, короткое и афористичное, является своеобразным эстетическим манифестом творчества Уайльда. «Художник – тот, кто создает прекрасное». «Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все». «Художник не моралист». «Мысль и Слово для художника - средства Искусства». «Порок и добродетель – материал для творчества». Таким образом здесь отразились два основных положения Уайльда – о независимости искусства от жизни и независимости искусства от морали.

Сюжет воплощает стремление автора к искусству лжи, т.е. фантазированию и явному вымыслу. Героем, по существу, становится не человек, а его портрет (о чем свидетельствует и название романа). Красота Дориана присутствует именно на портрете, она увидена художником. Мир театра выглядит гораздо реальнее, чем жизнь. Молодая актриса Сибилла Вейн (обратим внимание на имя – Сибилла напоминает об античной предсказательнице Сивилле, а Вейн по-английски значит «напрасно». Она несостоявшаяся пророчица, несчастна и в любви и в карьере, ее жизнь трагически заканчивается в самом расцвете) более убедительна и интересна в своих ролях и совершенно банальна и бездарна в жизни и в любви. Когда актриса по-настоящему влюбляется, она теряет талант, она не может больше играть любовь, так как она просто любит. Так Уайльд воплощает свою любимую мысль о противоположности искусства и жизни, выстраивая целую систему парадоксов.

Нельзя не сказать о мифологичности сюжета. Прежде всего виден невооруженным глазом фаустовский сюжет (о продаже души дьяволу), затем - просвечивает история грехопадения, далее - можем выделить мотив бунта твари против Творца, и, наконец, античные мифы о Нарциссе и Пигмалионе. Рассмотрим их последовательно.

Когда Дориан любуется своим изображением на портрете, он произносит страшные слова о том, что готов «отдать все, даже душу» за то, чтобы всегда оставаться таким, как сейчас, пусть портрет стареет вместо него. Эта просьба услышана, конечно, не Богом, а сатаной (так как связана с материальными, преходящими ценностями). Последствия этого договора мы видим в дальнейшем развитии сюжета: на портрете отражаются все преступления Дориана, тогда как он сам остается прежним красавчиком. Дориан хранит свой портрет на чердаке, где раньше была его детская комната (контраст чистоты и греха), и его встречи с портретом являются встречей с его совестью. Мировой сюжет о Фаусте, который широко представлен в западноевропейской литературе (Лессинг, Марло, Гете, Манн) оригинально представлен у Оскара Уайльда: акцентированы не нравственные, а эстетические проблемы, в него введен мотив Красоты и Искусства (позже по этому пути пойдет Томас Манн в своем романе «Доктор Фаустус»). Оригинален и финал этой истории у Уайльда: Дориан-человек погиб, но душа его сохранилась в портрете навечно – искусство преодолевает смерть, художник поднимается до уровня Бога-Создателя.

В романе три основных героя - Дориан Грей, художник Бэзил Холлуорд и лорд Генри Уоттон. Между Безилом и лордом Генри идет борьба за душу Дориана. Они, как темный и светлый ангелы, тянут его каждый в свою сторону. Генри Уоттон играет роль демона-искусителя. Его циничные и остроумные речи пленяют Дориана. (Отдельно можно выделить тему влияний в романе. Велика также роль книги. Дориан находится под большим впечатлением какого-то текста, который становится его евангелием; исследователи узнали в нем роман «Наоборот» французского декадента Гюисманса). В «Портрете Дориана Грея» очень велика роль диалога (они занимают важное место и в статьях Уайльда), в чем угадывается влияние древнегреческого философа Платона. Самого Уайльда современники называли «гением беседы», тоже самое можно сказать и о его героях, особенно о лорде Генри. Вот пример его рассуждений – «- Быть хорошим – значит жить в согласии с самим собой, - пояснил лорд Генри, обхватив ножку бокала тонкими белыми пальцами.- А кто принужден жить в согласии с другими, тот бывает в разладе с самим собой. Своя жизнь - вот что самое главное. Филистеры или пуритане могут, если им угодно, навязывать другим свои нравственные правила, но я утверждаю. Что вмешиваться в жизнь наших ближних – вовсе не наше дело. Притом у индивидуализма, несомненно, более высокие цели. Современная мораль требует от нас, чтобы мы разделяли общепринятые понятия своей эпохи. Я же полагаю, что культурному человеку покорно принимать мерило своего времени ни в коем случае не следует, - это грубейшая форма безнравственности. – Но согласись, Гарри, жизнь только для себя покупается слишком дорогой ценой, - заметил художник. - Да, в нынешние времена за все приходится платить слишком дорого. Пожалуй, трагедия бедняков - в том, что только самоотречение им по средствам. Красивые грехи, как и красивые вещи, - привилегия богатых. – За жизнь для себя расплачиваешься не деньгами, а другим. – Чем же, Бэзил? - Ну, мне кажется угрызениями совести, страданиями…сознанием своего морального падения. Лорд Генри пожал плечами: - Милый мой, средневековое искусство великолепно, но средневековые чувства и представления устарели. Конечно, для литературы они годятся, - но ведь для романа годится только то, что в жизни уже вышло из употребления. Поверь, культурный человек никогда не раскаивается в том, что предавался наслаждениям, а человек некультурный не знает, что такое наслаждение» (гл.У1). Парадоксальный стиль мышления делает незаметным дидактизм текста – а, по существу, это проповедь безнравственности. Генри, как змей в райском саду нашептывает юноше лживые суждения. У Дориана женственная душа – он, как библейская Ева, мягок и податлив. Таким образом, мотив грехопадения связан здесь, также как и в Ветхом Завете, с мотивом соблазна.

Тема Творца и творения звучит в истории взаимоотношений Дориана с художником. Творец-художник создал человека прекрасным. Человек впал в грех, но более того – он восстал против своего Творца: в романе Дориан предательски убивает Холлуорда в тот момент, когда Бэзил взывает к его совести и хочет помочь ему исправиться. Мотив бунта творения против Творца заставляет вспомнить евангельские сюжеты распятия Иисуса Христа и предательства Иуды. Это придает роману Оскара Уайльда религиозный смысл, который далеко не все видят. «Портрет Дориана Грея» - не просто проповедь эстетизма, произведение гораздо глубже, чем оно кажется на первый взгляд. Ведь многие (даже такие великие люди, как переводчик и исследователь Уайльда русский детский писатель Корней Чуковский) считают английского парадоксалиста остроумным автором, но поверхностным мыслителем.

Большое место занимают в романе античные мифологические мотивы: прежде всего Нарцисс и Пигмалион. Миф о Нарциссе отразился в теме любования своей красотой, итогом которого является смерть. В античном мифе Нарцисс заглянул в ручей и увидел свое отражение, у Оскара Уайльда юноша увидел свою красоту на портрете – и в том и в другом случае он потерял невинность и заболел эгоизмом.

У Оскара Уайльда есть небольшая притча «Поклонник». Приведем ее полностью.

Поклонник

Когда умер Нарцисс, разлившийся ручей его радости превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, и Ореады пришли, плача, из лесов, чтобы петь над ручьем и тем подать ему отраду.

И, когда они увидели, что ручей превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, они распустили свои зеленые косы, и восклицали над ручьем, и говорили:

- Мы не дивимся твоей печали о Нарциссе, - так прекрасен был он.

- Разве был Нарцисс прекрасен? – спросил ручей.

- Кто может знать это лучше тебя? – отвечали Ореады. – Он проходил мимо нас, к тебе же стремился, и лежал на твоих берегах, и смотрел на тебя, и в зеркале твоих вод видел зеркало своей красоты.

И ручей отвечал:

- Нарцисс был любим мною за то, что он лежал на моих берегах, и смотрел на меня, и зеркало его очей было всегда зеркалом моей красоты.

Применяя любимый им прием парадокса – не Нарцисс видит себя в ручье, а ручей видит себя в Нарциссе – Уайльд переосмысляет античный миф. История, рассказанная английским писателем, не о самовлюбленности и банальном эгоизме, а о сложных взаимоотношениях красоты индивидуальной и высшей, объективной. В романе «Портрет Дориана Грея» мотив нарциссизма также приобретает философский смысл: человек чаще всего оказывается не на уровне возложенной на него ответственности за те дары, которые ему даны; высшая красота смотрится в него, уже не узнавая себя: так искажены ее черты.

В своих работах Уайльд неоднократно заявлял о своем желании «соединить эллинское и христианское, классику и романтику». Это мы и видим в романе «Портрет Дориана Грея». Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в реализации мотива Пигмалиона. Сам этот миф о сотворении художником прекрасного существа, художника, дающего ему новую жизнь, удивительно созвучен всему творчеству Уайльда в целом, его вере в силу искусства – слова и образа. В то же время античный миф подвергся у Оскара Уайльда творческому переосмыслению. Рассмотрим это подробнее. В первоисточнике три действующих лица – Пигмалион, Галатея и Афродита. В «Портрете» также три главных героя - Дориан, лорд Генри и художник Бэзил. Однако в мифе между ними гармонические отношения, а в романе отношения предельно обострены, особенно между Генри Уоттоном и Бэзилом и Бэзилом и Дорианом; последние заканчиваются убийством художника. Таким образом под пером Уайльда происходит д р а м а т и з а ц и я античного мифа (и, фактически, его христианизация). Ведь миф – это эпический жанр, это – рассказ, а евангелие – это драма непонимания людьми великого события – прихода в мир Спасителя. Между художником и его созданием стоит искуситель (лорд Генри), он искажает, портит прекрасный облик, сотворенный Богом. В юноше-Дориане Холлуорд увидел свой идеал, «гармонию духа и тела», чистоту и невинность, а не просто внешне красивый объект. Живопись Бэзила представлена как таинство, как проникновение в суть вещей и в то же время как высшая форма самовыражения, как исповедь собственной души. Бэзил вкладывает в свою работу много личного, он открывает новый стиль письма живописи. Создание красоты, по Уайльду, это способность увидеть лучшее в объекте (поэтому он против реализма как воспроизведения жизни), это открытие своего идеального архетипа. В этом смысле Дориан тоже является Пигмалионом: он своей красотой способствует появлению творческого начала. Уайльд близок самому духу мифа: творчество невозможно без любви, без восхищения, чистого и абсолютно бескорыстного. «Пока я жив, образ Дориана Грея будет властвовать надо мной» - говорит Бэзил. Красота создает вдохновение, и благодаря Дориану Бэзил пишет свои лучшие пейзажи. «Вы стали для меня видимым воплощением того невидимого идеала, воспоминание о котором преследует нас, художников, как дивный сон…», - признается Холлуорд Грею.

Таким образом, гениальность, по Уайльду, заключается в том, чтобы увидеть идею вещи и выразить в ней себя. Тогда и каждый может увидеть в искусстве себя не в своей индивидуальной ипостаси, а в своей сущности. Опять-таки подчеркнем здесь идеализм Уайльда, близкий идеализму французского классика модернизма – Марселя Пруста. На роль Пигмалиона претендует и третье лицо сюжета – лорд Генри. Он творит своего Дориана – гедониста, любителя наслаждений. На самом деле он только портит и искажает первоначальный образ. Не случайно он много говорит и ничего не делает, он – не творческое лицо, а только резонер. И в борьбе за душу Дориана он проигрывает: после смерти восстанавливается подлинный облик героя - его красота и невинность.

Важную роль в романе играет метафора зеркала. В тексте «Портрета» множество образов, идей, мотивов, что-то напоминающих, взятых из других произведений, идет их перекличка, сопряжение - все отражается во всем - каждая мелочь звучит отдаленным эхом, множится и повторяется. В романе звучат реминисценции из Ницше, Бодлера, Гюисманса. Словом, перед нами символико-философское произведение и бессмертии Красоты и бренности человеческой жизни.