История изучения Северного Кавказа.

Северный Кавказ – уникальный во многих отношениях регион России, представляющий собой особый культурно-исторический тип. Особенность его определяется как разнообразием естественно-географических условий и геополитическим своеобразием, так и многонациональным и поликонфессиональным составом его населения. С давних пор здесь живут разные народы, сохраняя свою самобытность, неповторимые этнокультурные и социальные традиции. В силу географического положения Северный Кавказ уже в древности являлся зоной миграционных процессов и разносторонних контактов между Переднеазиатскими странами и Восточной Европой, ареной различных исторических событий. Здесь на протяжении тысячелетий развивались и сменялись культуры, возникали и гибли государства, происходили процессы культурного и этнического взаимодействия между различными этносами, которые и определили сложный характер этнополитических процессов в регионе. Не случайно с XVIII в. и по настоящее время данный регион находится в сфере геополитических интересов многих государств, определивших устойчивый научный интерес к истории его народов.

Письменная традиция изучения региона уходит в глубокую древность. Систематическое научное изучение края относится ко второй половине XVIII – XIX вв., когда шел процесс присоединения и освоения Северного Кавказа. В ходе научных и военных экспедиций, фиксации и накопления фактов, научных открытий и достижений складывались научные традиции кавказоведения, являющегося частью исторической науки и общественной мысли. Характерными чертами отечественного кавказоведения были гуманистические традиции; полидисциплинарность и комплексность подходов к изучению макрорегиона; представление о Кавказе как о едином историко-культурном регионе; гуманитарная направленность исследований; комплексный источниковедческий анализ всех доступных источников по истории региона.

Изучение края осуществлялось в специфических социально-экономических, военно-политических и социокультурных условиях, связанных с процессами колонизации и освоения северокавказских территорий, событиями Кавказской войны, удаленностью от столичных научных центров, приоритетным влиянием академической гуманитарной науки. Оно проходило в рамках трех взаимосвязанных направлений, которые условно можно обозначить как «правительственное», «ученое» (научное) и «общественное»^[1]. Правительственное направление было представлено деятельностью Министерства внутренних дел, военного ведомства, государственных учреждений и структур (военно-научные экспедиции, губернские и областные статкомитеты и т.д.); ученое (научное) направление проявилось в исследованиях Санкт-Петербургской Академии наук, Императорской Археологической комиссии, Санкт-Петербургского Археологического института, Кавказской Археографической комиссии; общественное направление связано с работой различных научных обществ, как столичных, так и северокавказских, включившихся во второй половине XIX в. в изучение региона. Доминирующую роль играло правительственное направление, что было обусловлено официальной политикой вовлечения Северного Кавказа в российскую имперскую систему, вследствие чего приоритеты научных исследований определялись, прежде всего, государственными интересами.

Начало научного изучения Северного Кавказа связано с деятельностью Санкт-Петербургской Академии наук и ее комплексными экспедициями, в ходе которых шло накопление обширного фонда знаний по самым различным вопросам истории и культуры северокавказских народов, определялась проблематика кавказоведения. Экспедиции, явившиеся одним из элементов «ученого» направления в изучении края, включали в свой состав специалистов разных отраслей научного знания (естествоиспытателей, географов, геологов, историков, этнографов, лингвистов, экономистов и т.д.), что предопределило их комплексный, многоцелевой характер.

Деятельность их была направлена на сбор различных источников по истории народов Северного Кавказа и создание обобщающих трудов о регионе. Участники академических экспедиций обследовали природные богатства края, вели естественно-научные, лингвистические и этнографические наблюдения, выявляли и изучали археологические памятники, составляли исторические справки и описания. Их фундаментальные труды и сочинения, вышедшие по итогам экспедиций, являются сегодня важным источниками. В научный оборот был введен большой фактический материал, включающий в себя этностатистические исследования, исторические и экономические очерки, документы военных ведомств, личные наблюдения, сведения путешественников, посещавших Северный Кавказ. В своих трудах они стремились в большей степени связать вопросы исследования края с потребностями его дальнейшего развития, что нашло отражение в практических рекомендациях. Выявляя и обобщая источниковедческий материал, ученые второй половины XVIII – начала XIX в. давали оценки наиболее важным событиям истории Северного Кавказа, определяя тем самым круг проблем, которые и сегодня находятся в центре внимания кавказоведов.

Наиболее существенный вклад в исследование Кавказского края внесли такие ученые, как И.-А. Гильденштедт^[2], С.-Г. Гмелин, И.П. Фальк, П.-С. Паллас, Г.Ю. Клапрот^[3], И.Ф. Паррот, М.Ф. Энгельгард, Э.И. Эйхвальд, А.Д. Нордман и др.^[4] Среди участников научных экспедиций Петербургской Академии наук и просто «путешествующих» по Северному Кавказу было немало иностранцев, которые приняли русское подданство, состояли на службе российского правительства.

Первая половина XIX в. была временем присоединения к России Восточной Грузии и соответственно обозначения со временем Северного Кавказа в качестве тыловой территории. Это «мирный» и «силовой» период в освоении региона, время постепенного изучения его, появление первых исторических сочинений, которые, как и различного рода описания, докладные записки и путевые заметки того времени, принадлежали непосредственным участникам и наблюдателям исторических событий (преимущественно офицерам и чиновникам) и в большинстве своем имели военно-стратегический характер и были выполнены в форме военно-топографических, военно-статистических, статистико-географических и историко-географических описаний.

Среди них работы П.Г. Буткова, С.М. Броневского^[5], И.Ф. Бларамберга^[6], И.Д. Дебу, И. Шаховского, Г. Новицкого, П. Зубова, Н.Н. Забудского и др. Определенную роль в изучении региона сыграла российская армия. Военные научные экспедиции (например, генерала Емануеля в 1829 г. на Эльбрус и в Верхнее Прикубанье) и миссии являлись одним из элементов «правительственной» организации исследований на Северном Кавказе в XIX в., своеобразным интеграционным механизмом в культурной сфере. Из среды военных вышли многие представители северокавказской интеллигенции, просветители и общественные деятели: Ш.Б. Ногмов, Хан-Гирей, Казы-Гирей, М. Кодзоков, Б. Айдемиров, С.-Б. Абаев и др.^[7]

Вторая половина XIX – начало XX в. связана с освоением новых северокавказских территорий, научным изучением региона силами столичных ученых – сотрудников научных учреждений и обществ и провинциальных исследователей – сотрудников северокавказских статистических комитетов, Ставропольской губернской ученой архивной комиссии и северокавказских научных обществ. Организация изучения Северного Кавказа продолжалась в рамках, указанных выше трех взаимосвязанных направлений. Значительную роль на данном этапе играло «общественное» направление, что объясняется изменением научно-исследовательских задач и общественно-политической обстановки в регионе. Исследованием региона начали заниматься научные общества и учреждения, чья деятельность нашла поддержку среди местной администрации, оказавшей финансовую помощь в изучении края, местной интеллигенции и военных, которых активно вовлекали в исторические, археологические и этнографические исследования.

Главными центрами по изучению региона в этот период стали крупнейшие научные общества России: Императорское Русское Географическое общество и его Кавказский отдел, Общество любителей естествознания при физико-математическом факультете Московского университета, и его Этнографический отдел, Императорское Московское археологическое общество, которые в институциональном отношении представляли собой своеобразные научные центры по изучению региона. Их структура, специфика работы с провинцией, исследовательские программы, направленные на изучение истории, археологии и этнографии Северного Кавказа, а также методы работы способствовали оживлению научного интереса к историческому прошлому края, консолидации местных исследовательских сил и дальнейшему развитию северокавказской историографической традиции.

Большое значение для развития археологических и этнографических исследований в регионах сыграло Общество любителей естествознания при физико-математическом факультете Московского университета. С 1867 г. при Обществе был учрежден Этнографический отдел, в котором в разные годы работали известные ученые В.Ф. Миллер^[8], М.М. Ковалевский^[9], Г.А. Халатьянц, Л.З. Мсерианц, А.С. Хаханов (Хаханашвили), Н.Л. Абазадзе, М.И. Ткешелов, И.Т. Собиев, Н.Н. Харузин и др., вписавшие свои имена в российское кавказоведение.

С начала 1880-х гг. изучением Северного Кавказа начинает активно заниматься Московское археологическое общество. После организованного им V (Тифлисского) Археологического съезда и создания Кавказского общества истории и археологии (1881) начинается планомерное изучение региона.

Систематическое археологическое обследование Северного Кавказа во второй половине XIX в. осуществляло центральное археологическое учреждение России – Императорская Археологическая комиссия, совмещавшая в себе научно-исследовательские, охранные и реставрационные функции. Члены Археологической комиссии А.А. Бобринской, В.Г. Тизенгаузен, Н.И. Веселовский, Н.П. Кондаков, Д.Я. Самоквасов, Н.Е. Макаренко, Н.Я. Марр, Э.А. Реслер и др., а также любители древности, тесно сотрудничавшие с комиссией, внесли неоценимый вклад в развитие северокавказской археологии. Ими были исследованы и спасены от разрушения многочисленные памятники археологии, сохранены уникальные свидетельства о древностях различных народов Северного Кавказа. Аналитическое осмысление добытого археологического материала происходило позже, уже в советский период развития отечественной исторической и археологической науки. При участии Археологической комиссии создается Кавказский археологический комитет (1871), преобразованный в Тифлисское общество любителей кавказской археологии (1873). С 1872 года стал издаваться журнал «Кавказская старина».

Важную роль в развитии исторических исследований сыграли северокавказские статистические комитеты: Кавказский областной (1835), Ставропольский губернский (1858), Терский областной (1872), Кубанский областной (1879), Дагестанский областной (1899). Они осуществляли исследования по нескольким взаимосвязанным направлениям: исторические, археологические, этнографические исследования; архивная и археографическая работа, охрана памятников древности, просветительская и издательская деятельность. Их деятельность позволила значительно расширить источниковую базу исторических исследований, воссоздать событийную сторону локальных исторических процессов, происходивших на Северном Кавказе с древности до начала XX в. Как и в большинстве других провинциальных городов России, северокавказские статкомитеты стали первыми научными центрами, которые объединили вокруг себя провинциальную интеллигенцию, занимавшуюся археологическими, этнографическими и историческими исследованиями. Интенсивность и характер этих исследований во многом зависели от деятельности секретарей статкомитетов П.П. Соколова, Н.Н. Черноярского, И.В. Бентковского, Н.А. Благовещенского, Е.Д. Максимова, Г.А. Вертепова, М.А. Караулова, Е.Д. Фелицына, В.А. Щербины, С.В. Руденко, Е.И. Козубского и др. Результаты научно-исследовательской деятельности членов статкомитетов публиковались на страницах их периодических изданий, которые, как и труды северокавказских научных обществ, являлись составной частью издательского репертуара региона в рассматриваемый хронологический период^[10].

Активизация местных исследовательских сил во второй половине XIX – начале XX в. при содействии столичных научных учреждений и обществ обусловила создание целого ряда северокавказских научных обществ, ставших своеобразными центрами, вокруг которых происходило формирование интеллектуального пространства (Ставропольское епархиальное церковно-археологическое общество, Общество любителей изучения Кубанской области, Общество любителей казачьей старины, Общество распространения в народе грамотности и полезных знаний, Кавказское горное общество, Кубанское общество народных университетов, Терское общество любителей казачьей старины, Ставропольское общество для изучения Северо-Кавказского края, Кубанское общество любителей изучения казачества, Терское общество защиты и сохранения памятников старины и др.). Основными направлениями их деятельности были археологические, этнографические, историко-краеведческие исследования, охрана памятников древности, музейная, просветительская и издательская деятельность. Они явились самостоятельными историко-краеведческими центрами, развитие которых определялось их организационными и материальными возможностями, самобытностью местной проблематики. Работа обществ стала тем самым подготовительным фундаментом, на котором в XX столетии развернулась деятельность последующих поколений историков по созданию фундаментальных трудов по региональной истории.

Сохранением историко-документального наследия занимались Кавказская археографическая комиссия (1864), сыгравшая значительную роль в деле разбора архивных документов и публикации исторических источников, издававшая «Акты» (Тифлис, 1866–1885), имеющие огромное значение для осмысления исторического наследия прошлого^[11]. В комиссии работали известные кавказоведы А.П. Берже (председатель), Е.Г. Вейденбаум, И.Г. Берзенов, Д.З. Бакрадзе, Е.Д. Фелицын и др.

Одним из главных центров изучения региональной истории в начале XX в. была Ставропольская губернская ученая архивная комиссия (1906)^[12]. Являясь единственной на Северном Кавказе, она обслуживала не только весь регион (Ставропольскую губернию, Кубанскую и Терскую области), но и часть Закавказья (Эриванскую, Елизаветпольскую, Караурганскую и Новороссийскую губернии, Анапскую таможню, Южный таможенный округ, Батум и др. районы). В комиссии работали известные исследователи Северного Кавказа Г.Н. Прозрителев (председатель)^[13], В.Г. Загорская, М.В. Краснов, С.В. Фарфоровский, С.М. Долинский, М.И. Ермоленко, С.Г. Колмаков, А.Н. Можарова, С. Никольский и др. Объединив лучшие силы ставропольской интеллигенции, комиссия сумела скоординировать усилия по изучению региона, спасти от уничтожения значительное число исторических источников и памятников старины. Своей деятельностью комиссия заложила основы архивного и музейного дела в регионе. В период с 1910 по 1916 г. вышло 8 сборников «Трудов» комиссии.

В северокавказских научных учреждениях и обществах работали как профессионалы, так и историки-любители, которые состояли в нескольких обществах одновременно, что было характерно для пореформенной российской провинции в целом. Большинство северокавказских историописателей XIX – начала XX в. были выходцами из среды образованного чиновничества и учительства, отчасти из среды духовенства. Среди них было немало представителей из числа горской интеллигенции, выпускников Ставропольской мужской гимназии, военных. Они работали в статистических комитетах, состояли членами научных обществ, бескорыстно занимались научными исследованиями и просветительством, создавали музеи и библиотеки. Отметим имена выдающихся исследователей: А.П. Архипов, И.В. Бентковский, Г.А. Вертепов, В.Ф. Владимирский, Н.И. Воронов, Б.М. Городецкий, Н.Ф. Грабовский, С.К. Даль, Н.Я. Динник, А.Н. Дьячков-Тарасов, М.И. Ермоленко, К.Т. Живило, М. 3аалов, А.-Г. Кешев, Д.С. Кодзоков, М.В. Краснов, В. Кудашев, Н.Т. Михайлов, Д.М. Павлов, Г.К. Праве, Г.Н. Прозрителев, Л.П. Семенов, П. Тамбиев, А.И. Твалчрелидзе, П.И. Хицунов, Б. Шаханов и многие другие^[14].

Как правило, их труды были выполнены в форме краеведческих и топографических описаний. Это был наиболее распространенный тип научной работы во второй половине XIX – начале XX в. Им был присущ комплексный подход, одновременное наличие исторических, археологических, этнографических, статистических и географических сведений и т.п. Работы их были определенным этапом на пути создания обобщающих трудов по истории Северного Кавказа, способствовали накоплению источниковой базы, углублению и дифференциации исторической тематики. Содержащийся в них разнообразный материал позволяет не только воссоздать историю прошлого региона, но и увидеть сам процесс «создания» исторической науки в провинции.

На специфику краеведческих работ оказывало влияние и то, что объектом исследований был Северный Кавказ, отдельно взятый регион, с его уникальными природно-климатическими, историческими и экономическими особенностями, спецификой народонаселения, сохранностью тех или иных источников и своей историей. Чаще всего в центре внимания исследователей оказывались проблемы древней истории края, период его заселения и освоения, основания и развития станиц, населенных пунктов, городов, вопросы церковного строительства, развития просвещения и культуры, охраны памятников древности. Во многом выбор тем исследований предопределяли богатейшие архивные источники, хранящиеся в местных ведомственных архивах. Это были преимущественно материалы по местной истории, культуре и быту народов, населяющих Северный Кавказ. Отличительной чертой краеведческих работ было внимание к отдельному историческому факту, архивному документу, «исторической мелочи», из которых пытались воссоздать историю Северного Кавказа.

Значительный вклад в изучение региона внесли военные историки второй половины XIX в.: Н.Ф. Дубровин, А.Л. Зиссерман, П.П. Короленко, И.С. Кравцов, И.Д. Попко, В.А. Потто, Д. Романовский, К.Ф. Сталь, В.Г. Толстов, Р.А. Фадеев, Е.Д. Фелицын, Ф.А. Щербина, С. Эсадзе, А. Юров и др.

Познанием Северного Кавказа занимались путешественники, посещавшие край во второй половине XVIII – начале XX в. с разными целями: служебными, научными, познавательными, разведывательными. Среди них Я. Рейнеггс, Я. Потоцкий, М.Д. Чулков, Ф.К. Бибернштейн, Я.И. Шмидт, П.И. Кеппен, Р. Скасси, Тэбу де Мариньи, Ж.-Ш. де Бесс, К.-Г. Кох, Адель Оммер де Гель, К.М. Бэр, Ф. Дюбуа де Монпере, Дж. Белл, А. Фонвиль, А.С. Фиркович, Г. Кастильон, Дж. Лонгворт, Д.У. Фрешфильд, Ф.К. Гроув, А.Ф. Маммери и др.

В XIX в. своеобразными путеводителями и энциклопедиями Северного Кавказа явились произведения русских классиков литературы, которые «открыли» для всего мира романтический образ Кавказа. Русские писатели и поэты А.А. Бестужев-Марлинский (А.А. Бестужев), А.И. Одоевский, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой и др., оказавшись на Северном Кавказе, изучали языки и культуру горских народов, создали художественные тексты и образы, реалистически отображающие полиэтничный мир региона, способствовали налаживанию диалога языков и культур.

В пореформенный период значительную роль в консолидации северокавказского культурного сообщества сыграла региональная периодическая печать. Анализ содержания «Ставропольских губернских ведомостей» (1850), «Кубанских войсковых ведомостей» (1863), «Терских областных ведомостей» (1868), «Кубанских областных ведомостей» (1871, с 1915 г. – «Кубанские ведомости»), «Кавказских епархиальных ведомостей» (1873–1886), «Ставропольских епархиальных ведомостей» (1886), «Владикавказских епархиальных ведомостей» (1895) показал, что провинциальное историописание, приемы и методы работы с источниками, включая устную память, тексты по северокавказской истории фиксировали различные уровни исторического знания, типы исторического письма, формы и жанры историописания.

Благодаря деятельности Академии наук, многочисленных научных обществ и учреждений, как столичных, так и северокавказских, частных лиц, любителей старины и древности по выявлению, собиранию, изучению и введению в научный оборот источников во второй половине XVIII – начале XX в. происходило становление различных направлений в кавказоведении, шло формирование северокавказской историографической традиции. Изучение Северного Кавказа в рассматриваемый период явилось определенным шагом по органичному включению его в единое социокультурное пространство страны, способствовало налаживанию межэтнического диалога и взаимопонимания народов Кавказа и России.

Изучение Северного Кавказа продолжилось после 1917 года, в новых исторических условиях. Работы, созданные в период 1917-1930-х гг. были близки по структуре, форме изложения материала, тематике исследований и отчасти по методам и методикам историописания, дореволюционным исследованиям. Во многом это объясняется тем, что в научных сообществах и учреждениях до начала 1930-х гг. продолжали работать исследователи-кавказоведы, которые до революционных событий 1917 г. трудились в северокавказских статистических комитетах, создавали научные общества и музеях.

К 1920-м гг. относится становление научной школы исторического краеведения, формирование научных представлений о его предмете, объекте и методах исследования. Рубеж 1920-1930-х гг. вошел в историю науки как «золотое десятилетие» в развитии краеведения, которое было тесно связано с научными школами историков и академическими учреждениями страны, что способствовало развитию традиции конкретно-исторических исследований^[15].

Консолидация краеведческих сил в провинции осуществлялась путем создания сети этнолого-археологических институтов и комиссий. На Ставрополье этнолого-археологическая комиссия была создана в 1921 г. Основным направлением ее деятельности было – культуроохранительное. Краеведческие исследования комиссия проводила совместно с музеем Северного Кавказа (основан в 1905 г.) и возникшей в 1920 г. Ставропольской секцией по делам музеев и охраны памятников искусства и старины, которые возглавлял Г.Н. Прозрителев. Сложившаяся на Ставрополье структура органов охраны памятников стала частью общегосударственной системы. Организацию историко-краеведческих исследований рассматривали как комплексную задачу. Исследовательская работа строилась в соответствии с социальным и государственным устройством страны, подлежала «увязке в особый план», каким являлся, например, «Пятилетний план краеведческих работ по Северокавказскому краю». Краеведческое движение этого периода было тесно связано с идеологией нового советского общества.

На Ставрополье в этот период действовала целая плеяда замечательных краеведов на КМВ под руководством проф. Д.М. Павлова. В 1920 г. при его непосредственном участии в г. Пятигорске был создан Совет обследования и изучения Терского края, преобразованный в 1921 г. в Пятигорское отделение Северо-Кавказского института краеведения (был образован в 1920 г. на базе Терского областного музея и просуществовал до 1927 г.). В 1921 г. в г. Кисловодске и г. Пятигорске проходила первая краевая Северо - Кавказская конференция по делам музеев, охране памятников искусства и старины, на которой была поставлена задача создания новых музеев и возрождения краеведческих обществ.

В 1923-24 гг. была возобновлена деятельность Кавказского горного общества, возглавил которое известный краевед Е.А. Ларин, и его филиала-отделения в г. Кисловодске (с 1925 г.). В 1930-е гг. охраной, спасением и изуч ением памятников древности и средневековья КМВ начали заниматься известные археологи, краеведы Н.М. Егоров и А.П. Рунич, позже Н.Н. Михайлов – зачинатель кавминводского археологического краеведения.

В 1921-25 гг. на Северном Кавказе проводились художественно - этнографические экспедиции (1921г. - в Нагорный Дагестан, в 1924 г. - в Дагестан, в 1925 г. - в Карачай, Дагестан, Чечню). Результатом их стала богатейшая коллекция, хранящаяся ныне в Ставропольском государственном краеведческом музее, отражающая антропологические типы, занятия, утварь, орудия труда, орнаменты, костюм, архитектурные и погребальные памятники, обычаи и обряды, являющиеся сегодня ценным историческим источником.

В 1926 г. было создано Северо-Кавказское бюро краеведения, сыгравшее важную роль в организации краеведческих обществ, экспедиционной деятельности, издательской работы на Ставрополье. В составе бюро была секция археологии, антропологии, этнографии и истории искусств, членом которой являлся и Г.Н. Прозрителев. В 1928 г. от Северо-Кавказского региона в состав Центрального бюро краеведения входило 12 представителей, среди них: А.И. Воскресенский, Г.Ф. Руденко, Г.Г. Григор (Краснодар), А.П. Семенов (Владикавказ), Е.А. Ларин (Пятигорск), Г.Н. Прозрителев (Ставрополь) и др.

В начале 1930-х гг. ситуация в краеведении начала резко изменяться. Усиливающееся стремление к идеологизации деятельности краеведческих учреждений привело к разгрому краеведческого движения. Являясь демократичным по своей природе, краеведение не вписалось в рамки складывающейся тоталитарной системы, в политику, направленную на централизацию науки и всей общественной жизни. Демократическая основа краеведческих обществ, самостоятельное определение приоритетных направлений исследований, желание уйти от попыток унификации, подчеркнуть местные особенности, специфику исторического развития того или иного региона или края – все это «мешало» намеченным путям развития страны, в силу чего пошел обратный процесс - ликвидации краеведческих обществ, «чистки» музеев и научных учреждений от «неугодных» сотрудников. Многие краеведы подверглись репрессиям, а творческий процесс изучения провинции был надолго приостановлен. Ликвидация краеведческих центров была предопределена и невозможностью их существования в новой, централизованной системе организации научных исследований. Монополизация науки привела к концентрации научных кадров в столичных центрах, что не способствовало развитию научно - исследовательской базы на местах. Перестало развиваться и историческое краеведение, как научное направление. Под краеведением стали понимать лишь собирание материалов по «краевой» истории, без анализа и связи с историческими процессами, происходившими в стране. Со временем «местная» история, как и «общая история» все более становилась «политической».

В начале 1930-х гг. в общих чертах начала складываться советская концепция отечественной истории, которая в основных своих составляющих сохранилась до конца 1980-х гг. В указанный период российское кавказоведение превратилось в особую область исторического знания, выделившись из общего цикла востоковедческих дисциплин. Был накоплен огромный фактический материал, проведено его научное осмысление, сделан ряд научных открытий, сложились научные традиции кавказоведения, которое, по выражению М.О. Косвена, представляло одну из «значительных глав русской общественной мысли»^[16].

Период середины 1930-х до конца 1980-х гг. характеризуется реорганизацией научных учреждений гуманитарного профиля, значительными кавказоведческими исследованиями, масштабными экспедиционными работами, структурированием основных проблем кавказоведения, появлением первых обобщающих трудов как по отечественной истории в целом, так и по северокавказской в частности, а также специальных работ по истории изучения Кавказа и истории академического кавказоведения.

Поступательное развитие исторической науки было ограничено жестким идеологическим каркасом, что нашло отражение в тематике и содержании исследований всего периода. Дореволюционная история России изучалась с позиций традиционной марксистской методологии в русле формационной концепции, основывавшейся на приоритете социально-экономических факторов в объяснении процессов и событий. Работы, созданные в 1930-х – начале 1950-х гг., уже порывают с дореволюционной историографической традицией в рассмотрении исторических текстов второй половины XVIII – начала XX в. В это время краеведческая работа была свернута.

В 1960-е гг. началось возрождение краеведения, хотя и на иной основе. Краеведение стало рассматриваться в те годы как часть идейно-воспитательной работы, направленной на воспитание патриотизма молодежи, и его изучение сосредотачивалось в значительной мере в школе. При этом местные особенности истории региона нивелировались, «втискиваясь» в рамки советской историографической традиции. Местный исторический материал выступал иллюстрацией для подтверждения схемы общесоюзной истории.

В то же время на местах продолжали работать краеведы, чья любознательность простиралась за рамки профессиональных знаний и благодаря трудам которых был собран богатый источниковый материал, воссозданы многие страницы истории Северного Кавказа. Вопросами истории северокавказского краеведения в разное время занимались работники краеведческих музеев, библиотек, архивов и преподаватели высших учебных заведений Северного Кавказа. Огромную роль в развитии и популяризации краеведческих знаний сыграли региональные СМИ (пресса, радио, телевидение). Тогда же стали создаваться общие исторические работы о прошлом отдельных территорий Северного Кавказа, содержащие историографические разделы.

Смена этапов советской историографии была связана со сменой политических ориентиров в обществе и сказывалась на ее содержании и инфраструктуре^[17]. В конце 1980-х гг. в свете политических «перестроечных» процессов в отечественной исторической науке появились новые сюжеты, заполнявшие «белые пятна» не только национальной, но и местной истории. В это же время появляется методологическая и идеологическая «разноголосица», с преобладанием второй. Это несовпадение идейно-теоретических подходов в дальнейшем вылилось в методологический плюрализм, захвативший и историю науки в провинции.

Период с начала 1990-х гг. и по настоящее время отличается появлением новых подходов и методов к изучению дореволюционной истории России. Ряд из них пришел в современную науку из работ дореволюционных и опальных советских историков, чьи работы увидели свет только в годы перестройки^[18]. Произошли изменения в проблемном поле истории исторической науки, на повестку дня выдвинулись новые исследовательские задачи, значительно обновилась источниковая база. Внимание стало уделяться истории самой исторической науки и роли тех, кто раньше был незаметен, но многое делал для развития исторического знания, накапливал факты, популяризировал его и влиял на общественное сознание. Начали изучаться те проблемы, которые по идеологическим причинам не могли разрабатываться советскими историками; среди них сюжеты, связанные с организационной структурой дореволюционной исторической науки, с историей провинциальных научных обществ, биографиями провинциальных исследователей. Приоритетным направлением в современной историографии, экстраполированным и на историю исторической науки, стало исследование человека во всем многообразии его отношений с обществом. Историки стали привлекать известные и совершенно новые источники, отражающие повседневную жизнь обычного человека.

Современный уровень развития кавказоведения – это результат труда профессиональных ученых (археологов, антропологов, этнографов, историков, филологов) и краеведов-любителей, которые изучали Северный Кавказ, выявляли, накапливали и анализировали источниковую базу исследований, формировали историческое знание о регионе.