Отличия историков и социологов

Исследователи, ориентирующиеся только на факты, занимаются не­произвольной модернизацией истории: переносят понятия и со­циальные категории своего времени на события и явления про­шлого. Исследовательский подход, который опускает задачу анализа конкретного события с точки зрения особенностей раз­вития общества, исходит из представления, что история — это всего лишь совокупность отдельных и сходных по существу фак­тов. Этот взгляд в основе своей антиисторичен, он не учитывает того, что история — это процесс изменения общества во време­ни, причем не только в разные эпохи; одновременно могут су­ществовать общества, чье развитие определяется разными зако­номерностями. Определить исторический смысл любого явления в сущности невозможно без учета особенностей того общества, в котором оно укоренено. В свою очередь, определение этих особенностей не может быть дано без использования понятий и концепций, отражающих характеристики устройства общества и закономер­ности его развития.

Исторический анализ должен опираться на три категории абстрактных моделей, характеризующих устройство общества и определяющие правила его изучения: 1) концепции, трактующие общие закономерности организации общества и его развития; 2) понятия, претендующие на обозначение общих для любого общества принципов и форм поведения людей, и вместе с тем означающие, что их воплощение было строго индивидуальным в каждом конкретном случае; 3) методы познания общества — совокупность проблем и приемов их разрешения, позволяющие вскрывать глубинное содержание исторических фактов. Историк должен владеть основными фундаментальными понятиями и категориями исторической науки.

Исторический источник — письменные документы и вещественные предметы, непосредственно отражающие исторический процесс и дающие возможность изучать прошлое человеческого общества. Виды исторических источников: вещественные, этнографические, лингвинистические, топонимические, устные, письменные, а для истории, начиная с конца XIX в. — и фото, кино, видео документы. Без источника история не­возможна. Однако источник не «говорит сам за себя». Один и тот же документ может быть прочитан по-разному в зависимости от постановки исследовательской задачи. Оконча­тельного прочтения источника не существует. Кроме того, каж­дый исследователь по-своему понимает свидетельство, интерпре­тирует его, включает в свою систему представлений, ценностей, подчиняет собственным задачам. Ограничителями интерпрета­ции служат правила и нормы исторической профессии.

В историческом знании XIX—XX вв., были разработаны ме­тоды критического анализа источников, что позволило глубже вникать в их содержание, раскрывать их различные смысловые уровни. Когда историк приступает к работе над отобранными для оз­накомления источниками, первая его задача заключается в рас­шифровке и освоении текста, установлении его происхождения (авторства, времени, места и целей составления) и подлинности. В этих операциях, относимых обычно к внешней крити­ке источника, исследователю оказывают помощь палео­графия, эпиграфика, текстология, сфрагистика, дипломатика и другие вспомогательные исторические науки. После заверше­ния внешней критики исследователь переходит к установлению полноты, достоверности и точности сведений, содержащихся в источнике. Этот этап работы принято называть внутрен­ней критикой источника, или герменевтикой. Для понимания источника необходимо учитывать социаль­но-исторические условия его возникновения и конкретные обстоятельства создания. Все источники так или иначе несут на себе отпечаток представлений, убеждений и идеалов их созда­телей, отражают их индивидуальные взгляды и культуру эпохи. Особенно следует учитывать то, что все источники содержат элементы идеологии, определяющей приоритеты и умолчания в тексте, смысловые акценты в повествовании. Кроме того, не все написанное буквально отражает то, что случилось в прошлом.

Событие и факт. Событие — нечто происшедшее, свершившиеся; то, что попало в сферу внимания исследователя. В историческом знании существуют разные интерпретации события. Условно их можно разделить на реалистическую и конструктивисткую. Согласно более распространенной реалистической интерпретации все, что случилось в прошлом, неизменно, имеет свою структуру и зафиксировано в источниках. События, таким образом, являются «сырьем» для историка. Работа исследовате­ля, в соответствии с такой позицией, оценивается с точки зре­ния правдивости, адекватности изложения материала по отно­шению к событиям прошлого. Сторонники конструктивистской интерпрета­ции утверждают, что события не существуют независимо от ис­следователя. Историк, работая с разнообразными источниками, делает умозаключение о произошедшем, создает интеллектуаль­ную конструкцию события. Таким образом, событие можно в какой-то мере рассматривать как произведение труда истори­ка. Исследователь не описывает нечто, открыто лежащее перед ним, но «учреждает» событие, которое позволяет сгруппировать отдельные «голоса» прошлого, придать смысл свидетельствам ис­точников. «Объем» события зависит от угла зрения историка и от жанра, в котором он работает: в микроисто­рическом исследовании и в крупном сочинении, повествующем об истории государств, события имеют различный масштаб, а их логика строится на разных основаниях.

Факт. Имеет, по меньшей мере два значения: одно указывает на что-либо совершившееся; другое — на достоверность, подлинность свидетельства о про­изошедшем. В XIX в. в позитивистской историографии сложился своеоб­разный культ факта. Понятие достоверного факта стало краеугольным камнем профессиональной исторической науки XIX в. Различные модификации этих взглядов бытуют и поныне, однако в XX в. понятие исторического факта перестало быть столь однозначным и очевидным. По мнению итальянского фи­лософа Бенедетто Кроче, факты не находятся где-то рядом в го­товом виде, они формулируются, выдвигаются историками в со­ответствии с их целями. Факт не пребывает сам по себе, вне сознания исследователя, а создается его разумом и воображением. Таким образом, факт представляет собой не отправной пункт, но, скорее, продукт работы историка. Это положение поставило под сомнение распространенную идею о том, что факт может существовать отдельно от его интерпретации[3]. Факт — всегда некое обобщение, сделан­ное историком на основе выборки «важного» или «относящего­ся к делу», т. е. помещенное в соответствующий контекст. На конструирование факта влияют научные методы, с помощью которых историк производит отбор сведений, их группировку, соотносит свидетельства между собой.

Хронология и периодизация. В различных культурах существовала потребность датиро­вать события. Способы соотнесения события со временем были весьма разнообразными: они могли основываться на принятых в культуре методах измерения времени, лунных и солнечных ка­лендарях, агрикультурных циклах, периодах правления династий и т. п. Летосчисление, как правило, велось от какого-то значи­мого символического события — основания Рима или Сотворе­ния мира, первого года после смерти Будды или Рождества Христова. Проблемы изучения различных хронологических сис­тем составляют предмет исследования такой дисциплины, как историческая хронология.

Периодизация — подразделение прошлого на отрезки време­ни (исторические периоды, века, эпохи и т. п.) — одна из слож­ных проблем историописания. Для изучения истории важно не только датировать, соотнес­ти произошедшее с неким моментом времени, но и очертить границы периодов, когда проявлялось типическое сходство исто­рических феноменов между собой. На основании этого сходства можно выделить исторические периоды, например, эпоху Воз­рождения или век Просвещения и т. д. Понятие исторической эпохи, которое используется в настоя­щее время, возникло сравнительно недавно. Оно утверждалось в контексте культуры Возрождения и Реформации, в тот период, когда в обществе стало ослабевать влияние христианской эсха­тологии, ожидания скорого конца света. Подразде­ление всемирной истории на древность, средние века и новое время стало господствующим в работах историков Просвещения (XVIII в.). Впоследствии этот способ периодизации, с известны­ми поправками, был закреплен в профессиональной историогра­фии XIX – XX вв. Подобная схема подразделения весьма условна. О границах каждой эпохи ведутся споры, так что рубежи древности, — средне­вековья и нового времени колеблются в пределах двух или трех столетий. Помимо этого, в основании такой периодизации все­мирной истории помещена история Европы, события которой не могут служить ориентирами для описания прошлого Китая или Индии.

С середины XIX в. популярность приобрели различные эко­номические теории, в соответствии с которыми проводилась и периодизация мировой истории. В XX в. в марксистской литера­туре утвердилась схема пяти общественно-экономических фор­маций (первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, коммунистической), восходящая к трудам К. Маркса и Ф. Энгельса. После Второй мировой войны теории индустриализации и модернизации, предложенные в сферах со­циальной и экономической истории, были распространены на исторический процесс в целом. Всемирная история рассмат­ривалась как смена разных типов общества — доиндустриального (аграрного, традиционного), индустриального (модерни­зированного), постиндустриального (информационного). В рабо­тах современных историков и социальных философов большое внимание уделяется изучению постиндустриального этапа ис­тории.

В XVII в. берет свое начало периодизация по столетиям. Этот способ подразделения времени предполагает, что каждое сто­летие обладает внутренним единством, собственной идентич­ностью. При переносе одной из характеристик эпохи на сущность целого периода возникают обобщения («век барокко» или «век либерализма»), которые используются как метафоры. Но они требуют известной осторожности, поскольку подразумевают, что, например, весь способ жизни в XVII в. характеризуется чертами стиля барокко. Теории глобальных эпох также могут рассматриваться критически, поскольку строятся на посылке, что история — некое мировое целое — постигается в соотноше­нии с тем, что человек узнает из собственного опыта. Таким образом, эпохи и периоды — плод работы историков. Эти конструкции помогают в изучении феноменов прошлого, но они не должны восприниматься буквально.

Всеобщая история. В процессе познания историк всегда выбирает масштаб и ракурс изучения предмета. Такой вы­бор предполагает определенную интерпретацию исторического прошлого. Так, в XIX в. в Европе завершались процессы становления наци­ональных государств. В связи с этим стала рассматриваться воз­можность создания единой всеобщей истории, своеобразного конечного продукта труда ученых, который был бы написан в результате тщательной научной разработки и обобщения на­циональных историй. На рубеже нового и новейшего времени концепции всеоб­щей истории стали утрачивать привлекательность. Возросла специализация исторического знания, произошло формирование таких самостоятельных областей, как по­литическая, экономическая, социальная, культурная история. В объяснительный аппарат дисциплины прочно вошли понятия «культура» и «цивилизация», с помощью которых оказалось воз­можным рассмотреть историю человечества в новом масштабе и других ракурсах. Между теми, в середине XX в. концепции всеобщей истории были заметно обновлены и подкреплены общественными теориями модерниза­ции, экономического роста. Всеоб­щая история строилась на основаниях модернизационной схемы, согласно которой общество имело три формы: доиндустриальную (традиционную), индустриальную, постиндустриальную.

Во второй половине XX в., когда произошли качественные изменения в мировой экономике, политике и культуре, а также в самом понимании науки, информации, природы общественно­го и гуманитарного познания, идеи написания всеобщей исто­рии стали уступать место новым теориям всемирной (микросистемной) истории Они, в корне отличавшиеся от привычных схем линейного развития и прогресса, утверждали принципы взаимозависимости различных историко-культурных миров. В то же время осознание мировым сообществом экономиче­ского, политического, информационного единства современного мира (выражаемого в процессах глобализации) породило по­требность в написании глобальной истории, концепция которой отличалась от сложившихся универсалистских концепций всеоб­щей и национально-государственной истории. Вместе с тем по­борники глобальной истории, используя многие построения «миросистемщиков», не стремятся, тем не менее, акцентировать внимание на идее поликультурности. В глобальной истории эта идея подчинена поиску черт единства, сходства различных наро­дов, живущих в разных регионах Земли.

История и художественная литература. Историческая действительность может быть представлена в научной и художественной формах, которые различаются по сво­ей природе и сути. Они не могут ни отождествляться, ни противопоставляться[4]. Методологическая проблема соотношения научного и художественного способов рас­сказа о прошлом не потеряла своей актуальности и сегодня, так как эти способы различаются по своей природе. В основе научного познания лежит применение научных исторических понятий, ло­гических категорий, принципов и методов. Художественное ото­бражение действительности реализуется в форме художественных образов и опирается на художественное воображение. Вымысел — не недостаток, а главная составляющая природы художественного творчества. Самая же большая разница между научно-историческим и художественным отображением действительности состоит в изна­чальном различии их природы: историческое характеризует ра­ционально-логическая структура мышления, резюмирующаяся в совокупности научных понятий, художественное — образ.

Историческое сочинение можно рассматривать как лите­ратурное произведение особого рода, специфическое назначе­ние которого заключается в том, чтобы убедить своих читателей в действительном характере представленных в нем событий.

Лекция 2

ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ИСТОРИИ: ТЕРМИНЫ, ПОНЯТИЯ, КАТЕГОРИИ, СМЫСЛЫ

Учебные вопросы