Природа зла в религиозно-философском и философском понимании

 

Проблема зла уходит корнями в далекое неуловимое прошлое. Она касается не только Западного мира, но и Востока, привносящего подчас иное понимание темы. Вспомним хотя бы позицию Будды, положившего в основу своего учения представление о страдании. Мы, естественно, не можем здесь осветить тему в целом. Ограничимся несколькими высказываниями, на наш взгляд, наиболее показательными.

 

Я. Бёме (1575–1624)

[Boehme, 1969]:

20. Следовательно также великая тайна всего сущего заключается в том, что в вечности, в ней самой, все есть одно, но в своем объяснении и проявлении оно обнаруживается из века в век в двух сущностях, а именно в зле и в добре; что есть зло для одной, добро – для другой…

21. Потому происходит вечная вражда, и Бог называется Богом только сообразно свету его любви; он сам есть все, но относительно тьмы говорит: «Я есть Бог гневный и ревнивый, и поглощающий огонь» (с. 215).

[Бёме, 1990]:

12. Ибо вне этого единого Бога нет ничего: ибо и самыя врата ада суть также не вне этого единого Бога; но произошло лишь разделение между любовью в свете и возженным гневом во тьме, и они не могут постигать друг друга, и однако связаны друг с другом, как единое тело (с. 305).

 

В других источниках мы читаем: «Мир развивается в силу борьбы добра и зла, света и тьмы», или еще: «…есть не-Бог в Боге».

 

Г.В. Лейбниц (1649–1716)

[Лейбниц, 1989]:

20. …Прежде всего спрашивают: откуда происходит зло… Ответ состоит в том, что его следует искать в идеальной природе творения, поскольку эта природа содержится в вечных истинах, присущих разуму Бога независимо от его воли. Ибо следует признать, что существует природное несовершенство в каждом создании еще до греха, так как всякое создание по существу своему ограниченно; откуда следует, что оно не все знает, может заблуждаться и совершать другие ошибки (с. 143–144).

273. …И только теперь мы можем с достоверностью полагать начало зла в свободе созданий (с. 317).

76. Причины падения (т. е. того, почему человек пал с ведома Бога, при его допущении и содействии) не следует искать в каком-то деспотическом могуществе Бога, как будто бы справедливость и святость не были его атрибутами, – что, конечно, было бы верно, если бы он совершенно не принимал во внимание ни права, ни справедливости (с. 481).

 

Приведенные выше цитаты – из обстоятельной книги Лейбница [1989], посвященной оправданию Бога – Теодицее. Этот термин, как отмечалось, введен Лейбницем.

 

И. Кант (1724–1804)

[Кант, 1980]:

История природы, таким образом, начинается с добра, ибо она произведение божье; история свободы – со зла, ибо она дело рук человеческих (с. 50).

Мы видим, что вся прослушанная до сих пор теодицея не исполняет обещанного, а именно не оправдывает моральной мудрости мироправления перед лицом тех сомнений, которые, напротив, исходят из данных доступного в этом мире опыта… (с. 68).

…Принципы величайших обществ, называемых государствами [187], – принципы, которые ни один философ не мог еще согласовать с моралью и взамен которых он не в состоянии (что очень плохо) предложить лучшие принципы, совместимые с человеческой природой, так что философский хилиазм, который надеется на утверждение вечного мира, основанного на союзе народов как мировой республики, точно так же, как и богословский, уповающий на полное моральное исправление всего человеческого рода, всеми осмеиваются как мечтательность (с. 104–105).

Но отделение добра (к которому мы внутренне должны стремиться) от зла (из которого мы исходим) – бесконечно и, поскольку это касается действия… никогда не достижимо (с. 135)[188].

Ф.В.Й. Шеллинг (1775–1854)[189]

(Из книги [Лазарев, 1990]):

«Ибо уже то простое соображение, что из всех видимых тварей к злу способен один человек, т. е. совершеннейшая из них, показывает, что основа зла отсюда не может заключаться в недостатке или лишении» (с. 125).

С. Кьеркегор (1813–1855)

[Кьеркегор, 1993]:

… грех – это нечто положительное; его позитивность состоит как раз в том, чтобы быть перед Богом (с. 323).

Ничто так не отличает человека от Бога, как то, что он – грешник, в этом – весь человек…

Несмотря на всю свою просвещенность, наша эпоха, которая находит неловким придавать Богу человеческие формы и чувства… считает вполне удобным видеть в Боге-судии простого мирового судью или же члена военного трибунала, изнемогающего под бременем долгих процессов… (с. 343)

Бог и человек – это две природы, которых разделяет бесконечное различие качеств. Всякая доктрина, которая не желает с этим считаться, для человека является безумием, а для Бога – богохульством (с. 345).

П.А. Кропоткин (1842–1921)

[Кропоткин, 1991]:

Целью нравственности не может быть нечто «трансцендентальное»… Нравственное удовлетворение мы должны найти в жизни, а не в каком-то внежизненном состоянии (с. 30).

Взаимопомощь, Справедливость, Нравственность – таковы последовательные шаги восходящего ряда настроений, которые мы познаем при изучении животного мира и человека. Они представляют органическую необходимость, несущую в самой себе свое оправдание, подтверждаемую всем развитием живого мира, начиная с первых его ступеней (в виде колоний простейших животных) и поднимаясь до высших человеческих обществ (с. 44).

Н.О. Лосский (1870–1965)

[Лосский, 1994]:

Достоевский решительно отвергает все те ложные учения, согласно которым зло есть необходимое условие для добра (с. 110).

Согласно христианскому миропониманию, верховное зло есть гордость (с. 137).

Понять, что такое зло, можно не иначе, как в соотношении с добром, как это всегда бывает, когда мы имеем дело с парою противоположных понятий. Добро и зло, т. е. положительная и отрицательная ценность, есть столь основное, что определение этих понятий через указание на ближайший род и видовой признак невозможно (с. 344).

Думая о таком тягостном зле, как телесная смерть, следует помнить, что не Бог, а мы сами создали его (с. 356).

Православный христианин, член Православной церкви, не сомневается, что догматы, установленные на семи вселенских соборах, содержат непреложную истину (с. 380).

…Бог вообще не творит ничего несовершенного.

Мое понимание возникновения всех зол содержит в себе учение о предсуществовании каждой души, т. е. о творении Богом каждого деятеля в самом начале мира, и о перевоплощении (с. 386).

К. Г. Юнг (1875–1961)

[Юнг, 1995]:

…замучить Сына на кресте до смерти понадобилось лишь для того, чтобы утолить гнев Отца. Что это за Отец, который предпочитает прикончить Сына, нежели великодушно простить человечество, замороченное и соблазненное его же собственным Сатаной? В чем смысл такой демонстрации – зверского и архаичного жертвоприношения Сына? Может быть, Божья любовь? Или Божья непримиримость? На примерах из «Бытия» 22, 73 и «Исхода» 22, 29 нам известно, что Яхве проявляет тенденцию использовать такие средства, как умерщвление сына и первенцев соответственно… (с. 175).

 

Н.А. Бердяев (1874–1948)

В работе [Бердяев, 1995] речь идет о поисках зла в религиозно-философской концепции Л.Н. Толстого. Этой теме посвящен и весь сборник[190], из которого мы выбрали только статью известного философа, представителя персонализма, – позднее он испытал воздействие Бёме.

 

И русская революция являет собой своеобразное торжество толстовства. На ней отпечатлелся и русский толстовский морализм, и русская аморальность (с. 281).

Возвышенность толстовской морали есть великий обман, который должен быть изобличен. Толстой мешал нарождению и развитию в России нравственно ответственной личности, мешал подбору личных качеств, и потому он был злым гением России, соблазнителем ее (с. 283).

Толстой и был выразителем непротивленческой и пассивной стороны русского народного характера. Толстовская мораль расслабила русский народ, лишила его мужества в суровой исторической борьбе, но оставила непреображенной животную природу человека с ее самыми элементарными инстинктами. Она убила в русской породе инстинкт силы и славы, но оставила инстинкт эгоизма, зависти и злобы (с. 285).

Он был погружен в безличную, нечеловеческую природу и в ней искал источников божественной правды. И в этом Толстой оказался источником всей философии русской революции… И Толстой является одним из виновников разгрома русской культуры (с. 286).

Сокрушить внутренне русскую силу только и могло это соблазнительное и ложное добро, лжедобро, эта идея безблагодатной святости, лжесвятости (с. 287).

Преодоление толстовства есть духовное оздоровление России, ее возвращение от смерти к жизни, к возможности творчества, возможности исполнения миссии в мире (с. 288).

 

А. Плантенга, профессор Иельского университета, известный представитель одной из версий протестантской теологии – аналитической философии религии. Здесь мы используем материалы из публикации [Круминя, 1990]:

 

Дано ли зло от бога (природы), или оно порождено человеком? В христианской религии этот сакраментальный вопрос принял форму следующего парадокса: как мог бог – по определению всеблагой, всемогущий и всезнающий – допускать существование зла в мире? Как логически увязывается благость бога с отсутствием блага для многих людей?

Не будет преувеличением сказать, что этот парадокс – один из важных источников внутренних брожений христианства и появления многих ересей (с. 85).

Плантенга исходит из того, что зло является необходимым элементом человеческого бытия в мире. Зло – это самоочевидная данность, с присутствием которой надо смириться и об источниках которой нет смысла вопрошать. Точнее, Плантенга принимает за очевидную истину сказанное его предшественниками – зло в мире от свободно действующего человека. Для самого Плантенги важнее другая сторона проблемы: он хочет решить загадку сосуществования всемогущего и всеблагого бога со злом с тем, чтобы обосновать рациональность веры во всеблагость бога (с. 90).

Согласно аналитической философии религии, лучшим из логически возможных миров является мир, несущий в себе высший уровень моральных ценностей, мир, в котором существуют свободные люди, обладающие способностью выбора между добром и злом (с. 93).

Подобно тому, как Плантенга в своей концепции постулирует возможность создания человеком своего мира и личного бога, в аналитической философии постулируется возможность создания каждым человеком своей неповторимой теодицеи (с. 99).

 

Рамона Берайн (1912–1993), член Ассоциации гуманистической психологии (Association for Humanistic Psychology). Из статьи Тома Грининга Тихая революция Рамоны Берайн [Greening, 1994]:

 

«Страдание открывает ваше сердце миру. Без страдания нельзя постичь истинный смысл. Я бы хотела страдать меньше, но я не сожалею. Я пришла, чтобы понять, чтó есть мучение. Приходится страдать, иначе становишься эгоцентриком и считаешь все само собой разумеющимся» (с. 6).

 

Масао Абэ, профессор японской философии факультета философии Гавайского университета с 1983 года.

Философские вопросы буддизма я не раз обсуждал с ним. Одна из затронутых нами тем звучала так: «Проблема зла в христианстве и буддизме». Приведу цитату из его фундаментальной работы Дзен и Западная мысль [Abe, 1995]:

 

…в буддизме добро не понимается как нечто, имеющее превосходство в сравнении со злом. В этическом смысле буддисты ясно понимают, что добро должно побеждать зло. Однако, имея опыт собственной внутренней борьбы со злом, буддисты не могут утверждать, что добро обладает достаточной силой для преодоления зла. Добро и зло выступают как безусловно антагонистические начала, противостоящие друг другу с равной силой, оставаясь при этом неразрывно связанными друг с другом, демонстрируя экзистенциальную антиномичность целого. И сколь бы императивным это ни выглядело с этической точки зрения, согласно буддистской позиции, вера в то, что добром можно победить зло и через это достичь наивысшего блага, является иллюзией. Поскольку добро и зло представляют собою взаимоисключающие равносильные принципы, этическое усилие преодоления зла добром всегда оказывается тщетным и оканчивается серьезной дилеммой… В христианском свете Бог сам есть Добро (с заглавной «Д»), что и утверждается в Библии: Никто не благ, как только один Бог (Мк 10:18, Лк 18:19)[191](с. 132).

 

Ничего не поделаешь – в этой работе я скорее оказываюсь ближе к буддизму, нежели к христианству и западной философии.

 

Заключительное слово

 

Выше мы привели неприлично много больших цитат. Но иначе поступить было нельзя – надо было показать читателям всю многогранность природы зла, лишающую возможности создать отчетливо представляемую философию мирового зла. И если это так, то придется отказаться от надежды на создание единой культуры. Культуре по-прежнему надолго еще предстоит быть лоскутной – легко скатывающейся к агрессии.

Здесь важно подчеркнуть, что для преодоления агрессии нужно отнюдь не единомыслие, а только взаимопонимание представителей различных концепций. Но сейчас нет сколь-нибудь разработанных концепций Зла – следовательно, не может быть и взаимопонимания. Остается только обращаться к силе, т. е. к насилию. Так было на протяжении всей, доступной нашему глазу, истории. Так и сейчас. Но техника неуклонно растет и тем самым увеличивает силу зла. Об этом мы уже говорили выше.

Заканчивая эту работу, мне хочется высказать несколько критических замечаний по цитатам, приведенным выше.

(1) Мне представляется необоснованным оптимизм аналитической философии религии. Что можно говорить о личной теодицее – мы сейчас видим, как православие продолжает злобно нападать на Л.Н. Толстого, опубликовав заново книгу статей под заглавием Духовная трагедия Льва Толстого. Значит, только они знают Истину, все иное – трагедия. Да, такова реальность.

(2) С большим уважением я отношусь к попытке П.А. Кропоткина построить научно обоснованную этику. Но относится ли эта концепция ко всему живому, включая и современного человека?

(3) Статья Н.А. Бердяева представляется мне наиболее содержательной. Нападая на позиции Толстого, он показал (может быть, не желая того), что наше общество и его идеалы отстоят далеко от того, что проповедовал Иисус. Я согласен с тем, что Толстой оказал большое влияние на развитие Русской революции. Но почему? Ответ простой: значительная часть интеллигенции была возмущена травлей Толстого со стороны православия, сопричастного полицейскому Государству. Интеллигенция ждала другой – не большевистской революции. Реализация большевистской революции – дело не последователей Толстого, а воспитанника Духовной семинарии. Как могло это случиться?

 

* * *

 

Эта статья является продолжением предыдущей работы, посвященной критике Западной культуры [Налимов, 1996]. Здесь я только задаю вопросы, не давая на них ответов. Мне представляется, что вопросы (а отнюдь не ответы) расширяют горизонты нашего Мироздания.

И последний вопрос: почему все же наш мир так жесток? Неужели не было иного пути? Сумеем ли мы когда-нибудь раскрыть и эту тайну?

 

Литература

 

Бёме Я. 1990. Аврора, или утренняя заря в восхождении. М.: Гуманус, 416 с.

Бердяев Н. 1995. Толстой в русской революции. В сб.: Духовная трагедия Льва Толстого. М.: Отчий дом, с. 281–288.

Достоевский Ф.М. 1983. Сон смешного человека. Фантастический рассказ. Полное собрание сочинений в тридцати томах, т. 25. Л.: Наука, с. 104–119.

Кант И. 1980. Трактаты и письма. М.: Наука, 710 с.

Кропоткин П.А. 1991. Этика. М.: Политическая литература, 496 с.

Круминя С. 1990. Проблема зла в аналитической философии религии. В сб.: Философия о будущем человечества. Анализ немарксистских концепций. М.: Институт философии РАН, 115 с.

Кьеркегор С. 1993. Страх и трепет. М.: Республика, 384 с.

Лазарев В.В. 1990. Философия раннего и позднего Шеллинга. М.: Наука, 173 с.

Лейбниц Г.В. 1989. Опыты Теодицеи о Благости Божией, Свободе Человека и Начале Зла. Сочинения в четырех томах, т. 4. М.: Мысль, 556 с.

Лосский Н.О. 1994. Бог и мировое зло. М.: Республика, 432 с.

Налимов В.В. 1989. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Прометей, 288 с.

Налимов В.В. 1996. Критика исторической эпохи: неизбежность смены культуры в XXI веке. Вопросы философии, № 11, с. 65–74.

Свенцицкая И.С., Трофимова М.К. 1989. Апокрифы древних христиан. М.: Мысль, 336 с.

Юнг К.Г. 1995. Ответ Иову. М.: Канон, 351 с.

Ясперс К. 1994. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 328 с.

Abe M. 1985. Zen and Western Thought. London: Macmillan, 308 p.

Boehme J. 1969. The Signature of All Things and Other Writings. Cambridge: James Clark & Co., 295 p.

Greening T. 1994. Ramona Berine’s Quiet Revolution: 1912–1993. J. of Humanistic Psychology, № 1, p. 6—10.

 

 

Глава 11

Осознающая себя Вселенная [192]

 

Настало время говорить о вездесущности сознания. Иными словами, нужно готовиться к тому, чтобы подойти к построению сверхъединой теории поля, описывающей как физические, так и семантические проявления Мира. Первые шаги здесь сделаны: это теоретические разработки Д. Бома, с одной стороны, и с другой стороны – эксперименты в области аномальных явлений, выполненные Брендой Данн и Робертом Джаном со всей строгостью, требуемой современной наукой.

Желая продвинуться дальше в этом направлении, мы должны: (1) преодолеть некоторые довлеющие над нами ограничения, утвердившиеся в парадигме нашей культуры; (2) набросать контуры осознающей себя Вселенной. Построить модель такой Вселенной мы еще не можем, но готовиться к этому, кажется, начинаем.