Материя – сознание – спонтанность

В соответствии с исходной установкой целостного понимания Мира, включающего синтез мистического и рационалистического начал, В.В. Налимов рассматривал Мир в двух проявлениях: с одной стороны, как Тайну, с другой – как Текст, который характеризуется дискретной и континуальной составляющими. В обоих случаях по-разному обнаруживает себя спонтанность.

Устремленность к соприкосновению с Тайной, т. е. сохранение сакрального отношения к Миру, всегда была, согласно В.В. Налимову, оплодотворяющим началом в развитии культуры. Она породила религию, философию, эзотерику, каббалу, алхимию, масонство во всех их многообразных проявлениях. Из этого проистекает также интерес к сфере бессознательного и к трансперсональной психологии [Nalimov, 1982], [Налимов, Дрога-лина, 1995]. Отсюда, продолжает он, и наше восхищение Древним Египтом – служители его храмов первыми осознали величие Тайны, которое постарались воплотить в пирамидах. Преклонение перед Тайной стало доминантой и средневековой культуры. Сама наука и поддержанное научно-техническим прогрессом стремление человечества в космос возникли, по мнению мыслителя, из той же устремленности к Тайне.

В герменевтике В.В. Налимова у Тайны много синонимов. Один из них – Бог, другой – Истина, третий – Созерцание, далее – Воображение … и, наконец, – Спонтанность. И наше соприкосновение с Тайной, как он утверждал, возможно и происходит только через воображение, открывающееся в созерцании. «Но воображение должно быть поддержано – силой, устремленной к тайне; эмоциональной напряженностью поиска; философской мыслью, ставящей вопрос » [Налимов, 1989, с. 253]. Приобщение к Тайне Мира выводит за пределы жесткой личностной капсулизации.

Но он считал, что Тайна по своей сущности не схватываема. К ней можно только прикоснуться. И если кто-то объявляет, что постиг Тайну, это просто означает, что объявивший перестал ее искать. Так произошло с некоторыми религиозными и философскими течениями, которые погрузились в охранительный догматизм, закрывший путь к Тайне.

В.В. Налимов обращал внимание на то, что «наука, в ее познавательной устремленности, оказывается направленной (и в этом ее парадокс) не столько на познание мира, сколько на расширение и углубление незнания его». И если мы это поймем, то «реальность науки начнет быть ценной для нас не только как средство овладения миром, но и как путь к осознанию его непостижимого величия» [1989, с. 254]. И от культуры ответов мы должны перейти к культуре вопросов, – любил повторять ученый. Для него сила соприкосновения с Тайной заключается еще и в том, что Тайна несет в себе нравственное начало, напрямую определяя достоинство человека.

Переходя к другому аспекту понимания Мира – его проявленности (распакованности), В.В. Налимов говорит о Мире как о Тексте. (Весь эволюционирующий мир он рассматривал как множество текстов.) Один из путей такого понимания Мира – размышление о проблеме материя – сознание. Последняя проходит красной нитью через всю историю культуры, начиная от египетской Книги мертвых вплоть до современных научных поисков. Долгое время доминировало дуалистическое расщепление материи и сознания, которое нашло свое отчетливое выражение в философии Р. Декарта – одного из творцов науки Нового времени. По Декарту, непротяженный ум должен быть противопоставлен протяженной материи, причем попытки перебросить мост между материей и сознанием бессмысленны. «Европейской мысли потребовалось три столетия на то, чтобы как-то преодолеть этот картезианский дуализм, высказанный как априори задаваемое положение» [там же, с. 59]. Но сейчас, подчеркивает В.В. Налимов, мы стали понимать, что обращение к пространству, а следовательно, и к геометризации наших представлений о мире – это отнюдь не выражение глубинных свойств природы, а лишь выбранный нами способ моделирования мира. И теперь открывается, наконец, не допускавшаяся ранее возможность построить мост между материей и сознанием, которая вплотную подводит нас к пониманию Мира как Текста.

В.В. Налимов ссылается на ряд фундаментальных достижений современной науки. Одно из наиболее общепризнанных – знаменитый антропный принцип, согласно которому существование нашей Вселенной в ее наблюдаемом виде определяется набором нескольких чисел (фундаментальных физических констант). Этому принципу он дает расширительное истолкование, включив в него «представление об изначальном существовании смыслов – их приуготовленности для раскрытия через человека» [там же, с. 230]. Получается, что природа фундаментальных констант не материальная, а ментальная, т. е. не физическая, а семантическая [1994 б, с. 50]. Набор констант делает возможным существование нашего физического тела. Это и означает, что стирается грань, отделяющая ментальное начало от материального, сознание – от материи. Материя тем самым перестает быть косной, становится одухотворенной. (Каждая из фундаментальных констант имеет, согласно В.В. Налимову, не строго точечное, а интервальное значение, которое не улавливается современными способами измерения. Спонтанно происходящий отбор этих констант задает самоорганизацию Мироздания [1993, с. 105].)

Другой пример, быть может, не столь однозначно убедителен, но по-своему красноречив. В.В. Налимов упоминает [1989; 1993] многолетние исследования, проводимые в Принстонском университете под руководством проф. Р. Джан и Б. Данн по обнаружению непосредственного воздействия сознания человека на механические устройства – генератор случайных чисел и маятник, меняющий ритм своего движения. Поразительный статистический материал, полученный в результате исследования, позволяет заключить, что сознание человека действительно способно воздействовать на подобные устройства.

Еще пример – теоретическая программа проф. Д. Бома, предлагающего модель мира как всеобъемлющего движения (holomovement). Основной принцип его программы состоит в том, что реальность едина и представляет собой неделимую целостность, лежащую в основе Вселенной и охватывающую как материю, так и сознание.

Важно, однако, подчеркнуть, что В.В. Налимов, независимо от этих достижений, предложил свою оригинальную модель неразрывной связи материи и сознания, основанную на идее вездесущности смыслов (сознания). В центре его миропонимания – особое толкование понятия смысл, которому он приписывал не логический, а онтологический статус, относя его к категории сущего.

Смыслы существуют изначально, подобно фундаментальным физическим константам, о которых идет речь в антропном принципе. Существуют, не будучи созданными, как особый тип реальности – семантической; смыслы и материя – это различные проявления единой реальности (так же как, скажем, в физике различны гравитация и электромагнитные взаимодействия). В этом контексте В.В. Налимов обстоятельно развивал идею смыслового континуума, которая перекликается с теорией К. Юнга о коллективном бессознательном [Nalimov, 1982; 1996]. Опираясь на теорию Юнга, можно говорить о существовании поля смыслов, которое связано с физическими полями. В концепции В.В. На-лимова понятие смыслового континуума формулируется в более общем виде, применительно к текстам разного рода, включая психологию.

Сближение двух начал – физического и семантического – в его модели осуществляется через обращение к единому языку. «Мы пытаемся геометризировать наше представление о сознании, т. е. поступаем так же, как развивается физика». Возникает «надежда на возможность построения в будущем сверхъединой теории поля, объединяющей оба мира – физический и семантический» – к этой идее В.В. Налимов возвращался в целом ряде работ: [Nalimov, 1985], [Налимов, 1989; 1993; 1995 б].

Он видел явную аналогию между спонтанным порождением новых текстов и спонтанными флуктуациями физического вакуума, порождающего различные физические миры, как это описывается, например, в теории инфляционной Вселенной, широко признанной в современной космологии. Интересно отметить, что философская интерпретация этой теории содержит ряд идей, очень созвучных концепции В.В. Налимова. Сошлемся на работы одного из создателей этой теории – проф. Принстонского университета А.Д. Линде [1990]:

Не может ли быть так, что сознание, как и пространство – время, имеет свои собственные степени свободы, без учета которых описание Вселенной будет принципиально неполным? Не окажется ли при дальнейшем развитии науки, что изучение Вселенной и изучение сознания неразрывно связаны друг с другом и что окончательный прогресс в одной области невозможен без прогресса в другой? После создания единого геометрического описания слабых, сильных, электромагнитных и гравитационных взаимодействий не станет ли следующим важнейшим этапом развитие единого подхода ко всему нашему миру, включая и внутренний мир человека? (C. 248.)

Линде не без иронии отмечает, что подобные вопросы еще недавно выглядели наивными и неуместными в серьезных научных публикациях, и обсуждать их казалось признаком дурного тона. Однако В.В. Налимов именно эти проблемы считал фундаментальными и смело обсуждал их в своих работах.

Согласно развиваемой им модели сознания, подробнее излагаемой ниже, новое понимание рождается путем свертывания исходных представлений (прошлого), задаваемых функцией p (μ), спонтанно возникающим фильтром p (y/μ) в новой ситуации y (приходящей из будущего). «Свободная воля осуществляет выбор, через который Будущее, существующее как потенциальное многообразие, воздействует на Настоящее через изменение тяготеющего над нами Прошлого » [Налимов, Дрогалина, 1995, с. 86]. Обладая поистине свободной волей, В.В. Налимов умел заглядывать в Будущее и преодолевать «тяготение» Прошлого.

Подобно тому как в современной физике материальный мир считается проявлением потенциальности, свойственной физическому вакууму, точно так же и семантический мир оказывается проявлением потенциальности, заложенной в вакууме семантическом. В.В. Налимов понимал, что этот подход может казаться слишком примитивным, – получается, что все богатство нашей культуры могло возникнуть из такой простой модели, как семантический вакуум. Но сложность семантического мира определяется не только семантическим вакуумом, не доступным прямому восприятию, но и возможностью спонтанного появления семантических фильтров. Этот процесс выводит человека в запредельную реальность, не воспринимаемую непосредственно.

Принципиальным в этой концепции является утверждение о существовании Наблюдателя. Само представление о семантическом тексте как особом аспекте бытия оказывается осмысленным только тогда, когда есть наблюдатель, способный воспринимать тексты и реинтерпретировать их. Здесь опять выявляется глубокая аналогия с физикой, а именно квантовой механикой, где без наблюдателя невозможно описание вероятностного поведения микрообъектов. Как считал В.В. Налимов [1993]:

Даже в такой точной науке, как физика, мы имеем дело с текстами, построенными на нашем существенно человеческом языке. Это язык нашей культуры. Это некоторое множество семантических окон, через которые мы можем увидеть физический Мир. Оказывается, что через эти же окна мы можем увидеть и Мир семантический. Представление о наблюдателе – это на самом деле представление о семантических окнах в их трансличностном существовании. И герменевтически ориентированная философия в нашем понимании – это представление об изначально заданных смыслах, с помощью которых мы можем строить систему корреляционно связанных окон, определяющих нашу культуру (c. 64).

Он многократно обращался к метафоре окна, проясняющей (на глубинных уровнях сознания) сложные построения наших моделей.