Условия формирования общества насилия

Десенсебилизация

Выполняя данное им домашнее задание, двое «стрелков» из Литтлтона изготовили видеозапись, на которой изобразили себя, представив, как они взрывают машины и убивают людей в коридоре школы, – это был предвестник грядущей бойни. Была и еще одна прелюдия: в сочинении, написанном для урока психологии, один из юных преступников описал свою мечту убить в школе своих одноклассников. Для того чтобы сфотографироваться в ежегодный альбом класса, один из них надел майку с надписью «Серийный убийца», но никто не обратил на это ни малейшего внимания. Один из мальчиков однажды принес в пиццерию, где он работал, самодельную бомбу, но и об этом случае никто не сообщил. В местной полиции обратили внимание на вопиюще жестокий, пропитанный ненавистью сайт этого мальчика, но полицейские не сумели оповестить об этом офицера, надзирающего за условно-досрочно освобожденными. В обществе, которое привыкло к образам и языку насилия, не приходится удивляться тому, что страшная видеозапись была истолкована как невинный розыгрыш, сочинение признано безвредным, а майка сочтена юношеским эпатажем. Американская культура насилия, которая ежедневно подкрепляется высокотехнологичными медийными средствами, является причиной массовой культурной десенсебилизации к последствиям насилия и к игнорированию предостерегающих сигналов, которые подают нам наши дети. Этот культ насилия поражает душу нашей человечности.

Подполковник Гроссман считает, что мы создаем поколение детей с новой смертельной болезнью – приобретенным иммунодефицитом к насилию. «И с чем они приучаются связывать насилие? – спрашивает он и сам дает ответ на свой вопрос: – Со своими любимыми на [129] питками и конфетами, или с духами подружки (из реклам). Мы воспитали поколение, которое научилось связывать насилие с удовольствием».

Среднестатистический американский ребенок играет в электронные игры в течение полутора часов ежедневно, и профессор Клайн подчеркивает, что достаточно одного часа, чтобы сказался эффект десенсебилизации. «Я играл в некоторые из этих игр с насилием только для того, чтобы испытать ощущение, – говорит он. – Могу честно сказать, что мои чувства притупились через час, и я был поставлен на грань эмоционального истощения. Я играл вместе с двенадцатилетним мальчиком, который рекомендовал купить именно эту игру, потому что она очень занимательна. Опыт оказался увлекательным: меня, как в трясину, засасывало желание застрелить еще одного человека, хотя это и был всего лишь нарисованный персонаж. Но мальчик это делал. Он мог играть долго, испытывая при этом приятное возбуждение и удовольствие. Вот что действительно беспокоит и тревожит меня».

Десенсебилизация (потеря чувствительности) к насилию и приятие обществом воображаемого насилия затрудняет распознавание реальной опасности, когда она возникает. Один ученик, который видел, как литтлтонские убийцы перед началом бойни крадутся в школу, не поднял тревогу, увидев, что мальчики одеты в трико и несут с собой оружие. Он посчитал, что это обычная шалость старшеклассников. Потом в него стреляли. Дети, выстроившиеся в очередь в кафетерии школы, слышали от других детей, что какие-то мальчишки принесли в школу ружья. Все весело смеялись и не реагировали на новость всерьез, думая, что это шутка. Потом начали взрываться самодельные бомбы. Женщина, живущая по соседству от школы, слышала эти взрывы и выстрелы, вой сирен полицейских и пожарных машин. Она безучастно и тупо описывала это, как «сцену из полицейского фильма». [130]

 

Утомление сострадания

В культуре электронного насилия образы, которые когда-то вызывали сочувствие к боли и страданиям другого человеческого существа, теперь вызывают только выброс адреналина в кровь. Быть невосприимчивым к чужой боли – стать привычным к насилию – это, вероятно, самое худшее из последствий, принесенных прогрессом технологии. Безразличие льется с экранов – телевизионных, кинематографических, компьютерных, врывается к нам через сайты интернета и электронные игры под видом невинной потребительской технологии.

Сиссела Бок в своей важной, вышедшей в 1998 году книге «Избиение», называет это «утомлением сострадания». «Сочувствие и сопереживание, – подчеркивает Бок, – формируют самые основы морали и нравственности. Способность сопереживать, чувствовать ответственность за других, испытывать желание помочь, может быть ослаблена или подорвана рано, в зависимости от опыта, который ребенок приобретает дома или на улице».

Мы стали очень легко поворачиваться спиной к страданиям наших ближних и начинаем понимать, что технология отнюдь не нейтральна.

 

Синдром подлого мира

По мнению Бок, еще одним следствием медийного насилия является «синдром подлого мира». Американские дети живут в зоне медийных боевых действий.

Трагично то, что многим бедным американским семьям, которые проживают в кварталах, где господствуют банды и где постоянно раздаются выстрелы (которые относительно безвредны по сравнению с выстрелами, усиленными средствами кино и телевидения), приходится держать детей дома и позволять им смотреть телевизор. Это безопаснее, чем позволять им гулять и играть на ули [131] це. Опрос Роупера показал, что сорок шесть процентов американцев считают свой район опасным и угрозой номер один полагают похищение детей с целью получения выкупа. Все большее число американских детей начинает бояться ходить в школу.

 

Пятнадцать минут, принадлежащих всем и каждому

Сегодня все стремятся стать звездами, особенно наши дети, вся жизнь которых пропитана рекламой и образами, умело преподносимых нам высокотехнологичными средствами массовой информации – в журналах, рекламных афишах, фильмах, на телевидении, а теперь еще и в интернете. По данным опроса, проведенного среди учеников школ, две трети опрошенных ответили «знаменитость», когда их спросили о том, кем они хотят стать, когда вырастут. Дети, которые проводят столько времени перед экранами, в конце концов хотят сами на них появиться.

В Америке для того, чтобы тебя заметили на фоне нарастающего грохота современного мира, надо стать скандальным. Мадонна, Денис Родман, Мэрилин Мэнсон, Говард Стерн и Джесси Вентура сделали себе карьеру потрясением основ, точно так же, как телевизионные каналы поднимают свой рейтинг скандальными «шокументальными» кадрами. Чтобы снискать пятнадцатиминутную славу и засветиться на экране телевизора, от человека требуется только одно – стать некой запредельной крайностью. Если один ребенок застрелит другого в темном закоулке, то это не попадет в вечерние телевизионные новости и газеты. Но если ребенок заставит эвакуировать школу, по телефону сообщив в полицию, что здание заминировано, или начнет стрелять в школе из полуавтоматического оружия, убьет четырех учеников, одного учителя и ранит десяток человек, то такой поступок за [132] служивает появления на обложке «Тайм», упоминания в международных телевизионных новостях и на первых полосах ведущих газет мира. Если же особенно повезет, то такой «герой» сможет стать главным действующим лицом отдельной книги или фильма.

В некоторых странах под этим явлением уже подвели черту. Скандальные события не публикуются в газетах, их не показывают по телевидению. В Норвегии и Швеции журналисты воздерживаются от упоминания имен и показа фотографий исполнителей актов насилия и не высказывают оценок, «если нет оправданных требований в предоставлении подобной информации». В результате в этих странах нет криминальных знаменитостей или подражательных, копирующих телевизионные образцы преступлений.

Напротив, у нас, в Соединенных Штатах прошло меньше восьми часов после начала пятичасовой литтлтонской осады, как по телевидению были показаны фотографии и названы имена юных террористов.

Подполковник Гроссман рекомендует американским средствам массовой информации перенять скандинавский опыт, замечая при этом, что некоторые из преступлений, связанных с применением огнестрельного оружия в американских школах, были инспирированы статусом знаменитости, который обрели другие дети, убивавшие своих одноклассников. Фотографии этих малолетних убийц были напечатаны в газетах и показаны по телевизору. «Средства массовой информации имеют право и обладают достаточной мерой ответственности, чтобы рассказать о происшедшем, но они не имеют никакого права прославлять убийц, демонстрируя их изображения по телевизору».

Тем не менее лица литтлтонских убийц и их имена были словно приклеены к экранам телевизоров и страницам газет и журналов. Вот плачевный результат: школьники в стране стали копировать их поступок:

· В Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, были задержаны четверо учеников средней школы за по [133] пытку проникнуть в здание школы в черных масках и черных трико.

· В Проссере, штат Вашингтон, был арестован ученик средней школы за угрозу взорвать здание школы.

· В Палмдэйле, штат Калифорния, были арестованы два ученика за то, что ссылались на свою связь со знаменитой мафией черных трико Колумбийской средней школы, за угрозы соученикам и разговоры о самодельных бомбах.

· В Черри-Хилл, штат Нью-Джерси, были задержаны подростки за то, что они в масках и черных трико стояли в коридоре и изображали, будто расстреливают из автоматов своих соучеников.

· Были арестованы двое шестнадцатилетних старшеклассников за то, что они не скрывали своей принадежности к мафии черных трико и за угрозы взорвать школу в Касл-Роке, штат Колорадо.

· В северо-западном пригороде Далласа родители забрали домой более двухсот учеников после того, как разнесся слух, будто бы один четырнадцатилетний подросток угрожал застрелить одноклассника.

· Ученик седьмого класса в Меските, штат Техас, был задержан после того, как показал своим одноклассникам список из тридцати пяти человек, которых он хотел бы убить.

· В Тускараване, штат Огайо, тринадцатилетний подросток был арестован за угрозу пронести в школу оружие, чтобы застрелить всех, кто ему не нравится. В штате Огайо за аналогичные угрозы были арестованы еще три школьника.

· Во Флоренсе, штат Колорадо, были закрыты школы после того, как местная телевизионная станция получила электронную почту от «сатаниста», который писал, что планирует продолжить в местной школе бойню, начатую в Колумбине. Было выяснено, что послание было отправлено со школьного компьютера. [134]

· В графстве Беркс, штат Пенсильвания, власти нашли и обезвредили взрывное устройство – самодельную бомбу, установленную на крыше школы.

· В Тэйбере, канадская провинция Альберта, один четырнадцатилетний подросток открыл огонь по своим одноклассникам, убив при этом одного ученика.

Все эти происшествия, так же, как и десятки других, согласно сообщениям, произошли в течение только первой недели после бойни в Литтлтоне. В течение месяца сообщалось о сотнях случаев копирования этого преступления, включая стрельбу в пригороде Атланты, когда пятнадцатилетний подросток убил четверых школьников ровно через месяц после литтлтонской трагедии.

Все подростки-преступники, участвовавшие в этом потоке преступлений, происшедших в период с 1997 по 1999 год, были буквально одержимы медийным насилием. Четырнадцатилетний школьник-убийца из Мозес-Лейка, штат Вашингтон, который, как сообщалось, имел пристрастие к насильственным электронным играм, убивая, имитировал позу Микки, звезды своего любимого фильма «Прирожденные убийцы» (самого страшного за всю историю кинематографа фильма, в котором есть сцены убийств). Школьник-убийца из Перла, штат Миссисипи, был одержим Мэрилином Мэнсоном («готской» рок-звездой) и насильственными электронными играми. Мальчик из Спрингфилда, открывший огонь по своим одноклассникам, регулярно рыскал по самым кровожадным сайтам в интернете и увлекался фильмами со сценами насилия. И, как об этом широко сообщалось, двое убийц из Литтлтона были поклонниками нигилистической музыки одной немецкой рок-группы, регулярно посещали посвященные насилию сайты в интернете, играли в жестокие электронные игры и часто смотрели фильм «Прирожденные убийцы». [135]

Когда родители уделяют мало внимания своим детям, практически переставая их замечать, последствия бывают опустошающими и дегуманизирующими. Мать одного из многих мальчиков, которые убивали своих одноклассников в 1998 году, сказала, что никогда не «думала» о своем сыне. Для матери ребенок был невидимкой, но этот невидимка нашел способ стать заметным. Это смертельное сочетание десенсебилизации к насилию, потери сострадания к переживаниям и горю других людей, параноидальной идеи о том, что мир плох, и желание прославиться создает потребность быть замеченным, не важно, в роли положительного или отрицательного героя. И именно технология охотно используется в качестве проводника подстрекательской информации.

Американские дети стреляют друг в друга, но одновременно они посылают нам сигнал о своих возможных преступлениях. И сотни детей, которые подражали литтлтонским мальчикам в дни, последовавшие за трагедией (но без массовых убийств), дали нам сигнал о том, что они, вступив в санкционированную взрослыми зону электронных боевых действий, хотят выбраться из нее. Если мы научимся понимать, что копирование насилия – это крик о помощи, а не лишний повод для обвинений, то сможем начать избавление Америки от культа насилия. Если мы начнем понимать, что то, что мы видим на экранах, – реальность, то мы перестанем посылать наших детей в зону электронных боевых действий, надеясь при этом, что они останутся целыми и невредимыми.

 

Игра в смущение и порицание

Во время воскресной панихиды в Литтлтоне вице-президент Гор не слишком обнадежил нас, когда сказал: «Ничто из того, что я могу сказать, не сможет принести успокоение. Ничто из того, что скажет кто-то другой, не может принести вам покой». [136]

Энди Руни в своих комментариях по поводу литтлтонской трагедии в «60 минутах» также выглядел мрачно. «Я чувствую, что на этот проклятый вопрос не существует ответа».

Большинство американцев были смущены и сбиты с толку убийствами в Литтлтоне. Обложки вышедших 3 мая 1999 года журналов «Ньюсуик» и «Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт» были украшены огромными вопросами: «Почему?» Представляется, что у нас нет подходящего ответа. И это кажется нам непостижимым.

Другие американцы поспешили возложить вину на две самые достижимые цели (кроме самих мальчиков): на легкую доступность оружия (технологию) и на плохое родительское воспитание (на людей). В своем первом выступлении по поводу бойни в Литтлтоне президент Клинтон обвинил американских родителей в том, что они плохо защищают своих детей от электронного насилия и от насилия в средствах массовой информации. При этом он не стал осуждать создателей и продавцов этого насилия. Он заявил: «Родители должны использовать этот момент, чтобы спросить себя, что еще могут они сделать для того, чтобы защитить детей от образов насилия и ощущений, которые искажают неокрепшее молодое восприятие и затемняют последствия насилия».

Прошло чуть больше суток после трагедии, и, выступая на переданной Си-эн-эн по телевидению заупокойной службе в Денверском гражданском центре, один из местных колорадских министров заявил буквально следующее: «Я обвиняю родителей».

Продолжая игру в обвинение оружия за то, что оно стреляет, мэр Денвера публично попросил лидеров Национальной стрелковой ассоциации отменить ежегодную конвенцию, которая должна была пройти в этом городе через неделю после побоища. (Конвенцию все же провели, хотя и по укороченной программе.)

Конгрессмен от республиканской партии и член национальной стрелковой ассоциации Боб Барр из Джорд [137] жии заявил: «Проблема заключается не в торговле оружием, это культурная и социальная проблема».

Игра в обвинение может стать головокружительной. Кроме сосредоточения на оружии и родителях, многие американцы во все возрастающем числе начали полагать, что третьей причиной является насилие в средствах массовой информации; нашлись и такие, которые добавили и четвертую причину – «запугивание», или «буллинг».

Канал MTV время от времени показывает видео под названием «Предупреждающий знак», шоу, посвящен­ное молодежи и насилию. Молодые комментаторы MTV в большинстве своем возлагают вину за насилие в молодежной среде на легкую доступность огнестрельного оружия.

Не согласившись с обвинениями в связи между его музыкой и насилием среди тинейджеров, зазвучавшими после того, как стало известно, что литтлтонские убийцы были фанатичными поклонниками его искусства, Мэрилин Мэнсон набросился на журналистов за то, что они «безответственно указывают на него пальцами». Затем Мэнсон обвинил во всем «невежество, ненависть и доступность оружия». Тем не менее он отменил концерт в Денвере и вообще весь свой концертный тур, намеченный на конец 1999 года.

Майк Де Лука, президент кинематографической компании, выпустившей фильм «Баскетбольный дневник», сказал после литтлтонской трагедии: «Я подумал о наших фильмах и о том, что мы поставляем. Полагаю, надо не иметь совести, чтобы не думать об этом». Однако он думает, что выделение только средств массовой информации «уводит от решения проблемы, в которой не менее важную роль играют убогая жизнь, плохое родительское воспитание, хранение дома огнестрельного оружия, дерущиеся и пьющие родители».

Коснувшись литтлтонской проблемы, сенатор Диана Файнстейн сказала, что самыми мощными лоббистами в [138] конгрессе являются лоббисты продажи оружия. Она считает, что свободный доступ к оружию «добавляет насилия в общество, которое и без того им буквально пропитано. Но свободная продажа оружия – отнюдь не единственная причина. Очень много насилия в средствах массовой информации, во всей масс- и медиа-культуре. Становится легко убивать, все видят, как просто это делается. И если незрелый человек оказывается в состоянии стресса, то он легко может выйти на улицу и повторить то, что он видел и чему научился на экране телевизора. Такой человек может изготовить бомбу, руководствуясь советами, которые можно найти в интернете. Я думаю, что как общество мы должны положить этому конец, все имеет свои мыслимые пределы».

Когда же мы прекратим вертеться в заколдованном круге обвинений и попытаемся найти решение? По всем признакам литтлтонская бойня будет рассматриваться как трагедия, ознаменовавшая поворотный момент в культуре нашего общества. В первый раз на американском ландшафте появились проблески совести.

 

Обновленная совесть или символический ответ?

Чикагская газета «Сан тайме» не стала выносить литтл-тонскую историю на первую полосу, поскольку редакция опасалась спровоцировать копирование преступления и не желала травмировать детей. «Как газетчик я полагаю, – заявил главный редактор Найджел Уэйд, – что люди испытывают определенное влияние, когда читают газету. Мы надеемся, что так оно и есть, поэтому мы и печатаем рекламу и высказываем мнение редакции». Решение не печатать отчет о трагедии на первых полосах явилось результатом вывода «привести в соответствие обязанность сообщать новости с нашим долгом по отношению к обществу как единому целому». [139]

Через два дня после трагедии в Литтлтоне студия «Метро-Голдуин-Майер» попросила магазины видеокассет вернуть на студию все копии «Баскетбольного дневника». «Мы хотим убрать из магазинов как можно больше копий этого фильма. Думаю, что такова наша ответственность в сложившихся обстоятельствах», – заявил представитель компании. Через несколько дней после того, как МГМ обнародовала свой план, выяснилось, что как новый владелец прав на фильм эта компания не имеет законного права распоряжаться им до июня 1999 года. Компания «Сигрэм», которая в то время обладала правами на продажу копий, отказалась отзывать фильм.

Был прекращен показ некоторых телевизионных шоу и кинофильмов, сюжеты которых близко напоминали события в Литтлтоне после того, как произошла трагедия. В список вошли фильм Си-би-эс (Columbia Broadcasting System) «Земля обетованная», в котором перед входом в денверскую школу происходит бандитская перестрелка; одна серия шоу Си-би-эс «Баффи – истребительница вампиров», так как в сюжете фильма имеется фантазия о массовом убийстве в школе; мини-серии Эн-би-си (National Broadcasting Company) «Атомный поезд», в которых показаны подонки в длинных плащах, вооруженные обрезами винтовок, а также фильм «Праздные руки», в котором есть эпизод, где психопат нападает на учеников средней школы во время празднования Хэллоуина, кануна Дня Всех Святых.

Журнал сетевых новостей «Фокс» рассматривал возможность убрать из Сети рассказ о лидере неонацистов, который распространяет в интернете свои человеконенавистнические взгляды, и рассказ о молодых людях, которые изготавливают самодельные бомбы по сведениям, собранным в интернете.

В первые несколько дней после событий в Литтлтоне руководители всех этих компаний – Си-би-эс, Эн-би-си [140] и «Фокс» – объявили о том, что они не планируют показ сюжетов и фильмов об этой бойне.

В законодательном органе штата Колорадо после случившегося массового убийства были сразу же прекращены затянувшиеся дебаты по поводу либерализации закона об оружии, включая обсуждение права учащихся носить в школе оружие в кобурах.

Через четыре дня после своей первой реакции на события в Литтлтоне президент Клинтон в еженедельном радиообращении обратился к индустрии развлечений: «Вот что я хочу сказать тем, кто ведает индустрией развлечений и средствами массовой информации: вы сами знаете, что обладаете огромными возможностями для того, чтобы воспитывать и развлекать детей, и отдаете себе в этом отчет. Да, на каждой видеокассете должен быть ярлык, этикетка, но главное – это не она, а то, что находится внутри, и то, как это содержание будет воздействовать на души нашей молодежи. Я прошу вас делать фильмы и игры так, словно они предназначены для ваших собственных детей». Клинтон даже процитировал слова подполковника Гроссмана об опасности электронных игр.

События в Литтлтоне ярко высветили проблему насилия, которое ежедневно и намеренно подается народу нашими информационными технологиями, что вызвало появление смутных признаков угрызений совести у дельцов индустрии развлечений. Если МГМ думает об отзыве из магазинов фильмов со сценами насилия, если телевизионные станции прекращают показ таких фильмов, если издатель «ПлейСтейшн Мэгэзин» фирмы «Сони» вдруг отказывается отвечать на наши вопросы, ссылаясь на «недавние трагические события в Колорадо», то, может быть, создатели и распространители информационного насилия начали осознавать свою вину.

Наконец настало время, когда политики, деятели образования, адвокаты, врачи, учащиеся и родители начали требовать отчета от деятелей индустрии развлечений за [141] создание зоны электронной войны, но при этом никто пока не спрашивает о роли военных в создании военно-игрового комплекса.

 

Образование, судебные процессы и законодательство

Лев и ягненок

Некоторые родители с радостью выдернули бы вилку из розетки, но не знают, как это сделать.

Дафна Уайт, основатель проекта «Лев и ягненок», некоммерческой организации, занимающейся освобождением детских игр от насилия, представляет в обществе интересы родителей (число которых непрерывно возрастает), озабоченных насилием в нашем обществе и теми способами, какими это насилие внушается детям.

Я сделала решающий шаг, когда мой сын начал просить «Черепашку-ниндзя». Ему было два или три года, и мы почти не смотрели телевизор. Он никогда не видел черепашек-ниндзя и не знал, что это такое. Колокол прозвонил, и для меня это был сигнал к пробуждению. Мне вдруг стало ясно, что даже если я буду делать все, что в моих силах, говорить «нет» и защищать моего сына от этих вещей, они все равно будут постоянно маячить у него перед глазами. Я позвонила в Американскую психологическую ассоциацию и в другие организации, так как хотела больше узнать о предмете и понять, что лично я могу сделать. Когда я попыталась узнать, какая организация может провести семинар по поводу продаж игр детям, то не нашла ни одной. Не существовало организации, помогавшей родителям справиться с этой проблемой.

В 1996 году Уайт, журналистка по образованию, создала группу «Лев и ягненок», чтобы послужить этой на [142] сущной, но игнорируемой обществом потребности. Спектр деятельности организации довольно широк – от мальчиков, склонных к насилию, до напичканных насилием электронных игр. Предпосылка образования организации зиждется на дальней перспективе:

Все в этом мире взаимосвязано. Такова буддистская точка зрения. Вы не можете говорить об игрушках и молчать о том, как они рекламируются на телевидении. Если вы говорите о сетевом телевидении, то вам приходится касаться кабельного телевидения и кинематографа. Наблюдая эту индустрию, я обнаружила одну интересную вещь. Если вы начнете критиковать одну из ее отраслей, например, телевидение, то там вам скажут, что кабельное телевидение хуже. Если вы заговорите о кабельном телевидении, то его руководители скажут: «Посмотрите, что творится в кинотеатрах». Директор кинотеатра не моргнув глазом заявит вам, что электронные игры намного хуже. Я решила, что говорить надо обо всей этой индустрии и о ее маркетинге, как о целом, и о том, какое отношение все это имеет к детям.

Даг Фауст, издатель «ПлейСтейшн Мэгэзин» фирмы «Сони», эхом повторяет ощущение Уайт, когда его спрашивают о насилии в электронных играх. Он говорит: «Нет секрета в том, что в некоторых видеоиграх присутствует элемент насилия. Однако вам не стоит сильно трудиться – стоит только включить телевизор в самое пиковое время и посмотреть полицейское шоу, приключенческий фильм, боевик или страшилку, или даже просто новости, и вы поймете, что насилие буквально пронизало наше общество».

«Лев и ягненок» – это «инициатива родителей и для родителей, помогающая семьям найти альтернативу насыщенным насилием игрушкам, играм и развлечениям», она предлагает ежемесячный информационный бюлле [143] тень, имеет веб-сайт (www.lionlamb.org), проводит семинары для родителей и дает информацию о том, куда и как сдавать насыщенные насилием игрушки. Самое ценное из всего, что предлагает «Лев и ягненок», – это «Инструкция для родителей», поэтапный набор привлекательных легких правил, который недавно выиграл приз родительского выбора. Набор помогает родителям понять, как защитить ребенка от информационного насилия, учит мирно разрешать конфликты и рекламирует мирные игрушки и игры. В 1999 году Уайт начала проводить обучение так, чтобы и другие могли пройти семинары по всей стране. В идеале она хочет, чтобы ее правила были приняты на вооружение школами и распространялись среди родителей врачами-педиатрами.

Организация Уайт уже оказала большое воздействие на индустрию, производящую игрушки и развлечения. «Хасбро» проявляет беспокойство, когда Дафна выступает на встречах с производителями игрушек. Мало того, в мае 1999 года она выступила на слушаниях в сенатском комитете по вопросам насилия в средствах массовой информации.

Дафна Уайт уже давно не одинока в своих попытках привлечь общественное внимание к проблеме продажи насилия детям. Ее дело подхватили и другие организации, понявшие, какой непоправимый ущерб наносят медийные технологии и медийное насилие здоровью детей и благополучию семей. Национальная ассоциация учителей и родителей, американская медицинская ассоциация, американская педиатрическая академия и американская психологическая ассоциация разработали программы образования и просвещения родителей по поводу насилия в средствах массовой информации. Созданы также программы обучения детей критическому просмотру программ. Например, американская медицинская ассоциация предлагает свои советы по уменьшению времени воздействия на ребенка информационного насилия: [144]

· Не пользуйтесь телевизором, радиоприемником, электронными играми и видеоклипами взамен няни.

· Не ставьте телевизор и электронные игры в детских спальнях и выключайте их во время еды.

· Научите ребенка тому, что такое реклама, и расскажите ему о том влиянии, какое оказывают на людей средства массовой информации.

· Установите правила, что можно смотреть, а что – нет.

· Подайте ребенку добрый пример и ограничьте время, которое вы сами посвящаете средствам массовой информации, и чаще высказывайте детям свое мнение относительно большей пользы просмотра определенных программ.

 

Информационная грамотность

В школах также начали осознавать необходимость просвещения детей по вопросам средств массовой информации.

«Сегодня люди меньше читают, меньше занимаются непосредственным воспитанием детей, сегодня детям предоставляется меньше возможностей для развития воображения, – говорит Том Розенблют, заместитель директора по развлечениям чикагской школы имени Фрэнсиса У. Паркера. – Дети стали меньше общаться с родителями, но стали проводить гораздо больше времени, пассивно сидя перед телевизионными и прочими экранами. Стало меньше понимания того, чем мы должны занимать детей. Среди прочего, детей надо учить фильтровать информацию. Мы учим людей читать. Но в будущем, по мере того как люди будут все меньше и меньше читать, нам придется учить их грамотно читать средства массовой информации».

Медийная грамотность и ее воспитание относятся к прерогативам школы, считает педиатр Виктор Страсбургер из американской педиатрической академии, наряду с [145] просвещением по наркотикам и сексуальным воспитанием. Медийная грамотность поможет детям стать умелыми потребителями средств массовой информации, научит их критически мыслить, ставить под вопрос мотивы, движущие составителями программ и рекламодателями, – то есть пониманию того, что продается, как и кому. Быстрое решение с помощью V-чипов неприемлемо, так считает Страсбургер. Единственным универсальным решением является поголовное обучение медийной грамотности. «Оно должно начаться дома и продолжаться до двенадцатого класса школы».

Экспериментальный план «Воспитание критичного зрителя», введенный в действие в системе общественного образования Сиэтла, являет собой хороший пример обучения медийной грамотности. В этом проекте ученики седьмых и восьмых классов открывают для себя, что в комедиях положений разрыв между людьми подается слишком романтично и нереально; в ответ они создают «службу общественного оповещения», видеофильм о том, как расстаться, сохраняя сочувственные отношения. Программа, запущенная в Сиэтле, стремится научить детей смотреть телевизор не пассивно, а критическим оком, отличая полезную информацию от шелухи.

План «Воспитание критического зрителя» может быть воспроизведен где угодно, но пока он не нашел широкого отклика и не породил организованного стремления включить систему обучения медийной грамотности в школьные программы. Тем не менее есть указания на то, что озабоченность влиянием, какое оказывают средства массовой информации на школьников, начинают всерьез беспокоить деятелей просвещения. Некоторые школы направляют в родительские дома потоки писем с предложениями выключать «Шоу Джерри Спрингера», «Южный парк», «Доусонский ручей» и «Рестломания», и это далеко не полный список.

Недавно вопрос о медийной грамотности был поднят в школе имени Фрэнсиса У. Паркера, когда учителя за [146] метили странности поведения школьников на школьном дворе. Учителя поняли, что источником такого поведения является телевизионная программа «Южный парк». «Расистские и сексистские замечания стали слышаться на школьном дворе все чаще и чаще среди учеников первых, вторых и третьих классов, – говорит Том Розен-блют. – Герои «Южного парка» представляются детям привлекательными личностями. Может быть, все началось с таких не слишком значительных программ, как «Сумасшедший журнал» и «Субботняя ночная жизнь», но сегодня зрелища становятся все более жестокими и отвратительными, лишь бы вызвать смех. Некоторые авторы программ переступили дозволенную порядочностью черту и начали прибегать к ущемлению этнических групп и пренебрежительному отношению к представителям дру­гих рас, стараясь быть радикальнее и агрессивнее других. Типичный пример – Говард Стерн. В ход идет все, что может повысить рейтинг фильма или передачи».

Школа имени Паркера рассылала письма, предлагая родителям выключать «Южный парк». Однако директор начальной школы Энн Брид поняла, что одной рассылки писем явно недостаточно. «Вероятно, мы должны наладить диалог с самими детьми, – говорит она. – Но мы упустили такую возможность». Для того чтобы действовать эффективно, убеждена Брид, диалог должен начинаться в очень раннем возрасте, особенно в связи с тем, что жертвами телевидения и индустрии компьютерных программ становятся дети все более младшего возраста. В качестве примера можно назвать телевизионную программу «Телепузики» (возраст с года и старше) и компьютерную программу «Скачущие детки» (возраст от полутора до пяти лет).

Когда Виктора Страсбургера спросили, что он думает о «Телепузиках», он ответил: «Думаю, что это бессовестно – продавать такое детям моложе двух лет. Государственная служба радиовещания, очевидно, потеряла разум. «Телепузики» – неплохое шоу для детей от четырех [147] лет. Там нет насилия и секса. Но это передача не для годовалых и двухлетних детей».

Профессор Стивен Клайн считает, что обучение медийной грамотности наиболее эффективно, если оно проводится одновременно с родителями и детьми. «Я думаю, что обучением медийной грамотности вы добьетесь весьма скромных и ограниченных успехов. Но я со всей определенностью считаю, что программа обучения грамотности в обращении со средствами массовой информации, хорошо сделанная и направленная на поддержание бдительности родителей, это очень неплохое подспорье в воспитательном процессе».

Артур Поубер, исполнительный директор ESRB (Entertainment Software Rating Board), компании, производящей оценку электронных игр, тоже продвигает идею медийной грамотности. «Мы – технологичное поколение, а частью медийной грамотности является умение правильно понимать визуальные сообщения».

Дафна Уайт относится к идее пропаганды медийной грамотности со смешанным чувством. «Медийная грамотность – это лучше, чем ничего, и она очень важна, но я думаю, что большим недостатком является тот факт, что зубную пасту невозможно засунуть обратно в тюбик». Выпущенное на волю насилие стало частью культуры нашего общества. «Медийная грамотность означает: мы будем смотреть телевизор, но станем при этом критично настроенными зрителями, – продолжает Уайт. – Предпосылка обучения медийной грамотности – обучение навыкам критического просмотра, но отнюдь не призыв смотреть меньше или вообще не смотреть».

 

Игра в рейтинг

В 1994 году ведущая профсоюзная организация индустрии электронных игр, интерактивная цифровая программная ассоциация (Interactive Digital Software Association, IDSA), в ответ на расследование в комиссии [148] конгресса и угрозу применения государственных санкций, основала компанию ESRB. Компания провела рейтинг более пяти тысяч электронных игр и поместила свои оценки не только на передней, но и на задней стенке коробки. Производители маркируют предназначение своей игровой продукции, проявляя отнюдь не моральную ответственность, но всего лишь фискальную практичность. «Розничные продавцы, включая «Wal-Mart» и «Blockbuster», завили, что не станут продавать игры, если на них не будет проставлена рейтинговая оценка, – поясняет Поубер. – И это был на самом деле большой стимул, заставивший компании-производители почувствовать свою ответственность. Но все дело в том, что они скорее согласны на самоограничение, нежели на правительственное вмешательство».

Компания ESRB оценивает электронные игры в соответствии с той аудиторией, на какую они рассчитаны: для самых маленьких, для всех, для детей и взрослых, для подростков старше тринадцати лет, для людей старше семнадцати лет, только для взрослых. <