Организация спасательного дела

Знание гор и их опасностей, владение техникой альпинизма позволяет нам проводить успешные путешествия в горах. Мы обычно говорим, что гибнут в горах главным образом по незнанию, по безграмотности. Однако бывают случаи, когда смерть в горах настигает и наиболее опытных, гибнут лучшие альпинисты, проводники мировой известности. Естественно поэтому возникает вопрос: есть ли абсолютная уверенность в том, что альпинист цел и невредим возвратится назад, предпринимая какое-нибудь восхождение?

В первой части своей книги я приводил примеры, указывающие, какие иногда ничтожные причины, приводили к несчастному случаю, а иногда влекли за собой и смертельный исход. Поэтому мы всегда должны быть готовы к тому, что с кем-то в горах может произойти несчастие. В связи с этим необходимо поставить и организацию спасательного дела в горах, поставить серьезно, а не кустарно.

Прежде всего, нужно отметить, что организацию спасательного дела нельзя рассматривать как какую-то самодовлеющую единицу: она плоть от плоти, кровь от крови нашего общего альпинистского движения, она базируется на материальных предпосылках нашего развития. Каждая проложенная дорога к горам, каждая новая тропинка в горах, каждая новая хижина, каждый новый курс по технике альпинизма — являются ценными вкладами в спасательное дело. Помощь в горах, да и не только в горах, должна предполагать наличие известного кадра людей, умеющих оказать помощь. Не умеющий плавать не спасет утопающего, а скорее сам утонет. Теоретически за письменным столом можно набросать прекрасный план организации спасательного дела, но он будет нереален, если мы не создадим кадры знающих людей. Поэтому я считаю, что одной из самых главных предпосылок организации спасательного дела в горах является упорная работа над созданием кадров опытных альпинистов.

Вряд ли нужно доказывать, что неопытных людей нельзя привлекать к спасательной работе в горах, даже если бы они сами предлагали свои услуги. Это особенно нужно принять во внимание, когда вопрос идет об оказании помощи альпинистам во время трудного и опасного маршрута. Здесь вместо действительной помощи может получиться как раз обратное: придется оказывать помощь вместо одного — двум, трем и т. д., в зависимости от того, сколько непригодных людей участвовало в спасательной экспедиции. Можно указать несколько примеров, когда руководитель второпях не совсем внимательно отбирал подходящих людей для спасательной колонны, и на первом же трудном месте происходило новое несчастье. Что спасательное дело не обходится без потерь и для лучших альпинистов, участвовавших в спасательных колоннах, показывает небольшая статистика. Так, за 1928 г. во время спасательных экспедиций погибло в Альпах 9 человек, в 1929 г. — 12.

У нас, при том огромном пространстве, которое занимают горы, и, сравнительно с этим пространством, при незначительном количестве опытных альпинистов, нужно на подготовку и подбор кадров обратить особое внимание, во избежание больших несчастий при оказании помощи.

Не менее важны моменты, которые нужно принять во внимание при организации спасательного дела, — это хорошая связь, наилучшее оборудование спасательных колонн, помощь местного населения, знание сигналов о помощи.

В отношении связи все должно быть основано на наиболее быстрой и правильной передаче сведений о несчастье. Быстро и точно переданное сообщение о несчастном случае является необходимой предпосылкой для того, чтобы находящиеся в бедственном положении альпинисты могли быть спасены еще живыми. С другой стороны, точные сведения обязывают немедленно организовать и отправить спасательную колонну. Все это в наших условиях, о которых я упоминал выше, нужно особенно принять во внимание. Отдаленность гор от населенных мест, где можно было бы организовать экспедицию, является большим минусом. Хижин, являющихся первыми местами для принятия сведений и для организации помощи, у нас еще очень мало. Самые сведения о несчастных случаях передаются местными жителями крайне запутанно и неверно. Наши горцы пока еще редко бывают в полосе вечных снегов свыше двух-трех дней, и поэтому всякий другой срок более продолжительного отсутствия расценивается ими уже как несчастие и вызывает у них всякие кривотолки. Каждый раз, когда я появлялся в Караул-коше на Безинги и уходил куда-нибудь, старик-балкарец мне качал головой и каркал: «Пропал Семеновский»...

Наши горы в большинстве еще не имеют своего точного метража по времени, необходимому для восхождения: можно отсутствовать пять дней и благополучно вернуться вниз, можно тот же маршрут сделать и в два-три дня. Наше восхождение на Шхару в 1928 г. продолжалось два дня, восхождение австрийцев в 1930 г. — шесть дней. Меммери для Дых-тау потратил два дня, Бауэр целых пять дней и вернулся вследствие грозы и снежной бури, не доходя метров 50 до вершины. Дрезденская группа рабочих-альпинистов при восхождении на Дых-тау в 1932 г. вернулась обратно только через 10 дней.

Верить первому слуху, распускаемому местными жителями, и сейчас же реагировать на него значит создавать никчемную суматоху в горах.

Наиболее точные и правильные сведения могут дать те товарищи, которые знают о маршруте, по которому пошли и не возвратились их спутники, и когда они вышли. В данном случае обязанностью является немедленно письменно сообщить по всем ближайшим направлениям, где предполагается наличие альпинистов (а при организации спасательного дела — в определенный приемный пункт), о предполагаемом несчастии с указанием всех возможных подробностей: кто пошел, когда, куда, что взяли с собой из продовольствия и снаряжения, какая была погода и т. д.

Группа людей, составляющая спасательную колонну, должна быть снаряжена и снабжена особенно тщательно, так как от этого зависит работоспособность и безопасность отдельных членов колонны. Не участвующие в поисках и находящиеся у места происшествия альпинисты обязаны в случае надобности предоставить в распоряжение спасательной экспедиции предметы, необходимые для производства поисков.

Помощь местных жителей чрезвычайно важна уже по одному тому, что их можно с успехом использовать для связи, для передачи, куда следует, сообщения о несчастии, но обязательно в письменном виде, во избежание всевозможных недоразумений и искажений. Местных жителей можно использовать и как носильщиков. Они хорошо знают подходы к горам, окажут помощь при транспорте пострадавших и, наконец, дадут рабочие руки для утомительной и долгой работы в поисках засыпанных лавиной. Но при всем этом нужно помнить, что это все-таки сырой материал, с которым нужна большая работа. На скалах они работают лучше и несравненно охотнее. Это нужно учесть и в указанном направлении проводить соответствующую работу по организации постоянных спасательных колонн.

На Кавказе огромный сдвиг в смысле внедрения альпинизма в массы произвела Кабардино-Балкарская альпиниада 1935 г., организованная т. Калмыковым. Дальнейшее закрепление результатов этой работы, дальнейшее развитие ее даст возможность уже в недалеком будущем организовать на местах, непосредственно вблизи гор, целую сеть быстро мобилизующихся спасательных отрядов. Большую роль в этом отношении должен сыграть альпийский клуб в Нальчике. Знание сигналов о помощи обязательно не только для альпинистов, но и для каждого местного жителя, который часто бывает в горах (пастухи, обитатели кошей и т. п.). В книжках проводников сигналы эти должны быть обязательно. Сигнал, правильно данный, правильно понятый и получивший ответ, определяет, с одной стороны, место происшествия, а с другой — дает знать пострадавшим о том, что их услышали и что, следовательно, будет организована помощь. Случалось, что не знающие сигналов о помощи совершенно равнодушно проходили мимо находящихся в бедственном положении, а те в свою очередь, отчаявшись в скорой помощи, пробовали сами выйти из затруднительного положения и гибли.

Все спасательное дело можно подразделить на следующие два основных раздела: 1) поиски и 2) спасание.

Поиски происходят тогда, когда место нахождения пострадавших неизвестно: их разыскивают. Поиски могут быть как на скалах, так и в области вечного снега.

С установлением места нахождения пострадавших начинается спасание, которое может относиться к живым и к мертвым.

В связи с этим невольно возникает вопрос, как долго может просуществовать пострадавший в ожидании помощи. На этот вопрос нельзя ответить одним словом. Можно только сказать, что в общем, при прочих равных условиях, на скалах можно продержаться дольше, чем в области вечного снега. В обоих этих случаях все зависит: 1) от выносливости, физических и психических данных пострадавшего, 2) от места, где произошло несчастие, 3) снаряжения, имеющегося при пострадавшем, 4) состояния здоровья, 5) погоды и 6) провианта.

На примере, который я приводил на ранее, а их можно привести и еще несколько, можно видеть, как отражается несчастный случай на участниках. Один вскоре не выдержал и сошел с ума, двое других сильно ослабели, остальные перенесли положение довольно хорошо. Большое значение имеет общее физическое и психическое состояние альпиниста и его предварительная тренировка. Менее выносливый, менее сильный скорее гибнет.

Выше говорилось, что на скалах можно продержаться дольше, чем на снегу и льду. Но не на всяком месте скал условия равны. Иногда в распоряжении пострадавших имеется только очень маленький выступ скалы, на котором как хочешь, так и устраивайся. Может быть, несколько длинный, но очень интересный рассказ я хочу привести здесь, как пример почти предельно возможной выдержки на скалах в тяжелых условиях.

Дело касается восхождения на западную вершину Праксмареркаршпице по северной стене. Эта попытка была сделана 31 июля 1921 г. мюнхенскими альпинистами Айхнером, Нецнером и Шустером.

«В этот день, — пишет Шустер, — в 6 часов утра мы вышли к северной стене, оставив весь лишний груз и взяв с собой только снаряжение для лазания: веревки, крюки- и т. д. Одеты мы были очень легко: на ногах ботинки для лазания, короткие штаны и легкая куртка. Продовольствия было всего на один день. После преодоления огромных трудностей мы к вечеру достигли небольшой, около полуметра, площадки, на которой и решили переночевать. До западной вершины было еще около двухсот метров, и предстояла большая работа по преодолению не меньше как четырех мест с нависшими скалами.

«В понедельник в 5 часов мы начали карабкаться дальше, и до четвертой нависшей скалы дело шло сравнительно хорошо. При преодолении этого самого трудного места Нецнер поскользнулся на мокрых скалах, но своевременно задержался. После короткой передышки мы начали попытку во второй раз. Чтобы застраховать себя на мокрых скалах, Нецнер вбил крюки, создав таким образом охранение, начал карабкаться по гладкой плите. На этот раз ему удалось бы достигнуть цели, если бы не вырвался охраняющий крюк. Нецнер упал. Не выдержал и мой охраняющий крюк, и я полетел вслед за Нецнером. Однако оба мы были задержаны Айхнером. Так как Нецнер от силы падения потерял сознание, мы должны были отказаться от мысли достичь вершины, на веревке спустили Нецнера к месту предыдущего ночлега и сами спустились туда же. При падении мы потеряли все наше снаряжение и были совершенно беспомощны, так как спуск вниз без технических приспособлений был почти невозможен. По той же причине нечего было думать и о вершине. В такое опасное положение мы попали в понедельник около 9 часов утра. Целый день мы пробыли на площадке. Я держался за крюк, а мои товарищи за меня. Сырая каменная яма, которая должна была служить в течение шести дней и стольких же ночей нашим пристанищем, только рано утром в течение получаса освещалась солнцем. Остальное время дня было холодно, как в погребе. Нецнер после падения целый день не мог придти в себя. Но мы все-таки думали собственными усилиями спуститься вниз. В этот день мы еще имели кое-какую пищу.

«Во вторник около 4 часов утра мы предприняли попытку перейти на западный маршрут через желоб. К этому времени Нецнер уже оправился, но был еще очень слаб и неуверен. Мы съели последний кусок хлеба и колбасу. После упорной работы на восьмидесяти метрах стало очевидно, что отступление невозможно. Трудности были слишком велики, чтобы их можно было преодолеть без соответствующего снаряжения. Кроме того, холод и лишения прошедших двух дней не прошли без следа и сильно повлияли на нашу мускульную силу. С тяжелым сердцем мы принуждены были возвратиться к нашему прежнему месту.

«В 10 часов внизу показались охотники, и нам удалось при помощи сигналов дать знать о нашем положении. Сигналы были приняты. Помощь должна была придти из Инсбрука. Всю ночь от времени до времени мы давали сигналы при помощи туристского фонаря, чтобы спасательная колонна могла узнать место нашего пребывания. Еды у нас не было уже никакой, животы подвело, но чувствовали мы себя сравнительно сносно и знали, что товарищи предпримут все, чтобы вывести нас из тяжелого положения.

«В среду утром на седловине Егеркар показалась спасательная колонна. Мы дали ей знать, что помощь возможна только с вершины. Шесть человек направились туда, но у них оказалось мало веревок. Надежда на близкое избавление пропала. Во всяком случае эта колонна точно определила, как можно добраться до нас.

«Чтобы утолять мучившую нас жажду, мы натянули в желобе непромокаемый плащ, единственную нашу защиту от непогоды, и собирали, таким образом, по каплям воду, которой за полчаса набиралось столько, что один из нас мог сделать глоток. Чтобы дать работу желудку, мы жевали всякие предметы, обычно не принадлежащие к нашему обеденному столу. Также и папиросы, сделанные из волокон веревки, были не хуже всех прочих суррогатов. В среду мы хотя и нервничали, но были уверены, что это последний день наших мучений. Однако жестоко ошиблись. До сих пор стояла хорошая погода, и если мы страдали от холода и сырости, то это было ничто по сравнению с тем, что принес нам четверг. «Около часу ночи в долину спустился туман. К 4 часам утра он поднялся и до нас, на высоту 2400 м. В 6 часов начался дождь, а с 8-ми разразилась снежная буря, о силе которой может иметь представление только тот, кто хоть раз в своей жизни пережил такую непогоду в горах. Непогода совершенно отрезала нас от всего окружающего мира, с которым мы до сих пор сносились при помощи знаков и криков. Мы хорошо знали, что в такую бурю нечего и думать, о проведении спасательных работ. Наше настроение, как и температура, упало ниже нуля... Когда буря наконец улеглась и туман рассеялся, мы увидели, что кругом зима: все было покрыто снегом, плиты, карнизы затянулись ледяной коркой. При этом было холодно настолько, что у нас, легко одетых и уже четыре ночи не спавших, как говорится, мозг замерзал в костях. Тесно прижавшись, согревались мы теплотой наших тел. Этот четверг каждый из нас будет, безусловно, помнить всю жизнь. К счастью, плохая погода не затянулась надолго. К вечеру прояснилось.

«В пятницу нас известили, что спасательная колонна уже близко. Это радостное известие придало нам мужества и подбодрило нас, уже ослабевших от голода и холода. Весь этот день прошел в тревоге и ожидании. Мы могли наблюдать за ходом спасательных работ, и скоро нам стало ясно, что и в этот день мы не будем освобождены из нашего плена: спасательная колонна имела все еще мало веревок для того, чтобы поднять нас на вершину. Так должны мы были провести на скалах еще одну ночь. Мы были уже очень слабы и, понятно, нервничали; наша нервозность тем больше усиливалась, чем ближе мы видели приближение нашего освобождения.

«В субботу в 5 часов утра нас известили, что двадцать человек спасательной экспедиции стоят на западной вершине. В 9 часов утра посыпались первые камни, как предвестники приближавшегося спасения. В час дня мы могли уже переговариваться с шестью членами колонны, которые спустились до того места, где с нами произошло несчастие. Мы посоветовали им не идти дальше, так как у нас хватит сил привязаться к спущенной веревке для подъема вверх. В 5 часов вечера мы были уже на вершине».

На леднике, при аналогичных условиях, так долго продержаться, конечно, невозможно.

Снаряжение важно в том смысле, что чем оно полное, тем дольше может потерпевший ожидать помощи. Теплая одежда (свитер, куртка, палатка, спальный мешок) — вот, чего никогда не должен забывать взять с собой альпинист, когда идет в горы и совершает восхождения или трудные перевальные маршруты.

Говоря о состоянии здоровья, я имею в виду главным образом то обстоятельство, был ли ранен пострадавший или нет. Неоднократно случалось, что падение в трещину ограничивалось только одним испугом. Но не всегда несчастия происходят так удачно. Падение с фирнового склона, со скалы редко кончается благополучно. Сила разгона при падении на фирне бывает такова, что уже при скользящем падении на 50 м возможны весьма серьезные повреждения. При свободном, т. е. нескользящем, падении альпиниста весом в 75 кг с высоты 10 м развивается сила равная 1500 килограммо-метрам, так что не всякие ребра могут выдержать такой удар. В огромном большинстве случаев все несчастия, связанные с падением, влекут за собой те или иные ранения, которые в дальнейшем уменьшают сопротивляемость организма.

С другой стороны, и общее состояние здоровья до несчастного случая имеет большое значение.

Скверная погода усугубляет трудность положения альпиниста, пострадавшего в горах. Альпинист, вывихнувший себе ногу при падении и с трудом передвигающийся при хорошей погоде, сразу же сдаст, если только нагрянет снежная буря.

Отсутствие провианта приводит к упадку сил и, таким образом, ускоряет трагический конец. Я еще не встречал в литературе примеров, чтобы при несчастном случае альпинист без соответствующего снаряжения, главным образом без теплой одежды, мог просуществовать в области вечных снегов более четырех дней, даже не будучи ранен. В трещине дело кончается обычно самое большее в два-три дня. Ранения, отсутствие продовольствия, скверная погода — еще быстрее приближают печальный конец. Все это надо учесть для того, чтобы соответствующим образом начать поиски потерпевших.