Плохое, несоответствующее снаряжение

К числу опасностей, которые при восхождениях в горах играют немаловажную роль, относится плохое, недоброкачественное и недостаточное снаряжение. Это одна из самых отрицательных сторон в развитии советского альпинизма. Производство предметов горно-туристского снаряжения, например кошек, ледорубов, все еще не поставлено у нас на должную высоту, не сконцентрировано в опытных руках. Нашим альпинистам приходится часто заказывать эти основные, наиболее важные предметы снаряжения у какого-нибудь кустаря, и он по вдохновению выделывает настоящие «смертоносные» орудия. Шипы у таких кошек не выдерживают нагрузки даже на глиняном склоне, такие ледорубы гнутся, ручки у ледорубов коробятся.

Можно собрать целую книгу о грустных походах с непригодным снаряжением, которым волей-неволей приходилось пользоваться, но которое в нужный момент отказывалось служить. Например: па крутых склонах зубья кошек подгибались, и, чтобы сохранить как-нибудь кошки, а себя от преждевременной гибели, приходилось рубить таких размеров ступеньки, на которых нога могла бы стоять так же свободно, как на полу. Это отнимало, разумеется, непроизводительно много времени.

Рассказывали как будто совсем неправдоподобную историю, что у одного туриста в Нальчикской базе не хотели брать обратно полученные им на прокат кошки, так как они были согнуты и зубья торчали во все стороны. Не вступая в пререкания, турист отошел на пару шагов в сторону и тут же руками привел кошки в надлежащий вид...

В 1929 г. в учебной группе ОПТЭ одна из палаток у ледника Безинги была поставлена на связанных ледорубах. Вечер и ночь были сырые. В результате ручки ледорубов оказались согнутыми дугой, и работать ими было невозможно.

О недоброкачественности нашего снаряжения упоминал тов. Крыленко в своей речи на всесоюзном оргсовещании ОПТЭ в сентябре 1930 г. Как опытный альпинист, понимающий всю важность хорошего снаряжения для безопасного и уверенного совершения маршрута, он подошел к этому вопросу со всей серьезностью:

«Приходится сделать еще указание на совершенно недопустимые недостатки в области производственной деятельности, где в погоне за количеством и темпами в области нашей производственной работы мы упустили из вида качество. Я имею в виду официальные акты, которые мне были вручены во время моего посещения базы на Эльбрусе, о негодности продукции, которой мы снабжаем туристов, в частности кошек, ледорубов. Кошки сделаны наспех, кое-как, из сваренного железного лома; они расползаются, как только вы станете на лед.

Преступное, халатное, небрежное отношение к человеческой жизни—вот как следует характеризовать работу наших заготовительных организаций в этой области. Налицо полный состав уголовщины («За принципиальную четкость», изд. «Физкультура и туризм»).

К сожалению, сказанное тов. Крыленко в 1930 г. и поныне нисколько не утратило своего значения.

Состояние альпинистского снаряжения из рук вон плохо и в 1935 г.

Зачастую бывает также, что и сами туристы не придают должного значения вопросу о выборе наилучшего снаряжения, полагая, что «обойдется и так». У нас туристы еще слишком мало прониклись пониманием необходимости иметь отвечающее своему назначению снаряжение, а не идти в горы с первым попавшимся. Туристы забывают, что, только хорошо снаряженные, они могут побороть опасности, преодолеть серьезные препятствия, которые стоят на пути к намеченной цели. Доброкачественное снаряжение нередко спасало альпинистам жизнь, и наоборот, при малейшем изъяне снаряжения сравнительно безобидное происшествие кончалась иногда весьма печально. С плохим инструментом и работать плохо, это знает каждый рабочий; а когда тот же рабочий идет в горы, ему порой безразлично, какими инструментами его снабжают на дорогу, так как он, очевидно, не знает опасностей гор. Иной раз купят веревку и таскают ее целые годы, не проверяют ее, не смотрят за ней. Можно указать целый ряд случаев, когда изношенная веревка не выдерживала тяжести сорвавшегося альпиниста, разрывалась, и человек погибал исключительно из-за своего небрежного отношения к снаряжению. Так было например с Зигмонди — альпинистом, имя которого за границей знает каждый начинающий турист. Правда, веревка, которая оборвалась, принадлежала не Зигмонди, а его спутнику проф. Шульцу, но это обстоятельство не меняет сути дела.

Вот еще несколько аналогичных случаев.

5 октября 1928 г. во время восхождения по южной стене Шюсселькаршпице сорвался карабкавшийся впереди Пауль Элер. Охранение при помощи крюка задержало падение в 10 м, но вслед за этим разорвалась веревка. Элер полетел по скалам дальше и разбился насмерть.

При спуске с Трибулауна идущий впереди, очень опытный ходок по скалам, на трудном месте применил веревку, но она разорвалась, и альпинист на глазах у своего спутника полетел вниз («Ежегодник Швейц. альп. клуба», 1912 г.).

Из-за поломки ледоруба погиб один из известнейших альпинистов—Пурчеллер. Он вместе со своим другом и проводником спускался с вершины Эгюи дю Дрю и вследствие камнепада взял довольно быстрый теми. Проводник просил не идти слишком быстро, так как на таком крутом склоне второй, спускаясь быстро, может сорвать ступеньки в снегу и тогда третий должен будет полагаться только на свой ледоруб. Пурчеллер сделал еще несколько шагов тем же темпом. Проводник в это время хотел застраховаться и вонзил в снег ледоруб, но он сломался пополам. Проводник потерял равновесие, сорвался, пролетел мимо второго и сшиб Пурчеллера. Оба потащили за собой третьего спутника. Они упали с 6—7-метрового склона в подгорную трещину, причем Пурчеллер сломал себе руку. После долгой болезни, которую вызвал этот несчастный случай, он умер («Изв. Герм.-австр. альп. об-ва», 1899 г.).

То же можно сказать и по отношению к кошкам. А ведь иногда буквально на одном из ее шипов висит человеческая жизнь!

Помимо того, что снаряжение альпиниста должно быть лучшего качества, оно должно также вполне соответствовать маршруту. Тщательно подготовляя снаряжение применительно к условиям маршрута, мы намного увеличиваем шансы успешного достижения намеченной цели. Пренебрежение этим правилом жестоко мстит за себя. Так, в 1929 г. произошел несчастный случай с венским альпинистом Л. во время подъема по скалам в Далмации. Местные жители говорили ему о необходимости иметь для этого подъема мягкую обувь, но Л. начал карабкаться в ботинках, подбитых гвоздями. Через несколько минут он сорвался и разбился насмерть. Местные жители и охотники применяют при лазании по скалам так называемые «опанки» или же ботинки на резиновых подметках. Л. погиб потому, что его снаряжение не соответствовало условиям маршрута.

В июне 1904 г. при спуске с Дольденгорна, проходя через ледник, поскользнулся один из трех туристов и сорвал за собой остальных. Двое, пролетев метров 35, попали в бергшрунд и умерли от ранений, третий остался на краю бергшрунда и привел потом помощь. Турист, вызвавший несчастье, поскользнулся потому, что потерял каблук на одном ботинке, но продолжал идти, ничего не сказав об этом своим спутникам.

 

Незнание техники альпинизма

Туристу, отправляющемуся и горы, надо не только иметь соответствующее снаряжение хорошего качества, но и уметь правильно его употреблять, другими словами — владеть техникой альпинизма. Одного хорошего снаряжения еще недостаточно.

Первоклассное снаряжение в руках альпиниста, который не знает, как с ним обращаться, можно сравнить с замечательной скрипкой в руках человека, ничего не понимающего в технике игры. Многие думают, что техника начинается тогда, когда альпинист станет на лед и возьмет в руки ледоруб или наденет кошки. Это не верно. Техника начинается уже с первых шагов альпиниста в горах.

Прежде чем брать ледоруб и долбить им по фирну, надо научиться ходить. Ходьба в горах сильно отличается от ходьбы по ровному месту. Очень хорошие равнинные ходоки, не имеющие альпинистских навыков, быстро «выдыхаются» в горах. Сколько сил теряется, например, у неопытных при неправильно взятом темпе восхождения. Тов. Крыленко в своей книжке о Памире («В неизведанные выси») дает очень характерную иллюстрацию этого, описывая свою последнюю попытку подняться вместе с Нагумановым и Латкиным на пик Ленина:

«И сразу же, с первых шагов, обнаружилась разница в методах восхождения между мной и моими спутниками. Они с яростью, я бы сказал, набросились на эту первую препону, и не успел я еще как следует размять ноги после того, как выбрался из теплой палатки на мороз, как увидел, что они уже поднялись на гребень первого колена и там, где оно превращалось в ровную линию немного пологого спуска, ждали меня. Мне тоже не составило большого труда преодолеть это первое препятствие. Но, усевшись рядом с ними на минуту отдохнуть, я использовал этот минутный перерыл для того, чтобы предупредить моих молодых товарищей о том, что отнюдь не следует таким темпом брать препятствия, что нужно гораздо более экономно распоряжаться запасом своих сил, что еще очень большой и трудный путь предстоит нам впереди. В ответ на это они, однако, рассмеялись и сказали, что думают, что сил у них хватит».

Позднее тов. Крыленко, как опытный альпинист, уже искушенный в восхождениях за пределами 5000 м, еще раз пробовал обратиться к благоразумию своих спутников, по безрезультатно.

Через два часа у Латкина стало «сердце болеть отчего-то». У обоих спутников тов. Крыленко «прежней уверенности в голосе уже не было слышно, а хвастливого отношения к трудностям подъема и прежней самонадеянности не было и следа».

Через некоторое время Латкин повернул обратно, а немного спустя и Нагуманов. Тов. Крыленко остался один и в хорошем состоянии или, как говорят тренеры, «в хорошей форме» достиг 6850 м. Только позднее время заставило сто повернуть обратно.

Это один из примеров правильного и неправильного темпа хождения в горах, или что то же — применения техники.

Знание техники является предварительным и необходимым условием для преодоления препятствий и опасностей гор. Самое искусство восхождения на вершины в основе своей заключается в том, чтобы, во-первых, правильно определить, какое место для восхождения является наиболее безопасным, а если опасности все же могут встретиться, то в чем они заключаются и как их преодолеть, и, во-вторых, правильно учесть силы своих спутников и уметь применять снаряжение соответственно условиям местности.

И то и другое не дается одним теоретическим путем. Школа альпинизма, как и школа всякой техники, познается непосредственно на поле деятельности. Только в горах, имея необходимую предварительную теоретическую подготовку, альпинист научится правильно подходить к препятствиям и определять степень опасности, знать им цену и в соответствии с этим совершать те или иные маршруты.

Надо изучать природу гор во всех ее явлениях. По крайней мере, элементарные сведения из геологии, метеорологии, гласеологии (наука о ледниках) в объеме поставленных задач должны быть приобретены каждым альпинистом. На основании изучения природы гор строится техника альпинизма.

Как и всякая другая техника, техника альпинизма усваивается путем упражнений, путем постепенного накопления опыта, путем работы над собой.

Когда технически слабо подготовленный альпинист выбирает для восхождения трудную, превышающую его технику, вершину, он тем самым создает для себя целый ряд опасностей, которые могут повлечь за собой несчастный случай. Бывает, что некоторые совершают опасные восхождения не потому, что идут сознательно навстречу опасностям, зная и чувствуя, что преодолеют их, а только потому, что даже и не подозревают о существовании этих опасностей.

Очень поучительную в этом отношении историю рассказывал один из видных австрийских альпинистов инженер П. Во время восхождения на одну из гор, опасную своим камнепадом, он заметил двух парней, которые, по-видимому, намеревались следовать по его стопам. На замечание и вопрос, куда они идут, был дан гордый ответ, что это касается только их самих и что каждый может идти той дорогой, какая кому нравится. Так и сделали. Парни вскоре потерялись из виду. Закончив опасное восхождение, инженер П. и его спутник уселись на вершине на отдых. Каково было удивление, когда приблизительно через час появились на вершине парни. Нисколько не смущаясь, пришедшие приветствовали их, уселись на отдых и стали рассматривать панораму. Через некоторое время один на парней подошел к П. и как бы вскользь спросил: «Скажите пожалуйста, а где же мы, собственно говоря?»

Оказывается, ребята не знали, куда шли, не знали, какой опасности они подвергались, и избежали ее совершенно случайно.

 

Хождение в горах в одиночку

По статистическим данным Швейцарского альпийского клуба, на одиночек падает приблизительно одна треть несчастных случаев в горах со смертельным исходом. Хождение в одиночку — не массовое явление. И вот то обстоятельство, что на одиночек падает одна треть всех несчастных случаев со смертельным исходом, подчеркивает, что процент несчастных случаев среди них невероятно высок.

По моим личным наблюдениям и из литературы по западно-европейскому альпинизму, можно сказать, что в общем не более 1—2% из всего состава членов альпийских обществ являются одиночками. И если на эти 2% падает треть всех смертных случаев, то естественно возникает вопрос: не равносильно ли хождение в одиночку прямому самоубийству? Хождение в одиночку я рассматриваю как одну из самых серьезнейших опасностей субъективного внутреннего характера.

Подходя к вопросу только с технической стороны, надо сказать, что хождение в одиночку есть наивысшая ступень, на какой должен стоять альпинист в своем развитии, как мастер своего дела. Маршрут, проведенный без чьей-либо помощи среди опасностей, требует самостоятельности, мужества, большой силы воли и со своей стороны дает массу опыта и возможности наблюдений. Но одновременно с этим одиночное хождение предъявляет к альпинисту требования великолепного знания гор, техники хождения, личных психических и физических качеств.

Опытные одиночки прекрасно понимают грозящие им опасности. Вайленманн, один из пионеров западно-европейского альпинизма, говоря о плюсах, которые дает одиночное хождение, и о том, что «одиночка жертвует только своей шкурой, в то время как неопытный, который, как жулик, втирается в среду опытных альпинистов, самым легкомысленным и бессовестным образом угрожает всей группе», отмечал также и все отрицательные стороны одиночных восхождений. «Один неправильный шаг, падение в трещину и т.п. — и с тобой все покончено. Хорошо, если сразу наступит смерть. Но если ты хотя и не сильно ранен, но не можешь все-таки двигаться, то тебя ожидает ужасная смерть от холода и голода... ни один ворон не прокаркает над тобой»...

Опасности одиночного хождения нужно особенно помнить в наших горах, с их сравнительно малой посещаемостью и небольшим количеством хижин. Вывих ноги, усталость, легкое ранение, нездоровье и т. д. — все эти сравнительно безобидные явления в нашем обиходе—для одиночки, вследствие отсутствия скорой товарищеской помощи, могут кончиться и кончаются трагически. Не раз находили одиночек без всяких заметных ранений мертвыми среди любимых ими гор. И часто невозможно было узнать, что послужило причиной катастрофы, так как борьба происходила один на один. Я уже но говорю о тех случаях, когда даже на нетрудных скалах у одиночки сорвется рука или нога с точки опоры, или он поскользнется на ледяном склоне, или провалится в трещину: удержать его, оказать ему помощь некому. Это одна из основных причин большого процента смертных случаев среди одиночек.

С другой стороны, известно, что одиночка идет в большинстве случаев значительно осторожнее многих, которые идут вслед за первым в группе и зевают по сторонам (Я имею здесь в виду, если можно так выразиться, «принципиальных» одиночек, а не случайных). Он относится более внимательно ко всему окружающему и более точно взвешивает за и против, прежде чем решиться на какой-нибудь шаг. Одиночное хождение — большая школа для закалки силы воли и настойчивости в достижении намеченной цели. Требуется ясное представление о своих силах и о той трудности или опасности, которые имеются налицо в данном маршруте. Один из проповедников одиночного хождения проф. Ламмер говорил: «моей веревкой является моя самостоятельность, точное знание, что я могу и чего я не могу».

Это одиночки бросили лозунг: «можно подняться всюду». И не потому гибнут даже лучшие из них, что они были слабо подготовлены, что они не знали, куда они идут, а потому, что в критический момент, возможно, временной слабости их не поддержала рука верного товарища.

Наиболее ярким представителем среди одиночек в буржуазном западно-европейском альпинизме был Герман Барт. Он понимал альпинизм только, как чистый спорт. «Меня вызывают стройная вершина, закованная в панцирные плиты гора, зубчатый хребет — достичь предельной высоты, пусть даже ценой безумной отваги, только для того, чтобы быть наверху. И мое желание удовлетворено, поскольку скалы покорились моему уменью и подчинились мне, как своему повелителю, а в человеческом восхищении я не нуждаюсь». Убежденный индивидуалист, он бросал мистические вызовы каждой горе, желая вступить с ней в единоборство.

К одиночкам принадлежали виднейшие альпинисты, но, несмотря на всю свою опытность и знание гор, огромное большинство их погибло в горах.

К сожалению, приходится констатировать, что по следам опытных идет целый ряд неопытных и даже новичков. Эти одиночки пускаются в путь на свой собственный страх и риск, не имея на это никаких данных. Они идут в одиночку не потому, что знают о грозящих им опасностях, а потому, что не знают о них.

Не всегда идут в одиночку по мотивам «эстетического или спортивного порядка». Часто бывает, что одиночка появляется в горах по легкомыслию, в надежде, что ничего плохого с ним не произойдет. Бывают и другие причины появления одиночек: один не нашел спутника, другой прозевал попутчика, у третьего заболел товарищ, с которым он ходил в горах и т.д. Этого рода одиночки в основном и комплектуют печальные ряды жертв. Это за их счет поднимается процент смертных случаев среди одиночек в горах.

Ярким фактом типичного сумасбродного одиночного хождения и бессмысленной гибели является случай с инженером Панченко: «14 сентября 1931 г. молодой инженер андезитовых разработок Панченко, несмотря на увещания со стороны проводников, решил один взойти на вершину Казбека и не возвратился. Поиски в районе ледника Орцвери, продолжавшиеся с 17-го по 20-е, не дали никаких результатов. Найдены брезентовые рукавицы, но предполагается, что они принадлежали не Панченко, а одному из участников группы Липкина. Панченко не был альпинистом, и, очевидно, причиной его гибели была неопытность».

Таково было краткое, но исчерпывающее сообщение т. Маруашвили с базы Казбек. После трагедии на Эльбрусе, участником которой был т. Зельгейм, это второй типичный случай гибели одиночки в наших горах.

Вот еще два случая гибели одиночек в наших горах: «Рабочий Туссель из Харькова погиб при подъеме на Шхару. Он пошел по очень опасному маршруту один. Материалы, которые имеются, говорят о том, что у Тусселя и раньше появлялись индивидуалистические тенденции и рекордсменские замашки. После тщательных поисков спасательного отряда—труп не найден» (1932 г.).

«7 сентября 1934 г. из лагеря Адыл-су ушел с намерением подняться на Ужбу альпинист Настенко. Товарищи пытались отговорить его от пеленой и опасной затеи, но Настенко не послушался и ушел вверх по леднику Шхельды. 9-го в горах разразилась непогода. Вьюга замела все следы, и посланные на поиски спасательные отряды вернулись ни с чем».

Как выяснили в 1935 г. Кизель и Алейников, Настенко погиб на предвершинном гребне северной вершины Ужбы.

В основе нашего отрицательного отношения к одиночным восхождениям, как к системе, лежат не только технические соображения, но и другие, более высокие причины. Мы рассматриваем альпинизм, как один из методов воспитания сознания и чувства коллективизма, товарищества, взаимопомощи, взаимной ответственности. Все эти качества необходимы каждому активному участнику социалистического строительства. Одиночное хождение, если оно превращается в систему, не способствует развитию этих качеств; наоборот, оно порождает скорее индивидуализм, анархический образ действий, неспособность подчиняться общественной дисциплине.

Наша рабочая молодежь, безусловно, уже учла это своим здоровым инстинктом. Несмотря на то, что горным туризмом охвачены у нас широкие массы, мы имеем всего один пример упорного, систематического хождения в одиночку, да и этот пример является отрыжкой прошлого. Я имею в виду т. Зельгейма. Однажды он мне написал:

«Главное в моих бродяжничествах— созерцательно-эстетическая и спортивно-целевая сторона; не скрою роли самолюбия и честолюбия. Конечно, мне весьма приятно, что ряд мною уважаемых личностей признают мои достижения заслуживающими внимания. Многим импонирует, что я борюсь в одиночку. Да потому что я не годен для общежития, никому неинтересен и по ряду причин, в том числе и материальных, не могу объединиться... Я, мягко выражаясь, «патологический». Давным-давно на все махнул рукой, раньше частенько подумывал о «самоустранении», ехал на Кавказ, не рассчитывая определенно на возврат» (письмо от 13 января 1931 г.).

Я думаю, что комментарии здесь совершенно излишни.

Хочу попутно отметить, что даже самый ярый противник одиночного хождения может волею судеб стать одиночкой. Я имею в виду тот случай, когда в группе, при неблагоприятно сложившихся условиях — будь то болезнь, ранение и т. п. несчастный случай — силы группы разделятся так, что одному придется идти за помощью. Такого рода случаи уже были неоднократно, но, к сожалению, иногда оканчивались участью всех одиночек. Несмотря на это выбора иного здесь нет: идти за помощью товарищу долг!