Немного о марксизме, демократии их носителях

 

Итак, мы уже поняли, что против России, как и когда‑то против Германии, ведётся беспощадная война. Ведётся непрерывно, целенаправленно и продуманно. В этой войне ни один шаг, ни одно слово, ни одно действие не осуществляются случайно. Всё подчиняется единому плану. Каждой акции предшествует предварительная подготовка. Эффект от каждой проведённой акции используется для развития успеха. «На войне как на войне!» – говорят в таких случаях французы.

Но возникает вопрос: кто же эти злодеи, что ведут эту войну? Что же это за идея, которая сплачивает наших бесчисленных врагов? Откуда эта свирепая, неугасимая ненависть? Пора в этих вопросах разобраться поподробней.

Гитлер в одной из первых глав, посвящённых его первым шагам в Вене, пишет весьма знаменательную фразу: “Именно в венский период у меня раскрылись глаза на две опасности, которые я раньше едва знал по имени и всего значения, которых для судеб немецкого народа я, конечно, не понимал. Я говорю о марксизме и еврействе”.

Теперь мне трудно, если не невозможно, сказать точно, когда же я впервые в своей жизни услышал слово “ еврей”  . Я совершенно не припомню, чтобы в доме моих родителей, по крайней мере при жизни отца, я хоть раз слышал это слово. Мой старик, я думаю, в самом подчёркивании слова “еврей” увидел бы признак культурной отсталости. В течение всей сознательной жизни отец в общем усвоил взгляды так называемой передовой буржуазии и даже вначале передал их отчасти мне.

В школе я тоже сначала не находил повода, чтобы изменить эти взгляды. Еврейский вопрос в те времена казался мне не чем иным, как вопросом религии. В Линце евреев жило совсем мало и внешне они совершенно европеизировались и стали похожи на людей, я считал их даже немцами. Нелепость такого представления мне была совершенно неясна именно потому, что единственным признаком я считал разницу в религии. Я думал тогда, что евреи подвергаются гонениям именно из‑за религии, и это не только отталкивало меня от тех, кто плохо относился к евреям, но даже внушало отвращение к таким отзывам.

Приехав в Вену, я не изменил своего мнения. Тон, в котором венская антисемитская пресса обличала евреев, казался мне недостойным культурных традиций великого народа. В таком мнении меня укрепляло ещё и то, что действительно большая пресса отвечала антисемитам на их нападки в тоне бесконечно более достойном. Я усердно стал читать так называемую мировую прессу и на первых порах изумился той громадной массе материала, которую они дают читателю и той объективности, с которой они подходят ко всем вопросам. Я относился с большим уважением к благородному тону этой прессы, и только изредка напыщенность стиля оставляла у меня некоторое внутреннее недовольство.

Но что меня частенько отталкивало, так это недостойная форма, в которой эта пресса лебезила перед венским двором. Уже одно это заставляло думать, что и на либеральной демократии есть пятна. Это было той первой тенью, которая омрачила моё отношение к “большой” венской прессе.

Позднее я заметил, что та самая венская пресса, которая так лебезит перед каждым придворным ослом, если дело идёт о габсбургской монархии, пишет совсем по‑иному о германском кайзере. Тут она делает озабоченное лицо и с плохо скрываемой злобной миной присоединяется к мнениям и опасениям по поводу речей Вильгельма II. Далее мне действовало на нервы, что большая венская пресса в ту пору самым противным образом создавала культ Франции. Эти сладкие гимны в честь “великой культурной нации” порой заставляли прямо стыдиться того, что ты являешься немцем.

Всё это заставило меня постепенно всё более осторожно относиться к так называемой большой прессе. Теперь я всё чаще стал читать антисемитскую “Народную газету”, которая казалась мне, конечно, гораздо более слабой, но в то же время, в некоторых вопросах, более чистой. Однажды мне захотелось ближе познакомиться с тем движением, которое определяло эту прессу.

Постепенно изменились мои взгляды и на антисемитизм, это была одна из самых трудных для меня операций. В течение долгих месяцев чувство боролось во мне с разумом, и только после очень длительной внутренней борьбы разум одержал верх. Спустя два года и чувство последовало за разумом, и с тех пор оно стоит на страже окончательно сложившихся во мне взглядов.”

Прервём цитирование и подумаем. Я, читая эти строки, всё время ловил себя на мысли, что моё собственное развитие в плане антисемитизма, как впрочем и становление очень многих моих знакомых, продвигалось абсолютно тем же путём с той лишь разницей, что я был с самого детства достаточно глубоко погружён в еврейскую среду: у меня были друзья евреи в школе, я довольно долго работал на кафедре института, укомплектованной одними евреями, я тесно соприкасался с “богоизбранным народом” по научной линии. Ещё одно отличие моих личных впечатлений от гитлеровских заключалось в том, что в силу определённого стечения обстоятельств (я умолчу, каких именно) евреи долгое время принимали меня за своего соплеменника или полукровку, а у меня хватило ума не опровергать их трагического заблуждения. Я, один из очень немногих чистокровных русских, получил возможность наблюдать еврейскую среду изнутри, без прикрас.

Но, даже несмотря на это, я далеко не сразу сумел осознать, что представляет собой еврейство. Я так же, как и Гитлер, взахлёб читал ИХ газеты, я воспитывался, слушая ИХ политического обозревателя Би‑Би‑Си Анатолия Максимовича Гольдберга, (многие мои ровесники ещё помнят его обозрения в программе “Глядя из Лондона”). Мне точно так же казалось, что эти статьи и эти передачи более объективны, более корректны, а отдельные личности, на бытовом уровне везде искавшими “жидовский заговор”, казались мне просто клиническими экземплярами. Мне сдаётся, что я был не одинок.

Очень многие русские люди прошли через это заблуждение. Да нет, не прошли, а продолжают проходить ежедневно, и самое страшное, что далеко не все находят силы противостоять дьявольскому наваждению. Не все, но многие!

Прозрение начинается почти всегда так же, как и у Гитлера: начинаешь замечать двойной стандарт в изложении одинаковых событий и восхваление какой‑то “послушной” нации как образца для подражания. В во времена Гитлера противопоставлялась послушная австрийская габсбургская монархия и непослушная германская и восхвалялась французская “культурная нация”. На моей памяти противопоставлялся, например, тоталитарный сталинский режим и западные демократии, и уже давно упорно и в тех же выражениях, что и в гитлеровские времена, восхваляется американская цивилизация, культура, менталитет и образ жизни, хотя любой способный критически мыслить человек отметит, что слово “американский” трудно сопрягается со словами “цивилизация” и тем более “культура”.

Ну, да ладно. Вернёмся к размышлениям Адольфа Гитлера.

“Рано или поздно, но я начал понимать, что когда говорят о евреях, то имеют в виду вовсе не немцев, исповедующих другую религию, а вполне самостоятельный народ. С тех пор я начал присматриваться к евреям и увидел Вену в совершенно другом свете. Куда бы я ни пошёл, я всюду встречал евреев, и чем больше приглядывался к ним, тем рельефней отделялись они в моих глазах от всех остальных людей. Если я и продолжал сомневаться в этом, то само поведение, по крайней мере части евреев должно было неизбежно положить конец моим колебаниям.

Именно в этот период возникло движение, самым настойчивым образом доказывающее, что евреи представляют самостоятельную нацию. Я говорю о сионизме. Правда, на первый взгляд могло показаться, что такую позицию занимает только часть евреев, а большинство их осуждает и всем своим существом отвергает. Однако при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это только мыльный пузырь и что вторая часть евреев просто сознательно лжёт. Еврейство, так называемого либерального образа мыслей, отвергало сионизм не с точки зрения отказа от еврейства вообще, а лишь исходя из того взгляда, что открытое выставление символа веры непрактично и даже прямо опасно. По сути же своей обе эти части еврейства были заодно.

Ничто не заставило меня так резко изменить мнение о них, как моё знакомство с родом деятельности евреев в известных областях.

Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какого бы то ни было сорта и прежде всего в области культурной жизни народов, в которой не был замешан по крайней мере один еврей? Как в любом гнойнике найдёшь червя или личинку его, так и в любой грязной истории непременно натолкнёшься на еврейчика.”

Может показаться, что это уж слишком сильно сказано. Действительно, мы видели немало пакостей и низостей, совершённых и немцами, и англичанами, и русскими. Но внезапно вспоминаешь, насколько распространено у евреев свойство менять имена и фамилии на фамилии коренной нации, то начинаешь задумываться, так ли уж категоричен Гитлер в своих выводах. Чисто случайно вспомнился случай с убийством Игоря Талькова. Как единодушно все демократические средства массовой информации внушали, что это происшествие всего лишь результат пьяной разборки на почве того, кому первым выходить на концертную сцену. Но особенно интересно даже не это. Я был свидетелем того, сколько совершенно незнакомых между собой евреев разом включились в это компанию на низовом уровне, в бытовых беседах. Нет, я не хочу сказать, что действовал некий координирующий центр, хотя и это не исключено. Эта нация просто подсознательно чувствует необходимость действовать согласованно в таких случаях. И, как оказалось, недаром. Убийцей оказался некий Фляйшман. Странно, что он заблаговременно не взял себе русский псевдоним.

Таких примеров можно привести много. Временами действительно начинает складываться впечатление, что большинство грязных историй в области культуры, и большинство подлостей и скандалов в науке, и значительная часть всех экономических преступлений так или иначе связана с участием евреев.

Сколько бы моё чувство ни продолжало сопротивляться, разум вынужден был сделать непреклонные выводы. Факт остаётся фактом, что хотя евреи составляли максимум одну сотую часть населения Австрии – среди авторов грязнейших “художественных” произведений – девять десятых – евреи.

Теперь я начал с этой точки зрения присматриваться и к моей любимой “большой прессе”. И чем больше я присматривался, тем резче менялось моё мнение в этой области. Под так называемой объективностью изложения я стал обнаруживать не честную правду, а большей частью простую ложь. Авторы же сплошь оказались…евреями.

Одобрительные театральные рецензии всегда относятся только к еврейским авторам. Резкая критика никогда не обрушивалась ни на кого другого, кроме как на немцев. Уколы против кайзера Вильгельма II становились системой так же, как специальное подчёркивание французской культуры и цивилизации. Всё это вместе взятое настолько должно было отталкивать от всего немецкого, что это могло делаться только сознательно.

Когда же я увидел, что евреи являются одновременно и вождями социал‑демократии, с моих глаз упала пелена. Именно в этот момент пришёл конец полосе длительной внутренней борьбы.”

Стоп! Здесь просто невозможно не остановиться. Неужели история действительно учит только тому, что она ничему не учит. Я столько раз обдумывал те же особенности, те же сюжеты и приходил к тем же выводам. И по поводу художественной критики, и по поводу прессы. Но почему, почему мы должны всё это осмысливать каждый раз заново, когда однажды это уже было кем‑то вскрыто и обдумано?

В 70‑80‑ых годах, ещё будучи демократом, я любил почитывать газету всей нашей “передовой интеллигенции” – приснопамятную “Литературку”, а потом, на этапе перестройки внимательно читал все наши толстые литературные журналы: “Октябрь”, “Знамя”(им тогда заправлял еврей Бакланов),”Иностранную литературу”, “Неву”, “Юность”, “Новый мир” и остальные. Меня тогда ещё удивляло четкая ориентация критики на создание имиджа одним писателям и, наоборот, буквально стирание в порошок других. Читающая публика, наверное, помнит историю “Детей Арбата” А.Рыбакова. Как из весьма посредственного произведения критика превращала его в алтарь, на которой следовало молиться всем без исключения. В то же время были у критики и свои “демоны”: Распутин, Белов и даже, страшно вспомнить, нынешний супердемократ Виктор Астафьев, который в то время ещё проявлял норов и смел полемизировать с Натаном Эйдельманом, да не просто полемизировать, а на еврейскую тему. Он даже ввёл термин “еврейчата”, что было уже просто достойно гильотины. На моих глазах возникали абсолютно дутые авторитеты, которые затем в кратчайший срок становились известными всей стране и также неожиданно талантливые писатели превращались в париев, отданных публике на всенародное поругание и осмеяние. Люди, в жизни не прочитавшие трёх страниц, твёрдо знали, что в литературе укоренилась банда бездарных злодеев: Белов, Распутин, Марков, Солоухин, Михалков и др., в кинематографе действует банда Бондарчука, Герасимова, Матвеева и примкнувшего к ним Бурляева и что затирали они таких «титанов», как Павел Лунгин, Иосиф Хейфиц, Иван Дыховичный и т. д. То же было и на театральных подмостках. То же и в публицистике, и в музыке (вспомним Шнитке) Впрочем достаточно утомлять вас именами: читающая публика вспомнит сама, а не‑ читающих длинное перечисление только раздражает. Главное в другом. Где критерий вознесения одних и ниспровержения других? Понять нетрудно – национальность и, в ещё большей степени, национальная ориентация их произведений. Гениями всегда должны, нет, просто обязаны быть евреи; талантливость, как исключение, можно признать за некоторыми русскими, полукровками или женатыми на еврейках, но при условии их стойкой интернациональной ориентации. Ну а злобные, завистливые и, конечно, бездарные писатели, кинематографисты, музыканты всегда русские, причём особенно злобны и бездарны те из них, кто осознаёт себя русским.

Пока это просто часто повторялось, я не придавал должного значения, но к 1989‑90 гг. это превратилось в истерию и вакханалью, я стал задумываться. Ну а когда я, говоря словами Гитлера, увидел, что те же люди являются ещё и вождями демократии (без приставки “социал”), с моих глаз также упала пелена. И однажды настал миг, когда у меня тоже пришёл конец полосе длительной внутренней борьбы.

Но возвратимся к первоисточнику.

“Чем больше я знакомился с историей социал‑демократии и марксизма, тем более страстно мне хотелось понять внутреннюю сущность этого учения.

Сопоставляя теоретическую лживость и нелепость учения социал‑демократии с фактами живой действительности, я постепенно получал всё более ясную картину её подлинных стремлений.

В такие минуты мною овладевали не только тяжкие предчувствия, но и сознание грозящей с этой стороны громадной опасности. Я видел ясно, что это учение, сотканное из эгоизма и ненависти, с математической точностью может одержать победу и, тем самым, привести человечество к неслыханному краху.

В это время я впервые понял, что это разрушительное учение тесно и неразрывно связано с национальными свойствами одного определённого народа, чего я до сих пор совершенно не подозревал.

Только знакомство с еврейством даёт в руки ключ к пониманию внутренних, то есть действительных намерений социал‑демократии.”

Казалось бы, “что нам Гекуба”, в том смысле, что сейчас простому русскому человеку не совсем понятна актуальность нападок на марксизм и, тем более, на социал‑демократию. Какая к дьяволу социал‑демократия? Какое отношение она имеет к нынешнему бедствию, проносящемуся над Россией? Но нет, что‑то очень похожее есть в характере протекания этого заболевания в Германии 20‑ых годов и в России 90‑ых. Казалось бы, всё смешалось: современные демократы бичуют марксизм и коммунизм, объявляя себя антикоммунистами, социал‑демократия выродилась в вариант либерального невнятного бормотания, с некоторым стеснением проповедующего чистый капитализм. Но это кажущееся изменение.

Одна и та же сила орудует и сегодня в России, и в 20‑ых годах в Германии. Одинаковые методы, и одинаковые цели, и одинаковый национальный состав этой силы. Поэтому пусть читателя не смущает терминология: социал‑демократия и марксизм, о которых пишет Гитлер, ТОЖДЕСТВЕННЫ современной антикоммунистической либеральной демократии, о которой немало интересного пишет газета “Завтра”, ну и, конечно, евреи, о которых рассказывает нам Гитлер, совершенно ТОЖДЕСТВЕННЫ современным евреям‑демократам и вообще всем евреям, действовавшим в разные времена в разных странах против разных народов.

Поэтому ещё раз напомним, когда Гитлер говорит о социал‑демократах и марксистах, нам с Вами следует читать – “демократы”, и всё сразу встанет на свои места. Ну, а пока вернёмся к первоисточнику.

“Постепенно я убедился, что вся левая и социал‑демократическая пресса в преобладающей части находится в руках евреев. Этому обстоятельству я не придал особого значения, так как ведь и с другими газетами дело обстояло также. Я превозмог себя и стал систематически читать эти произведения марксистской печати. Я поставил себе задачу поближе узнать, кто же фабриканты этих концентрированных подлостей. Начиная с издателя, все до одного были евреи. Я стал скупать все доступные мне марксистские брошюры и добиваться, кто же их авторы. Одни евреи! Я стал приглядываться к именам почти всех их вождей. В подавляющем большинстве – тоже представители “избранного” народа.

Я пытался беседовать и дискутировать с представителями “богоизбранного народа” на самые разнообразные темы. Меня поражало то хамелеонство, с которым они по одному и тому же вопросу высказывали совершенно разные мнения иногда на протяжении нескольких дней и даже часов. Чем больше я спорил с ними, тем больше знакомился с их диалектикой. Сначала они считают каждого своего противника дураком. Когда же они убеждаются, что это не так, они сами начинают прикидываться дураками. Если всё это не помогает, они делают вид, что не понимают в чем дело, или перескакивают совсем в другую область. Или начинают с жаром настаивать на том, что само собой разумеется, и как только вы соглашаетесь с ними в этом, они немедленно применяют это совсем к другому вопросу. Как только вы их поймали на этом, они опять ускользают от сути спора и не желают даже слушать, о чём в действительности идёт речь. Как вы ни пытаетесь ухватить такого апостола, рука ваша как будто уходит в жидкую грязь. Грязь эта уходит сквозь пальцы и тотчас же опять облегает ваши руки.

Но вот вам, хотя и с трудом, удалось побить одного из таких господ настолько уничтожающе, что ему ничего не остаётся больше делать, как согласиться с вами. Вы думаете, что вам удалось сделать по крайней мере один шаг вперёд. Но каково же ваше удивление на следующий день! Назавтра этот еврей совершенно забыл исход дискуссии и продолжает рассказывать свои сказки, как ни в чём не бывало. Если вы, возмущённый этим бесстыдством, указываете ему на это обстоятельство, он делает вид искренне изумлённого человека: он совершенно ничего не может вспомнить из вчерашних споров, кроме того, что он, как дважды два – четыре, доказал вам свою правоту.

Иногда это меня совершенно обезоруживало. Я просто не знал, чему удивляться: хорошо подвешенному языку или искусству лжи. Я понял: еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мысли или, по меньшей мере, для того, чтобы их завуалировать. Его подлинную цель надо искать не в том, что у него сказано или написано, а в том, что тщательно запрятано между строк.

Постепенно я начал их ненавидеть.

Всё это имело и хорошую сторону. По мере того, как мне выяснялись подлинные носители или распространители идей марксизма, моя любовь к собственному народу стала возрастать. Видя такую дьявольскую ловкость обманщиков, мог ли я продолжать проклинать тех простых немцев, которые становились жертвой обмана. Ведь сам я лишь с трудом избавился от тех пут, которые расставляла мне лживая диалектика этой расы. Я убедился, как трудно иметь дело с этими людьми, которым ничего не стоит лгать на каждом шагу, начисто отрицать только что сказанное, через одну минуту переменить своё мнение и т. д. Нет, чем больше я узнавал еврея, тем больше я должен был прощать простого рабочего. Всю тяжесть вины я возлагал теперь не на рядового рабочего, а на тех, кто не хочет взять на себя труд сжалиться над ними и дать сыну народа то, что по справедливости ему принадлежит, и кто не старается вместе с тем прижать к стенке обманщика и вредителя.

Одно мне стало теперь совершенно ясно: та партия, с рядовыми представителями которой я в течение ряда месяцев вёл упорную борьбу, находилась под полным и исключительным руководством чужого народа, ибо то, что еврей не является немцем, это я теперь знал окончательно и бесповоротно.”

Ну, а как же у нас в России? За последние годы мы многое узнали по поводу национального состава бесчисленных марксистских организаций в России начала века и в первую очередь трёх основных марксистских партий: большевистской, меньшевистской и эсеровской.

Казалось бы, уже все знают, но всё же стоит повторить их истинные имена: Ленин‑Бланк, Троцкий‑Бронштейн, Зиновьев‑Аппельбаум, Свердлов, Каменев, Урицкий, Радек, Володарский, Землячка, Ягода, Ярославский, редактор «Правды» Мехлис, редактор «Известий» Стеклов (Нахамкис), начполитуправления Красной армии Гусев (Драбкин Яков Давидович), Гамарник и т. д. и т. д.

ЦК большевистской партии в тот период состоял из 2 русских и 10 евреев , Центральный исполнительный комитет (ЦИК) состоял из 42 евреев и 19 русских, латышей, грузин и прочих. Совет народных комиссаров насчитывал 17 евреев и 5 лиц других национальностей. Московская ЧК возглавлялась 23 евреями и 13 “прочими” , по преимуществу латышами. Среди 556 большевистских руководителей, имена которых официально опубликованы в 1918‑19 гг., 448 были евреями. ЦК меньшевиков и эсеров насчитывали 55 евреев и 6 прочих . Кстати, аналогичным был состав двух кратковременных большевистских правительств и вне России – в Венгрии и Баварии. Может быть, вам интересно знать, кто возглавлял в 1925 году финансовые и банковские институты СССР? Извольте! Канцемеленбаум, Шлезингер, Шер, Аркус, Левин, Блюм, Эпштейн, Аксельрод, Фушман, Шефлер, Идельсон, Эфромсон, Левенталь, Айбиндер и пр. Всего более 50 еврейских фамилий.

Но и это ещё не всё. Даже те русские, что случайно затесались в этот еврейский кагал почти поголовно были женаты на еврейках: женой Рыкова была Нина Семёновна Маршак, первой женой Бухарина – Эсфирь Исаевна Гурвич, второй – Анна Михайловна Лурье, женой Молотова – Полина Семёновна Карповская, Кирова – Мария Львовна Маркус, Андреева – Дора Моисеевна Хазан, Ежова – Суламифь Израилевна, Поскрёбышева – Бронислава Соломоновна и т. д. Ну и понятно, что евреи были женаты только на еврейках.

Впрочем, довольно. И так всё ясно. “Русская” революция была на самом деле чисто еврейской национальной революцией.

“Читая марксистскую литературу, я задавался вопросом: понимали ли сами создатели этого учения, к каким именно результатам должно оно привести, видели ли они сами неизбежные окончательные последствия их злого дела, или сами они были жертвой ошибки. Тогда возможным мне казалось и то, и другое.

Во втором случае обязанностью каждого мыслящего человека было войти в лагерь этого несчастного движения, чтобы таким образом всё‑таки помочь избегнуть наибольшего зла; в первом же случае первые виновники этой народной болезни должны были быть исчадием ада, ибо только в мозгу чудовища, а не человека мог возникнуть конкретный план создания такой организации, деятельность которой должна привести к краху человеческой культуры, к уничтожению мира. В последнем случае спасти могла только борьба, борьба всеми средствами, которые только знает человеческий дух, человеческий разум и воля, независимо от того, какой стороне судьба принесёт окончательную победу.

Когда я углубился в изучение марксизма и со спокойной ясностью подвёл итог деятельности еврейского народа, судьба сама дала ответ.

Еврейское учение марксизма отвергает аристократический принцип рождения и на место извечного превосходства силы и индивидуальности ставит численность массы и её мёртвый вес. Марксизм отрицает в человеке ценность личности, он оспаривает значение народности и расы и отнимает таким образом у человечества предпосылки его существования и его культуры. Если бы марксизм стал основой всего мира, это означало бы конец всякой системы, какую до сих пор представлял себе ум человеческий. Для обитателей нашей планеты это означало бы конец их существования.

Если бы еврею с помощью его марксистского символа веры удалось одержать победу над народами мира (к чему евреи несомненно стремятся), его корона стала бы венцом на могиле всего человечества. Тогда наша планета, как было с ней миллионы лет назад, носилась бы в эфире, снова безлюдная и пустая.

Вечная природа безжалостно мстит за нарушение её законов.

Ныне я уверен, что действую вполне в духе творца всемогущего: борясь за уничтожение еврейства, я борюсь за дело Божье.”

Интересно, что Гитлер так и не ответил на свой собственный вопрос: был ли марксизм сознательно сконструированным учением, направленным на подчинение всего человечества, или он суть результат ошибочных, но вполне искренних логических построений авторов этого учения? Я сам много думал над этим вопросом. Сейчас, после прочтения бесчисленных книг, мне думается, я могу сказать твёрдо: марксизм сознательно придуман для уничтожения национальных общностей и их подчинения власти евреев.

На чём основана такая убеждённость?

Достаточно заглянуть в историю еврейского народа, чтобы понять, что вся она озарена огнём мессианского стремления господствовать над другими народами. Небезынтересно, что на протяжении многих тысячелетий евреи пытались реализовать эти свои стремления хотя и весьма хитро, но довольно однообразно (что, кстати сказать, заставляет сильно сомневаться в гениальности “богоизбранного народа”). Евреи внедрялись в национальный организм (неважно, какой именно), захватывали там сферу финансов и ростовщичества. Далее, действуя методами подкупа, лести и шантажа, проникали в структуры управления данного общества, ставя там своих людей. Далее, опираясь на своё влияние в структурах управления, пытались проникнуть в сферу идеологии или религии, чтобы приобрести возможность воздействия на низшие слои населения, и одновременно всегда стремились разложить мораль и нравственность народа и элиты. Если это удавалось, еврейская верхушка занимала позиции серого кардинала, стоящего за спиной номинальных правителей и управляющего руками всем обществом.

Эта в теории поистине гениальная схема реализовывалась с небольшими вариациями многие тысячелетия и в древнем Египте, и в Вавилоне, и в Риме, и в средние века во Франции, и в Испании, и в Германии, и в новое время, да в общем везде и всюду с упорством, достойным лучшего применения, и при этом нигде не достигала успеха! Вернее успех сопутствовал еврейству всегда на ранних этапах, но когда желанный скипетр был уже почти в их руках, а очередной народ был, казалось, оболванен до беспредела, в этом народе просыпались здоровые силы, и евреев изгоняли из очередной страны с позором, а чаще и с резнёй, и у евреев появлялся очередной повод для оплакивания своей горькой судьбы и очередной враг, которому надлежало мстить (кстати, многие еврейские религиозные праздники связаны с ритуальной местью, чего нет ни у одного другого народа).

А причина заключалась в непонимании евреями глубинной сути внутренней устойчивости национального организма, даже у не слишком развитых и полноценных наций, не говоря уже о великих нациях. Вторая же причина неудач заключалась в однообразии выбранной методики.

И вот пришёл XIX век. Еврейство консолидировалось, собирало съезды и конгрессы, пыталось усовершенствовать методы достижения мирового господства. И именно как ответ на запрос всего еврейского народа появляется принципиально новая концепция. Её суть одновременно и проста, и гениальна (надо отдать должное Марксу): раз национальное общество нельзя подкупить, его надо взорвать изнутри. Как это сделать? Очень просто – натравить одни слои населения на другие, соблазнив их материальными благами, связанными с изменением их социального статуса. Начать надо с разрушения идеализма, который делает ставку на приоритет духовного над материальным, нравственности над прагматизмом, идеала над выгодой. Значит, надо внедрить в сознание людей его антипод – материализм. Этому, кстати, весьма способствует ранний капитализм с его культом денег и наживы. Вероятно, гримасы европейского капитализма и подтолкнули Маркса к его открытию. Он понял, как можно поднять в людях животное начало.

Как только материализм укрепится, можно делать следующий шаг: указать бедным на простой источник получения богатства. И нация постепенно оказывается на краю пропасти. Достаточно чуть‑чуть подтолкнуть события (скажем, во время войны или неурожая), и одна часть нации начнёт с наслаждением уничтожать другую, массы начнут истреблять элиту, уничтожая стержень любой нации. Довершит дело борьба с религией вообще, с христианской в особенности и с православием в квадратичной степени.

Читая многие работы Маркса по философии и экономике, нельзя отделаться от мысли, что он, будучи умным человеком, просто не мог не понимать внутренней противоречивости своей теории. Нет, эта теория родилась неспроста. Она продумана до мелочей, но только цель её скрыта от непосвящённого глаза. Эта цель – разрушение национальных государств изнутри ради достижения господства над ними другой нации – евреев.

В задачу данной работы не входит подробный анализ экономических тонкостей теории К.Маркса. Упомянем только о том, что вся марксова теория прибавочной стоимости построена на неверном исходном постулате, что цена товара зависит только от количества вложенного труда, как единственного основания меновых отношений. Вся эта теория развивается в первых двух томах “Капитала” для осуждения капитализма и его эксплуататорской сущности, а в третьем томе, в разделе теории цен производства, выясняется, что Маркс прекрасно понимал, что существуют и другие причины, влияющие на цену товара, но признавал их влияние только тогда, когда это ему это было нужно для определённых выводов. Кстати, для людей которые хотели бы глубже проникнуть в суть этого вопроса, стоит прочитать книгу Евгения Бем‑Баверка “Теория Карла Маркса и её критика” Спб. 1897, которая в наше время уже извлечена из спецхранов и в крупных библиотеках доступна для простого смертного.

Проблема сегодняшнего дня заключается в том, что многие из нас не вполне осознают откуда исходит опасность, кто может быть нашим союзником, с кем надо решительно бороться и чего надо опасаться. И главная причина этого – раздвоенность в восприятии противника. У Гитлера этой проблемы не было. Он уже в 1913 году сформулировал свою позицию ясно и чётко: “Главным вопросом, имеющим решающее значение для судеб всей германской нации, является вопрос об уничтожении марксизма”.

А как же у нас? А у нас тысячи людей многие годы тоже лелеяли мечту об избавлении от коммунизма и марксизма, практически не различая эти понятия. Потом, когда началась перестройка, реакция отторжения на коммунизм была так велика, что эта тема просто не подлежала обсуждению. Однако неожиданно мы стали замечать, что коммунизм и коммунистов не любят не только националисты и патриоты, но и евреи. К чему бы это? Ведь это их идеология, ими изобретенная и ими успешно применявшаяся во многих странах для стравливания классов и сословий и разрушения наций. И теперь люди, люто ненавидящие всё русское, вместе с нами в едином порыве бичуют коммунистическую гидру? Что то не то, братцы!

Ларчик же открывался просто. У евреев вообще нет постоянной идеологии и постоянных убеждений. У них, перефразируя Пальмерстона, есть только постоянные интересы. Ф.М. Достоевский в “Дневнике писателя” пришёл к выводу, что дело вовсе не в их взглядах на решение тех или иных проблем, а в том, что они просто ненавидят Россию, “так сказать, натурально, физически: за климат, за поля, за леса, за порядки, за освобождение мужика, за русскую историю – одним словом, за всё, за всё ненавидят”. Собственно, я даже не вполне правильно выразился. Дело не в одних евреях и не в одних, хотя и несомненных их интересах, направленных на разрушение наций и национальных государств, будь то Германия или Россия. Евреи являются тем центром, вокруг которого кристаллизуются все носители идеологии разрушения, многие из которых ненавидят окружающий мир вполне иррационально, так сказать, бескорыстно. Весь этот конгломерат ненависти, составленный на 70 % из евреев и на 30 % из представителей нормальных наций, И.Р.Шафаревич и назвал “малым народом”, а Л.Н.Гумилёв подметил, что при неизменности внутреннего содержания (стремление к разрушению наций и государств) “малый народ” может использовать разную идеологию и за определённую идеологию вовсе не держится. Ненависть к окружающему миру “малый народ” реализует в тех формах, которые в данный момент наиболее эффективны. Говоря проще, в начале века наиболее эффективной идеологией разрушения для евреев и всего “малого народа” был коммунизм в его марксистской версии. Сейчас, в конце века, ситуация поменялась. Коммунизм своё отработал и больше не нужен “малому народу”. Сейчас эффективней реализовывать свою ненависть к нациям и государствам, опираясь на либеральные ценности, апеллируя к корысти, проповедуя индивидуализм, полную свободу. Что не изменилось и, наверное, никогда не изменится, так это интернационализм, стремление доказать отсутствие национальных различий и национальных особенностей под лозунгом: “Не бывает плохих или хороших наций, бывают только плохие или хорошие люди”. Возможно, пройдет ещё несколько десятилетий, и “малый народ” вновь сменит идеологию, как изношенный костюм, и мы увидим, как все евреи клеймят и ненавидят либеральные ценности, как сейчас ненавидят коммунизм, ими самими созданный. Но сама идеология коммунизма продолжает существовать уже независимо от своих создателей. Временами она наполняется национальным содержанием, временами снова захлёстывается интернациональной волной, её проповедуют разные люди и в разных условиях (например, Анпилов в России, Пол Пот в Камбодже и Кастро на Кубе), но “малому народу” эта идеология сейчас не нужна и даже опасна, особенно в сталинской редакции.

То есть евреи и весь “малый народ” просто сменили идеологию, оставив без изменения главную цель своей деятельности – разрушение нации и национального государства. И. Шишкин в статье “Выбор” (“Завтра” № 22 за 1996 год) прекрасно показывает, как “малый народ” с 50‑60‑ых годов начинает бороться с КПСС методами диссидентства и внутрипартийной оппозиции, так как КПСС перестала быть орудием разрушения в его руках. Но не это главное. В статье подмечена одна чрезвычайно важная особенность деятельности “малого народа”. “Малый народ” обычно активизируется в периоды общих кризисов или войн в государстве и для того, чтобы победить, вынужден с помощью лжи вовлекать в свою борьбу огромные массы обычных людей, относящихся к коренной нации (русских в России, немцев в Германии и т. д.). Но в этом и состоит его “ахиллесова пята”, ибо эти массы обычных, нормальных людей вовсе не заражены глубинной ненавистью к своей стране и идеологией разрушения своей нации, и наступает момент, когда “малый народ” растворяется в этой массе