РИКАРДО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ДЕВЯТИ ТЫСЯЧ

 

– О чем ты думаешь? – поинтересовался горбун, когда доктор и все остальные ушли.

– Попробуй догадаться.

– О семи миллионах… и хорошенькой Мод Рейнджер. Да, через каких‑нибудь пару лет она станет настоящей красоткой. В чем, в чем, а в женщинах я разбираюсь. Она расцветет вовсю. Пока это только бутон…

– Вот уж не нахожу ее такой красавицей.

– Откуда тебе, юнцу, знать? Послушай меня, она будет просто сногсшибательна! Посмотри на ее запястья, такие кругленькие, изящные… А глаза? Совсем как у жеребенка на пастбище, горячего жеребенка, который будет выигрывать скачки еще до того, как они начнутся! Она станет красавицей, парень! А пока всего лишь ребенок.

– Но мне‑то какое дело? – пожав плечами, буркнул Рикардо. Слова горбуна вдруг вызвали у него сильное раздражение. – Кто она мне? Ее деньги украдут, и что ей тогда со мной делать, Лу?

Горбун пренебрежительно ухмыльнулся.

– Много ты понимаешь в жизни! – с насмешкой фыркнул он. – Думаешь, ее денежки улетят по мановению руки? Насколько я знаю Уильяма Бенна, вряд ли. Он будет брать их понемногу, постепенно, шаг за шагом… Может, придумает инвестиционную компанию или какое‑либо другое дело, которое возглавит молодой муж этой юной, красивой и доверчивой девчушки. – Лу облизнул губы и вздохнул. – Каким бы путем Бенн ни пошел, можешь не сомневаться: он сделает так, как надо. Уильям копает глубоко и наверняка… А теперь спи. Тебе не надо ни о чем думать. Бенн, доктор и я, мы сами подумаем за тебя.

Рикардо закрыл глаза:

– Минуточку, Лу.

– Что?

– Тот огромный негр, который играл на шарманке, это был Селим? Похоже, я слышал, как Бенн называл его по имени.

– Надеюсь, ты не обратился к нему, когда увидел?

– Ну что ты, разве я мог!

– Подумай сам: а есть ли кто другой во всем мире с Такими плечищами, как у Селима?

– По‑моему, там был еще и китаец, показавший мне направление в лесу…

– И кто это?

– Думаю, Вонг.

– Ты сообразительный парень, – не без иронии заметил горбун. – Я всегда знал, что у тебя хватает мозгов. – Он подошел к Рикардо поближе. – Но у тебя есть и кое‑что получше, чем голова. Это сила духа. Имея за собой Бенна, ты быстро доберешься до самой вершины. Может, даже всего через пару недель!

Ночью Рикардо снились дурные сны; раза два он даже просыпался и тупо смотрел в ночную темноту. Поэтому с радостью встретил рассвет, а вскоре и вошедшего к нему Лу.

Тот сообщил, что тело Чарльза Перкинса уже привезли, что при этом командовала сама хозяйка отеля, которая, между прочим, забрала себе все его вещи.

– И кто теперь заберет их у нее? – удивленно спросил Рикардо.

Горбун был просто поражен таким вопросом.

– «Заберет их у нее?» Да известно ли тебе, сосунок, что в этом городишке не найдется и десятка мужчин, которые не побоятся всего‑навсего бросить на нее косой взгляд?! Она здесь на всех наводит дикий страх. Знает все про каждого. Знает даже про меня! – Он заметно позеленел при этих словах.

– Но тогда рано или поздно кто‑нибудь обязательно всадит нож в спину этой мерзкой ведьмы, – заметил Рикардо.

– Нож отскочит от ее кожи, – с искренним убеждением возразил Лу. – И все, больше о ней ни слова! Ты…

Но он не успел ничего сказать, потому что дверь неожиданно распахнулась – на пороге стояла хозяйка отеля, более чем когда‑либо напоминающая обезьяну.

– Ах ты, крыса! – злобно ощерившись, крикнула она горбуну. – Крыса, которую выпустила из своих когтей хищная сова только потому, что такую отраву нельзя есть!

Высказавшись, она подошла к постели и пристально посмотрела на лежавшего Рикардо. Он похолодел, ожидая еще более яростной вспышки гнева, поскольку женщина наверняка подслушивала их разговор за дверью.

– Неужели ты поверишь всему, что эта вонючая крыса тебе говорила? – поинтересовалась она.

Рикардо с трудом выдавил из себя улыбку.

– Да вряд ли! – решила хозяйка. – Ты всего лишь мальчик и, похоже, порядочный мальчик. А что касается барахла, которое принадлежало Перкинсу, то будет так: ты угрохал его, значит, тебе и забирать его вещички. Вот его бумажник, здесь девять тысяч. Если приложишь к ним деньги, назначенные за его голову, то получится больше двадцати, а это уже кое‑что. Как ты считаешь?.. Вот, бери. – И она протянула Рикардо туго набитый бумажник.

Тот изумленно посмотрел на женщину, затем перевел полный ужаса взгляд на бумажник. Его изумила честность старой ведьмы, но мысль, что он может прикоснуться к этим кровавым деньгам, привела в ужас.

– Они не нужны мне, – поспешно проговорил он.

– Эй, парень, подумай хорошенько! – неожиданно завопил Лу. – Неужели ты откажешься от девяти тысяч?!

Хозяйка медленно, но красноречиво повернулась к горбуну. На всем белом свете вряд ли нашлось бы второе такое же уродливое лицо, однако Рикардо знал одно еще более ужасное – невозмутимую, непроницаемую, задумчивую физиономию доктора.

– Ты что, опять открыл пасть, недомерок? – крикнула женщина.

Лу сразу съежился, будто слова ее были для него страшнее жала ядовитой змеи.

Тогда хозяйка снова повернулась к Рикардо.

– Так они что, тебе не нужны? – мягко полюбопытствовала она. – И что, считаешь, с ними надо сделать?

– Не знаю, – промямлил Рикардо. – Была же у него жена, дети, наконец?..

– У кого?

– У Перкинса.

– У Перкинса?! Скажешь тоже! Он не тратил время на такую чушь. – Она зловеще расхохоталась. – Он был не дурак, этот Перкинс. Зачем ему было связывать себя путами? Ну да ладно, с ним все ясно. А тебе, парень, придется взять его деньги, даже если это противно твоей натуре.

Рикардо покачал толовой:

– Нет, оставьте их себе. К вам иногда заходят, бедные путники, нуждающиеся в помощи. Вот и раздайте им, только для этого они и могут сгодиться.

Его слова, видимо, произвели на старую женщину сильное впечатление. Она надолго умолкла, уставившись на юношу, сверля его крохотными, глубоко утопленными глазками. Но вот что интересно, чем дольше она на него смотрела, тем все шире и шире они раскрывались, становясь все более и более синими.

– Вот что я тебе скажу, сынок, у тебя есть что‑то на уме, – проговорила наконец хозяйка,

– У меня?

– Да, у тебя. Ты что‑то задумал. Я не спрашиваю что. Вижу только, что ты новичок в нашем мире. Ты еще не потерял совесть, и у тебя есть внутренний стерженек. Вот и держись за него. Не влезай глубже, если есть возможность выбраться. А теперь скажи‑ка мне. еще раз: ты правда хочешь, чтобы я оставила эти деньги у себя?

– Правда, – подтвердил Рикардо, но уже не с такой настойчивостью в голосе.

Она распрямилась:

– До сих пор ни один человек на свете – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок – не доверил мне ни гроша. Но сейчас я обещаю тебе, что ни цента из этих денег не попадет в мой карман. Я потрачу их все на обездоленных и нуждающихся, да поможет Господь этим бедолагам!

Она произнесла эти слова медленно и с выражением, придавая им какой‑то особый смысл, потом повернулась и поспешно вышла из комнаты.

Рикардо закрыл глаза и тяжело вздохнул. Когда же снова их открыл, то обнаружил, что Лу, придвинув стул, сидит около постели и пристально его изучает.

– Я все обдумал, – заявил он. – Теперь вижу, что ты и вправду серьезный малый. Доктор был прав. Он всегда прав! Ты отказался от девяти тысяч! Конечно, что такое девять тысяч по сравнению с семью миллионами?! Ты хочешь вернуться к своей девушке скромным героем. Ты убил негодяя, но не стал прикасаться к его кровавым деньгам. Ведь ты выше этого. Пусть они лучше пойдут на благотворительность. – Горбун беззвучно рассмеялся с выражением злорадного восхищения на лице.

Рикардо пожал плечами:

– Да откуда Рейнджеры смогут узнать об этом?

– Разве тебе не известно, что подобные истории тут же. разносятся ветром? – возбужденно парировал Лу. – Как ты не понимаешь, ведь карга не удержится, пойдет трепать всем и каждому, да еще для пущей убедительности станет показывать деньги! Для нее это очень важно, ей теперь будет казаться, что она честная женщина. Она сама почти поверит в это и будет рабски следовать твоему наказу. Что ж, думаю, иметь ее в таком качестве даже лучше, чем иметь девять тысяч в своем кармане. Скоро вся граница станет говорить об этом! Но главное, люди узнают об этом не от тебя, а со стороны. И знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю тебя, малыш. Даже если бы Мод Рейнджер была абсолютной ледышкой, она бы тут же растаяла, услышав подобный рассказ. Она бы прямиком бросилась в твои объятия, парень, и просто умоляла бы поскорее взять ее деньги. Мне, мелкому жулику, такое бы просто в голову не пришло!

Последние слова он произнес так, словно против собственной воли признавал превосходство Рикардо, что не могли скрыть ни его голос, ни безобразное лягушачье лицо.

– Я хочу побыть один, отдохнуть, – высказал пожелание Рикардо и, помолчав, вдруг спросил: – Неужели она права?.. Неужели права?.. Я не захотел брать эти девять тысяч, считая их кровавыми, а сам собираюсь растоптать жизнь достойной женщины и украсть у нее семь миллионов! Эх, Лу, какая же я вонючая крыса после этого!

Горбун со вздохом поднялся.

– Не понимаю, парень, о чем ты толкуешь. Ты что, морочишь мне голову, да? Вот бы Уильям Бенн тебя послушал! – пробурчал он и торопливо направился к двери.

 

Глава 29

ПОСЛАНИЕ И ТАЙНА

 

Силы вернулись к Рикардо быстро. Уже на второй день он мог бы покинуть Бэк‑Крик, однако Уильям Бенн велел ему оставаться там подольше.

Горбун Лу разъяснил его приказ так:

– Тебя подстрелили, ты повалялся денек в постели, и все. «Пустяковая царапина», – скажет любой и не придаст этому никакого значения. Но если ты проваляешься в постели, скажем, неделю, это будет совсем другое дело. Ты похудеешь, побледнеешь, загар сползет с лица, и тогда люди станут говорить: «Этого парня чуть не угрохали. Он еле выкарабкался». А тебе только этого и надо. И так уже ходят слухи, что ты герой. Очень скоро они дойдут и до Мод Рейнджер! Теперь давай посмотрим, как будут работать у нее мозги. Да, она очень, очень хотела смерти Перкинса. Да, ты ей нравишься. Но первое, что она сделает, – постарается уклониться от своего обещания. Скажет сама себе приблизительно так: «Теперь я вынуждена выйти за этого парня, ведь я связана словом». А девчонки, они как собаки. Ненавидят привязь. От привязи буквально сатанеют. Поэтому тебе не надо показываться ей на глаза прямо сейчас. Пусть получает известия о тебе от других людей, пусть знает, что ты герой. Пусть думает: «Он убил Чарльза Перкинса в честной схватке, но почему‑то совсем не спешит прибрать мои деньги!» Это заставит ее задуматься: «Где еще мне найти такого мужчину?» Поэтому, когда ты наконец появишься на ранчо, она сама бросится в твои объятия.

Рикардо выслушал его и сказал:

– Лу, я хочу, чтобы ты поехал к Бенну и передал ему, что мне надо с ним увидеться.

Горбун бросил на него проницательный взгляд:

– Это еще зачем?

– Если я скажу зачем, он не приедет.

– Опасно ему здесь появляться, малыш. Ты же не хочешь, чтобы всем стало известно, что ты якшаешься с Уильямом Бенном? Это наведет людей на размышления…

Рикардо согласно кивнул:

– Он мог бы незаметно проскользнуть сюда ночью. Мне и вправду очень нужно увидеться с ним.

Горбун не стал спорить, и в тот же вечер Уильям Бенн собственной персоной возник во весь свой немалый рост в комнатушке Рикардо. Юноша заранее отрепетировал все, что собирался ему сказать, и теперь выпалил это как можно скорее, словно опасаясь, что на него снова нахлынут сомнения и заставят передумать.

– Я сотню раз все обмозговал, – торопливо проговорил он. – Я не смогу довести это дело до конца.

Он ожидал всплеска гнева, но, как ни странно, Уильям Бенн никак не отреагировал, потому Рикардо, чувствуя себя еще более скованным, был вынужден продолжить:

– Я не могу вернуться на ранчо Рейнджеров и посмотреть в глаза этой девушке. Я никогда не смогу заставить ее сдержать свое обещание. Делайте со мной что хотите, но не смогу. Знаю, что обещал вам многое, постараюсь расплатиться с вами любым другим способом, но ее тронуть просто не в состоянии.

Уильям Бенн сел на стул возле постели, горбун тоже подошел и встал у него за спиной.

– Отойди‑ка, Лу, – велел ему Бенн. – Нам с парнем надо поговорить наедине.

Карлик отодвинулся, но его жабье лицо по‑прежнему маячило белым пятном в дальнем углу комнаты.

– Ну что, сынок, совсем доконала тебя эта постель, а? – спросил Уильям, явно сдерживая свои истинные чувства, и это пугало больше, чем если бы он разразился бранью.

Рикардо молча кивнул.

– Интересно, что такое случилось с тобой в последние дни? – поинтересовался Бенн,

– Я все время думаю о ней, – признался юноша. – Она чиста как слеза.

– Скажи мне, сынок, она что, задела тебя за самое сердце?

Рикардо покраснел и торопливо воскликнул:

– Ну конечно же нет!

– А по‑моему, ты не совсем владеешь собой, когда думаешь о ней.

– Кто? Я? – слабо попытался воспротивиться юноша.

– Ты просто влюбился в нее!

– Ничего подобного!

– Ну и что? Почему бы и нет? Ведь это так естественно.

– Такой жулик, как я? Нет! – вздохнул Рикардо.

– Да, ты влюбился, – констатировал Уильям Бенн. – Вот почему боишься вернуться на ранчо и потребовать, чтобы она выполнила свое обещание. Так ведь?

– Да, да, да! – простонал Рикардо. – Да, я не могу посмотреть ей в глаза!

Уильям Бенн встал и принялся шагать из угла в угол. При этом он что‑то задумчиво мычал себе под нос, словно огромный мурлыкающий кот. Наконец снова опустился на стул возле постели.

– Ладно, – начал он. – Сделаешь так: напишешь ей письмо. Пиши что хочешь. Я прослежу, чтобы оно было доставлено по адресу. Прошу тебя только об одном: оставайся в постели до тех пор, пока не получишь от нее ответа.

Рикардо изумленно уставился на него:

– Вы что это, серьезно?

– Да.

– И это после того, как вы потратили на меня массу времени, вложили в меня уйму денег?..

– Послушай внимательно, Рикардо. Допустим, я попытаюсь заставить тебя довести это дело до конца. Оно сулит нам несколько миллионов долларов, но их надлежит поделить между тобой, мной и доктором, а кроме того, выдать причитающееся Лу, Вонгу и Селиму. Да, да, даже негру полагается его доля! Помимо всего прочего, нужно принять во внимание и другие расходы. К тому же значительную часть состояния мы просто не сможем так быстро превратить в наличные. Ведь большая его часть вложена в акции банка и ранчо. И в довершение ко всему скажу тебе, Рикардо, что я не хотел бы вот так просто взять и распрощаться с тобой. Если тебе достает порядочности, чтобы не желать поступить бесчестно с этой девушкой, то тебе должно ее хватить и для того, чтобы не поступать так же со мной. Вот в чем все дело. Теперь‑то тебе ясны мои намерения?

– Я слышу все, что вы говорите, но мне трудно в это поверить. Я что, действительно могу написать ей письмо?

– Конечно. Есть тут писчая бумага?.. Лу, сходи раздобудь где‑нибудь бумагу, перо и чернила для Рикардо. Он хочет написать письмо.

Лу не торопясь вышел из комнаты. Вскоре вернулся с писчими принадлежностями и, протягивая их юноше, смерил его ядовитым взглядом.

– А теперь мы оставим тебя одного, – сказал Уильям Бенн голосом более мягким, чем обычно. – Сможешь незаметно вывести меня отсюда, Лу?

– Попробую, – буркнул горбун.

– Пока, Рикардо! – попрощался Бенн. – Подумай, не надо ли тебе чего‑нибудь еще?

Рикардо рывком сел на постели, обеими руками схватил ладонь Уильяма Бенна и крепко сжал ее.

– Клянусь, что все отдам, даже жизнь, за то, что вы освободили меня от этого дела! – прошептал он.

– Успокойся и выкинь это из головы. Пиши письмо своей любимой и… Спокойной ночи, малыш!

С этими словами он вышел из комнаты вслед за горбуном, который повел его изогнутыми коридорами к выходу на задний двор гостиницы, где Лу схватил хозяина за руку и с жаром проговорил:

– Ну куда это годится, Бенн?! Неужели ты позволишь этому змеенышу выскользнуть у тебя из‑под пальцев?

Бенн резко вырвал руку.

– Убери свои грабли, не то вздую тебя так, что мало не покажется! – рявкнул он. – И помолчи! Не видишь? Я думаю. – Он прислонился к молодому деревцу, которое вздрогнуло и задрожало под его тяжестью. Наконец, распрямившись, сказал приглушенным голосом: – Когда он напишет письмо, забери его и завтра утром отвези.

– Куда? – спросил горбун, изрядно напуганный гневной вспышкой хозяина.

– Туда, куда оно будет адресовано, болван!

– Даже если это будет ранчо Рейнджеров?

– Ты что, не слышал моего приказа? По‑моему, я ясно выразился.

– Понятно, – покорно ответил Лу. Он был потрясен и ошарашен. Однако, набравшись смелости, высказался: – Не знаю, Бенн, может, ты сейчас разозлишься, может, я делаю ошибку, но… Неужели ты собираешься отказаться от этого дела? Ведь такой куш! Семь миллионов! А, Бенн?

Взмах здоровенного кулака заставил горбуна отскочить назад, он едва успел увернуться от сокрушительного удара.

– Да я тебя в порошок сотру, ядовитая гадина! – прорычал Бенн. – Делай что тебе велят и не задавай вопросов. Смотри у меня!

И Уильям зашагал, растворяясь в темноте, а горбун стоял и смотрел ему вслед, ежась от страха. Он знал хозяина уже много лет, они вместе прошли через множество суровых испытаний, но никогда еще не видел его таким, как в эту ночь.

Однако карлик чувствовал и другое – за веем этим явно что‑то кроется, иначе с чего бы это Бенн так быстро и легко уступил капризу мальчишки? Отбросив всякую надежду проникнуть в глубь этой тайны, он вернулся в гостиницу и с тяжелым сердцем вошел в комнату, где Рикардо, сидя в постели, сочинял письмо, прибавляя к нему каждую новую фразу так, словно он писал не слова, а наносил мазки на картину.

Время от времени юноша поднимал голову, и Лу, которому было что сказать ему, безуспешно пытался поймать его взгляд. Но тот безучастно скользил глазами мимо, полностью погруженный в свои мысли, которые спешил перенести на бумагу.

Наконец Поедание было закончено и запечатано. Горбун протянул за ним руку.

– Давай сюда, я отвезу, – сказал он, забирая письмо. – Беру его с таким же удовольствием, с каким держал бы веревку, на которой меня должны повесить.

 

Глава 30

ПИСЬМО

 

Как ни противился Лу в душе необходимости везти это письмо, тем не менее, выехав рано утром и погоняя лошадь, уже к обеду он был на ранчо Рейнджеров. Узнав, что Мод в отъезде, он вынужден был передать послание миссис Рейнджер.

Та приняла его с унылым видом.

– Как поживает наш милый юноша? – поинтересовалась она.

– Как может поживать человек, которому прострелили голову? – угрюмо откликнулся Лу.

– Прострелили голову? Не может быть!

– Очень даже может быть, но здесь нет его вины! Этот молодой несмышленыш дал Чарли Перкинсу обмануть себя и выстрелить первому.

– А вы там были?

– Нет, не был. Иначе собственноручно отправил бы негодяя на тот свет.

Миссис Рейнджер улыбнулась:

– И как же, интересно, ему удалось обмануть мистера Манкоса?

– Как еще можно обмануть человека, если не заговорить ему зубы?

– Это как же?

– Говорить, говорить, говорить и вдруг выстрелить первым, вот как. Вы можете себе это представить?

– Нет, не могу, – рассеянно призналась она. – Скоро вернется Мод. Можете подождать ее ответа.

– Мне не поручали ждать ответа.

– Не поручали ждать ответа? – удивилась миссис Рейнджер. – Ах, ну да, понимаю. Должно быть, он просто сообщает ей, когда возвращается, так?

– Откуда мне знать, что он там сообщает? – пробурчал горбун. – Я пока пойду поем с парнями. Если будет ответ, позовите меня.

И удалился на кухню, а Теодора Рейнджер поспешила к мужу. Он слушал ее, нахмурившись.

– Я бы все, что угодно, отдала, чтобы вскрыть это письмо, – сгорая от нетерпения, призналась Теодора.

– Вскрыть письмо этого сорвиголовы? Ну уж нет, увольте! Лучше застрелиться, – сухо отреагировал он. – И потом, есть еще Мод. Посмотрим, как она себя поведет, когда получит послание.

Вскоре вернулась Мод, раскрасневшаяся от быстрой езды, осторожно взяла протянутое ей письмо, открыла его, начала читать и… вдруг опустилась на ближайший стул, беспомощно глядя на дядю и тетю. Потом протянула бумагу им.

– Я не понимаю, что там написано, – с отсутствующим видом поделилась она.

Заметно оживившись, миссис Рейнджер проворно выхватила у нее письмо и принялась громко читать:

– «Дорогая мисс Рейнджер! Сообщаю Вам, что я встретился с Чарльзом Перкинсом и удача оказалась на моей стороне». Будто он не знает, что молва и так уже давно все разнесла! Ложная скромность, вот как это называется! – прокомментировала миссис Рейнджер и продолжила чтение: – «Его тело было похоронено здесь, в Бэк‑Крике. Я же отделался ничтожной царапиной на голове и в этом тоже вижу признак удачи».

– Царапина, уложившая его на две недели в постель! – с болью воскликнула Мод Рейнджер.

Тетушка смерила ее подозрительным взглядом.

– Постарайся умерить свой пыл, дорогая, пока не дослушаешь до конца, – назидательно произнесла она и вернулась к письму. – «Отправляясь в дорогу с Вашего ранчо, я вначале намеревался остановиться у Вас на обратном пути, но теперь думаю, что лучше этого не делать.

Вы конечно же поймете меня. Кроме того, должен признать, что я отправился в Бэк‑Крик вовсе не из‑за Вашего обещания, которое Вас вынудили сделать. Но теперь, после того как мне повезло, я боюсь, Вы будете считать, будто во что бы то ни стало должны его выполнить. Я думаю, Вам об этом больше не стоит беспокоиться. Еще раз приношу извинения за то, что не заехал и не поделился с Вами лично тем, о чем написал».

– Минуточку, – вмешался Уильям Рейнджер, – кажется, у меня голова пошла кругом. Если я не ошибаюсь и правильно понял, этот мальчишка, у которого ни гроша за душой, запросто швыряется семью миллионами долларов?!

– Я прочла то, что здесь написано, – с кислым видом уточнила его жена. – А понимаю не больше твоего. Не знаю, просто не знаю, чего еще ему надо?! – И она принялась дочитывать письмо: – «Надеюсь, Вы порадуетесь не меньше моего, что дело это наконец‑то закончилось раз и навсегда. Все, кто здесь окружает меня, очень добры ко мне, и я, возможно, уже скоро смогу отправиться в путь. Наверное, в первой части моего письма не было никакой необходимости, однако я счел, что все‑таки должен объясниться. Искренне Ваш, Рикардо Манкос». Я потрясена! – воскликнула миссис Рейнджер, продолжая держать письмо в вытянутой руке. – И все‑таки ничего не понимаю!

– Я тоже, – поддержал ее муж.

Мод встала, взяла письмо и заявила:

– Зато я теперь понимаю.

– И что же ты понимаешь, детка? – поинтересовалась тетушка, смерив племянницу пренебрежительным взглядом.

– Например, то, что Рикардо Манкос – джентльмен.

– Бог ты мой! Да что ты о нем знаешь?

На лице Мод появилось выражение досады и нетерпения.

– В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным, пока не столкнешься с этим вплотную! – воскликнула она. – Прошу простить меня, тетя Теодора, но я больше не могу терпеть такого! Разве мог он еще лучше показать, что собой представляет? Да Рикардо просто герой! Самый настоящий герой! И вы не можете не признать этого. Он отправился в преступное логово только для того, чтобы угодить девчонке, с которой едва знаком! Чтобы угодить мне, ну и еще ради приключений. И для того, чтобы восторжествовала справедливость. За всю свою жизнь я еще не встречала более благородного человека! И вы тоже. Признайтесь.

– Чушь собачья! – начала было миссис Рейнджер, но муж оборвал ее:

– Я согласен с Мод. Если все на самом деле так, то этот парень действительно герой. Он честен и благороден. Признаю, что я сражен и потрясен. Все это похоже на сказку.

– Спасибо, дядя! – воскликнула девушка. – Я так рада, что нашелся еще один человек, готовый признать это. А я… я сейчас же напишу ему ответ.

– Мод! Тебе лучше подождать и немного остыть. Будь благоразумной, не поддавайся порыву! – вмешалась тетя.

В глазах девушки стояли слезы радостного восхищения.

– Я не собираюсь ждать. Сейчас же напишу ему обо всем, что чувствую.

– Думаешь, ему это будет интересно? Его послание выдержано в довольно прохладном тоне, – заметила Теодора.

– Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь броситься ему на шею? – рассердилась девушка и выскочила из комнаты.

– Да, на этот раз все, кажется, серьезно, – задумчиво протянула миссис Рейнджер.

– Теодора, – обратился к ней муж, – я знаю, как ты ко всему этому относишься. Но по правде говоря, думаю, ты никогда не одобришь ни одного претендента в мужья нашей Мод, кроме, может, того, кого выберешь для нее сама. Разве не так?

– Полная чушь! – гневно воскликнула она.

– Если этот парень действительно таков, каким кажется, то ему цены нет.

– Да он беден как церковная крыса! Миссис Манкос сама мне это сказала.

– То, что он не заставляет Мод сдержать свое слово, показывает его с лучшей стороны.

– А потом, кто он такой вообще? – не унималась миссис Рейнджер, которая, как любая женщина, старалась использовать все средства. – Кто он такой?

– Он принадлежит к старинному и знатному роду. Ни одна мексиканская семья не имеет такой древней родословной, как ветвь Манкосов, насколько мне известно.

– Мексиканская семья, – подчеркнула многозначительно Теодора.

– Я не желаю спорить. Только мой совет: если эти двое намерены потерять головы друг из‑за друга, тебе лучше не вмешиваться, потому что это все равно не поможет. А что касается меня, то лично я – за них.

– Уильям!

– Да, да, за них… А вот и Мод. Посмотри‑ка на нее, она, кажется, всплакнула.

В комнату влетела Мод:

– Где посыльный?

– Я передам ему письмо, Мод, – предложил дядя. – Он сейчас на кухне.

– Я сама отдам. Хочу увидеть этого горбуна еще раз. – И, не говоря больше ни слова, она выбежала из дома.

Миссис Рейнджер наблюдала за ней в окно.

– Несется как сумасшедшая, – прокомментировала она. – А вот и горбун выходит из кухни. Мод что‑то говорит ему и страшно возбуждена! Отдала письмо. И еще что‑то. Деньги, надо полагать. Кажется, целую кучу, судя по тому, что он приподнял перед ней шляпу. Могу с уверенностью сказать, Уильям, сердце ее сейчас пылает.

– Ну и пусть пылает, – отреагировал мистер Рейнджер. – На мой взгляд, любовь – самая надежная основа семьи.

– Любовь к мексиканцу?! – простонала Теодора.

– А почему бы и нет? Знаешь…

– Она возвращается, – перебила его жена.

– Постой, постой! А это что такое?

– Ты о чем?

– Слышишь, кто‑то поет.

– Это Мод, – сухо сообщила миссис Рейнджер. – Изливает душу. Боже праведный! Уильям, да она совсем потеряла голову!

 

Глава 31

ОТВЕТ

 

К вечеру Лу вернулся в Бэк‑Крик. Жадно пробежав глазами письмо девушки, Рикардо тут же попросил горбуна снова привести Уильяма Бенна.

– Ты хоть понимаешь, что это для него все равно что ходить по острию ножа? – поинтересовался Лу. – Ладно, передам. Знаешь, парень, если здешний народец пронюхает о твоих отношениях с Бенном, можешь мне поверить, они сразу заподозрят, что ты не сам уложил Чарли Перкинса. Они и так‑то верят тебе только потому, что им умело подбросили эту идею, хотя кое‑где уже поговаривают, что никто не видел, как вы там стрелялись. Но раз ты настаиваешь, что ж, я встречусь с Бенном.

Вечером его сумрачная безмолвная фигура появилась в дверном проеме. Уильям Бенн приблизился к постели Рикардо и сел так, что в круг света, отбрасываемого лампой, попали только его колени и огромные руки, в то время как суровое лицо осталось в тени.

– В чем дело, малыш? Ты вызвал меня из‑за письма девушки, ведь так?

– Вот, прочтите! – предложил юноша страдальческим голосом.

– Подобные вещи должны оставаться между теми, кого они касаются.

Рикардо рывком сел на постели и положил руку на плечо собеседника, твердое и жесткое, как лист стали.

– То, что здесь написано, выше моего понимания. Я знаю, что должен сделать, но не уверен, хватит ли мне смелости. – Он помолчал, затем попросил: – Прочтите это письмо и помогите мне принять решение.

Уильям Бенн развернул сложенный пополам листок и прочел:

«Дорогой мистер Манкос! Ваше письмо свидетельствует лишь о том, что Вы очень скромны. Но это я знала и раньше. Таковы все по‑настоящему храбрые мужчины. И все же я верю, что Вы не станете избегать меня на обратном пути в Эль‑Реал. Мы все хотим увидеться с Вами и поговорить. В особенности я. Мне очень хочется узнать все о Бэк‑Крике. Приезжайте. Есть множество вещей, которые просто грешно оставлять недосказанными. И мне хочется сказать их вам лично, а не на бумаге».

Внимательно изучив написанное, Уильям Бенн сложил листок, убрал его в конверт и вернул Рикардо.

– А что ты сам думаешь об этом? – поинтересовался он.

Юноша вздохнул, коснулся раненой головы и неуверенно пробормотал:

– Не знаю.

– А все‑таки?

– Я хочу послушать, что скажете вы.

– Она заинтересовалась, Рикардо. Это тебе любой скажет.

– Вы так думаете?

– А ты нет?

– И я тоже, – признался юноша в порыве откровенности. – Думаю, заинтересовалась. И что мне теперь делать?

– А чего тебе хочется?

– Будь я честным человеком, – со стоном проговорил Рикардо, – я бы отказался. Я бы постарался сделать так, чтобы больше никогда с нею не увидеться. А если бы и встретился, то только для того, чтобы рассказать, что не сам убил Чарли Перкинса.

– А кто же?

– Как кто? Вы, конечно.

– Я просто добил его. Он был уже совершенно беспомощным.

– Если бы вас там не оказалось, он бы добрался до меня и прикончил. Вы это прекрасно знаете.

– Как сказать! Могло случиться, что через минуту ты пришел бы в себя и разделался с ним.

Юноша покачал головой.

– Как бы там ни было, я знаю одно: мне нельзя возвращаться к ней. Потому что если я поеду, то поедете и вы.

– Вовсе нет.

– Да, да, да! Вы всегда будете рядом, а я – в ваших руках. И если я женюсь на ней, ее деньги тоже окажутся в ваших руках.

Уильям Бенн молчал. Он был очень серьезен, от его обычной зловещей улыбки не осталось и следа. Выдержав длинную паузу, наконец тихо произнес:

– Ну что ж, Рикардо, ты хорошо все продумал. Если ты и впрямь хочешь быть честным, тебе лучше никогда с ней не видеться, и, возможно, так будет для тебя лучше.

Рикардо издал слабый стон.

– Ты не можешь выбросить ее из головы, – произнес Бенн.

– Я стараюсь! Только чем больше стараюсь, тем меньше у меня это получается.

– Но ты можешь найти красавиц и получше.

– Да разве в этом дело? Кто же выбирает лошадь только потому, что она красивая?!

– Это точно, – согласился Бенн. – И тебе, конечно, нужна лошадка, у которой есть душа, порода… воспитание.

– У нее все это есть.

– Да, она настоящая чистокровка!

– Когда скачешь по пустыне, где вокруг ни травинки, а горло пересохло так, что ты начинаешь подумывать, что вот‑вот умрешь от жажды, и вдруг вдалеке видишь зеленый холм, то первое, что приходит в голову, – там наверняка есть вода… – Рикардо остановился, но Уильям Бенн не пришел ему на помощь. – Так вот, – продолжил юноша, – даже если известно, что вода находится на земле, на которую ты не имеешь права ступать, неужели проедешь мимо, не попробовав приблизиться к ней?

– Я‑то попробую! – заверил Уильям Бенн. – Только не забывай: я ведь преступник. А мне надо, чтобы ты решил сам за себя.

– Стараюсь, – вздохнул парень. – Только весь остальной мир кажется мне голой пустыней. – Он резко выпрямился. – Будь прокляты ее деньги! Лучше бы она была нищей!

Уильям Бенн ничего не ответил, и в комнате воцарилась тишина, которая стояла до тех пор, пока Рикардо снова не откинулся на подушку.

Только тогда Бенн произнес:

– Если ты решил не отказываться от нее, я поеду с тобой.

– Ну да. Другого выхода нет.

– Строго между нами, думаю, что нет. Если ты откажешься от нее, что ж, я не стану возражать и не брошу в твой адрес ни единого упрека. Но если решишь продолжить наше дело, то мне кажется, я имею право на свою долю.

Рикардо со вздохом кивнул:

– Я бы не смог обмануть вас.

– Не смог? – В голосе Бенна звучало искреннее любопытство. – Конечно нет. Думаю, что не смог бы. Ты ведь тоже чистокровка.

– Это я‑то? Я, который предал ее и отдал…

– В лапы банды мошенников? – договорил за него Бенн.

Рикардо стиснул зубы так, что было слышно.

– Нет, у тебя есть выбор, – твердо произнес Уильям. – Сделай его сейчас. Или ты играешь со мной и по моим правилам, или отказываешься от нее. Я тоже хочу быть честным с тобой, малыш, но мои условия таковы.

– Должно быть, вы правы, – медленно произнес Рикардо.

– Уж если начал, отступать нельзя.

– Шесть недель рая, а потом… потом она узнает, какой я на самом деле! Все равно, как только она возникает у меня перед глазами, я чуть не плачу, Бенн!

– Э‑э, парень, да ты действительно влюблен! Попробуй взглянуть на все это по‑другому. Не надо представлять все так, будто я грабанул банк и сбежал, бросив тебя в трудную минуту. Все будет иначе и гораздо лучше. Допустим, я вытяну свою долю и долю моих парней. Это составит никак не больше половины всех денег. А объяснение у тебя будет очень простое: неудачно вложил капитал. Доверился этому негодяю Уильяму Бенну и не туда поместил деньги. Твоя жена никогда не догадается. А того, что у вас останется, вам хватит с избытком. Мод только крепче тебя полюбит за то, что ты ничего не смыслишь в бизнесе.

– И я на всю жизнь останусь лжецом и лицемером!

– Вовсе нет, – возразил Бенн. – Ты всю жизнь будешь честным и порядочным. А какое блестящее начало! Подумай. – Под конец своей короткой, но эмоциональной речи Бенн явно разошелся. – Представь: ты богат, женат на красавице, все знают, что ты смел, как лев, все уважают тебя и…

– Перестаньте! – простонал Рикардо.

– А что до твоего прошлого, то я прослежу, чтобы никому из парней не пришло в голову попытаться тебя шантажировать. Рикардо, когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что ты принесешь удачу мне, а я тебе. Доверься мне, мальчик!

– Я крыса! Я трусливый шакал! Но…

– Мне кажется, мы пришли к соглашению. Так, может, пожмем друг другу руки?

Бенн протянул юноше руку.

Но тот вскочил с постели и встал перед ним.

– Не знаю, может быть, это не совсем логично, – заявил он, – но если я соглашусь пойти на преступление, нашим дружеским чувствам конец. Если я ввяжусь в это дело, то рано или поздно один из нас заплатит кровью. Кто‑то один из нас умрет, совершенно точно. Я сердцем чувствую!

Слова Рикардо прозвучали с такой беспощадной серьезностью, что Бенн даже слегка отпрянул назад.

– Ерунда! – проговорил он. – Ты слишком долго пробыл в постели, и у тебя сдали нервы. Давай‑ка лучше поспи, а жизнь пусть идет своим чередом. Все встанет на свои места. – С этими словами он вышел из комнаты и наткнулся на горбуна, поджидавшего за дверью. – Лу, – пробормотал Бенн, – раздобудь‑ка глоток виски. Мне нужно выпить.

Горбун изумленно уставился на него, но в темноте коридора так и не смог как следует рассмотреть лицо хозяина.

– Послушай, Бенн, – помолчав, прошептал он, – у тебя ничего не вышло с парнем, да?

– Не вышло? Да что ты понимаешь, болван?! Я выиграл. Сделал с полдюжины выстрелов с дальним прицелом и ни разу не промазал. – И, помолчав, заключил: – Только вот, боюсь, убытка будет больше, чем навара.

 

Глава 32

«ДОКТОР ОНАТЕ» ПОДКЛЮЧАЕТСЯ К ДЕЛУ

 

Провалявшись неделю в постели, Рикардо наконец встал и торжественно покинул Бэк‑Крик.

Хозяйка гостиницы, пожимая ему на прощанье руку, страдальчески улыбнулась и напутствовала его такими словами:

– Гуляй, сынок, по зеленой травке. Лесные чащобы не для тебя!

С два десятка головорезов, повинных во всех преступлениях, какие только совершаются на свете, собрались на «центральной» улице проводить Рикардо и Лу, приветствуя их воплями и улюлюканьем.

Выеха