Что делали священнослужители перед лицом этого плачевного состояния? Мало или ничего.

(2)

Епископы,
которые по своему положению отвечали за защиту веры, реформу морали и религиозное
воспитание священников и народа, были поглощены деловыми делами; им не хватало достаточных знаний
в области богословия, и обычно они были хорошо знакомы только с канонами и законами. Многие епископы были
инертны и равнодушны к условиям. На юге Франции некоторые из них ухаживали за ересью или были заподозрены
в ереси. Иннокентию III пришлось свергнуть нескольких из них.

Духовенство, которому не хватало усердия и основательных наставлений, вело мирскую жизнь; многие приходы остались без
своего законного пастора, который нанимал викария для выполнения своих обязанностей. Охота за пособиями была проклятием того
времени, и часто церковные должности присваивались детям, покровителями которых были церковные или светские сановники
. Это условие не было универсальным. То тут, то там можно было встретить ревностных прелатов и
назидательных пасторов. Некоторые даже сияли сиянием святости на небесном своде Церкви.
К сожалению, это были редкие звезды в темную ночь.

Проповедь, единственное средство наставления для христианского народа, все еще неграмотного, была редкостью. По большей
части духовенство ограничивало наставление народа чтением Апостольского символа веры и
Отче наш по воскресеньям, время от времени с короткими комментариями. В конце XII века
возник странный феномен передачи проповедей в аренду в некоторых епархиях мирским ассоциациям, часто
неортодоксальным. Третий Латеранский собор запретил эту практику. Иннокентий III напомнил об этом
каноне и в своем письме (27 мая 1204 г.) своим легатам в Лангедоке призвал применить его в случае
с архиепископом Нарбонны. Такие злоупотребления свидетельствуют о стремлении к религиозному обучению и обычной
неспособности духовенства обеспечить то, чего жаждал народ.

Посреди этого всеобщего безразличия только папство полностью осознавало свою миссию и
обязанности. Она пыталась, в соответствии с имеющимися в ее распоряжении средствами, улучшить положение христианского
общества и предотвратить более насущные опасности. С конца XII века она
стремилась оказывать влияние с помощью соборов, индивидуальных предостережений епископам и действий избранных
людей доброй воли. Он прибегнул к посылке легатов и обратился к сотрудничеству гражданской
власти. Особенно с монахами Сито, самой сильной религиозной группой того времени, она пыталась
направить монашескую жизнь на служение, для которого она не была ни учреждена, ни подготовлена. Он даже зашел так далеко,
что использовал обращенных вальденсов, которых он учредил в религиозных орденах, в качестве пропагандистов и защитников
католической веры.

Римская церковь открыто проявляла внимание к нуждам, которые беспокоили христианское общество. Это должно было бы явить
миру зрелище добродетельного и ревностного духовенства, отрешенного от благ этой жизни и
соответствующего евангельскому идеалу. Она должна была бы давать наставления посредством проповеди, единственного средства
достучаться до неграмотных людей, особенно в крупных городских центрах, куда их бросала
лихорадка освобождения от Церкви. Шаг за шагом, чтобы отвоевать позиции, завоеванные ересью, ей
пришлось бы перенять методы пропаганды ереси. Необходимо было, по возможности, искоренить
зло, создав для духовенства школы священных наук, едва ли какие-либо из которых существовали, кроме как в
Париже, где в течение столетия было сосредоточено изучение свободных искусств и теологии, а каноническое и гражданское
право процветали в Болонье. То, что должно было развиваться в Париже, было интеллектуальной жизнью,

сильные в вере, лидеры, воспитывающие нравственность учащихся и берущие на себя руководство
философией и теологией, которым угрожало внедрение языческой мысли и науки
в школы и в христианское обучение.

В последней четверти XII века папство пыталось осуществить хотя бы частичную реализацию этой
программы, но нерегулярно и бессистемно. Отсутствие преемственности и распыление сил сделали
результаты почти незаметными. Таково было положение дел в 1198 году, когда гений Иннокентий III
взошел на папский престол. С самого начала своего понтификата он получал заметную поддержку в
своих начинаниях от своего племянника, кардинала Уголино Конти. Позже кардинал Конти, как Григорий IX
(1227-41), с еще большей интенсивностью продолжит религиозную политику, которую он предложил и
проводил во время понтификата своего дяди и Гонория III (1216-27).

ОБРАЩЕНИЕ К C Î TEAUX

Как только Иннокентий III принял управление Церковью, он предпринял шаги для решения
серьезных проблем, с которыми столкнулся христианский мир. Для него не было более насущного вопроса, чем тот, который был вызван
ересью на юге Франции. Всякий раз, когда речь заходила о ереси, взгляды папы были ясны и
тверды. Убежденный в том, что духовенство не без ответственности за причины, породившие
ересь, Иннокентий III в начале своего понтификата обратился с искренним призывом к заблуждающимся и
по-отечески умолял еретиков вернуться в лоно Церкви. Он облегчил им путь,
и с новообращенными он даже терпел обычаи, которые были немного подозрительными, но которые никоим образом
не влияли на учение. Большая группа ломбардских вальденсов откликнулась на папский призыв, и вместе с ними
папа учредил орден Унижения (1201), которому, несмотря на превентивные меры, принятые
епископами, он доверил служение и защиту веры.

Чтобы завоевать Лангедок, где опасность казалась особенно серьезной, папа направил своих агентов и
призвал епископов и князей оказать им поддержку. Ближе к концу 1203 года два
цистерцианских монаха, Петр из Кастельно и Рауль из аббатства Фонфруа, были назначены легатами для
защиты католических интересов в Лангедоке; но они сразу же столкнулись с безразличием или недоброжелательностью
со стороны епископов и мирян. Заранее убежденный в том , что работа его легатов будет
этого было недостаточно, и Иннокентий III в то же время подумал об организации миссии, состоящей из группы
проповедников, для работы среди людей, запятнанных ересью. Для практического осуществления этого
плана он счел необходимым завербовать членов ордена Сито, из которых он уже
выбрал двух своих посланников. 29 января 1204 года,

(3)

он написал главному настоятелю Арнольду Амору,
прося его найти в своем Ордене монахов, которые могли бы проповедовать, и отправить их легатам, когда
те будут готовы принять их. Поскольку проповедь была чужда деятельности Цистерцианского ордена и
поскольку святой Бернард прямо запретил ее, осуществление проекта папы было бы затруднено.
Вскоре он решил объединить аббата Сито с другими легатами и поставить его во главе
всего предприятия. Таким образом, в некотором смысле весь Цистерцианский орден был морально вовлечен в
миссию в лице ее главы. Папа Римский в своем письме о назначении Арнольда Амаурва (31 мая 1204 г.)

(4)

4 представил удручающую картину разрушительного воздействия ереси и инертности прелатов. Затем он воздал
должное Цистерцианскому ордену, сказав, что в нем можно найти много ревностных людей,
сильных словом и делом, полных веры и милосердия, которые были бы готовы отдать свою жизнь, если
бы этого потребовали нужды Церкви. Обращаясь к первым двум легатам, Иннокентий III похвалил их, отметив
, что их труд не был напрасным, и, наконец, он поставил Арнольда Амора во главе миссии.
Обязанности настоятеля Сито как главы религиозного ордена оставляли мало времени для
сосредоточенных действий в другой области. Условия этого предприятия были таковы, что в конце
года Петр Кастельно был совершенно обескуражен и попросил снисхождения у Иннокентия III ,
прося разрешить ему вернуться в свое аббатство.

(5)

Как раз в тот момент, когда разочарование легата вызвало переполох в папских кругах и, вероятно, опечалило
неустрашимый дух великого понтифика, божественное Провидение привело в Курию две благородные кастильские души
, присутствие и сила которых изменили весь ход событий.

Примечания

См. ниже , глава ii . 23.