Психологическое надувательство

Женщины ограничены своими условиями, чтобы избегать автономии и искать руководство. Это обязано быть главным доказательством искусственной природы нашего концепта женственности, что так часто разъясняется. Число женщин, прибегающих к отеческим советам психоаналитика, указывает на тот же факт. Существование постоянного напряжения в женственном положении не может быть скрыто, так что это должно быть объяснено; объясняя это, традиционная психология, как Ротмистр в «Отце» Стринберга, принимает так же произвольно, как он, что женщины были подвергнуты условиям, которые не подходят для их биологических функций воспитания детей и поддерживающего труда дома¹. Та женщина, что ищет академическое руководство от психологов, может, в самом деле, обнаружить, что некоторые из более неприятных конфликтов приуменьшены в результате, хотя это сомнительный вывод. Что она действительно узнает, так это то, что условия, против которых она бунтует, санкционированы массивной структурой данных и теории, которые она может лишь приспособить без надежды изменить их. Нужен другой психиатр, чтобы объяснить ей функцию предвзятого наблюдателя, и эссенциалистский консерватизм психологии². Поскольку женщина обеспокоена, психиатрия – это необычайный самонадеянный трюк: ни о чем не подозревающее существо ищет помощь из-за того, что она несчастлива, встревожена и смущена, и психология убеждает её искать причину в себе. Личность легче изменить, чем статус-кво, который представляется высоко значимым в психологической оптимистической философии. Если всё остальное терпит неудачу, Аминазин, шоковая терапия, гипноз и другие виды «терапии» поддержат требования общества. Психологи не могут исправить мир, поэтому они исправляют женщин. Фактически они даже не управляют этим: одно из исследований Айзенка (1952) сообщает, что из пациентов на лечении у психоаналитиков – 44 процента улучшение; из тех, кто лечились другими методами (лекарства, электрошок и т. д.) – 64 процента улучшение; и из тех, кто не получаливообще никакого лечения – 72 процента улучшения. Следующие отчеты Баррона и Лири, Бергина, Картрайта и Фогеля и Труакс подтверждают эти отрицательные результаты³.

Так много для авторитета психоанализа и психологии личности. Для женщины, которая признаёт психоаналитические описания её и её проблем, есть специфические опасности гораздо большие, чем влияние личностных предубеждений другой половины сообщества.

Фрейд – отец психоанализа. Там нет матери. Он не единственный вдохновитель, и последующие структуры теории оспаривали его систему настолько хорошо, насколько укрепляли. Вероятно, лучший способ – трактовать это как сорт метафизики, но обычно оно почитается, словно наука. Фрейд сам сетовал на собственную неспособность понять женщин, и последовательно скромнел в своих заявлениях о них. Лучший подход к фрейдовским допущениям о женщинах является, вероятно, тот самый, принятый доктором Айаном Сутти, который подвергал психоанализу самого Фрейда.⁴ Краеугольным камнем фрейдистской теории о женственности было маскулинное убеждение, что женщина – это кастрированный мужчина. Предполагается, что она считает себя таким образом обездоленной, и что большая часть ее мотивации ограничена либо попыткой притворяться, что это не так, типичную для незрелых женщин, кто потакает клиторальной сексуальности, либо из попытки компенсировать у себя этот недостаток наличием детей. В основном этот аргумент – это тавтология, которая не может исходить вне собственных определений, так что он ни доказуем, ни опровержим. Эрнест Джонс, сам преданный фрейдист, начал подозревать, что что-то не так с основной гипотезой, потому что он взял на себя труд обследовать сексуальность детей женского пола:

Есть нездоровое возрастающее подозрение, что мужчины-аналитики дошли до принятия чрезмерно фаллоцентрической точки зрения на проблему в вопросе, важность женских органов соответственно недооценена.⁵

К несчастью, это подозрение должно было остаться нездоровым, чтобы не разрастись в новую теорию. Психоаналитики продолжали верить в генитальную травму несмотря на доказательства. Вера – ничто после всего, что зависит от доказательств. Фрейдистская система излагает, что развитие маленьких девочек параллельно с маленькими мальчиками сопряжено с осложнениями, так как девочка обнаруживает, что она потеряла свой пенис. Ее инфантильная сексуальность по существу маскулинная, с важными оговорками:

Как мы все знаем [sic] – не до полового созревания устанавливаются резкие различия между маскулинным и феминным образами. С этого времени контраст имеет всё более решающее влияние, чем какие–либо другие факторы человеческой жизни. Это правда, что маскулинные и феминные склонности уже легко узнаваемы в детстве. Развитие подавления сексуальности (стыд, отвращение, сожаление и т. д.) имеется в девочках раньше и сталкивается с меньшим сопротивлением, чем в мальчиках; эта тенденция сексуального подавления кажется в общем большей, и где составляющие сексуальность инстинкты появляются, они предпочитают пассивную форму. Аутоэротическая активность в эрогенных зонах, впрочем, одинакова для обоих полов и обязана их единообразию, нет возможности различения между двумя полами настолько, насколько после полового созревания. Поскольку аутоэротические и мастурбационные проявления сексуальности связаны, мы можем установить, что сексуальность маленьких девочек имеет полностью маскулинный характер.⁶

Это, должно быть, вздор. Концепции сходства и различия без смысла. Описание личности, регулирующее само себя таинственным путем к подавлению, также неинформативно. Что выходит точно, так только то, что Фрейд верил, что всё либидо было мужским либидо. Мы знаем кое-что о его лингвистике, но ничего о реальности, к которой бы это относилось.

Дуализм «маскулинность-феминность»– просто перенос в генитальных терминах дуализма активности и пассивности; а активность и пассивность представляют неустойчивое слияние Эроса и Смерти в состоянии войны друг с другом. Таким образом, Фрейд идентифицировал маскулинность с агрессивностью и женственность с мазохизмом.⁷

Если мы достигнем стабильных взаимоотношений между силами созидания и разрушения, мы должны избежать полярности. Мы не можем выживать в среде мужского садизма и женского мазохизма, в мире агрессоров и жертв. Фрейд сам признал это, но не связывал это понимание с его собственными предположениями об эссенционалистской характеристике женщин.

Мужчины заполучили контроль над силами природы до такой степени, что с их помощью без труда уничтожили бы друг друга до последнего человека. Они знают это, и отсюда следует огромная часть их беспокойства, их несчастья и их чувства тревоги. И теперь ожидается, что другая из двух «Небесных Сил», бесконечный Эрос, приложит усилие, чтобы отстоять себя с его в равной степени бессмертным противником.⁸

Фрейд писал это задолго до Хиросимы и концепта «массового уничтожения». Он не предполагал, что односторонний Эрос мог бы пополнить его силы повторно одаренными женщинами с их сексуальностью, их верностью Эросу. Вместо этого он и его последователи прорабатывали концепцию женского мазохизма, божественно предопределенного биологией.

Та женщина, которая сопротивлялась её сексуальной роли и игнорировала послание её вагинального кровотечения, что ей следует рожать детей, остаётся фиксированной на инфантильном, агрессивном состоянии зависти к пенису. Она может быть сексуально активной, но её отклик все еще маскулинный, привязанный к её клитору, и не происходящий в восприимчивом проходе, вагине. Мазохизм взрослой женщины проистекает из её желания подчиниться агрессии желающего мужчины и контролируется лишь её защитным нарциссизмом, который является причиной для неё навязать мораль, эстетику и физические условия. На протяжении необходимого промежутка между совершеннолетием и спариванием она выражает свою сексуальность в пассивных фантазиях; только оплодотворённая она завершена, из-за ребёнка, значащего её потерянные гениталии и её успех, фантазии блекнут, мазохизм-нарциссизм заменяется энергией в защите и воспитании ребёнка. Вполне изящное описание существующего механизма, и это соблазняло даже теоретиков-женщин, кто не смели противопоставить свой личный опыт, казалось бы, объективным фактам. Кроме того, это имело моральный вес. Та женщина, которая знала, что все её оргазмы возникают из клитора, была пристыжена обвинением в незрелости и зависти к пенису. Та женщина, которая преследовала активные цели, была по определению плохо приспособлена к своей реальной роли, и, вероятно, инфантильна.

По существу, кажется, что активность и социальные и интеллектуальные силы, развитые юной девочкой, которая отрекается от своих фантазий, часто отравляют её эмоциональную жизнь и удерживают её от достижения совершенной женственности и, позже, материнства. То, что женщина часто остается запутавшейся в инфантильных формах эмоциональной жизни, пока её разум и деятельность в высшей степени развиты, –интересный факт, нуждающийся в объяснении. Кажется, что развитие из мира фантазий в полностью зрелую женщину – это психологическое достижение, которое может быть заблокировано философствованием.⁹

Приоритеты Хелен Дойч очевидны. Если интеллект препятствует социализации, интеллект должен уйти. Её психоаналитическая теория не могла снабдить её ответами на интересующие теоретические вопросы, потому что ответ лежит в социальном контексте, в котором активная умная женщина существует. Предположение, что ни невесты на выданье, ни учительницы в старых девах не должны были изобретать компенсирующую деятельность, потому что они не вовлечены в деторождение, спутало бы карты. Оба примера, феминность и псевдо–масулинность, отражают кастрацию. Даже Дойч пришла к тому, чтобы пересмотреть свою базовую теорию женского мазохизма, и бессильно спорила, что это «не может относиться к факторам, присущим исключительно анатомически-физиологическим характеристикам, но должно истолковываться из так же важно обусловленных культурным комплексом или социальным устройством условий, в которых конкретная мазохистская женщина развилась.¹⁰ Но она никогда не заходила достаточно далеко, чтобы увидеть, что она сама была феноменом того же комплекса, делая важный вклад в поддержание самоценности женщин.

Дойч сама, несмотря на её притязания на интеллектуальный рост, была глубоко влюблена в стереотипы о феминности. Она рисовала необычайную картину, где женщина – идеальная спутница жизни.

…Если они обладают феминными способностями к интуиции в высокой степени, то они идеальные союзницы, которые часто вдохновляют своих мужчин, и сами счастливее всего в этой роли. Они, кажется, легко поддаются влиянию и адаптируются к своим партнерам и понимают их. Они милейшие и наиболее неагрессивные из помощников, и они хотят оставаться в этой роли; они не настаивают на своих правах – совсем наоборот. Ими так легко управлять во всём – достаточно любить их. Сексуально они легко разволнуются и редко холодны; но именно в этой сексуальной сфере они навязывают нарциссичные условия, которые должны быть безусловно выполнены. Они требуют любви и пылкого отречения своих собственных активных стремлений.

Одарённые в какой–либо области, они сохраняют способность быть оригинальными и продуктивными, но без вовлечения в соревновательную борьбу. Они всегда готовы отречься от своих собственных достижений, без чувства, что чем-то жертвуют, и они радуются достижениям своих партнеров, на которые они зачастую повлияли. У них необычайная нужда поддержки, когда они заняты любой активностью, направленной наружу, но они абсолютно независимы в чувствах и мыслях, относящихся к их духовному миру, то есть в их активности, направленной внутрь. Их способность отождествляться – не выражение духовной нищеты, но духовного богатства.¹¹

Это ничего более, кроме проекта одобряемой женщины, и, таким образом, представляет искусственный недостижимый идеал. Такая женщина не может быть личностью, так как она совсем не существует в собственных определениях. Значимость ей может быть присвоена наличием мужчины на её стороне, мужчины, от которого она абсолютно зависима. Взамен на отречение, сотрудничество, приспособление, отождествление, она обласкана, желанна, ведома, под влиянием и изредка напрасно вожделеема. Это плохая сделка для мужчины, ради которого она не делает попытки удивить или заинтересовать его, так как он не может ожидать быть ведомым ей или под её влиянием. Вся структура могла опрокинуться одной ахиллесовой пятой, так как Дойч не могла держать слова вроде «милейшие» подальше от её рекомендаций. По какому праву может это создание обязательно требовать горячей любви и желания, видя, как она бессильна предложить их? Она тщеславна, требовательна, рабски скучна. Ничто более не вызывает уныния, чем такое зрелище беспрестанного принесения себя в жертву. Это женщина, рождённая, чтобы быть покинутой своим неблагодарным мужем на самом пике успеха, к которому она помогала ему прийти, ради бесстыдной девятнадцатилетней девки. И это норма, описанная «наукой» психоанализа, мешанина из морализма и фантазии, затемнённая каким-нибудь здравым смыслом. Грубые предрассудки Дойч не были существенно исследованы более современными психоаналитиками: Бруно Беттельгейм аргументировал, что «мы должны начать с осознания того, что чем больше женщины хотят быть хорошими учеными или инженерками, тем больше они хотят в первую очередь быть женственными помощницами мужчин и быть матерями».¹²

Эрик Эриксон изобрел безумную концепцию внутреннего пространства в телесном устройстве женщин, отверстие в голове, так сказать, хранит обязательства заботиться о детях.¹³ Джозеф Рейнгольд вновь заявляет позицию безумного капитана в «Отце», совсем недавно, в 1964.

Когда женщины будут расти без страха своих биологических функций и без ниспровержения феминистской доктриной и, следовательно, будут приступать к материнству с чувством удовлетворения и альтруистическим настроением, мы достигнем цели хорошей жизни и безопасного мира, в котором мы будем жить.¹⁴

Те женщины, которые вступают в брак и рожают детей с оптимизмом и романтическими настроениями наиболее громкие в своих разочарованиях, и их дети наиболее страдают от материнской одержимости ими. Деторождение никогда не обещалось биологией как компенсация пренебрежения всеми другими формами удовлетворения и достижениями. Никогда не обещалось быть таким времязатратным и осознанным процессом, каким оно является. Одно из глубочайших зол нашего общества – тираническая забота. Феминистки лелеют оптимистическую надежду, что выводы Мастерса и Джонсона, что вагинальный оргазм – это миф, разрушили фрейдистский призрак навечно, когда они установили, что все женские оргазмы возникают в клиторе. Впрочем, это не мешает этим теоретикам поспорить, что все эти женщины, протестированные Мастерсом и Джонсон, были инфантильными продуктами неподходящей обстановки, и что факт, что все эти оргазмы в их примерах были клиторальными, не опровергает, что вагинальный оргазм когда-либо существовал, может существовать или обязан существовать. В основном это все сводится к тому же факту: фрейдистская система описывает статус–кво под нужды буржуазии девятнадцатого века. Факты неуместны для системы ценностей. Если мы разместим наши сильнейшие ценности в объективной картине мира, мы можем отвергнуть предпосылки фрейдистского психоанализа как лишний груз в ауто-репрессивных процессах, опираясь вместо этого на собственные наблюдения и результаты наших экспериментов с нашим окружением. Фрейдистский конструкт не только произволен, он не работает как модель для жизни. Мы не можем родить столько детей, сколько нужно, чтобы прийти к условию психического здоровья, как его понимал Фрейд, как бы мы ни хотели. Если женщины должны были быть босыми и беременными все время, как предлагал Марк Твен, они были бы истреблены.

Были и другие заявления отцов психологии о роли женщин, от всякой юнговской тарабарщины до понятий человеческой нормальности, полученных из наблюдений за сожительством обезьян на поле боя в джунглях. Антропологиня Маргарет Мид искала подтверждение её академических теорий о поле в своих наблюдениях за примитивными сообществами, так что, несмотря на её очевидный радикализм, она защищала концепт пассивной женскости. Её позиция всё ещё совпадает с позицией Крафт-Эбинга, который верил, что женщина

Если она нормально развивается психически и благовоспитанна, её сексуальное желание невелико. Если бы это было не так, то весь мир бы стал борделем, и брак, и семья были бы невозможны. Верно, что мужчина, избегающий женщин и женщина, ищущая мужчин аномальны… Тем не менее сексуальная сфера занимает больше места в сознании женщин, чем мужчин, и это скорее постоянно, чем прерывисто.¹⁵

Фрейд сказал бы ему, как интерпретировать его последнее исследование с помощью прошлых. Женщины определённо имеют сексуальные желания, и если это функция нормального развития психического здоровья и хорошее воспитание разрушает её, то давайте возьмем некое аномальное психическое развитие, отклонив наше воспитание. Если брак и семья зависят от кастрации женщин, дайте этому измениться или исчезнуть. Альтернатива – это не бордель, бордели обязаны своим существованием браку и семье. Если мы избежим хождения вокруг сексуальной фантазии, ненасытной жажды любви и одержимости всеми её формами, мы должны восстановить законную функцию нашего либидо. Только тогда женщины будут способны любить. Бесконечный Эрос заточён сейчас в ловушках садомазохистского симбиоза, и, если мы хотим спасти его и сберечь мир, мы должны сломать оковы. Что, в конце концов, описывала Дойч её пылкими высокопарными фразами, как не это?

Пассивная форма симбиотического союза – это о подчинении или… о мазохизме. Мазохистская личность избегает невыносимого чувства изоляции и обособленности путём становления неотъемлемой частью другого, кто направляет её, защищает её; кто является её жизнью и её воздухом. Сила того, кому другой покоряется, может быть раздута, будь то личность или бог, он – это все, я – ничего, кроме как часть его. Как часть я часть величия, силы, уверенности. Мазохистская личность не должна принимать решения, не должна брать на себя любые риски; она никогда не одинока – но она никогда не независима; у неё нет целостности; она ещё не совсем родилась… личность, которая отвергает свою целостность, делает себя инструментом кого–то или чего–то вне себя; ей не нужно решать жизненные проблемы продуктивной деятельностью.¹⁶

Навязывая мазохистскую роль как надлежащую роль для женщины, психология укрепляет инфантилизацию, которая продолжалась с тех пор, как она родилась. Её страдания проистекают не из её провала в становлении зрелой женщиной, но из ее устремлений против того, что препятствует её жизни и работе с её собственными силами. С момента её рождения она была подвергнута давлению вернуться в утробу, от её первого пеленания в кроватке до её последней смирительной рубашки. Есть только один путь вернуться в утробу, через смерть. Давление, что связывает шипами женские радость и желания, такое же, как давление, что разрушает мир. Если половина мира остается заложником Смерти, тогда Эрос должен проиграть эту битву абсолютному оружию. Что есть гонка вооружений и Холодная война, как не продолжение мужской соревновательности и агрессии в бесчеловечной сфере компьютеризированных учреждений? Если женщины прекратят производить пушечное мясо для последнего холокоста, они могут избавить мужчин от порочности их собственного противопоставления. Борьба может быть долгой и даже более болезненной, чем капитуляция. Это будет борьба в темноте, никакие из наших хваленых знаний, научных или нет, не могут описать альтернативную возможность. Это стоит того?

Сырье

Несмотря на все аргументы в пользу теории об эффекте, который влияет на развитие женщины, скептики могут продолжать настаивать на том, что у женщин всёже присутствуют некоторые врождённые психические отклонения, связанные с их полом. Учитывая предвзятость исследователей, которые изучают подозреваемые и предполагаемые склонности, неудивительно, что половые различия были «доказаны». Примечательно то, что никаких таких отличий никогда не было установлено. Методичное исследование разницы мужского и женского разума длилосьв течение более пятидесяти лет. Известно, что половые гормоны действительно участвуют в работе мозга, но никакой корреляции между физиологическим фактом и умственными способностями или поведением никогда установлено не было, несмотря на все предположения.