Грушевое дерево и стебель маиса

 

Перевод с арабского В. Шагаля

В лесу было много деревьев и разных растений. Росли рядышком большое грушевое дерево и тонкий стебель маиса. Когда поднимался ветер, начинали ветви дерева стонать от боли. Доставалось и корням – ведь они несли на себе огромную тяжесть. Как‑то дерево сказало стеблю маиса:

– И большое я, и могучее, но все равно часто страдаю, то ветвям моим больно, то корням. И всегда чувствую огромную усталость. Навалилась она на меня, не отпускает. А ты всегда такой свежий и бодрый. Скажи мне, признайся, в чем тут дело?

– Видишь ли, – отвечал стебель маиса, – я очень тонкий. Только задует ветер, я склоняюсь, иной раз до самой земли достаю, а стоит лишь ему перестать – тут же выпрямляюсь и стою себе как ни в чем не бывало. Мне всегда легко. А ты слишком сильное и слишкое большое, чтобы подчиняться ветру, вот и гнет он тебя, вот и ломает. Оттого ты и чувствуешь такую усталость и такую боль.

 

Паршивец

 

Перевод с французского И. Попова

Жили в древние времена два брата, один бездетный, у другого рос сын. Случилось так, что отец мальчика умер, оставив на попечение брата сына, а также теленка.

Мальчика прозвали Паршивцем. Он пас волов дяди и брал с собой на пастбище своего теленка. Когда он пригонял стадо на пастбище, то теленка отводил туда, где трава посочнее, а волов загонял в загон.

Со временем волы совсем отощали, а теленок, напротив, вырос и окреп.

Однажды дядя спросил у племянника:

– Как же это так получается, Паршивец, что мои волы отощали? Завтра я сам поведу скотину на пастбище.

Дядя пригнал скот на пастбище и увидел, как теленок по привычке направился к сочной траве, а волы – к загону. «Ну, теперь все ясно», – подумал дядя. В отместку он натер теленка красной глиной, пришел домой и говорит:

– Паршивец, твой теленок пропал, пойдем его искать. Мальчик взял отцово ружье, и они направились на поиски. Увидев издали теленка с красноватой от глины шкурой, дядя крикнул племяннику:

– Смотри‑ка, Паршивец, вон кабан!

Паршивец схватил ружье, выстрелил и убил животное наповал. А когда подошел ближе, то увидел, что это никакой не кабан, а теленок.

– Дядя, ты пошутил подло, – сказал Паршивец. Он содрал с теленка шкуру и бросил на землю. Вскоре распространилось ужасное зловоние. Тогда он сунул шкуру в мешок и отправился на базар. Там он увидел, как какой‑то мужчина расплачивается за купленный товар. Заплатил он за него ровно пятьдесят риалов. Паршивец подошел к продавцу и незаметно сунул ему в карман, в который тот только что положил деньги, свои десять су. И принялся кричать во весь голос:

– Эй! Добрые люди! Эти двое украли у меня все, что оставил мне отец! Все мое наследство!

Сбежались люди и набросились на торговца и покупателя:

– Сейчас же отдайте мальчику деньги!

– Нет, это наши деньги!

– Если у них пятьдесят риалов и десять су, значит, это мои деньги, – сказал Паршивец. – Если другая сумма, то не мои.

Стали считать и нашли ровно пятьдесят риалов и десять су.

– Верните мальчику деньги, – потребовала толпа, – а не то силой заставим!

Ничего тем двоим не оставалось, как отдать деньги мальчишке. Так Паршивец завладел деньгами. Он вернулся к дяде, тот его и спрашивает:

– Племянник, если ты заработал на одной телячьей шкуре пятьдесят риалов, то сколько же я получу, если зарежу своих волов?

– Не меньше ста риалов, – отвечал Паршивец, – но при условии, что их шкуры будут скверно пахнуть.

Дядя прирезал волов, а шкуры оставил гнить, пока не пошло от них зловоние.

– Теперь, дядя, ты можешь нести их на базар, – сказал Паршивец.

И дядя понес товар на базар. Когда он вошел в торговые ряды, сборщики налогов набросились на него с палкой, крича:

– Ты что, спятил?! Зачем принес на базар эту гадость? Хочешь всех заразить чумой?

Тут окружили дядю со всех сторон торговцы и принялись колотить. Избитый до полусмерти, дядя вернулся домой и еще издали закричал:

– Откройте мне дверь!

– Много ты выручил за шкуры? – спросила жена.

– Постели мне постель скорее, постели мне постель! – только и вымолвил дядя.

А Паршивец сказал его жене:

– Уложи его в постель, разве не видишь: он нес столько денег, что устал до полусмерти.

Наутро дядя проснулся с твердым решением утопить Паршивца в море.

– Ну‑ка, пошли, – сказал он племяннику.

И они отправились в путь. Паршивец сильно обогнал дядю. Дорогой он повстречал мальчика, который пас большое стадо овец, и начал перед пастушком плакать.

– Почему ты плачешь, Паршивец? – спросил пастушок.

И Паршивец ответил:

– Мой дядя собирается купить мне автомобиль и хочет, чтобы я сегодня поехал на нем. А я боюсь.

– Ну‑ка, присмотри за стадом, я пойду вместо тебя.

– Возьми мой бурнус, – сказал Паршивец, – а как придешь на берег моря, натяни его себе на лицо.

Придя на берег моря, пастушок закрыл лицо бурнусом. Дядя, думая, что это и есть племянник, схватил его и бросил подальше в море.

Вечером Паршивец пригнал стадо к дому дяди и закричал:

– Открывайте дверь!

– Вот это да! Паршивец вернулся! – удивился дядя и пошел открывать дверь, а увидев племянника со стадом, глазам своим не поверил:

– Откуда ты гонишь этих овец?

– Из моря, – ответил Паршивец. – Если бы ты забросил меня подальше, на самую середину, я пригнал бы еще более жирных.

– Завтра пойдем туда, – сказал дядя, – и всех пригоним.

– Ладно.

На следующее утро все домочадцы отправились в путь. Подошли к морю, Паршивец и говорит:

– Дядя, брось в море собаку, она пригонит овец. Собака была злющая, не раз кусала Паршивца, и он решил ей отомстить. Бросили собаку, ждут‑пождут, а она не возвращается.

– Куда же она подевалась? – спрашивает дядя. Племянник не растерялся:

– Она жрет там овец и пьет молоко. А ты брось жену, они вместе и вернутся.

Дядя бросил жену, ждут‑пождут, и жена не возвращается.

– В чем дело, Паршивец? Куда девалась жена? – не переставал спрашивать дядя.

– А ты сам сходи и проверь.

Тут дядя стал догадываться, что племянник попросту его обманул.

– Ты что, вздумал насмехаться надо мной? Паршивец пустился наутек, но дядя поймал его и повел в дремучий лес, привязал его к дереву и оставил на растерзание зверям.

Стоит Паршивец в дремучем лесу, вдруг видит: идет старец.

– Слава богу, – громко крикнул Паршивец, – у меня хорошие дети!

– Почему ты так говоришь, отрок? – удивился старик.

– Потому что еще вчера я был стариком, постоял вот так у дерева и снова сделался молодым.

– Послушай, – сказал старик, – дай я постою на твоем месте, мне тоже хочется стать молодым.

– Нет, – сказал Паршивец, – мои дети будут недовольны, побьют меня.

– Привяжи, ну привяжи меня, – стал упрашивать старик. – Твои дети тебя не тронут.

Паршивец исполнил просьбу старика. Привязал его к дереву, а сам, взяв мула и деньги старика, отправился восвояси.

С того дня племянник с дядей знать друг дружку не хотели. Жили порознь, каждый сам по себе.

 

Шаамба и его невеста

 

Перевод с французского И. Попова

Однажды племя ахаггарцев собрало свое воинство и решило пойти войной на племя Шаамба, дабы покорить его и разграбить. Тронулось воинство в путь, и в какое бы селение оно ни вошло, всюду мужчин убивали, добро грабили. Захватили ахаггарцы много людей в плен, и среди них – девушку редкостной красоты.

Возвратились воины из набега, стали делить добычу. А как пришел черед девушки, каждый стал требовать, чтобы отдали ее ему. И разгорелась меж ними ссора.

– О чем вы спорите? – спросил проходивший мимо мудрец.

Выслушав воинов, мудрец рассудил так: надобно отдать девушку в жены вождю.

А у той девушки на родине остался жених, был он, как и она, из племени Шаамба. Каждый день люди укоряли его:

– Какой ты мужчина! Ахаггарцы похитили твою невесту, увели с собой, а тебе хоть бы что. И ведь ты не ранен, не болен, не покалечен, у тебя отменное здоровье. Для тебя лучше умереть, чем жить в таком позоре.

И Шаамба решился! Продал свои сады, на вырученные деньги купил верхового верблюда. Собрался он в путь, а на прощанье сказал соплеменникам:

– Либо я привезу невесту обратно, если она жива, либо хоть узнаю, что с нею стало.

Целый год скитался он по разным землям в поисках невесты. Однажды он расположился отдохнуть рядом с пасущимся стадом, поприветствовал пастуха, потом стал его расспрашивать:

– К какому племени ты принадлежишь?

– Я ахаггарец, – ответил пастух.

– Какие у вас новости?

– А что именно тебя интересует?

– Нет ли среди вас девушки по имени Захра, которую похитили?

– О, конечно же, я знаю ее, она у нас, – сказал пастух.

– Что же она делает у вас?

– Она жена вождя.

– Посоветуй, как ее увидеть, – попросил Шаамба.

– Охотно помогу тебе советом, – ответил пастух.

– Ладно, вот тебе десять мектал – говори, как ты сможешь помочь мне ее увидеть.

– Не сомневайся, уж я изыщу способ, а пока расседлай своего верблюда.

Шаамба снял с верблюда седло, отнес его в грот, там же и себе устроил временное пристанище. Затем стреножил верблюда.

– Жди меня на этом месте завтра, – сказал пастух. И погнал свое стадо к жилью.

Отыскав жену вождя, он обратился к ней:

– Я принес тебе новости.

– Добро пожаловать! Какие же новости ты мне принес?

– Сегодня я виделся с одним из твоих соплеменников, может, это твой брат, а может, муж.

– Нет у меня ни брата ни мужа. И вообще нет у меня никакой родни.

– Однако он знает тебя очень хорошо, описал твои приметы и назвал твое имя.

– Ты лжешь! – воскликнула женщина.

Так и ушел пастух ни с чем. На рассвете следующего дня он вместе с женой вождя подоил коз, выгнал стадо, прихватив с собой бурдюк, полный молока, и посох. Возле грота он нашел своего давешнего знакомца.

– Захра не хочет видеть тебя, – начал разговор пастух. – Ей нравится у нас. Однако верь мне, я приведу ее к тебе.

– Сделай все возможное, – попросил Шаамба и, сняв с пальца перстень, отдал его пастуху. – Отнеси этот перстень Захре, она его узнает.

Вечером пастух пригнал с пастбища стадо. Жена вождя вышла ему навстречу и сказала, что сама хочет подоить коз. Пастух подводил к ней коз одну за другой. А когда осталась последняя и Захра уже начала ее доить, пастух достал из кармана перстень и бросил его в подойник. Захра тут же достала перстень и спрятала у себя на груди. Затем поспешила в свой шатер, зажгла лампу и принялась рассматривать перстень. Она узнала его, и воспоминания стеснили ее грудь. Пастух же подкрался к ней сзади и, стоя за спиной, тихо спросил:

– Что с тобой?

– Ничего, – ответила Захра.

– Я прекрасно знаю, в чем дело.

– Зачем ты бросил перстень в мой подойник?

– Ты узнала его?

– И да и нет.

– Хозяин этого перстня в наших краях. Я сам нашел ему убежище. Что ему передать?

– Ничего. Я его не знаю, – ответила женщина и отвернулась.

Пастух вернулся к Шаамбе и сказал:

– Захра отказывается прийти, но мы сами пойдем к шатрам.

На следующий вечер они пришли в селение. Не доходя до шатров, пастух остановил стадо, а сам пошел искать хозяйку. Она его встретила вопросом:

– Пастух, почему ты оставил стадо так далеко?

– Мне так хочется. Какое тебе дело? Как подоишь коз, я помогу тебе донести молоко до шатра.

Пошли доить. Когда козы были подоены, пастух позвал своего друга. Шаамба схватил свою бывшую невесту за руку.

– Ты что, не узнаешь меня, Захра?

– Отчего не узнать? Узнаю, конечно. Ты – мой жених.

– А почему ты отказывалась прийти, когда звал?

– Потому что боялась за тебя. Если тебя увидят ахаггарцы, то непременно убьют.

– Я их не боюсь. Вот уже год, как я покинул наши емли и каждый день подвергаю свою жизнь опасности. И все только ради встречи с тобой. Сегодня всевышний дал вам свидеться, и я тебя не отпущу! Скажи откровенно, готова ли ты уйти со мной? – Тут он вытащил кинжал из ножен и добавил: – Мы вместе уйдем! Или же я убью тебя!

– Хорошо, мы уйдем вместе, тебе не придется убивать меня!

Шаамба взял ее за руку и направился к своему верблюду. Вмиг поставил его на колени, оседлал, наскоро собрал все необходимое в дорогу. Пастух принес ему бурдюки с водой и с молоком, немного еды и пожелал счастливого пути.

И отправились Шаамба с невестой в путь. Без остановок шли четыре дня и четыре ночи.

Вернулся домой вождь ахаггарцев, а жены нет. Он обратился к пастуху:

– Ты не видал Захру?

– Нет, господин. Я не сторож твоей жене. Вот если пропадет коза, тогда с меня и спрашивай. Но о твоей жене я ничего не знаю.

Вождь поднял на ноги воинов и бросил их на поиски пропавшей жены. Искали‑искали воины, но ничего, кроме следов верблюда в песках, не нашли. Вернулись они домой, рассказали об этом вождю.

– О проклятье! – воскликнул тот. – Она убежала! Седлайте моего верблюда!

Воины тотчас оседлали верблюда. Вождь собрался, как подобает, взял оружие и вскочил в седло. Стражникам он сказал:

– Со мной никто не поедет! Достаточно того, что вы нашли в песках следы верблюда. Я пойду один по этому следу!

Вождь так и сделал. Тем временем Шаамба прибыл к колодцу, снял с верблюда поклажу, достал тафаравт[28] и обратился к Захре:

– Сейчас я спущусь в колодец и буду тебе подавать воду, а ты напои нашего верблюда.

Он проворно спустился в колодец и начал черпать воду. Женщина осталась стоять около колодца, глядя на дорогу, которая привела их сюда. Тут она заметила вдали всадника на верблюде. Воду, которую ей продолжал передавать Шаамба, она выливала на землю.

– Захра! – позвал он ее из колодца. – Верблюд еще не напился?

– Нет, нет еще.

Шаамба продолжал черпать воду и передавать ее Захре. А вождь тем временем подъехал к ним. Спрыгнув с верблюда, он перегнулся через край колодца, в котором находился Шаамба, и закричал:

– Будь ты проклят, вор Шаамба! Ты пришел в наш край, украл женщину и вздумал ее увезти! Ты не боишься ахаггарцев, но среди них еще есть мужчины, которые могут постоять за себя!

– На все воля всевышнего! – безропотно ответил Шаамба, покорный судьбе.

Потом он обвил свою шею веревкой, к которой был привязан тафаравт, и почти бездыханного его вытащили из колодца. Вождь крепко связал юношу и бросил под лучами раскаленного летнего солнца. Верблюда его он зарезал и начал жарить мясо. Потом вождь и Захра придвинули Шаамбу вниз лицом ближе к костру, дабы на его спине можно было складывать жареное мясо. Злодеи наелись досыта, но не спешили трогаться в путь, а стали ждать, когда спадет жара. К заходу солнца ахаггарец пошел за своим верблюдом, который пасся поодаль.

Связанный Шаамба попросил Захру:

– Дай мне глоток воды.

– Нет, не дам.

– Почему? Ты не боишься всевышнего? Все мои страдания из‑за тебя. Ты забыла, что мы одного племени?

Она с опаской протянула ему воду.

– Чего ты боишься? Я же не дикий зверь!

– Я боюсь не тебя, я боюсь, как бы ахаггарец не увидел, что я тебя пою водой.

– Ахаггарец далеко, – успокоил ее Шаамба, – подойди ко мне ближе.

И как только она приблизилась, изловчившись, вцепился зубами в ее руку. Он потребовал, чтобы она его развязала немедля, иначе он отгрызет ей руку.

– Отпусти руку, я развяжу тебя! – взмолилась женщина.

– Нет, не отпущу, пока не развяжешь.

Взяв его кинжал свободной рукой, Захра разрезала веревки, которыми он был опутан.

Шаамба вскочил на ноги, огляделся по сторонам. Ахаггарец все еще был далеко. Тогда Шаамба проворно схватил доспехи вождя, взял его оружие и спрятался неподалеку. Как только вождь ахаггарцев приблизился, ведя на поводу своего верблюда, Шаамба выстрелил. Он наповал сразил врага, потом отрубил ему саблей голову.

Шаамба принес голову вождя Захре и сказал:

– Если бы не страх перед всевышним, я и с тобой поступил бы точно так же.

Однако он не причинил ей зла. Оседлав верблюда, он погрузил поклажу, усадил женщину рядом с собой и тронулся в путь, не забыв захватить голову ахаггарца.

Наконец Шаамба и Захра прибыли в родные места. Люди их племени вышли им навстречу.

– Мы считали тебя умершим, ведь прошел целый год с тех пор, как ты уехал.

– Да… Эта женщина хотела убить меня, но господь не допустил этого, – сказал Шаамба.

– Расскажи, как такое могло случиться, – попросили удивленные соплеменники.

Достал Шаамба из мешка голову врага, показал его вещи, верблюда, а также рассказал обо всем, что приключилось.

Выслушав его рассказ, братья Захры сказали:

– Ты настоящий мужчина и поступил, как подобает мужчине!

И они предали смерти свою сестру‑изменницу.

 

Как сын каида женился

 

Перевод с французского И. Попова

Один каид – правитель города – выбрал для своего сына жену. Вечером, после свадьбы, сын вошел к новобрачной и спросил:

– Кому принадлежит твоя голова?

– Моему отцу и моей матери, – ответила она.

– Уходи, я развожусь с тобой.

Отец выбрал ему другую невесту. Вечером, после свадьбы, сын задал молодой жене тот же вопрос:

– Кому принадлежит твоя голова?

– Моему отцу и моей матери.

– Ты мне не нужна, развожусь с тобой.

Так повторялось четырежды – ни одна из четырех невест не ответила так, чтобы понравиться жениху. В конце концов отец рассердился и поклялся больше не вмешиваться в дела сына.

Прошел год. Мать молодого человека обратилась к мужу:

– Муж мой, ты слишком суров к нашему сыну. Если ты не подыщешь ему жену, мы можем остаться без наследников.

Муж на это возразил:

– Я поклялся не вмешиваться в его дела и на том стою. Не могу я теперь преступить собственную клятву.

– Если ты не можешь нарушить слово, то, может быть, поговоришь с кем‑нибудь из своих знакомых, узнаешь, у кого есть дочери на выданье, пусть сын сам выберет жену. Вот и получится, что не ты его женишь, а он сам женится, самостоятельно.

Каид отправился на базар и переговорил с одним своим знакомым, с другим, пока ему не указали на человека, у которого было семь дочерей на выданье: шесть красавиц и одна дурнушка. Вот к этому‑то человеку и направил каид своего сына.

– Я хочу жениться на одной из твоих дочерей, – сказал молодой человек.

– Пойдем ко мне, – сказал отец семи дочерей, – и ты их увидишь.

Но прежде чем покинуть базар, сын каида сказал отцу семи дочерей:

– Вот тебе четыре франка, купи мне на них лошадь.

Тот согласился и пошел к торговцам лошадьми.

– Послушайте, – обратился он к ним, – я хотел бы купить лошадь за четыре франка.

На него посыпалась брань:

– Ты что, с ума сошел?! Где найти такого глупца, который продал бы лошадь всего за четыре франка.

Так и вернулся ни с чем отец семи дочерей к сыну каида.

– Ну, где же лошадь? – спросил тот.

– Меня засмеяли, нет, мол, такого глупца, который продал бы лошадь всего за четыре франка.

– Тогда купи мне тень за восемь су.

Сыну каида хотелось испытать сообразительность будущего тестя. Пошел тот опять в торговые ряды:

– Братья, не продаст ли мне кто тень за восемь су? Но ему ответили дружным смехом:

– Кто же станет, к примеру, вырывать дерево, чтобы продать тебе его тень за восемь су? Ступай‑ка отсюда прочь!

И опять пришлось отцу семи дочерей вернуться ни с чем.

– Ну, где же тень?

– Никто не захотел вырывать дерево, чтобы продать мне его тень за восемь су.

Отправились они к дому будущего тестя. По дороге жених и говорит:

– Давай или ты меня понесешь, или я тебя, так нам будет легче одолеть подъем на этот холм.

– Сынок, – ответил будущий тесть, – я уже в годах, а ты молод. Мне не пристало нести тебя на руках, а тебе не под силу.

Дома будущий тесть собрался резать петуха на угощение.

– Давай я зарежу, – предложил жених.

Будущий тесть согласился. Жених ловко отрубил петуху голову, а потом отрубил лапы и положил их в капюшон своего бурнуса. Когда петуха сварили, жених вызвался разделить его меж всеми членами семьи. Голову он положил старику, грудку – его жене, ножки – сыновьям, крылья разделил между дочерьми, но и себя не забыл. Жениху поставили новую тарелку, но он вдруг заявил, что есть не станет с этой тарелки, она, мол, треснутая. Домочадцы по очереди разглядывали тарелку, но никакого изъяна не нашли. И тогда сын каида попросил:

– Постелите мне постель, я валюсь с ног от усталости.

Постелили ему постель, он лег и вскоре захрапел – притворился спящим, чтобы услышать, что будут говорить домочадцы.

Будущий тесть принялся рассказывать дочерям и жене все, о чем они говорили с сыном каида, и заключил свой рассказ так:

– Не помню, чтобы я когда‑нибудь в жизни встречал столь странного человека.

Дочери принялись толковать поведение сына каида каждая по‑своему, но так ничего и не смогли объяснить. Тогда в разговор вступила дурнушка:

– Отец, если сестры не побьют меня, я сейчас тебе все объясню.

– Объясни, объясни! – молвил отец.

И дурнушка сказала вот что:

– Отец! Когда этот человек дал тебе четыре франка, чтобы ты купил на них лошадь, он всего лишь имел в виду башмаки. А когда сказал: «Купи мне тень за восемь су», – то имел в виду соломенную шляпу. А слова: «Или ты меня понесешь, или я тебя, так нам будет легче одолеть подъем», – надо понимать так: «За беседой дорога покажется легче». Зарубив петуха, он положил его лапы в капюшон. Это надо понимать так: «Если я найду здесь ту, которая мне подойдет, хорошо, ну, а коли нет, ноги, которые принесли меня сюда, унесут и отсюда». Когда он делил петуха, тебе он дал голову, потому что ты глава семьи; грудку он дал маме, потому что она основа семьи, на ней лежат все заботы и трудности; ноги он отдал братьям – это наша опора; крылья он отдал сестрам – они выйдут замуж и упорхнут из дома. Про тарелку он сказал, что она с трещинкой. Эти слова надо понимать так: наша старшая сестрица с виду хороша, да характером дурна. Ей ведь и, правда, на язычок не попадайся, оттого, наверное, ее первый муж и отправился на тот свет.

Тут сын каида скинул одеяло и сказал:

– Вот такая хозяйка и нужна мне в дом!

И он заявил, что женится на дурнушке. Дома отец спросил его:

– Ну как, выбрал себе жену?

– Да, отец!

Вскоре сын каида послал двух слуг с подарками для невесты. Подарков было много, каждой вещи по паре. По дороге слуги присвоили себе ровно половину, так что невесте досталось каждой вещи по одной. Кроме дурнушки, сидевшей за вязанием, в доме никого не было.

– Где твой отец? – спросили посланцы.

– На реке рыбу ловит.

– А где мать?

– Она пошла взглянуть на того, кого никто еще не видел.

– А где братья?

– Они пошли давать и получать.

– А ты что делаешь?

– Я сижу между двух стен.

Когда слуги собрались в обратный путь, девушка сказала им:

– Передайте вашему хозяину: если у него взошла яркая луна, то здесь она светит вдвое слабей.

Когда слуги вернулись, сын каида их спросил:

– Что вам сказала эта слабоумная?

– Мы ничего не поняли, – отвечали слуги. – Мы спросили, где ее отец, она ответила, что на реке рыбу ловит. Спросили, куда пошла ее мать, она ответила, что мать пошла посмотреть на того, кого никто еще не видел. Про братьев сказала, что они пошли получать и давать. Мы спросили ее: «А ты что делаешь?» Она ответила: «Я сижу между двух стен».

Сын каида объяснил им:

– Она хотела этим сказать, что ее отец пошел покупать скот; ее мать, добрая женщина, пошла принимать роды; братья пошли играть и давать друг другу пинки; что до нее, то она вяжет.

Он посмотрел на слуг вопросительно:

– Больше она ничего не сказала?

– Когда мы собрались уходить, она сказала нам: «Передайте вашему хозяину, что если у него взошла яркая луна, то здесь она светит вдвое слабей».

Он все понял:

– Сейчас же верните мне все, что украли, иначе я вас казню.

Вечером после свадьбы сын каида пришел к жене и задал обычный вопрос:

– Кому принадлежит твоя голова?

– Прежде, когда я жила у отца с матерью, – отвечала она, – моя голова принадлежала им, теперь, когда я здесь, она твоя; хочешь – отруби ее, хочешь – оставь.

– Ты полноправная хозяйка в моем доме, благослови тебя господь, но остерегайся разглашать какие‑либо мои секреты. Клянусь, если ты это сделаешь, тебе не будет здесь места, – предупредил ее сын каида.

Жизнь молодых супругов протекала спокойно. Но в один из базарных дней к каиду пришли двое мужчин с просьбой рассудить их.

У одного, молодого, был мул, у другого, старика, – кобыла, которая недавно ожеребилась, а ее жеребенок знать не хотел своей матери и все время бегал за мулом.

– Моя кобыла недавно родила жеребенка, а хозяин мула взял его и сказал, что это жеребенок его мула, – жаловался старик.

Каид рассудил так:

– Чтобы узнать, чей это жеребенок, надо его отпустить и посмотреть, за кем он пойдет.

Жеребенка отпустили, он пошел за мулом.

– Жеребенок твой, – сказал каид владельцу мула. Бедный старик ушел ни с чем.

– Я потерял жеребенка моей кобылы! – горько сетовал он.

В это время дурнушка случайно выглянула из окна.

– Что с тобой, дедушка? – спросила она.

– Только что мы разбирались у каида насчет моего жеребенка, который не признает свою мать, а прибился к чужому мулу. Теперь его забрал владелец мула, так рассудил каид.

– Каид ошибся, – сказала дурнушка, – ты вернись и скажи ему так: «Я хотел бы тебе только напомнить: если мул ожеребится, это будет конец света».

Владелец кобылы так и сделал. Он вернулся к каиду и слово в слово повторил сказанное дурнушкой.

– Как ты догадался до этого? – удивился каид. – Кто тебя надоумил? Либо ты скажешь правду, либо я тебя выгоню!

– Пойдем же, господин каид, я тебе покажу. Старик привел каида к дому его сына.

– Вот здесь, – сказал старик, – из этого окна выглянула женщина и дала такой разумный совет.

Каид понял, что это была его сноха. Он послал за хозяином мула и сказал ему:

– Отпусти жеребенка, он не твой. Пусть его заберет владелец кобылы.

Счастливый старик увел жеребенка. Вернулся домой сын каида, узнал о случившемся и набросился на жену:

– Я предупреждал тебя: если ты выдашь секрет нашего дома, для тебя не будет в нем места. Бери здесь что хочешь и уходи.

Дурнушка взбила яйца, приготовила омлет и добавила в него сонное зелье. Поел муж и тотчас впал в забытье. Тогда она принесла сундук, положила в него мужа и позвала слуг:

– Отвезите этот сундук к моим родителям, я ухожу. Хозяина нигде не было видно, и слуги замялись.

– Исполняйте приказание, так велел господин, – сказала дурнушка.

Слуги подогнали повозку, погрузили сундук и отправились в путь.

На следующий день муж дурнушки пришел в себя и принялся колотить в крышку сундука. Дурнушка отомкнула замок.

– Как я здесь очутился? – спросил он. И она ответила:

– Не ты ли сказал: «Бери что хочешь и уходи». Для меня самое дорогое в доме – мой возлюбленный супруг. Вот я и забрала тебя к своим родителям.

Сын каида только и мог сказать:

– Да благословит тебя господь, хозяйка моего дома. И они вместе вернулись в свой дом.

 

Вор

 

Перевод с французского И. Кушке

У вдовы богатого марокканца был большой и богатый дом, много слуг и работников.

Однажды, считая мешки с зерном, сваленные перед домом после сбора урожая, она не досчиталась двух мешков. Вдова пересчитала еще раз, думая, что ошиблась. Но нет, двух мешков и впрямь не хватало. Она опросила всех, но никто ничего не знал. Тогда вдова пошла к кади и рассказала об исчезновении двух мешков зерна. Кади был очень стар и славился своей мудростью. Поглаживая белую бороду, он сказал:

– Женщина, я сам опрошу твоих слуг. Подожди меня здесь немного, я скоро вернусь.

Кади вернулся с большим мешком в руках и сказал:

– Веди меня к себе домой. А придя, распорядился:

– Собери всех, кто работал в твоем доме, я буду с ними говорить.

Когда все собрались, кади обратился к ним, держа свой мешок в руках:

– Ваша хозяйка сказала мне, что среди вас есть вор. Итак, вот мешок, который обладает волшебной силой. Мне его дал старый марабут, который спрятал туда джинна.

Крестьяне сразу поверили кади, а он продолжал:

– Сейчас вас поочередно будут вводить в темную комнату, и пусть каждый положит руку в открытый мешок. Честному человеку нечего опасаться, но едва вор сунет руку в мешок, джинн разразится криками. Так мы найдем того, кто нечист на руку. А теперь входите.

И кади стал одного за другим впускать людей в темную комнату. Каждый опускал руку в мешок. И вот прошел последний, но никаких криков не раздалось. Тогда кади велел хозяйке открыть ставни. На свету стало видно, что у всех слуг руки были перепачканы в саже, и только у одного – чистые. На него‑то старик и указал пальцем:

– Это ты украл мешки.

Вор и не пытался отпираться, он только бормотал дрожащим голосом:

– Но… Но… Мешок ведь не кричал!

– Конечно, – ответил кади. – Я наполнил его сажей, и всякий, кто был уверен в себе, храбро опускал в него руку. А ты боялся и не сунул руку в мешок. Видишь, руки всех твоих товарищей черны от сажи, только у тебя белые. Значит, ты и есть вор.

Вор бросился в ноги хозяйке, умоляя о милосердии. Она была женщина добрая и решила не наказывать его чересчур строго. Вор был приговорен вертеть колесо черпака, поднимающего воду из колодца для поливки сада, в течение месяца. Ну и, само собою, он должен был вернуть два мешка, которые украл.