В Кабуле готовятся к встрече гостей

 

 

Умом Дастана восхитился шах,

Услышал мудрость он в его словах.

 

Собрал он столько ценностей отборных,

Что удивил дарами всех придворных:

 

Венец в алмазах, трон – как небеса,

Запястья, цепи, серьги, пояса,

 

Здесь были и одежды дорогие,

Рабы, и кони, и дары другие.

 

Затем ответил Саму шаханшах,–

Дивись: была отрада в тех строках!

 

«Отважный богатырь, воитель знатный!

Как лев, ты побеждаешь в битве ратной.

 

О Сам! Твое письмо ко мне пришло,

И стало на душе моей светло.

 

Я все исполнил, что тебе желанно,

Что было счастьем и мечтой Дастана».

 

Простился Заль с властителем держав,

Над витязями голову подняв.

 

Гонца отправил к Саму юный воин,

Мол, я подарков царских удостоен,

 

С престолом воавращаюсь и венцом,

С весельем в сердце, с радостным лицом.

 

Таким для Сама было это слово,

Что юношею стал седоголовый!

 

На скакуна гонцу велел он сесть,

Михрабу он послал благую весть,

 

И тот обрадовался несказанно

Родству с владыкою Забулистана,

 

Как будто мертвый снова жизнь постиг,

Как будто юным снова стал старик!

 

Послал он за женой прекраснолицей,

Беседовал он ласково с царицей:

 

«Хвала, супруга, твоему уму,

Ты светлой мыслью озарила тьму.

 

С таким богатырем ты породнилась,

Что даже венценосцам дарит милость.

 

Начало положила ты, жена,

И ты же дело завершить должна.

 

Все, чем богат дворец, – перед тобою:

Казна, престол, венец – перед тобою».

 

Синдухт, супруга выслушав слова,

Покои убрала для торжества.

 

Украсила айван, как своды рая,

Вино, шафран и амбру разливая.

 

Ковер златоузорный был раскрыт,

Сверкал в узоре каждый хризолит.

 

Другой раскрыла – в жемчугах отборных.

Блиставший, словно капли вод озерных.

 

Установила на айване трон,–

Китайский был обычай соблюден.

 

Узоры трона – камни дорогие,

Меж них – изображения резные,

 

Бегут ступени, яхонтом горя,–

То был богатый трон, престол царя!

 

Одела дочь в сверкающие платья,

На всех уборах вывела заклятья,[20]

 

В раззолоченный увела покой,

Куда не мог проникнуть взор людской.

 

Кабулистан украсился богато,

Был полон красок, блеска, аромата.

 

Потребовали множество рабов,

Убрали спины боевых слонов,

 

Воссели барабанщики с певцами,

Украсили чело свое венцами,

 

Чтобы гостей с почетом привести,

Бросая злато, мускус на пути.

 

 

Заль возвращается в Забул

 

 

Как быстрый челн в реке, как в небе птица,

Дастан спешил, не мог остановиться.

 

Узнав, что прибыл богатырь земли,

Торжественно встречать его пошли.

 

Звенели во дворце забульском крики:

«Вернулся Заль счастливый, солнцеликий!»

 

Воитель Сам явился впереди,

Он долго сына прижимал к груди.

 

Освободившись из его объятий,

Поведал Заль о царской благодати.

 

Веселье, счастье старый Сам обрел,

Взошел он вместе с сыном на престол.

 

То улыбаясь, то улыбку пряча,

Сказал, что сына ждет во всем удача:

 

«К нам из Кабула, разума полна,

По имени Синдухт пришла жена.

 

Потребовала слово – дал ей слово,

Что зла не причиню ей никакого.

 

Просила ей помочь от всей души –

Ответы наши были хороши.

 

Просила, чтоб луна Кабулистана

Женою стала нашего Дастана.

 

Просила посетить ее жилье,

Чтоб от недуга исцелить ее.

 

Сейчас ее посол принес нам слово,

Что к торжеству в Кабуле все готово.

 

Каким же будет разговор с послом?

Какой ответ Михрабу мы пошлем?»

 

Был счастлив Заль, – тревоги все забыты,

Зарделись, как рубин, его ланиты.

 

И понял Сам, на Заля бросив взгляд,

Каким желаньем сын его объят:

 

Одна лишь Рудаба ему желанна,

Обман – все остальное для Дастана!

 

 

Заль женится на Рудабе

 

 

Велел раскрыть завесу старый Сам,

Велел звенеть звонкам и бубенцам,

 

Велел послу поехать на верблюде,–

Пусть знает царь Михраб, пусть знают люди,

 

Что полководец двинулся вперед:

С Дастаном, с малым войском он придет.

 

Над городом – звонков индийских звоны,

И чангов голоса, и лютней стоны.

 

Скажи: запели крыши, ворота,

Земля сияньем новым залита!

 

Игривы кони, челки их красивы,

Умащены душистой амброй гривы.

 

Синдухт навстречу вышла, а вокруг –

Рабыни, что готовы для услуг.

 

Несли рабыни чаши золотые,

А в чашах – мускус, камни дорогие.

 

Тут раздались хваленья двум гостям,

Посыпались каменья к их ногам.

 

Кто принял в этом торжестве участье,

Обрел богатство, и восторг, и счастье!

 

С улыбкою царице молвил Сам:

«Ты скоро ль Рудабу покажешь нам?»

 

Ответила Синдухт: «А где подарки

За то, что взглянешь ты на светоч яркий?»

 

«Проси, что хочешь, ты, – воскликнул Сам,–

Все, чем владею, я тебе отдам!»

 

Пошли к раззолоченному покою,

Чтоб встретиться с цветущею весною.

 

Сам, восхищенный яркой красотой,

Вдруг замер пред царевной молодой.

 

Он слов не находил для восхваленья.

Он глаз не отводил от изумленья.

 

Позвал Михраба, радостью объят,–

Союз скрепили, совершив обряд.

 

Влюбленных усадив на трон единый,

Посыпали алмазы и рубины.

 

Венец луны – в каменьях дорогих,

В короне золотой сиял жених.

 

Велел Михраб внести заветный свиток,–

Да знают все сокровищ преизбыток!

 

Он список вслух прочел. Ты скажешь тут:

«Все это слушать уши не дерзнут!»

 

Все вышли к месту пира и веселий.

Семь дней они с вином в руках сидели,

 

Затем они сидели во дворце,–

Счастливых три недели во дворце!

 

Собравшись в путь, уехал Сам вначале:

Его в Систан дела сраженья звали.

 

А Заль, стремясь веселье растянуть,

Собрался через три недели в путь.

 

Луну Кабула он увез оттуда,–

Под паланкин поставил он верблюда.

 

Уехали с отрадой из дворца.,

Восславив милосердного творца.

 

Сияя счастьем брачного союза,

Дошли с весельем в сердце до Нимруза.

 

Тут Залю Сам вручил венец, престол,

Свои войска в сражение повел:

 

На гургасаров, под счастливым стягом,

В поход пошел он, озаренный благом.

 

Сказал: «Я опасаюсь той страны,

Где очи и сердца нам не верны.

 

От них, проклятых, – смута постоянно,

Сражусь я с нечистью Мазандерана!»

 

Герой всепобеждающий ушел,

Вступил Дастан‑властитель на престол.

 

 

Рождение Рустама

 

 

Не много с той поры минуло весен,–

Стал кипарис высокий плодоносен.

 

Отяжелела будущая мать,

Румянца на ланитах не видать.

 

Не зная сна, несла под сердцем бремя,

И день пришел: приспело родов время.

 

В беспамятстве упала в тяжкий миг,

И вот раздался на айване крик:

 

Рыдала Рудаба, в тоске сгорая,

Свое лицо и косы раздирая.

 

До Заля эти вопли донеслись,

Услышал он, что страждет кипарис.

 

К супруге подошел он, к изголовью,

Глаза в слезах, облито сердце кровью,

 

Но, вспомнив про Симургово перо,

Сказал царице: «К нам придет добро».

 

Разжег жаровню в комнате царицы

И опалил перо священной птицы.

 

Настала тьма нежданная вокруг,

Симург могучий появился вдруг,

 

Подобно облаку с жемчужной влагой,–

Но то не жемчуг был, – то было благо!

 

Спросил: «О чем тоскуешь ты сейчас?

Зачем ты слезы льешь из львиных глаз?

 

От пери среброгрудой, луноликой

На свет родится богатырь великий.

 

Он барса криком приведет в испуг,–

И шкура в клочья разлетится вдруг,

 

И, прячась от воителя в чащобе,

Грызть когти будет барс в бессильной злобе.

 

Пред ним склонится лев, целуя прах,

Отпрянет вихрь, пред ним почуяв страх.

 

Скорее приведи ты ясновидца,

С кинжалом должен он сюда явиться.

 

Сперва луну вином ты опьяни,

Из сердца страх и горе прогони.

 

Он чрево рассечет, исполнен знанья,–

Не причинит жене твоей страданья.

 

Разрежет, окровавит он живот,

Из логова он львенка извлечет.

 

Затем зашьет он чрево луноликой,–

Избавишься от горести великой.

 

Смешаешь мускус, молоко, траву,

Которую тебе я назову,

 

Смесь растолчешь, просушишь утром рано,

Приложишь, – заживет мгновенно рана.

 

Затем потри ее моим пером,–

Познаешь благо под моим крылом.

 

Затем возрадуйся, прогнав тревогу,

Затем с молитвой обратись ты к богу:

 

Он древо царства для тебя взрастил,

Вечноцветущим счастьем наградил.

 

Забудь свою печаль, свои сомненья:

Получишь плод от этого цветенья».

 

Сказав, перо он вырвал из крыла

И, бросив, прянул в небо, как стрела.

 

Перо Симурга поднял седокудрый,

Исполнил Заль советы птицы мудрой.

 

Синдухт рыдала, муку обретя:

Из чрева скоро выйдет ли дитя?

 

Пришел мобед и влагу дал хмельную,

Искусный лекарь усыпил больную,

 

Рассек без боли чрево, заглянул,

Младенцу он головку повернул

 

И бережно извлек его оттуда,–

Никто не видывал такого чуда!

 

То мальчик был, но был он силачом,

Могуч сложеньем и красив лицом.

 

Дивились все его слоновой стати:

Никто не слышал о таком дитяти!

 

На сутки усыпленная вином,

Спала царевна безмятежным сном,

 

Не слышала, как рану ей зашили,

И снадобьем от боли излечили.

 

Очнулась луноликая от сна,

И обратилась к матери она.

 

Ей золото и жемчуга на ложе

Посыпали, хваля величье божье.

 

Тотчас же ей ребенка принесли,–

Сеял, как небожитель, сын земли!

 

И улыбнулась Рудаба дитяти:

Он был исполнен царской благодати!

 

Сказала: «Спасена я! Би‑растам!»

Отсюда имя мальчика: Рустам.

 

Из шелка сшили куклу, ростом с львенка,–

Похожую на этого ребенка.

 

Набили куклу шерстью дорогой,

Украсив щеки солнцем и звездой,

 

Драконов на предплечьях начертили,

Персты когтями львиными снабдили,

 

Под мышки положили ей копье,

Поводья, палица – в руках ее.

 

На лошади, – вокруг была охрана,–

Отправили подобье мальчугана.

 

Осыпали дирхемами послов,

Верблюд помчался с вьюками даров.

 

Когда увидел Сам, воитель знатный,

Подобье внука с палицей булатной,–

 

Остолбенел, возликовал старик,

Воскликнул: «Эта кукла – мой двойник!

 

Пусть даже будет ей мой внук по пояс,–

Осядут облака, на нем покоясь!»

 

Затем потребовал к себе посла

И дал ему динаров без числа.

 

Затем такой устроил пир чудесный,

Что удивился даже свод небесный.

 

Затем он Залю написал ответ,

Благоухавший, словно райский цвет.

 

Вначале он воздал творцу хзаленье,

Приветствуя судьбы круговращенье.

 

Потом он Залю написал хвалы,

Владыке палицы, меча, стрелы.

 

Писал о кукле, силой наделенной

И царской благодатью осененной:

 

«Дитя храните так, чтоб на порог

С бедой прийти не смел и ветерок».

 

 

Сам приезжает к Рустаму

 

 

Над головой вселенная вращалась,

Судьбы предначертанье открывалось.

 

Высокий станом, к девяти годам

Подобным кипарису стал Рустам.

 

Ты скажешь: с дедом, витязем великим,

Он сходен статью, разумом и ликом.

 

Услышал Сам крылатую молву,

Что сын Дастана стал подобен льву.

 

Забилось сердце Сама громким стуком,

И пожелал он свидеться со внуком.

 

Над воинством назначил он вождя,

Ушел, людей бывалых уведя.

 

Дастан велел ударить в барабаны,

Закрыли землю воинские станы,

 

А сам с Михрабом поскакал верхом,

Спеша предстать перед седым отцом.

 

Огромный слон был к витязю направлен,

Был золотой престол на нем поставлен,

 

Воссел на троне отрок дорогой,

Плечист, могуч, со львиною рукой,

 

Венец на голове, кушак на стане,

Пред грудью щит, и палица во длани.

 

Отважный Сам приехал, – и тогда

Построились дружины в два ряда.

 

Сошли с коней кабульский царь с Дастаном,

Все, что гордились возрастом и саном,

 

Пред полководцем распростерлись ниц,

Воздали Саму славу без границ.

 

Расцвел, как роза, рассмеялся звонко

Воитель Сам, когда увидел львенка.

 

Велел, чтоб на слоне подъехал он.

Венцом, щитом и троном умилен,

 

Поцеловал дитя в глаза и брови.

Замолкли барабаны, рев слоновий.

 

Затем к дворцу направили коней,

Был весел путь, а речи – веселей»

 

Дед восхищался внуком громогласно,

Благословлял Рустама ежечасно.

 

Хмелели, чаши поднося к устам:

«Будь счастлив, Заль! Да здравствует Рустам!»

 

В день новолунья, в месяц благодатный,

Задумал Сам пуститься в путь обратный.

 

Он выехал, счастливый, из ворот,

С ним Заль один проделал переход.

 

«Мой сын, – сказал отважный Сам Дастану,–

Будь правосуден, чуждым будь обману.

 

Царям ты внемлешь, царский чтишь престол,

Богатству – светлый разум предпочел,

 

Ты с юных лет отринул зла дорогу,

И впредь иди путем, угодным богу,

 

Затем, что скоро ждет разлука нас,

Боюсь я сердцем, что настал мой час».

 

Душою молчалив и жарок речью,

Воитель поскакал боям навстречу

 

А Заль, оставив за собой Забул,

Свои полки к Систану повернул.

 

На иранском престоле Манучихру наследовал его сын Ноузар, неразумные действия которого вызвали в стране всеобщее недовольство. Приглашенный из Систана богатырь Сам отказался от предложенного ему вельможами трона, поскольку, как он заявил, владеть верховной властью может лишь потомок царей.

Меж тем в Иран вторглись туранцы, во главе которых стоял могучий богатырь Афрасиаб, сын шаха Пашанга. Сначала они разбили иранцев, но подоспевший Заль, только что похоронивший отца Сама, разгромил туранцев, а Афрасиаб в отместку обезглавил захваченного в плен Ноузара. После Ноузара в Иране недолго правили Зав и Гершасп.

Прослышав о смерти Гершаспа, Заль отправил юного Рустама на гору Албурз с наказом привести потомка древних царей Кей‑Кубада, который стал основателем новой династии Кейанидов. Сыновья же погибшего Ноузара – Тус и Густахм, которых вельможи не допустили к власти, стали военачальниками нового шаха.

Кей‑Кубаду наследовал Кей‑Кавус. Дивы, пишет Фирдоуси, постоянно сбивали его с истинного пути. Сначала они внушили ему мысль о походе в Мазандеран, где он попал в плен к страшному чудовищу Белому диву. Узнав о постигшей шаха беде, Заль направил на выручку юного Рустама, который по пути в Мазандеран совершил семь подвигов, известных под названием «Хафт хан» («Семь привалов»). Богатырь убил Белого дива, разгромил мазандеранское воинство и освободил из плена иранцев.

Недолго пробыв в столице, Кей‑Кавус идет походом на Хамаваран, правителя которого он разбил в сражении. Узнав о том, что у шаха есть прекрасная дочь по имени Судаба, Кей‑Кавус сватается к ней и женится.

Хамаваранский правитель пригласил в гости Кей‑Кавуса с воинами, напал врасплох и заточил всех в темницу.

Меж тем Афрасиаб, прослышав о пленении Кавуса, снова вторгся в Иран и захватил большую часть страны. Рустам отправился на выручку Кавусу. Шах Хамаварана вызвал на помощь войска из Египта и Бербера, но Рустам разбил их и освободил Кей‑Кавуса из плена. Возвратившись в Иран, Рустам изгнал Афрасиаба, Кей‑Кавус, вернувшись в столицу, построил роскошный дворец на горе Албурз.

Но вскоре дивы вновь совратили Кавуса с истинного пути и надоумили его подняться на небо, дабы познать тайны мироздания. Кавус велел привязать к паланкину четырех голодных орлов, но, взлетев, они вскоре выбились из сил и опустились в отдаленном краю. И вновь Рустам отправился на его поиски, нашел в глухом лесу и вернул в столицу.

Далее описываются охота и пирушка Рустама и семи его витязей в угодьях Афрасиаба. На них напало все туранское воинство, но Рустам разогнал туранцев и с победой вернулся в столицу Ирана.

 

 

Рустам и Сухраб

 

 

Теперь я о Сухрабе и Рустаме

Вам расскажу правдивыми устами.

 

Когда палящий вихрь пески взметет

И плод незрелый на землю собьет,–

 

Он прав или не прав в своем деянье?

Зло иль добро – его именованье?

 

Ты правый суд зовешь, но где же он?

Что – беззаконье, если смерть – закон?

 

Что разум твой о тайне смерти знает?..

Познанья путь завеса преграждает.

 

Стремится мысль к вратам заветным тем…

Но дверь не открывалась ни пред кем.

 

Не ведает живущий, что найдет он

Там, где покой навеки обретет он.

 

Но здесь – дыханье смертного конца

Не отличает старца от юнца.

 

Здесь место отправленья в путь далекий

Влачимых смертью на аркане рока.

 

И это есть закон. Твой вопль и крик

К чему, когда закон тебя настиг?

 

Будь юношей, будь старцем седовласым –

Со всеми равен ты пред смертным часом.

 

Но если в сердце правды свет горит,

Тебя в молчанье мудрость озарит.

 

И если здесь верна твоя дорога,

Нет тайны для тебя в деяньях бога.

 

Счастлив, кто людям доброе несет,

Чье имя славой доброй процветет!

 

Здесь расскажу я про отца и сына,

Как в битву два вступили исполина.

 

Рассказ о них, омытый влагой глаз,

Печалью сердце наполняет в нас.