Глава восемнадцатая. Боги охраняют княгиню Бируту

 

Легкий рыбачий карбас с большим полосатым парусом легко скользил в водах реки Вилии. Из-за опасных камней и ставных неводов плыли только в светлое время. Течение помогало гребцам, и на третий день, после прощания с Вильней, Андрейша надеялся увидеть город Ковню.

Мореходу не терпелось — то он брал в руки весло, то подправлял парус. Хозяин карбаса литовец Кирбайдо знал, что заботит Андрейшу, и, глядя на него, ухмылялся.

Восемнадцать крепких гребцов, по девять с каждого борта, мерно взмахивали веслами. У каждого под рукой меч, кольчуга и шлем; если придет нужда, они в одно мгновение превратятся в воинов.

Иноземные купцы могли беспрепятственно двигаться по Неману до самого моря. Андрейша купил на торгу в Вильне сто сороков беличьих шкурок. Конечно, беличьи шкурки служили не только для отвода глаз, он надеялся их выгодно продать.

Мысли Андрейши не покидали Людмилу. «Барка у купцов тяжелая, — думал он, улыбаясь, — грузу много. Они не торопятся, я их где-нибудь возле замка Рогнеды и настигну».

Вот и кончается река Вилия. За поворотом засеребрились воды могучего Немана, гребцы веселее заработали веслами. Чаще стали встречаться рыбаки на маленьких лодчонках, выбиравшие из сетей дневную добычу.

Города Ковни литовцы не увидели. Зато на мыску, между реками Неманом и Вилией, высился новый замок. Кирбайдо долго смотрел на него во все глаза.

— Что за замок? Не видел я раньше такого замка! — удивлялся он, прищелкивая языком.

Над воротами крепости чернел крест. На башне развевался флаг немецкого ордена.

Андрейше не хотелось подходить к берегу, но Кирбайдо собрался купить молока для священного ужа, обитавшего в глиняном кувшине на носу барки. А может быть, литовца мучило любопытство.

И лодка приткнулась к берегу возле кучки рыбачьих хижин.

Кирбайдо вернулся с берега угрюмый.

— Немцы построили крепость месяц назад, — рассказывал он собравшимся возле него гребцам. — За восемь недель они вымахали такую громаду. Рыбаки мне говорили, что сам великий магистр с огромным войском охранял тех, кто строил замок. Каменщиков, кузнецов и плотников нагнали сюда без счета. Шестьдесят тысяч человек и восемьдесят тысяч лошадей. Боги, возможно ли это?! — Кирбайдо испуганно посмотрел на своих товарищей. — Немцы хвалились, что трокский князь Витовт подарил им землю, где стоит замок. Они назвали замок «Мариенвердер», что значит «полуостров пресвятой девы Марии». А какие вокруг выкопаны рвы, насыпаны валы!.. Худо теперь будет литовцам, ох как худо!

Таков был давний обычай немецких рыцарей: построить замок на чужой земле, покорить жителей, еще и еще строить замки, все глубже вгрызаясь в землю соседа.

Гребцы молча разобрали весла, и барка снова тронулась в путь. Опять пошли леса. Вечерами мошкара тучей нависала над лодкой и мучила гребцов. Кормщик жег на носу огонь и бросал в него пахучие травы. Густой дым и едкий запах трав отгоняли мошкару.

Попутный ветер и течение быстро несли барку к морю. Леса по берегам стояли темные, неприветливые. Путники видели много зверья. И зубры, и лоси, и олени, и даже козы выходили поутру напиться прозрачной воды. Медведи ловили рыбу. Звери не обращали внимания на людей, сидевших в барке. Ночью было страшно. Новый месяц еще не народился, стояла непроглядная темень. Кормщик выбирал удобное место, заводил поближе к берегу карбас, и люди располагались на ночевку. Нарубив еловых ветвей, гребцы в одночасье строили шалаш.

Кормщик высекал огонь. В темноте из-под его ладони вылетали искры, поджигали сухой мох и бересту. Огромный костер оберегал путников от зверья.

Из лесу часто раздавался дикий рев. Люди слышали, как шел зубр, шумно подминая под себя кустарник. От пронзительного плача совы мороз пробегал по телу. Но еще страшнее были духи и разная нечисть, обитавшая в лесу. Их одинаково боялись и христианин Андрейша, и язычник Кирбайдо. В некоторых местах литовец бросал в реку какие-то веточки, кусочки мяса и корки хлеба.

Первую ночь после Ковни Кирбайдо особенно нервничал. Он боялся богини Медзионы. Девушка-богатырша, обросшая медвежьей шерстью, бродила в этих местах с луком за плечами. Андрейше трудно было запомнить всех богов и богинь, которых, по мнению Кирбайдо, надо было обязательно задобрить.

Чуть только начинало сереть, люди вставали и готовили себе завтрак. Птицы еще не просыпались, а барка снова шла вниз по реке. Отдохнувшие за ночь гребцы дружно налегали на весла. По утрам было тепло и тихо, над рекой клубился туман.

При разливах Неман затоплял леса, вырывал с корнем деревья и уносил с собой. Плывущие к морю корчаги загромождали реку. Людям приходилось расчищать себе путь. Не меньше усилий шло на разрушение бобровых построек. Трудолюбивые зверьки водились по берегам Немана в несметном числе.

Плыть приходилось с осторожностью. Встречались мели, перекаты с сильным течением. Андрейша часто видел торчащие из воды стволы огромных деревьев. Встречались и подводные камни, угрожавшие гибелью беспечным судовщикам.

На второй день миновали еще две немецкие крепости, построенные на правом берегу.

— Река скоро поворачивает влево, — сказал Кирбайдо. — За тем островом стоит Юрбург, тоже немецкая крепость.

Он стал на нос лодки и вглядывался из-под ладони в лесистые берега.

— Что увидел? — спросил Андрейша.

— В лесу прячутся воины. Проклятые рыцари влезли на чужую землю и ведут себя словно хозяева!

Он проворчал еще что-то, но из-за шумевшей за бортом воды Андрейша не расслышал.

Лодка продолжала быстро идти вперед. Там, где в Неман впадала небольшая речка, Андрейша увидел каменные башни Юрбурга.

— Много лошадей, очень много лошадей, — пробормотал Кирбайдо.

Скоро и Андрейше ударил в нос запах конской мочи и навоза, идущий от берега.

Резкий свист, раздавшийся с крепостной башни, заставил вздрогнуть гребцов. На свист ответили из прибрежных кустов.

От зеленого островка наперехват рыбакам ринулись лодки с вооруженными воинами. Два судна шли впереди и два заходили к корме, отрезая отступление. С лодок раздались крики; кричали по-литовски, требуя остановиться.

Гребцы Кирбайдо подняли кверху весла, что означало послушание.

— Это свои, жемайты, — сказал Андрейше хозяин.

Когда суда сблизились, Кирбайдо стал объяснять воинам, куда он направляется и что у него в лодке.

— Если не хотите смерти, гребите к берегу, — приказали воины.

Кирбайдо сразу послушался. На лодках были литовцы, и сопротивляться не имело смысла. Удивляясь, ворча что-то себе под нос, он подвел судно к стенам крепости.

Крепость Юрбург была построена четырехугольником из красного кирпича и с башнями по углам. В стенах чернело несколько узких стрельчатых окон, придававших крепости мрачный вид.

Андрейша стал искать глазами орденский флаг, но вместо богородицы с младенцем на синем полотнище, свисавшем над воротами, красовался золотой петух.

Угрюмые жемайты не стали слушать объяснения русского морехода. На всякий случай связав ему руки, повели в замок. По дороге воины были неласковы, ругались и подталкивали в спину древками копий.

В замке все носило следы недавней битвы. В большой комнате с квадратным камином из серого камня лежали мертвые тела орденских братьев и литовцев. Громко стонали раненые. Рядом, в комнате поменьше, с тяжелой кроватью, сбились в кучу пленные немцы в окровавленных одеждах, со связанными назад руками. У одного рыцаря на лбу вздулся огромный кровавый волдырь от удара дубинкой. На рыцарских поясах болтались пустые ножны. Мечи и ножи валялись кучей в углу комнаты.

У камина лежал раненый комтур замка Дитрих фон Крусте. Ему под голову кто-то подложил свернутый белый плащ. Вспоминая свою беспечность и доверчивость, он стонал и ругался.

Пленных рыцарей охраняли два высоких жемайта с топорами в руках.

Андрейшу привели в большую комнату с каменным полом, колоннами и высоким арочным потолком. По стенам выстроились деревянные святые. На стеклах стрельчатых окон изображены ангелы и дева Мария с младенцем. На плиты каменного пола падал солнечный свет, окрашенный в синий, желтый и красный цвета. Небольшие простенки разрисованы картинами из священного писания.

Когда мореход увидел деревянное распятие, с колючим венком и кровавыми ранами, и трубы органа, он понял, что находится в католической церкви.

Небольшого роста человек в княжеской литовской шапке и красном кафтане с золотыми пуговицами сидел в удобном епископском кресле. Рядом сидела молодая женщина; на ее белокурых волосах сверкал алмазами тяжелый золотой обруч.

Перед ними, спиной к Андрейше, стоял толстый православный монах в длиннополой рясе и что-то горячо рассказывал.

Мужчина и женщина со вниманием слушали.

Жемайты низко поклонились сидящему в кресле.

— Мы привели к тебе, князь, русского купца, — сказал один из них, выступив вперед, — перехватили на Немане, барка плыла от Вильни к морю.

— Подождите за дверью, — сказал Витовт, даже не взглянув на воинов.

Андрейша никогда не видел трокского князя, но сразу понял, что на резном кресле, предназначенном для высоких духовных лиц, сидит князь Витовт.

Воины поспешили выйти из церкви, грубо вытолкнув русского морехода. Дверь осталась неплотно закрытой.

— Повтори еще раз, что сказала княгиня Улиана, — донесся из-за двери резкий голос.

— Княгиня Улиана, — отозвался тот, что стоял перед князем, — сказала так: если Витовт уничтожит немецкие крепости на нашей земле, он искупит свою вину и снова получит Троки и все свои отчины. Но латинянин Витовт получит свои земли обратно, если станет православным.

— Первый замок рыцарей — в литовских руках. Через десять дней все войска будут под стенами Мариенвердера, — не задумываясь, сказал Витовт. — Но Мариенвердер взять не простое дело, — добавил он, — нужна помощь Ягайлы. Расскажи княгине все, что здесь видел…

Понизив голос, князь еще говорил что-то, но Андрейша не мог разобрать больше ни слова.

Наконец дверь распахнулась, и монах показался на пороге. Едва подняв глаза на Андрейшу, он крупным, тяжелым шагом прошел комнату. Черная густая борода веником закрывала ему всю грудь. Из-под бороды сверкал золотой крест на толстой цепочке. Если бы Андрейша хотя бы раз видел отца Давида, духовника княгини Улианы, он бы сразу узнал его.

Мореход услышал троекратное хлопанье в ладоши. Жемайтский воин сказал:

— Иди, тебя зовет князь Витовт.

Андрейша склонил голову у княжеского креста.

— Куда ты держишь путь?.. — спросил Витовт, устремив на морехода внимательный взгляд.

— Моя невеста находится в храме богини Прауримы, — смотря в глаза князю, ответил Андрейша, — я ехал к ней. — Он произнес эти слова по-литовски.

Услышав литовскую речь, князь Витовт посветлел лицом.

— Что ты делал в Вильне? — продолжал он расспрашивать.

— Спасал от смерти княгиню Бируту. — Андрейша решил не говорить о послах московского князя.

— Княгиню Бируту?! — воскликнул Витовт и поднялся с кресла. — Ты шутишь со мной? За ложь ты лишишься головы!

— Не вини, князь, во лжи, а лучше выслушай! — И Андрейша рассказал, как он спасал княгиню. Не забыл упомянуть и о своей невесте.

Витовт слушал молча. Тени часто набегали на его тонкое, подвижное лицо.

— Если бы так, как ты говоришь, — воскликнул трокский князь, — ты мне друг на всю жизнь! — Он подошел к Андрейше и развязал ему руки. — Боги, ты спас мою дорогую мать!.. Анна, я верю каждому слову этого юноши! — И Витовт обнял морехода. — Вечером мы празднуем победу, за пиршеством ты сядешь рядом со мной. А сейчас возьми эту цепь, пусть будет она тебе наградой.

Князь снял тяжелую золотую цепь со своей шеи и надел ее на Андрейшу.

Мореход горячо поблагодарил князя за большую честь. Золотая цепь делала его высоким жемайтским боярином.

Витовт еще раз обнял Андрейшу.

Княгиня Анна в синем шелковом платье и красных сапожках приблизилась к Андрейше. Она величественно подала свою шелковистую белую руку, и мореход, став на одно колено, приложился к ней губами.

— Как зовут твою невесту, юноша? — спросила княгиня.

— Людмилой, прекрасная госпожа.

— Я хочу быть на вашей свадьбе, — глуховатым, приятным голосом сказала княгиня, ласково взглянув на морехода.

— Спасибо, прекрасная госпожа, — низко поклонился Андрейша. — Клянусь, я не забуду вашей доброты!

— Подходящее место для клятв, — отозвался трокский князь. — Посмотри наверх, как красивы своды… А вон две голубки сидят на кресте… Это церковь. Они заставили меня принять свою веру, но великий Перкун не захотел бесчестья. Крестильную воду я смою кровью врагов… Эй, — крикнул он, — привести сюда молодого попа, того, кто играет на этих трубах! — Витовт кивнул на металлические трубы органа.

Жемайты под руки ввели в церковь молодого священника. Он был бледен и толст. Навстречу попу из недр алтаря неожиданно вышел жрец бога Поклюса в черных одеждах. С его длинного лица стекала тощая бородка в колечках.

Увидев жреца, толстяк задрожал.

— Возьми его, криве, — обернулся к жрецу князь Витовт. — Пусть его пепел вознесется сегодня к небесам на вечернем жертвенном огне.

Князь громко говорил по-немецки, чтобы священник понял.

— Я никому ни причинил зла! — простонал поп, стуча зубами. — За что предаешь меня страшной смерти? Заступись, пресвятая дева! — И толстяк рухнул перед статуей богоматери.

Княгиня Анна брезгливо отвернулась.

— Не причинил зла? — насупил брови Витовт. — Ну ладно, я пошутил, поп. Иди заставь играть эти трубы, я хочу слушать музыку… Что, не пойдешь? — грозно спросил он, увидев колебание на лице капеллана.

— Я согласен, согласен! — быстро сказал священник, искоса глянув на молчаливого жреца. — Я не отказываюсь! — Его жирные щеки тряслись.

— Вот толстая рожа! — сказал вполголоса воин своему товарищу. — Чуть ткни — жир потечет.

Сопровождаемый воинами, священник, едва передвигая ноги, стал подниматься по деревянной лестнице.

— Играй веселое, поп, — бросил вдогонку князь, — воины помогут тебе вертеть машину…

Он внезапно оборвал речь и стал прислушиваться.

Застучали сапоги в соседней комнате. На пороге появился седовласый воин с золотой цепью на шее и с жезлом, на конце которого сидел бронзовый петух.

Витовт молча ждал.

Андрейша широко раскрыл глаза от удивления. Он узнал старого кунигаса Видимунда, брата княгини Бируты, получавшего оружие у кормщика Алексея Копыто. Кунигас тоже узнал Андрейшу.

— Князь, — воскликнул Видимунд, — из Рогнеды плывут барки, много больших барок!

Витовт бросился к окну.

— Их не видно отсюда, князь, — поспешил добавить кунигас, — о врагах донесли дальние дозоры. Только к полудню барки будут возле замка.

— Воинам спрятаться в лесу, — подумав, распорядился князь. — Враг не должен видеть ни одного литовца. Иди передай приказ начальникам отрядов… Скоро я приду сам.

— Князь, — сказал снова жемайтский боярин, — этого юношу я знаю. Он привез нам из Новгорода мечи и кольчуги… Мы с тобой еще увидимся, юноша.

Видимунд поклонился князю и, постукивая посохом, вышел из церкви.

— Ты пришел к нам в тяжелую минуту, — сказал Андрейше князь, — и мы не можем принять гостя, как велит обычай… Решается судьба Литвы. Если не уничтожить на нашей земле рыцарские гнезда, Литва станет добычей ордена. Прольется еще много крови. Я пустил сюда рыцарей — я должен их уничтожить. Прости нас, юноша.

Андрейша задумался. Как он должен поступить? Зла против рыцарей у него накопилось много. Вспомнился рыцарь Гуго Фальштейн, сожженное село в лесу, Людмила, безвинно убитые люди. Немецкие рыцари без всякого повода нападали на русскую землю.

— Я пойду с тобой, князь Витовт, воевать рыцарей, — сказал он, взглянув в глаза князю, — вели отдать мой меч.

— Спасибо, — ответил князь, — я не забуду твою дружбу… — Что это там?.. Ах, поп начал свою музыку!

Тоскливые звуки полились сверху. Они затопили церковь волнами страсти и покаяния. В них слышались слезы и мольба…

 

* * *

 

Глухой, непонятный шум слышался вдали. Казалось, кричали люди, много людей.

Стоявший стеной по берегам Немана лес отвечал неясным гулом.

За мыском дозорные увидели странную картину. Множество лодок и барок выплывало на середину реки. Их были сотни — больших и малых. Вся армада двигалась против течения. Тяжелые барки тащили на веревках впряженные в лямки рабы, идущие по берегу, лодки шли на веслах. На барках развевались орденские знамена с богородицей и святым Георгием.

Как ни старались рыцари соблюдать тишину, это им плохо удавалось. Всплески весел, команды, подаваемые трубами, ругань и подбадривание рабов, идущих с бечевой, создавали своеобразный гул, многократно повторяемый лесом.

Рыцари хотели захватить крепость и везли осадные орудия. На первых барках находились по две камнебросательные машины. С их помощью можно засыпать каменным дождем осажденный замок. Медленно проползли барки, груженные баллистами — огромными самострелами на колесах, и камнебросательными машинами.

Мимо литовцев проплыла отвратительно смердящая барка, доверху груженная мокрыми шкурками — ими закрывали деревянные машины от огня. На самых больших судах, крепко привязанные веревками, лежали осадные башни.

Орденская армада медленно двигалась вверх по реке. Когда последняя барка скрылась за зеленым мыском, солнце коснулось зубчатой кромки темного леса.

Дважды пропел литовский боевой рог.

Торопливо застучали топоры по стволам деревьев, эхом отзываясь в лесу.

Сотни голых жемайтов, зажав в зубах длинные ножи, бросились в реку и поплыли к противоположному берегу.

Еще несколько сотен воинов сели на барки и лодки и кинулись догонять врагов. Суда превратились в живые существа, быстро перебирающие по воде ножками-веслами.

В первой лодке, под флагом золотого петуха, с командиром отряда старым Видимундом стоял Андрейша. Пригнувшись, придерживая на груди окованный серебром турий рог, свисавший на золотой цепи, Видимунд впился взглядом в передовую барку, где расположились рыцари.

В это время воины с топорами в руках срубили первое дерево, оно упало поперек реки. В прошлые годы Неман столкнул в этом месте несколько дубов-великанов. Деревья переплелись ветвями и корнями, оставив посредине реки лишь узкие ворота. Эти ворота закрыло упавшее дерево.

За первым деревом упало второе, третье.

Орденские солдаты заметили приближающуюся лодку жемайтов. На барках и лодках заиграли рожки, зазвонили колокола, загудели гонги.

Не сбавляя хода, лодка под флагом золотого петуха врезалась в рыцарскую барку. Кунигас Видимунд с топором в руках, словно юноша, бесстрашно прыгнул прямо на головы рыцарей. За кунигасом прыгнул Андрейша. Завязался бой. На счастье мстителей, рыцари не ожидали нападения и блаженствовали, скинув броневую одежду.

Жемайты во главе с Видимундом перебили всех орденских рыцарей и наемных солдат. Пятеро жемайтов сложили в бою свои головы. Знамя с изображением святой девы Марии литовцы разорвали в клочья.

— Победа! — сказал Видимунд, вытирая рукавом пот и кровь с морщинистого лба. — Слава великому Перкуну!

Жемайты, те, что голыми бросились в реку, достигли берега. Они перерезали ножами веревки, за которые тянули рабы, впряженные в бурлацкие лямки. Потеряв движение вперед, барки медленно поплыли по течению, а рабы, спасаясь от смерти, бросились в лес.

Тяжелые барки, наталкиваясь на завал, с треском ломались и тонули. Солдаты, спасая жизнь, хватались за стволы и ветви поваленных деревьев. Но здесь их ждала смерть. Тысячи метких стрел со свистом летели с берега. Кнехты кричали и молили о пощаде, но жемайты не знали пощады.

Барки, груженные военным снаряжением, одна за другой ломались и тонули у завала.

Через час бой закончился. Литовцы одержали славную победу. Много орденских солдат было убито, многие утонули в реке. Только счастливчикам удалось спастись в лесу.

Три барки с баллистами, две с камнебросательными машинами и барка с осадной башней попали в руки князя Витовта. Их торжественно пригнали к деревянным мосткам возле замка. У подъемного моста выросла куча вражеских щитов, мечей, луков и шлемов.

Время шло, тень от шеста со знаменем золотого петуха стала удлиняться. На реке показался карбас о двенадцати гребцах, идущий с низовьев. Близко к носу торчала небольшая мачта, на ней — прямоугольный парус с изображением перекрещенных мечей и короны. На корме виднелась палатка из воловьих кож, и на ней тоже были нарисованы мечи и корона.

С карбаса стали кричать и махать руками.

— Что там за люди? — спросил кунигас Видимунд. — Узнайте.

Жемайты спустили на воду быстроходную лодку. В нее прыгнуло десятка два воинов. Андрейша подумал, что, может быть, у людей на карбасе можно узнать о Людмиле, и прыгнул вместе с воинами.

Гребцы несколько раз взмахнули веслами, и лодка подошла к карбасу.

— Мы данцигские купцы! — стали кричать с карбаса, когда суда сблизились бортами и жемайты забросили крючья.

Купцы были навеселе. На палубе стояла бочка с хмельным медом, а из палатки доносились визгливые женские голоса.

Прижавшись друг к другу, лодки медленно плыли по течению.

— Господа купцы, — сказал Андрейша, — не довелось ли вам встретить барку купца Нестимора из Вильни, груженную воском? На той барке плыли две женщины, старая и молодая.

— Как же, видали, — ответил купец с большой красной бородавкой на щеке. — Две женщины… Мы встретили их недалеко от Рогнедского замка. Мы видели и старую и молодую. Кто ты, господин, почему ты говоришь по-немецки?

— Я русский мореход и купец, — ответил Андрейша. — А на барке была моя невеста.

— Плохо твое дело, господин, — сказал купец с красной родинкой. — На них напали орденские солдаты и взяли в плен пятерых язычников-мужчин и молоденькую девушку. Она клялась, что христианка, и крест показывала, да разве можно спорить с солдатами! Крест они отдали, а ее угнали вместе с язычниками. Смотри, господин, как бы ей вовсе худа какого не было! А старуху и двух купцов, которые постарше, не тронули. Купцы обещались продать в Мемеле свой товар и выкупить товарищей и девушку.

— А куда они повезли Людмилу… пленников? — побледнев, спросил Андрейша.

— Говорили, в Кенигсбергский замок.

Узнав о судьбе орденской армады, купцы забеспокоились, переглянулись и, обрубив веревки, быстро развернули свою лодку в обратную сторону. Жемайты не стали преследовать беглецов. По законам предков иноземные купцы неприкосновенны и должны пользоваться гостеприимством.

Вернувшись в лагерь, Андрейша рассказал старому кунигасу о том, что услышал.

— Я тороплюсь и хочу идти в Кенигсбергский замок, напрямик, лесом, — закончил Андрейша.

— Через три дня ты погибнешь в болотах, — ответил Видимунд, — или тебя съедят звери. Отсюда в Кенигсбергский замок нет дороги.

— Как же быть? — совсем растерялся юноша. — Я должен спасти Людмилу.

— Ты должен спасти Людмилу, это так, но, если ты погибнешь в лесу, кто же ее спасет? Я мыслю, тебе надо плыть на лодке до Рогнеды, оттуда большая дорога в Кенигсбергский замок… Это особые купцы, — добавил он, кивнув на удалявшуюся лодку. — Они грабят убитых и забирают пожитки в домах убежавших в лес жителей. И немного купцы — продают воинам хмельное и всякую мелочь. Я не очень верю этим людям, юноша. Мой совет: сначала побывай в храме богини Прауримы. Лодка рыбака Кирбайдо с твоим товаром стоит у пристани.

— Пожалуй, я так и сделаю, — вдруг решил Андрейша. — Спасибо за добрый совет, Видимунд.