Первооткрыватели Нового Света

 

Весть о том, что Бьярни видел берег неведомой земли, расположенной за студеным морем к западу от Гренландии, быстро распространилась среди викингов. В ту пору окончательно выяснилось, что на огромном острове, названном Зеленым (Гренландия), немного мест, пригодных для обитания. Вдобавок ощущалась острая нужда в хорошей древесине.

Лайф, получивший прозвище Счастливый, заинтересовался сведениями о неведомых берегах, покрытых лесами, и решил добраться туда. Об этой экспедиции, которая была примерно в 1000 году, сохранились достаточно четкие и подробные сведения.

 

Памятник Лайфу Эйриксону в Рейкьявике

В саге «Рассказ о гренландцах» говорится:

«Лайф и его спутники взошли на корабль, всего их было 35 человек. Среди них был один немец, которого звали Тюркир.

Они снарядили свой корабль и, когда было все готово, вышли в море и сначала достигли земли, которую видел Бьярни. Они приблизились к этой земле, спустили лодки и высадились на берег. Вся земля от берега до самых ледников напоминала плоский камень.

Тут Лайф сказал: «С этой землей у нас получилось не так, как у Бьярни, ибо мы вступили на нее. Теперь я дам ей имя и назову Хеллуленд ("Валунная Земля")». После этого они вернулись на корабль и нашли другую землю. Они приблизились к ней, бросили якорь, спустили лодку и высадились на берег. Страна эта была плоской и лесистой. Повсюду простирались белые песчаные отмели… Тут Лайф сказал: «Этой земле мы дадим подходящее имя и назовем ее Маркланд ("Лесная земля")…

Затем они два дня плыли… при северо‑восточном ветре. Они прошли проливом между островом и мысом… Там была река, вытекавшая из озера. Когда прилив снова поднял их корабль, они отвели его вверх по реке на озеро. Там они бросили якорь, вынесли свои спальные мешки и разбили палатки.

Они решили обосноваться там на зиму и соорудили большие дома. И в реке, и в озере было много такой крупной красной рыбы, какой они никогда прежде не видывали. И в этой благословенной стране, по их мнению, не надо заготавливать на зиму корм для скота».

Судя по словам Лайфа, приведенным в саге, он вполне сознательно, с пониманием важности своей миссии стал первооткрывателем. Согласно правилам, следовало бы оставить за обнаруженными землями данные тогда названия. К сожалению, нет достоверных данных об их местоположении. По одним версиям, это был полуостров Лабрадор, по другим – северный берег Ньюфаундленда.

Найдя прекрасное место на берегу озера и срубив себе избы для зимовки, путешественники небольшими группами совершали однодневные разведочные маршруты в глубь страны.

Как‑то раз такой отряд вернулся без одного участника – немца по прозвищу Тюркир (возможно, этого темноволосого выходца из Южной Германии русые викинги назвали «Турком» с иронией). Лайф рассердился и обеспокоился; Тюркир был его воспитателем. Ксчастью, «пропавший» быстро нашелся. Оказывается, он обнаружил гроздья винограда!

Северяне впервые в жизни смогли полакомиться этой ягодой. (Современные исследователи склоняются к мнению, что это была черная смородина.) Лайф назвал местность «Винланд» – Виноградная земля.

Весной путешественники вернулись в Гренландию с грузом бревен. На следующий год брат Лайфа Торвальд повторил этот маршрут, найдя и Винланд и хижины своих предшественников. Норманны обстоятельно обследовали берега и обнаружили местных жителей – «скрелингов». В дословном переводе это означает «карлик, ничтожество»; так называли норманны эскимосов, а затем и американских индейцев. В те времена в европейских языках не употреблялось слово «дикари» для людей, стоящих на более низком культурном уровне.

В саге дано описание скрелингов – темнокожих, с неопрятными волосами, широкими скулами, большими глазами (видимо, в отличие от привычных норманнам эскимосов) и свирепым обликом. Они отдавали ценные меха за полоски красной материи, которыми подвязывали волосы, железа не знали, а от ревущего быка разбежались в страхе.

Из животных новооткрытой страны саги упоминают лисицу, медведя, крупных осетровых рыб, гагару В общем, перед нами более или менее обстоятельные географические описания. Да и сама экспедиция Лайфа была в значительной мере исследовательской: его увлекла идея открытия неведомых земель. Он знакомился с ними и закреплял свой приоритет, давая им имена.

Переход к освоению новых земель у викингов оказался драматичным. В бою со скрелингами был пронзен стрелой Торвальд. Тело его осталось навсегда на новом континенте. Несчастье подстерегало и Эриксона, третьего брата Лайфа. Он снарядил корабль и отправился в Винланд, взяв свою жену Гудриду Погода была ненастная, и после скитаний в океане корабль вернулся к берегам Гренландии, но уже без Эриксона, умершего в пути.

В 1007 году к Винланду отправилась флотилия из четырех кораблей, на которых кроме ста шестидесяти мужчин были женщины и домашние животные. Возглавил экспедицию Торфин Карлсефни, женившийся на прекрасной вдове Эриксона Гудриде. Началась колонизация новых земель. На следующий год у Торфина родился сын Снарро.

Поначалу переселенцы были довольны и вели активные торги с туземцами, обменивая кусочки красной материи на ценные меха. Но вскоре начались столкновения с местными жителями. Чтобы не искушать судьбу, норманны вернулись в Гренландию с грузом леса и мехов.

Экспедиция Лайфа в Новый Свет оказалась поистине счастливой. Однако воспользоваться в полной мере этим великим географическим открытием норманны не смогли. Трудно сказать, как сложилась бы история человечества, если бы уже в X веке началась успешная колонизация Северной Америки. Этому помешали прежде всего события в странах Северо‑Западной Европы. Ослабление Норвегии, поражения викингов и прекращение постоянных связей исландцев и гренландцев с материком серьезно осложнили жизнь переселенцев на островах Северной Атлантики и в Новом Свете.

Где находятся открытые викингами земли, в частности, Винланд, точно не установлено. Некоторые ученые предполагают, что это – полуостров Флорида, где встречается дикий виноград. Однако так далеко на юг викинги вряд ли проникали. Во второй половине XX века при археологических раскопках на острове Ньюфаундленд были обнаружены следы поселения викингов: крытые дерном полуземлянки, кузница, баня, навес для лодок, черепки посуды.

 

Вокруг Старого Света

 

По плану принца Генриха по прозвищу Мореплаватель португальские экспедиции планомерно продвигались к Индии и островам пряностей, огибая Африку. Значительный бросок на юг осуществил искусный мореход Бартоломеу Диаш. Его флотилия из трех небольших кораблей вышла в 1487 году из Лиссабона, начала обследовать берега южнее устья реки Конго (Заира) и миновало зону Южного тропика. Сильное встречное течение и шторм заставили Диаша отклониться на запад, в сторону открытого океана.

Их отнесло значительно южнее окраины континента (этого они, конечно, не могли знать). Хотя в Южном полушарии было лето (январь 1488 года), становилось все холоднее. Их суда не были приспособлены для плавания в таких морях, теплой одежды у команды не было. Моряки боялись даже не шторма, а гибели от холода. Наконец, буря улеглась, и Диаш взял курс на восток. Несколько дней они не видели земли. Диаш справедливо решил, что они обогнули окраину материка, и повернул суда на север. 3 февраля достигли берега. На лугу несколько полуголых пастухов пасли коров. Туземцы стали кричать и махать руками. Выстрелом из арбалета португальцы убили одного из них, остальные убежали.

Назвав бухту Пастушеской и набрав пресной воды, португальцы направились на восток. Команда стала роптать, устав от трудного плавания, и потребовала возвращения на родину. Диаш упросил подождать еще три дня. Берег плавно поворачивал на северо‑восток. Диаш был уверен, что путь в Индию открыт. Но во избежание бунта команды, капитан отдал приказ повернуть назад. Единственным утешением ему стал водруженный его экспедицией каменный столб (падран) с крестом на самой дальней для европейцев точке африканского берега.

По словам португальского историка XVI века Жуана Барруша, Диаш «испытывал такое чувство горечи, такую скорбь, словно расставался с любимым сыном, обреченным на вечное изгнание; он вспоминал, с какой опасностью и для себя, и для всех своих подчиненных он прошел столь долгий путь лишь затем, чтобы поставить этот каменный столб, а самого главного Бог ему не дал совершить».

 

Васко да Гама. Гравюра XVIII в.

Пройдя мыс на юге Африки, огибая который они попали в сильный шторм, португальцы назвали его Торментозу («Бурный»). Но когда Диаш, вернувшись в Лиссабон, доложил о своей экспедиции королю Жуану II, тот решил, что незачем заранее тревожить мореплавателей, которым теперь открыт путь в Индию, и переименовал Бурный в мыс Доброй Надежды.

Однако надежд достичь Индии этим путем было немного: он оказался слишком трудным и длинным. Король Португалии не стал торопиться с отправлением новой экспедиции. Его заставили сделать это только изменившиеся обстоятельства.

В марте 1493 года вернулся в Испанию Христофор Колумб, сообщивший о своем открытии за Атлантическим океаном островов Азии (за которые он принял острова Карибского моря). Папа Александр VI («самое совершенное воплощение дьявола на Земле», – по словам Стендаля) своим указом произвел раздел мира за Атлантическим океаном таким образом, что Португалии доставались земли южнее экватора, а Испании – севернее.

В 1497 году португальцы организовали новую экспедицию с целью обогнуть Африку и достичь желанной (для торговцев) Индии. Ее начальником король Мануэл I назначил знатного придворного Васко да Гаму. Это предприятие считалось почетным и ответственным, однако чрезвычайно трудным и сопряженным с возможными военными действиями.

Васко да Гама пятью годами раньше проявил свою находчивость, мужество и решительность в борьбе с французскими каперами (пиратами на государственной службе). Возможно, именно об этом вспомнил король, определяя начальника экспедиции – более военной и торговой, чем исследовательской. К тому же требовался авторитетный дипломат на случай, если доведется заключать торговые и политические соглашения с властителями азиатских стран. Васко да Гама не был опытным мореходом. Во всем остальном его кандидатура была вполне подходящей. А вести корабли могли отличные капитаны и штурманы, которых в стране было немало.

В июле 1497 года флотилия Васко да Гамы (четыре крупных судна) вышла в океан. Они направились на юг и, миновав острова Зеленого Мыса, вместо того чтобы войти в Гвинейский залив, стали огибать его с запада, все более отдаляясь от материка. Это позволило, подойдя к широте мыса Доброй Надежды и пользуясь течениями, повернуть на восток, сравнительно легко и быстро достигнув южной оконечности Африки.

В Пастушечьей гавани Васко да Гама произвел мирный торг с туземцами, получив жирного быка и браслеты из слоновой кости в обмен на красные шапки и бубенчики. Продвигаясь дальше на север–северо‑восток, португальцы встречали все более цивилизованные племена, освоившие земледелие и металлургию, наладившие торговые связи с арабами.

В дельте реки Замбези португальцы вынуждены были остановиться на месяц для ремонта судов. Многие из моряков серьезно болели цингой, несколько человек умерло. Цинга – один из страшных врагов мореплавателей вплоть до второй половины XVIII века, вернее, не сама болезнь, а незнание ее причин и мер борьбы с ней. Даже среди пышной тропической растительности европейцы нередко умирали от этой болезни, так и не догадываясь, что вокруг имеются лекарства от нее – питательные растения, содержащие витамин «С».

Отправившись дальше на север, португальцы всечаще встречали суда арабских купцов, которые вывозили из этих районов рабов, слоновую кость, амбру, золото. Понимая, что европейцы являются их конкурентами, арабы делали все возможное, чтобы затруднить их плавание. В крупном порту Момбаса, расположенном близ экватора, дело дошло до вооруженного конфликта. Васко да Гама проявил решительность и жестокость, приказывая пытать пленных и захватывать торговые корабли как настоящий пират.

На следующей стоянке в гавани Малинди Васко да Гаму дружески встретил местный шейх (враждовавший с Момбасой) и дал им опытного лоцмана‑араба Ахмеда Ибн Маджида, знатока мореходного дела. Он велел взять курс на северо‑восток, в открытый океан. С попутным муссоном и морским течением они быстро достигли берега Индии и 20 мая 1498 года встали на рейде у крупного города Каликут (не путать с Калькуттой, расположенной на противоположной стороне полуострова Индостан). Правда, торговые дела у них шли не очень хорошо. Почти всю внешнюю торговлю в Каликуте контролировали арабы. (Они встретили пришельцев словами: «Какой дьявол принес вас сюда?»)

И все‑таки европейцам удалось приобрести пряности, драгоценные камни, шелковые ткани. Не имея возможности выплатить таможенные сборы, Васко да Гама захватил знатных заложников (тоже – обычный пиратский прием) и часть из них обменял на захваченных в порту португальских матросов и свой груз, задержанный на таможне.

Обратный путь до Лиссабона был пройден без особых происшествий. Летом 1499 года экспедиция завершилась. Вернулось всего два судна и меньше половины моряков. Доставленные товары вполне окупили расходы на предприятие и даже принесли некоторый доход.

В королевском дворце ликовали: наконец‑то открыт восточный морской путь в Индию, сулящий расцвет торговли и обогащение страны, ее правителей. Васко да Гама принимал почести и поздравления.

А в скромных домах погибших в плавании моряков царила скорбь. Никто не прославлял безымянных молодых людей, не вернувшихся на родину. «Но они представляли собой становой хребет экспедиции… – верно отметил американский историк Г. Харт. – Они наравне с Васко да Гамой – тоже герои открытия морского пути в Индию».

 

Открыл ли Колумб Америку?

 

Христофор Колумб (1451–1506), в сущности, возродил античную идею о шаровидности Земли, а значт, о возможности, плывя из Европы на запад, достичь стран, лежащих на востоке. Это предполагали некоторые мыслители античности, в частности, Аристотель, Эратосфен, Сенека, Страбон.

Но открыл ли Колумб Америку? Уже одно то, что Новый Свет назван именем другого мореплавателя, предполагает отрицательный ответ. Хотя и нельзя исключить в данном случае исторической несправедливости.

 

Христофор Колумб объявляет открытые земли собственностью испанского короля. Гравюра XIX в.

Родившийся в семье ткача в Генуе (Италия), Христофор Колумб рано стал моряком на торговых судах. После кораблекрушения в 1476 году остался в Португалии, основательно изучил картографию и навигационное искусство, женился на дочери известного мореплавателя. Возможно, с помощью тестя он узнал о возможности западным путем достичь Индии. В Португалии эта идея обсуждалась на высоком уровне. О возможности такой экспедиции духовник короля спросил в письме флорентийскому астроному Паоло Тосканелли. Тот дал положительный ответ и представил карту, согласно которой на юго‑запад от Португалии расположен крупный остров Чипангу (Япония), а за ним Китай, Индия.

Колумб решился осуществить такую экспедицию. Но в то время португальцы продвигались в Индию, огибая Африку, через Атлантику. Не найдя поддержки в Португалии, он переехал в Испанию, добился аудиенции у короля и королевы, предлагая выделить ему не только кораблей, денег и команду, но и обещать немалую долю при дележе будущих богатств, звание адмирала для себя и своих детей и вице‑короля всех открытых им (в будущем) земель. Королева уговорила супруга заключить столь странный договор. Она поверила в счастливую звезду Колумба. Тем более что его предприятие взялись финансировать купцы.

В проекте Колумба было нагромождение ошибок. К неточной гипотезе Тосканелли он добавил собственную ошибку в расчетах. Получилось, что Япония находится всего в пяти тысячах километров от Азорских и Канарских островов.

3 августа 1492 года три судна флотилии адмирала Колумба «Пинта», «Нинья» и флагман «Санта Мария» отправились на Канарские острова. Всего с ним было 90 человек. Целью экспедиции было не завоевание новых земель (для этого она была слишком малочисленна и плохо вооружена), а разведка и налаживание торговли с заморскими странами, прежде всего с Индией.

После ремонта «Пинты» 6 сентября пошли от Азорских островов курсом на запад. Колумб в корабельном журнале преуменьшал пройденный путь, записывая в дневнике реальные цифры, «чтобы не наводить на людей страх».

В середине сентября стали встречать пучки зеленой травы, которых становилось все больше. Иногда было «столько травы, что, казалось, все море кишело ею». Надеясь на скорую встречу с землей, несколько раз бросали лот, но не доставали дна. Это было море без берегов – Саргассово. Ветер затих. Колумб записал 23 сентября: «Так как море было тихое и гладкое, люди стали роптать, говоря, что море тут странное и никогда не подуют ветры, которые помогли бы нам возвратиться в Испанию».

Капитан другого судна предположил, что они уж миновали остров Чмпангу Колумбу стоило немалого труда, чтобы предотвратить мятеж: люди теперь уже не могли больше терпеть, жалуясь на долгое плавание». Понять их легко: маленькие деревянные суденышки в огромном неведомом океане: скудная еда, тухлая вода и полнейшая неопределенность.

На счастье адмирала мимо пролетела стая птиц. Значит, берег где‑то недалеко. 12 октября 1492 года в 2 часа ночи раздался крик: «Земля!» Это был один из Багамских островов, которому Колумб дал имя Сан‑Сальвадор. Здесь мореплаватели встретили «дикарей» в полной уверенности, что это жители Индии – индейцы. Колумб записал:

«Я дал им красные колпаки и стеклянные четки и много других малоценных предметов, которые доставили им большое удовольствие. И они такхорошо относились к нам, что это казалось чудом. Они… приносили нам попугаев и хлопковую пряжу в мотках, и дротики, и много других вещей… Все они ходят нагие, в чем мать родила… И сложены они были хорошо, и тела и лица у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие… Некоторые разрисовывают себя черной краской (а кожа у них такого цвета, как у жителей Канарских островов, которые не черны и не белы), другие красной краской… Никакого железа у них нет».

Испанцам нужно было золото. У местных «индейцев» редко встречались кусочки золота, которыми они украшали носы. Испанцы две недели плавали среди Багамских островов. «Я делаю все возможное, – записывает Колумб, – чтобы попасть туда, где мне удастся найти золото и пряности».

Вскоре они достигли северо‑восточного берега Кубы (назвав его «островом Хуана», затем – Гаити («Эспаньола»), на котором удалось выменять больше золота, чем на других островах. Капитан «Пинты» увел куда‑то свое судно, в надежде первым добраться до источников драгоценного металла. 25 декабря «Санта‑Мария» села на мель. Экипаж с помощью туземцев снял весь груз, пушки. Из остатков судна построили небольшой форт, назвав его Навидад, и оставили здесь 39 добровольцев (на маленькой «Нинье» мест для всех не было).

После встречи с «Пинтой» оба судна отправились в обратный путь. Их крепко потрепал шторм, но в конце концов 15 марта удалось причалить к берегу Португалии…

Для жителей Нового Света встреча оказалась роковой. Главной причиной были пустяковые украшения, имевшиеся у некоторых из них. За эти мелкие желтые камешки белые пришельцы охотно отдавали яркие прозрачные драгоценности, пестрые украшения. Могли ли догадаться наивные «индейцы», что желтые камешки – это золото, высоко ценимое в Старом Свете, прозрачные драгоценности – обыкновенное стекло, пестрые украшения – тряпки.

С горечью записывал Колумб в дневнике: «Индейцы были так простодушны, а испанцы так жадны и ненасытны, что не удовлетворялись, когда индейцы за… осколок стекла, черепок разбитой чашки или иные ничтожные вещи давали им все, что только они желали. Но даже и не давая ничего, испанцы стремились взять и захватить все».

Чувства Колумба вызывают симпатию. Он как бы со стороны просветленным взглядом смотрит на суету и корысть людей. Так было во время первого путешествия. А в следующие три экспедиции высокое моральное удовлетворение отступило перед стремлением к материальным благам. Не потому что Колумб слишком превозносил их. Он оставался частью общества. Требовалось в первую очередь возместить расходы по снаряжению экспедиции, расплачиваться со своими подчиненными. Как только он пытался уклониться от своих обязательств, его жизнь и свобода оказывались под угрозой.

Во время второго плавания в 1493 году флотилия Колумба подошла к берегу Эспаньолы, где находился форт. Он был сожжен, а все его жители исчезли. Как выяснилось, испанцы грабили соседние поселения, захватывали женщин, каждый обзавелся несколькими наложницами. В поисках золота большинство из них отправилось в глубь острова. Все они были перебиты. Та же участь ожидала и тех, кто остался в Навидаде.

Колумбу суждено было явиться для Нового Света не пророком новой возвышенной веры, а предвестником кровавой конкисты и колониального разбоя. Уже в его время при его участии началось разрушение культуры и уничтожение населения Нового Света. Отчасти сказалось и то, что рискованные приключения на новых землях привлекали преимущественно авантюристов, проходимцев; ради завоевания колоний отпускались даже уголовники из тюрем. Впрочем, и «благородные господа» из Западной Европы отличались отменной жадностью и жестокостью.

Да и общая обстановка в Европе была непростой. Конец Средневековья отмечен серьезным кризисом христианской церкви. Она превратилась в мощную организацию, руководители которой были обуяны жаждой власти и материальных благ. Справедливо возмущаясь подобными деяниями, современник Колумба епископ Бартоломе Лас Касас писал о конкистадорах: «Они шли с крестом в руке и с ненасытной жаждой золота в сердце».

За великим открытием началось великое завоевание (так переводится слово «конкиста»). Человек и против природы, и против себе подобных привык действовать силой – властно и жестоко.

Остается ответить на вопрос: открыл ли Колумб для европейцев Новый Свет? Ответ – нет!

За полтысячи лет до него первыми были викинги, достигшие Северной половины Нового Света и устроившие там поселение.

Правда, Колумб первым достиг берегов Южной Америки во время четвертой экспедиции в 1498 году. Однако при этом он так и не осознал своего открытия, пребывая в уверенности, что это Индия.

 

Была ли великая экспедиция?

 

Колумб проторил испанцам и португальцам путь в Новый Свет. Но не во имя познания и новых открытий рвались туда представители Западной Европы. Экспедиции снаряжались на деньги богатых купцов, ростовщиков, банкиров, которые хотели еще больше разбогатеть.

Участники экспедиций стремились выяснить, где можно найти золото, серебро, жемчуг, пряности. О том, какие это земли с географической точки зрения, задумывались очень немногие. Среди них был Америго Веспуччи – человек, чьим именем назвали Новый Свет.

Вот что пишет о нем специалист по исторической географии Дж. Бейкер: «Некоторые считают его выдающимся исследователем, другие – солидным мясоторговцем по профессии и ничтожеством во всех других отношениях. По данным самого Веспуччи, он совершил четыре путешествия – в 1497,1499,1501 и 1503 гг. Новейший и в общем более обоснованный анализ этого вопроса приводит к заключению, что первое и четвертое путешествия вымышлены. Результатом этого мнимого первого… путешествия явилось будто бы открытие мексиканского побережья у залива Кампече, а также восточного побережья Северной Америки».

 

Америго Веспуччи. Гравюра XVII в.

Надо сразу сказать: ничтожеством во всем, кроме торговли, Америго не был. Он считался опытным кормчим и картографом, знал навигацию; в последние годы жизни состоял в должности главного пилота Кастилии (проверял знания корабельных кормчих, контролировал составление карт, составлял секретные доклады правительству о новых географических открытиях).

Но побывал ли он на «Южном материке» (так поначалу называли Южную Америку) в 1497 году, раньше Колумба? Сомнительно. Это не подтверждается никакими документами. Виноват ли Америго в подлоге и обмане? Вряд ли. Он не претендовал на лавры первооткрывателя и не старался утвердить свой приоритет.

В Европе шли нарасхват сообщения о новых землях и народах. Люди понимали величие свершаемых деяний, их огромное значение для будущего. В типографиях оперативно печатались сообщения о путешествиях на запад. Одно из них появилось в 1503 году в Италии и Франции: небольшая брошюра, озаглавленная «Mundus Novus» («Новый Свет»). В предисловии сказано, что она переведена с итальянского на латинский язык, «дабы все образованные люди знали, сколько замечательных открытий совершено в эти дни, сколько неизвестных миров обнаружено и чем они богаты».

Книжка пользовалась большим успехом у читателей. Написана она живо, интересно, правдиво. В ней сообщается (в форме письма Альбе‑рика Веспуция) о плавании летом 1501 года по поручению португальского короля через бурную Атлантику к берегам Неведомой земли. Она названа не Азией, а Новым Светом.

Позже появился сборник, включающий рассказы разных авторов о плаваниях Колумба, Васко да Гамы и некоторых других путешественников. Составитель сборника придумал броское название, интригующее читателей: «Новый Свет и новые страны, открытые Альберико Веспуччи из Флоренции». Тысячи читателей книги могли решить, что и Новый Свет и новые страны открыты именно Америго (Альберико), хотя из текста это вовсе не следует. Но заглавие лучше запоминается, чем какие‑либо абзацы или главы книги. К тому же описания, принадлежащие перу Америго, были выполнены живо и убедительно, что, несомненно, укрепляло его авторитет как первооткрывателя.

Веспуччи писал, что области, открытые им по поручению португальского короля, можно с уверенностью назвать Новым Светом – и обосновывает свое мнение: «Никто из наших предков не имел ни малейшего понятия о странах, которые мы видели, и о том, что в них находится; наши знания далеко превзошли знания предков. Большинство из них полагало, что южнее экватора нет материка, а только беспредельный океан, который они называли Атлантическим; и даже те, кто считал возможным наличие здесь материка, по разным причинам придерживались мнения, что он не может быть обитаем. Теперь мое плавание доказало, что такой взгляд неверен и резко противоречит действительности, ибо южнее экватора я обнаружил материк, где некоторые долины гораздо гуще населены людьми и животными, нежели в нашей Европе, Азии и Африке; к тому же там более приятный и мягкий климат, чем в других, знакомых нам частях света».

По словам австрийского писателя Стефана Цвейга: «Эти скупые, но полные уверенности строки делают "Mundus Novus" памятным документом человечества: в них заключена первая Декларация о независимости Америки, написанная за двести семьдесят лет до второй. Колумб до своего смертного часа был слепо уверен в том, что, высадившись на острова Гуанахани и Кубу, ступил на землю Индии, и этим своим заблуждением он по существу сузил для своих современников вселенную; и лишь Веспуччи, опровергая предположение, будто бы новый материк является Индией, и с уверенностью утверждая, что это – новый мир, дает другие, действительные и доныне масштабы вселенной».

В Германии был опубликован «Новый Свет» Веспуччи под названием «Об Антарктическом поясе». Эта же работа появилась в книге «Введение в космографию с необходимыми для оной основами геометрии и астрономии. К сему четыре плавания Америго Веспуччи и, кроме того, описание (карта) Вселенной как на плоскости, так и на глобусе тех частей света, о которых не знал Птолемей и которые открыты в новейшее время».

Авторы были уверены, будто Америго еще в 1497 году первым ступил на новый континент, и предложили назвать открытую землю «по имени мудрого мужа, открывшего ее». На карту мира были нанесены достаточно фантастичные контуры Нового Света с надписью: «Америка».

Звучное новое слово стали охотно наносить на карты. Стихийно распространялось мнение об Америго как первооткрывателе Нового Света. А среди специалистов все определеннее складывался образ проходимца, присвоившего свое имя целому континенту. Тогда же Лас Касас в своих трудах гневно изобличал Америго. Однако не нашлось ни одного документа, подтверждающего подобные обвинения. Хотя Веспуччи вполне определенно писал: «Страны эти следует называть Новым Светом» и ссылался на факты, добытые в экспедициях.

Даже если Америго Веспуччи не побывал в 1497 году в Новом Свете, он не только одним из первых побывал там, но, главное, совершил открытие в познании, утверждая, что открыт неведомый доселе материк.

Хорошо сказал о Веспуччи Стефан Цвейг: «И если, несмотря ни на что, сверкающий луч славы пал именно на него, то это произошло не в силу его особых заслуг или особой вины, а из‑за своеобразного стечения обстоятельств, ошибок, случайностей, недоразумений… Человек, который рассказывает о подвиге и поясняет его, может стать для потомков более значительным, чем тот, кто его свершил. И в не поддающейся расчетам игре исторических сил малейший толчок может зачастую вызвать сильнейшие последствия…

Америке не следует стыдиться своего имени. Это имя человека честного и смелого, который уже в пятидесятилетнем возрасте трижды пускался в плавание на маленьком суденышке через неведомый океан, как один из тех безвестных матросов, сотни которых в ту пору рисковали своей жизнью в опасных приключениях… Это смертное имя перенесено в бессмертие не по воле одного человека – то была воля судьбы, которая всегда права, даже если кажется, что она поступает несправедливо… И мы пользуемся сегодня этим словом, которое придумано по воле слепого случая, в веселой игре, как само собой разумеющееся, единственно мыслимым и единственно правильным – звучным, легкокрылым словом Америка».

Выделим мысль Цвейга о причудливой игре исторических сил, в которой малейший толчок может вызвать большие последствия. Это верно. В природе и в обществе очень часто незначительные, на первый взгляд, события и малозаметные люди могут в определенные моменты играть решающую роль в судьбах государств, народов, а то и всего человечества.

 

Впервые вокруг Земли

 

Судьба противодействовала Фернану Магельянишу (Магеллану) сурово и постоянно. Лишь однажды она оказалась благосклонной: ему удалось возглавить экспедицию, прославившую его имя, но стоившее ему жизни.

Он оказался чужим у себя на родине. У него были профессии моряка и военного. В те времена в разных странах такие мужчины шли или на государственную службу, или в пираты. Португалия находилась на подъеме, вела активные торговые и военные операции. Ей требовались и умелые моряки, и храбрые воины. Магеллан завербовался в экспедиционный корпус, отправлявшийся в Марокко, султан которого отказался платить дань португальскому королю.

Имея дворянское звание и коня, Магеллан мог рассчитывать на офицерскую должность. Однако он не умел угождать начальству, и это мешало военной карьере. При осаде крепости Азамор он лишился своего основного капитала – коня. В следующем бою его ранили в ногу. Хотя рана зажила, Магеллан остался хромым.

 

Корабль Магеллана «Виктория». Деталь карты Ортелиуса

Без чинов и наград пришлось ему возвратиться на родину. Но тяжелые испытания не сломили его волю. С немалым трудом добившись аудиенции, он пришел в королевский дворец с проектом морской экспедиции к «островам пряностей» западным путем, огибая Землю Святого Креста («остров Бразил», то есть Южную Америку). Король выслушал его доклад, взглянул на карту и без долгих раздумий отказал. Зачем тратить средства на сомнительное предприятие, когда страна держит в своих руках единственный водный маршрут из Европы в Индию?

Еще одна неудача! Но и она не сломила Магеллана. Покинув Португалию в октябре 1517 года, он поселился в Севилье, где была колония португальских эмигрантов, принял кастильское подданство, женился на Беатриж, дочери Диогу Барбоза, бывшего португальского военного моряка, ставшего комендантом севильской крепости Алькасар (сын его Дуарти, брат Беатриж, стал позже участником первого кругосветного плавания). Магеллан привлек к разработке своего проекта опытного навигатора и космографа Руя Фалейру, а Дуарти Барбоза заинтересовал в этом предприятии богатых купцов и влиятельных вельмож.

Молодой король Карлос (избранный в 1519 году императором Священной Римской империи под именем Карл V), утвердил проект, подписав договор с Магелланом и Фалейрой. Португальское правительство, узнав о том, что Испания может открыть западный путь в Индию, сделало все возможное, чтобы погубить это предприятие. Португальский посол при испанском дворе распускал слухи о безнадежности такой экспедиции; она непременно сгинет без следа в безбрежном океане. Он соблазнял Магеллана выгодными должностями в Португалии. Подослал к нему наемных убийц (покушение сорвалось). Подкупил чиновников Индийской торговой палаты, чтобы они протестовали против экспедиции и ее руководителя.

Козни эти не увенчались успехом. Посол постарался затянуть подготовку экспедиции и снабдить ее испорченными продуктами, гнилыми товарами, плохим оборудованием. Было организовано массовое волнение в порту: агенты посла кричали, будто на флагманском судне «Тринидад» поднят португальский флаг (хотя это был адмиральский стяг Магеллана).

Несмотря ни на что ставший императором Карл V утвердил Магеллана главным начальником экспедиции (по невыясненным причинам Фалейру отстранили от руководства). 10 августа 1519 года пять кораблей эскадры Магеллана вышли из Севильи и двинулись вниз по Гвадалквивиру…

При всех явных несчастьях, которые преследовали Магеллана, было одно счастливое обстоятельство, выяснившееся после его смерти: в самый последний момент Магеллан принял сверхштатного члена экспедиции, молодого образованного итальянца Антонио Пигафетту Именно он оказался среди тех немногих, кто вернулся из кругосветного путешествия, и вел дневник, который стал наиболее полным отчетом о плавании.

Штатный состав команды флотилии Магеллана насчитывал 230 человек, сверхштатных было 26. Однако начались острые разногласия адмирала с капитаном самого крупного судна «Сан‑Антонио» Хуаном Картахеной, потребовавшим согласовывать с ним маршрут. Магеллан отказался (единовластие в трудных экспедициях – один из залогов успеха) и арестовал смутьяна.

У юго‑восточного берега Южной Америки испанские офицеры подняли бунт. Они требовали перемены курса, чтобы идти привычным путем – на мыс Доброй Надежды и дальше в Индию. У бунтовщиков было три корабля против двух, оставшихся у Магеллана. Дело, которому он посвятил несколько лет своей жизни, оказалось под угрозой.

И на этот раз Магеллан не сдался. Он послал на мятежное судно «Викторию» верного ему полицейского офицера с несколькими матросами для переговоров. Когда капитан судна отказался подчиниться адмиралу, офицер вонзил ему в горло кинжал, а шурин Магеллана Дуарти Барбоз принял на себя командование «Викторией». Оставшиеся два мятежных корабля вскоре вынуждены были сдаться. Одному из капитанов‑бунтарей Магеллан приказал отрубить голову, а Картахену вместе с заговорщиком священником высадил на пустынном берегу.

В июне (зимний период в Южном полушарии) одно судно, проводя разведку, разбилось на рифах. Была организована зимовка. Индейцев, которые коренастому Магеллану показались велик