Поход на карибский Гибралтар

 

Теперь под начальством удачливого Моргана сотни флибустьеров были готовы пойти на опасное и прибыльное новое дело. Губернатор Ямайки предоставил ему новенький тридцатишестипушечный корабль, прибывший из Новой Англии.

Генри Морган стал богатым и важным господином, имел роскошный дом. Он женился, сыграв пышную свадьбу. Однако от адмирала флибустьеров требовалось нечто иное. И он отправился в новый поход. Когда пиратская флотилия вышла в море, им повстречался крупный корабль французских флибустьеров. Французы отказались участвовать в походе. Морган взял капитана в плен, а команду «уговорил» присоединиться к эскадре. Правда, вскоре произошла катастрофа.

Пираты устроили праздник с пьянкой и стрельбой. Веселье завершилось «грандиозным» фейерверком: флагманский корабль взлетел на воздух! Кто‑то шальным выстрелом угодил прямехонько в пороховой погреб. Тридцать человек погибло, Морган и офицеры остались живы, потому что пороховые погреба были расположены на носу, а для привилегированного общества предназначалась корма. Среди пиратов прошел слух, что взрыв устроили французы. Так или иначе, но пришлось возвращаться на Ямайку. Эксквемелин сообщает: «Спустя восемь дней… англичане выловили разлагающиеся тела убитых, однако не для того, чтобы их похоронить, как повелевает печальный долг, а чтобы снять с них одежду и золотые кольца. Пираты выловили трупы, сняли с них платья и отрубили пальцы, на которых были кольца, а затем бросили тела за борт на съедение акулам».

Так ли все происходило? Возможно, и так. Флибустьеры были верны своему разбойничьему братству и редко бросали в беде товарищей. Хотя почтения к мертвым не выказывали, а жадностью не были обделены.

Моргана не обескуражило неудачное начало похода. Он собрал совет. Определенного плана выработать не удалось. Некоторое время они грабили мелкие прибрежные поселки, запасались мясом, забивая скот. Несколько кораблей отстало от эскадры. Пора было предпринимать решительные действия. Морган взял курс на город Маракайбо.

 

Корабль Генри Моргана идет на Гибралтар. Гравюра XVII в.

Здесь грозную армаду ожидал сюрприз: гарнизон и жители сочли за благо скрыться в окрестных лесах, унося ценные вещи. Пираты бросились на поиски беглецов. Пойманных жестоко и изощренно пытали, доискиваясь местонахождения сокровищ. Разграбив Маракайбо, отправились в Гибралтар.

На подходе к этому городу эскадру встретили орудийные залпы. Ядра падали с недолетом. Корабли отошли в море. Ночью они приблизились к берегу в отдалении от города. Ранним утром высадили десант. Шли двумя группами: прямой дорогой и в обход.

Испанцы были предусмотрительны. На пути движения пираты встречали преграды и засады. Тем временем горожане спешно собирали все ценное и уходили в лес.

Добравшись до города и увидев, что он пуст, разбойники пришли в бешенство. Они стали рыскать в окрестностях, ища жителей. Тех, кто попадал к ним в руки, ожидали страшные муки.

…В романах и кинофильмах, посвященных пиратам, речь идет о злодеяниях плантаторов, испанских завоевателей. Если обратиться к запискам Эксквемелина, флибустьеры выглядят еще более неприглядно, чем их враги. Благородных целей у них не было вовсе. Действовали они так же, как вымогатели всех времен и народов: чтобы заставить человека отдать все, что имеет, они опаляли жертве лицо, прижигали тело каленым железом, выкалывали глаза, коптили заживо на костре…

Пять недель провели пираты в Гибралтаре, собрав огромный урожай сокровищ. Получили они и выкуп за пленных, а также за то, что город не будет сожжен.

Вернувшись в Маракайбо, Морган узнал, что в устье лагуны заблокировали выход в море три крупных военных корабля, а на прибрежных фортах обосновались испанские гарнизоны. Противник явно превосходил флибустьеров по численности и огневой мощи.

Испанский адмирал передал разбойникам ультиматум: или отдайте награбленное и будете отпущены, или мы вас уничтожим. Морган зачитал послание своей братии, спросил, готовы ли они вернуть добычу за право свободно выйти из ловушки, или будут сражаться? У пиратов сомнений не возникло: богатства они считали своими кровными, ради них рисковали жизнью и снова готовы были поступить точно так же.

Они стали тщательно готовиться к бою. Много забот доставлял корабль (брандер), на который они сносили со всего города смолу, воск и серу. Горючую смесь поместили в трюм, перемешав с пальмовыми листьями, и тут же положили горшки с порохом. На палубе установили деревянные чурки, надев на них шапки. На этом судне подняли адмиралтейский флаг.

Ранним утром пиратская флотилия двинулась к выходу из лагуны навстречу неприятелю. Впереди плыл брандер, начиненный адской смесью и с деревянной командой. Замыкали шествие шлюпки с пленными мужчинами и женщинами и золотом. Флибустьеры поклялись драться плечом к плечу до последнего человека; тем, кто особо отличится, полагалась премия.

Испанские корабли подняли якоря, подготовились к бою и выступили навстречу пиратам. К их удивлению, сравнительно небольшой флагман врага ринулся на самое крупное испанское судно. Что за безумная авантюра! Слишком поздно они поняли, что перед ними брандер.

Перед столкновением несколько пиратов подожгли фитили и бросились в море. Брандер через несколько минут взорвался, выплеснув горячую смолу на испанский флагман. Поднялись клубы черного дыма под радостные вопли флибустьеров, праздновавших первую победу.

Второй взрыв ликования последовал тогда, когда испанский корабль, пытаясь вернуться под прикрытие крепостных батарей, сел на мель. Третье судно не успело развернуться, как его настигли пираты, взяли на абордаж, мгновенно разграбили и запалили.

Роковой просчет испанских стратегов, характерный для многих самоуверенных военачальников и политиков: недооценка ума и знаний противника. Испанский адмирал получил сведения от одного из жителей города, что пираты готовят брандер. Но он не поверил, что головорезы способны на такую хитрость. Разглядывая в подзорную трубу приближающийся вражеский корабль, видя обилие фигур матросов, шапок и флаг Моргана, он только посмеивался над тупостью пиратов.

Теперь оставалось обезвредить крепость. Окрыленные успехом флибустьеры высадили десант и ринулись в атаку. Их встретил шквал огня. Потеряв тридцать человек и унося раненых, они вернулись на корабли.

Тем временем Морган основательно допросил взятого в плен испанского штурмана и смог оценить силы врага. Он узнал, что на полусгоревшем флагмане находились драгоценности. Их удалось достать.

Морган поставил испанцам свои новые условия: 30 тысяч реалов выкупа за Маракайбо и пленных, а также пятьсот голов скота. Испанский генерал наотрез отказался от переговоров, но жители города пригнали скот и принесли часть денег. Морган отправил генералу пленника договариваться о свободном выходе в море; в противном случае пираты обещали украсить заложниками реи своих кораблей. Генерал обвинил пленных в малодушии (сам‑то сидел в крепости, а они были в руках разбойников) и поклялся пустить ко дну всех флибустьеров.

Но и на этот раз пираты оказались смышленей самоуверенных испанцев, которые из крепости внимательно наблюдали за перемещением их кораблей. Тем временем разбойники делили добычу. Они, как обычно, клялись на Библии, что не утаят ни шиллинга. Эти «исчадия сатаны» выказывали трогательное уважение к Священному Писанию, едва ли не все заповеди которого постоянно и, можно сказать, профессионально нарушали.

Вечером испанские наблюдатели заметили, что несколько каноэ с пиратами отошли от кораблей в сторону берега. Сам генерал внимательно следил за действиями врагов. Он понял их маневр: высадить десант и напасть на крепость с суши большими силами.

Рейсы каноэ продолжались. Значит, сотни флибустьеров спрятались в прибрежных зарослях, готовясь к атаке, и надо срочно провести передислокацию: перетащить пушки, защищая подступы к крепости с берега. Всю ночь испанцы находились в полной боевой готовности. Под утро напряжение достигло предела. Сам генерал с недоумением оглядывал каждый кустик. Пираты как сквозь землю провалились.

Вдруг ему донесли, что корабли подняли паруса и двинулись в сторону крепости. Генерал не усомнился, что враг пытается его запугать. На всякий случай приготовили несколько пушек для защиты со стороны моря, но главное внимание по‑прежнему уделяли подступам с суши.

Легкий утренний бриз раздувал паруса. Корабли, ускоряя ход, поравнялись с крепостью. Только теперь генерал понял, что его обманули. Пираты катали в каноэ одних и тех же пассажиров. В сторону берега они плыли сидя, а обратно – лежа на дне. Ни один пират не высадился на сушу. Вести прицельный огонь было уже поздно. Пираты победили. В результате этого похода слава Моргана прогремела в Карибском бассейне. Его разбогатевшие люди насмехались над теми, кто отказался идти с ними в поход.

«Жизненный опыт учит нас, что удача вселяет мужество и желание добиваться еще больших успехов: воинам удача сулит славу, купцам – страсть к приумножению своего богатства, ученым – к знаниям». Таково мнение А. Эксквемелина.

Требуется оговорка: надежда на счастливый случай обманчива. Как высказался великий полководец Суворов: один раз удача, другой раз удача, третий раз… Помилуй Бог, надобно и умение! Успехи Моргана, безусловно, объясняются его личными качествами, знаниями и трезвым расчетом. Вдобавок ко всему он был жаден и честолюбив ровно настолько, чтобы не поддаваться этим чувствам, не быть их рабом.

Вот и на этот раз, после блестящих побед, он вел себя так, будто ничего не произошло. Не появилось у него ни стремления безоглядно броситься в новую авантюру, ни угомониться, наслаждаясь покоем и награбленными богатствами. Пока его коллеги по ремеслу беспробудно кутили, он обдумывал план нового похода.

 

Экспедиция в Панаму

 

Не прошло и года после успешного похода на Маракайбо, как флибустьерская вольница стала испытывать финансовый голод. Пора было снова «выйти на дело». Морган предложил готовиться к большому походу. Местом общего сбора назначил южное побережье острова Тортуги. Туда же пригласил плантаторов и охотников Эспаньолы, а также губернатора Тортуги.

В гавани Пор‑Куильон собралась армия флибустьеров и армада кораблей, преимущественно небольших (множество людей прибыло на каноэ). Необычайное разнообразие одежд, языков, манер: от босоногих оборванцев до разодетых в шелка и парчу, как вельможи, удачливых капитанов (еще недавно не отличавшихся от босяков); от черных рабов до почтенных плантаторов‑рабовладельцев, от бандитских рож со следами всех пороков до благородных лиц с холеными бородками.

 

Пушки, с помощью которых местные жители пытались отбить нападение Генри Моргана на Панаму

Морган предложил закрепиться в каком‑то пункте материка, раздобыть побольше провианта и уж затем выбрать объект нападения. Испанцы, зная об этих мероприятиях, приготовились к отпору, предварительно спрятав ценности и постоянно ведя наблюдения. Но никакие предосторожности не помогли. Отправленная Морганом флотилия подошла к колумбийскому городу Рио‑де‑ла‑Аче и штурмовала его. Им повезло: взяли в плен корабль, полный маиса. Город был пуст. Разбойники стали рыскать по окрестностям, хватали беглецов и пытали. Напоследок, угрожая сжечь город, получили выкуп маисом. Вся операция заняла пять недель.

Морган, не получая от них известий, начал беспокоиться. К ликованию флибустьеров, все пять кораблей вернулись на базу с трюмами, полными зерна. Пираты и буканьеры, промышлявшие в лесу, собрались на кораблях. Морган провел смотр своей флотилии: 37 кораблей, десяток небольших барок и 2001 (так утверждает Эксквемелин, находившийся, по‑видимому, в их числе) хорошо вооруженный человек. На флагмане адмирала Моргана было 22 пушки.

Морган разделил флотилию на две части: под королевским и под белым флагами, назначив вице‑адмирала и контр‑адмиралов. Собрание офицеров утвердило его решения. Низшие чины обсудили все детали дележа добычи, платы за увечья. Генри Моргану назначили такую же часть добычи, как лорду‑адмиралу Англии и королю: одну десятую.

В конце 1670 года флибустьерская армада вышла в море. Попутно решили захватить остров Санта‑Каталина. Его крепость и форты были хорошо укреплены. Первая попытка штурма не удалась. И все‑таки силы были слишком неравны. Губернатор пошел на тайный сговор с Морганом. Вечером началась с обеих сторон беспорядочная пальба из пушек и ружей, похожая на потешную баталию: никто не пострадал, ибо заряды были холостые. Затем защитники с легким сердцем выбросили белый флаг. Пираты, войдя в город, принялись зверски истреблять кур, свиней и телят. Жителей оставили в покое.

Пополнив свой боевой арсенал, армада двинулась дальше. Чтобы испанцы не догадались о цели экспедиции – взятии Панамы, – Морган послал часть флота захватить крепость Сан‑Лоренсо на реке Чагре. Яростный штурм не дал результата. Пираты отступили, неся большие потери. Снова пошли на приступ. Им удалось подпалить деревянные постройки внутри укреплений. Вспыхнул пожар. От огня взорвался арсенал. Испанцы продолжали мужественно защищаться. Ворваться в крепость удалось лишь после того, как пираты подожгли внешние редуты. Затем началась резня.

Нападавшие потеряли около сотни убитых и примерно столько же раненых (в операции участвовали 400 человек). У взятых в плен узнали, что в Панаму явился пират‑дезертир, ирландец, и сообщил о готовящемся нападении. Губернатор Панамы принял надлежащие меры защиты, усилил гарнизон и устроил засады на дорогах.

Когда прибыл Морган с основными силами, крепость Сан‑Лоренсо уже была приведена в порядок. Оставив здесь свой гарнизон, он с отрядом в 1200 человек двинулся на Панаму. По реке на больших кораблях они медленно шли против течения. Селения на пути были пусты, еды доставалось слишком мало, подкреплялись главным образом курением табака.

Встретив засаду возле одного поселка, обрадовались возможности поживиться провизией. Бросились в атаку, как на банкет. Испанцы бежали. После них осталось лишь полтораста кожаных мешков из‑под хлеба, которые пираты отмочили, поджарили и съели.

Целую неделю они продвигались на каноэ и пешком, страдая от голода. От усталости и истощения едва передвигали ноги. Многие проклинали затею и готовы были возвратиться. Испанцы и индейцы сжигали на их пути поселки и опустошали поля.

На девятый день, спустившись в долину, они напали на стадо коров и наконец‑то смогли нормально поесть. Увидя вдалеке Панаму, восторженно закричали, словно их там ждали с распростертыми объятиями.

Испанцы дали бой на подступах к городу. Их было примерно вдвое больше, чем флибустьеров. Помимо конницы они имели стадо быков, которым предстояло разрушить пиратские ряды. Однако испанские военачальники просчитались. По болотистой местности конница двигалась медленно. Точным огнем буканьеры обратили ее в бегство. «Бычья атака» тоже не удалась. А пехота, видя приближающихся разъяренных пиратов, дала неприцельный залп, побросала мушкеты и бросилась наутек.

Флибустьеры одержали победу почти без потерь (испанцы потеряли около ста человек). Они подступили к Панаме. Несмотря на отчаянное сопротивление, город был захвачен после двухчасового боя. Морган устроил общий сбор и объявил: у него есть сведения, что все вино в городе отравлено, поэтому категорически запрещается его пить. Он справедливо опасался, что перепившихся победителей смогла бы перерезать и сотня врагов.

Разграбив город, пираты подожгли его. В пламени сгорело много людей, прятавшихся от бандитов, животных, а также произведений ис – кусства и товаров. Пираты ликовали и пировали. Они даже прозевали галион с серебром. Как отметил Эксквемелин, «предводителю пиратов было намного милее пьянствовать и проводить время с испанскими женщинами, которых он захватил в плен, нежели преследовать корабль».

Морган осуществил организованный грабеж страны. Часть флибустьеров на захваченных кораблях нападала на торговые суда, большинство орудовало на суше. Из Панамы поочередно отправлялись к разным селениям отряды до двухсот человек. Ведь в районе Панамы находились основные склады драгоценных металлов, награбленных испанцами в Перу.

Предполагается, что добыча разбойников составила полмиллиона реалов. Чтобы доставить ее на Атлантическое побережье, потребовалось около двухсот тяжело нагруженных мулов. При дележе не обошлось без споров. Морган в них не участвовал: с группой сообщников отправился восвояси, захватив значительную часть сокровищ. Считается, что он, вопреки пиратскому кодексу чести, урвал у своих товарищей четвертую часть от причитавшейся им доли. Алчный предводитель флибустьеров не остановился перед предательством – первым, но не последним в своей жизни: обманул товарищей, обокрал грабителей. Несколько кораблей французских пиратов пошли за ним в погоню, но не смогли догнать.

Этот поход ознаменовал высшее достижение флибустьеров. Ничего подобного уже не удалось осуществить никому. А Морган из‑за такого успеха едва не лишился главного своего достояния – головы. Дело в том, что когда пираты отправились грабить испанцев, подняв британский флаг, то совершили государственное преступление. Между Англией и Испанией в это время было заключено мирное соглашение. Флибустьер Морган осмелился перечеркнуть договор глав великих держав!

Возможно, предводитель флибустьеров не знал о данном соглашении. Однако это не снимало с него ответственности за бесчинства и преступления. Разрушение Панамы вообще выходило за грани «обычного» разбоя.

Испанский король потребовал от Англии сурово наказать виновных, прежде всего Моргана и Модифорта, губернатора Ямайки. Двух преступников арестовали и доставили в Англию. Модифорта заключили в Тауэр. Морган оставался на свободе до начала суда. В результате… Модифорт был помилован. Генри Моргана произвели в рыцари. Король Карл II умел ценить людей, которые щедро пополняют личное достояние монарха.

Из Лондона Моргана как представителя английского правительства направили на Ямайку. Он согласился на вторичное предательство по отношению к своим бывшим товарищам: поклялся бороться с пиратами.

Провел он несколько жестоких карательных акций (ведь человек более всего ненавидит тех, кого предал). Ямайка – исходная разбойничья база флибустьера Генри Моргана – стала превращаться в крупный торговый центр, находящийся под надежной государственной опекой стараниями сэра Генри Моргана. Превращение жадного и свирепого пирата в бесчестного буржуа и государственного чиновника ознаменовало закат флибустьерства.

Умер Генри Морган в своем роскошном доме‑дворце в Порт‑Ройяле в 1688 году и был похоронен в церкви Св. Екатерины. В последние годы он стал толстым, неповоротливым и страдающим туберкулезом и циррозом печени. И хотя историк Я. Маховский написал, будто «умер Морган в преклонном возрасте», надо учесть, что для нормального мужчины 55 лет – далеко еще не старость.

 

Как пират затмил «короля‑солнце»

 

Пиратский «генерал» Граммон в 1686 году разработал и утвердил с сообщниками план захвата испанского города Кампече. Он обратился к губернатору Тортуги с просьбой выдать каперское удостоверение. Неожиданно последовал отказ. Губернатор пояснил: между Испанией и Францией заключен мирный договор. Имеется указ короля Людовика XIV, запрещающий выдавать каперские свидетельства флибустьерам, не поступившим на службу в королевский флот или не являющимся оседлыми жителями.

 

Пиратский «генерал» Граммон. Гравюра XIX в.

Граммон ответил, что будет действовать по своему усмотрению. Губер – натор пригрозил пожаловаться правительству и двинуть против пиратов военные корабли. Граммон возразил: он намерен не воевать, а ловить рыбу возле Кампече. Губернатор объяснил, что испанцы воспримут такие действия в своих водах как дерзкий вызов и начнут боевые действия.

– Ну что же, – отвечал де Граммон, – мы не станем препятствовать им в этом. Что касается горожан, то они не испытают излишнего беспокойства. Зачем сдирать с овцы шкуру, если можно ее быстро подстричь? Она даже не успеет заблеять.

Упорствовал Граммон потому, что 14 кораблей уже подготовились к отплытию. Вместе с «коллегой» де Граафом, пренебрегая формальностями и даже входя в острый конфликт с французскими властями, Граммон направил свою флотилию на Кампече.

5 июля 1686 года они добрались до поселка, расположенного недалеко от главной цели маршрута. Здесь 900 пиратов пересели в 22 лодки и на веслах двинулись к Кампече. Они причалили к берегу близ города, переночевали и рано утром начали штурм.

Большой город с крепостью, фортами, тысячами солдат и вооруженных жителей, да еще с военным фрегатом, стоящим в гавани, безмятежно отдыхал, когда раздались первые выстрелы. Неожиданность нападения сыграла решающую роль. Флибустьеры быстро захватили небольшой форт. Однако перед ними оказался испанский фрегат. Десятки его пушек были готовы разнести в пух и прах ряды пиратов.

Граммон не дрогнул. Он отважился на пушечную дуэль с гигантом. Пока испанцы маневрировали, для того чтобы дать сокрушительный залп, флибустьеры успели пристреляться. Несколько ядер угодили в корабль. И вдруг раздался чудовищной силы взрыв! Фрегат раскололся. Словно невидимая рука вырвала его палубу и смахнула мачты. Когда дым рассеялся, в заливе плавали обгорелые обломки корабля.

Флибустьеры пошли на штурм крепости. Увлеченные поединком с фрегатом, они не заметили, как большой отряд испанских солдат – около 800 человек – скрытно засел в рощице перед укреплениями. И когда пираты спокойно приближались к городу, из рощи раздались залпы и выбежали испанцы. Неожиданные выстрелы ошеломили наступавших, несколько человек упали. Опомнившись, флибустьеры с яростью ринулись навстречу врагам. Солдаты в ужасе бросились к крепости. Пираты догоняли и рубили их. Крепостные ворота были открыты для отступавших, а из пушек не стреляли, чтобы не убивать своих.

Правда, пока еще флибустьеры не подобрались к богатым домам и церквам. Улицы были перегорожены брустверами, за которыми находились солдаты с орудиями и вооруженные горожане. Тогда Граммон приказал своим лучшим стрелкам подняться на крыши домов и стены крепости, прицельно отстреливая тех, кто находится возле орудий. Вскоре пушки остались «беспризорными». Пираты захватили их и направили на городские кварталы. Жители не посмели сопротивляться и сложили оружие.

Оставалось взять последний форт, который обороняли четыреста человек с двадцатью четырьмя пушками. Граммон приступил к осаде по всем правилам военного искусства. Пока основная часть его воинства отдыхала, расположившись в домах или рыская в поисках добычи, напротив форта установили батарею. Испанцы не смели показаться на валу из‑за постоянного ружейного обстрела. Осаждающие открыли огонь из пушек, стараясь пробить бреши в стенах. Это им не удалось. Штурм отложили на следующий день. Но все осажденные предпочли бежать.

Флибустьеры основательно занялись тем делом, ради которого явились сюда – грабежами. Но в домах наживы почти не было: хозяева либо надежно спрятали свои сокровища, либо забрали с собой, убегая в лес. Отряды флибустьеров стали рыскать в окрестностях города, ища богачей и богатства. Но и тут успехи были невелики.

130 флибустьеров угодили в засаду. Их окружили 800 испанских солдат, руководимых губернатором соседнего города. Несмотря на критическое положение, разбойники, сражаясь, организованно отступили к городу, потеряв убитыми 20 человек. Более всего огорчало их то, что два товарища попали в плен.

Граммон на следующий день предложил выкупить двух своих людей за десятки испанцев, находившихся у него в плену. Губернатор не согласился. Граммон пришел в ярость: «Это так‑то вы отвечаете на мое великодушное предложение?! А вам не кажется, что я могу изрубить всех пленных испанцев и сжечь город дотла?» Губернатор, упоенный своей крохотной победой, был непреклонен: «Разбойники привыкли убивать и разрушать. Но у Испании достаточно денег, чтобы снова отстроить город, и хватит людей, чтобы его заселить!»

Эта наглость (при очевидной трусости, ибо губернатор рисковал чужими жизнями, а не своей) окончательно вывела Граммона из равновесия. Он велел казнить пять испанских офицеров и поджечь несколько домов – на глазах у посланника губернатора. Больших злодеяний Граммон не стал совершать.

Флибустьеры продолжали праздновать победу, располагаясь в лучших домах и опустошая погреба. День святого Людовика, 25 августа – именины короля, не признающего флибустьеров, – Граммон отметил пышно. Утром был дан орудийный салют. Затем разодетые в роскошные (награбленные) наряды пираты прошли нестройными рядами по главной улице города под дикий грохот барабанов и музыку оркестра.

Банкет устроили на площади перед церковью. Столы были накрыты с необычайным великолепием и уставлены лучшими испанскими винами. На праздник пригласили молодых горожанок и даже горожан (все‑таки из их погребов яства).

Вечером был устроен самый необычайный фейерверк. На городском складе находился груз ценного кампешевого дерева – превосходного материала для мебели и красочных паркетов – стоимостью 200 000 пиастров. Граммон приказал устроить грандиозный костер и в считанные часы буквально пустил на ветер целое состояние. Говорят, при этом он произнес:

– Да могут ли они там, в Версале, тягаться с нами? Им же это не по карману!

Так флибустьер затмил «короля‑солнце» Людовика XIV.

Возвращались они в Санто‑Доминго в тревоге. Чем ответят на их непослушание французские власти? Ответ был ошеломляющим: де Граммону предложили пост губернатора южной части Санто‑Доминго, а де Граафу – должность начальника полиции.

У французских властей не было никаких возможностей обуздать силой этих головорезов и их прославленных командиров. А почетные посты заставят поневоле обратиться к мирной деятельности. Тем более что за время их отсутствия испанские корабли, не считаясь с мирным соглашением, ограбили нескольких французских купцов и уничтожили суда. Экспедиция Граммона и Графа могла сойти за ответный удар.

Граммон не стал отказываться от почетного поста, только просил чуть повременить, ибо ему еще требуется закончить некоторые дела. Он снарядил корабль и со 180 верными флибустьерами вышел в открытое море. Куда они направлялись? К какому острову сокровищ? На какие райские берега? Это так и осталось тайной.

С той поры о Граммоне и его команде не было никаких сведений. Возможно, это самый романтический уход пирата в неведомое.

 

Плавание академика‑разбойника

 

Уильям Дампьер (или Дампир) был незаурядной личностью. Этот пират состоял в Британском Королевском обществе – академии наук – вместе с Ньютоном.

Рано осиротев, Дампир нанялся юнгой на торговый корабль, перешел в военный флот. Получив ранение, оставил службу и с 676 года на Ямайке управлял плантацией, занимался торговлей, охотился в лесах, заготавливал древесину, а также пиратствовал. Через пять лет вернулся в Англию, накопив небольшой капитал.

 

Уильям Дампъер (Дампир) – пират и академик. Гравюра XVIII в.

Он изучил латинский язык, математику и ботанику. С детства обладал любознательностью и наблюдательностью, получая, как он позже выразился, «особое наслаждение от наблюдения за растениями». Женившись, приобрел поместье, но вскоре отправился на Ямайку, примкнул к флибустьерам и стал штурманом.

Их группа решила повторить поход Моргана на Панаму. Однако испанцы, наученные горьким опытом, умело прятали драгоценности. Добыча у пиратов была скудной. Они вышли на Тихоокеанское побережье, захватывая корабли. Но и это особых успехов не принесло.

Вот как охарактеризовал Дампир одного из флибустьерских капитанов Джона Кука (не путать с Джемсом, великим географом‑мореплавателем): «Разумный, очень интеллигентный человек, несколько лет пробывший приватером (т. е. капером или корсаром)». От Тихоокеанского побережья флибустьеры (их осталось всего 44) рискнули снова пересечь Панамский перешеек, уже с запада на восток. Путь был труден и опасен – через джунгли, горные гряды, долины и реки. Они бы заблудились и умерли с голоду, если бы индейцы не вывели их к берегу Карибского моря. Несмотря ни на что, Дампир сумел сохранить свои записи (он держал тетрадки в толстом стволе бамбука, залепленном с обоих концов воском). Он отправился в Виргинию, где приобрел табачную плантацию.

В тех краях объявился Джон Кук на судне «Месть» («Ревендж»). Встретив старого товарища, Дампир бросил плантацию и вновь вышел в море. Они отправились к африканскому берегу для захвата крупного корабля. Им попался сорокапушечник под голландским флагом.

Голландцы были застигнуты врасплох и сдались. Корабль, отлично снаряженный для длительного плавания, теперь получил название «Услада Холостяка». О том, как они пиратствовали, Дампир не оставил свидетельских показаний, зато научный аспект нашел отражение в ряде записей о летающих рыбах, фламинго, особенностях Африканского побережья.

В Тихий океан они прошли, обогнув мыс Горн. Неблагоприятные ветры отбросили их далеко на юг, до 60°30 ю. ш.; по‑видимому, этих широт еще не достигало ни одно судно. Отдохнув на необитаемом острове Хуан‑Фернандес и встретившись с некоторыми коллегами по пиратству, они полтора года крейсировали вдоль западного побережья Южной Америки, захватывая корабли и совершая набеги на поселки. Богатой добычи не было: испанцы проявляли бдительность.

В тихоокеанских водах сошлись несколько пиратских кораблей. Они готовились встретить испанский «серебряный галион», но наткнулись на военную флотилию. Дампир записал: «Видя их, несущихся на нас на всех парусах, мы скрылись». Пиратская группа распалась. Дампир остался на «Сигните» («Молодом Лебеде») под командой капитана Свана.

Дампир предлагал идти на север искать легендарный проход в Атлантику. Свану тоже расхотелось разбойничать. Однако команда решила продолжать поиски удачи и пересечь Тихий океан. 31 марта 1686 года «Сигнит» и барк под началом капитана Тита отправились от мыса Корриентс в Мексике на запад. Плавание продолжалось 51 день. Это был переход через поистине водяную пустыню. Не встретили ни клочка земли, не видели ни рыб, ни птиц, погода была скверная. Наконец, когда на каждого в день уже приходилось лишь полкружки маиса и пара стаканов тухлой воды, они увидели остров Гуам.

Позже, в порыве пьяной откровенности, один из матросов сказал Дампиру, что они сговорились: если через два дня не будет земли, зажарить и съесть офицеров. По отношению к Дампиру это вряд ли имело бы смысл: настолько он был тощ (в отличие от капитана Свана).

Следующая остановка была на филиппинском острове Минданао. Оборванных, измученных пиратов ждал восторженный прием. Местные жители ненавидели испанцев и голландцев, стремились к дружбе с англичанами. Сван, пользуясь случаем, блаженствовал и наслаждался у султана. Возмущенная его беспечностью команда отправилась в плавание, оставив на берегу Свана и еще 36 человек команды.

Из‑за неумелости нового капитана Рида пиратский корабль отнесло далеко на юг от намеченного маршрута. Им довелось стать первыми англичанами, попавшими к берегам Австралии (тогда ее называли Новой Голландией). Дампир провел здесь более двух месяцев, заходя достаточно далеко в глубь земель, потом названных его именем.

Вскоре Дампиру наскучила компания полупьяных головорезов. Он договорился, что останется на острове недалеко от Суматры. С матросом Холлом и четырьмя малайцами он отправился в плавание на каноэ. Это были дни постоянного напряжения и угрозы смерти. Лодчонку захлестывало волнами. На четвертые сутки им стало казаться, что гибель неминуема. «Я должен признаться, – написал бывалый пират, – что мое мужество, которое я до этого еще сохранял, покинуло меня».

Через пять дней они добрались до Аче. Дампир тяжело болел. Выздоровев, снова пошел в плавание. Наконец, устроился главным пушкарем в форте Ост‑Индской компании на западном побережье Суматры. Несмотря на запрет губернатора, весьма ценившего знающего пушкаря, он тайно бежал на английский корабль с мальчиком‑рабом Джоли, украшенным оригинальной татуировкой.

В сентябре 1691 года Дампир завершил в Лондоне свою первую «кругосветку», продолжавшуюся двенадцать с половиной лет. Поначалу он зарабатывал на жизнь, демонстрируя почтеннейшей публике своего экзотического слугу. Но тот вскоре умер. В 1697 году Дампир издал свои записки под заголовком «Новое путешествие вокруг света». Вскоре получил должность на таможне.

Когда вышел новый том его записок, Дампира представили первому лорду Адмиралтейства графу Оксфордскому, а затем королю Вильгельму III. Зачисленный в королевский флот, он на корабле «Косуля» («Ро‑бак») в начале 1699 года вышел из Лондона, имея целью исследования в районе Новой Голландии. Была открыта группа островов (архипелаг Дампира), сделан еще ряд открытий. По возвращении его обвинили в жестоком обращении с командой и плохом руководстве. Штурман оказался пьяницей, плотник – бездельником, а первый помощник Фишер – завистливым интриганом. Он обвинил капитана в некомпетентности и отмене его распоряжений.

Дело в том, что Фишер один раз хотел устроить порку провинившегося матроса, а в другой – избил юнгу. Дампир, которого Фишер попрекал пиратством, был настроен к матросу и юнге более снисходительно, чем кадровый офицер королевского флота. По‑видимому, флибустьеры уважительнее относились к правам личности, чем моряки, состоящие на официальной службе. Но вот с военными офицерами не дозволялись такие «вольности», какие позволил себе Дампир: он погнался за Фишером с тростью, загнал в каюту и приказал арестовать, а на ближайшей стоянке отправил в тюрьму в кандалах, с тем, чтобы его оттуда доставили в Англию.

Военно‑морским судом Дампир был признан виновным в оскорблении Фишера с выплатой крупной суммы штрафа. С тех пор он пытался вновь заниматься морским разбоем, но его преследовали неудачи. Единственный пират, ставший академиком, умер в марте 1715 года, имея долги. Место его захоронения неизвестно.