Птички запели, а на кустах булки румяные созрели.

Ржаные сухарики. «Жар‑пар‑бумс» – и хлеб словно из пекарни.

 

«Ну и денек! – думала Лёка, выбегая из школы. – Уже пятнадцать минут второго. Мама опять сегодня уехала в командировку, Марина в музыкальной школе. Обед надо готовить, да еще хлеба купить».

Она приостановилась около снежной горки и посмотрела, как малышня лихо съезжает на санках. Вот бы прокатиться!

Лёка бросила портфель на скамейку и вихрем взлетела на горку. Оглянулась – все с санками внизу, а она без санок наверху. Горка накатанная, без санок еще интереснее…

– С дороги, куриные ноги! – крикнула Лёка мальчишке, мчащемуся ей наперерез.

Да это Алеша!

– Эй, Лёка, хорошо, что я тебя нашел! Бегу в школу – рисовать дружинную стенгазету, а бабушка сегодня заболела; доктор сказал, простуда. Выписал кучу рецептов, и надо еще молоко и мед давать.

Лёка задумалась лишь на секунду. Что уж тут думать? Стенгазета есть стенгазета, тем более дружинная. А бабушке надо помочь…

– Лекарство я заказал, в два часа будет готово. И еще бы с Чубчиком погулять, а?

– Ладно. – И Лёка уже летела к дому, строя в голове план.

«Домой заходить не стану, а сразу к Алеше. Чубчика в охапку, тридцать минут с ним побегаю. Потом в аптеку и в магазин. Заодно куплю хлеба. Молоко вскипячу, бабушку напою молоком с медом и лекарство дам. Не опоздать бы к появлению Калинки, она обещала сегодня прилететь, и мы с ней будем обед готовить. А еще уроки! Вот это денек!»

…Только в половине третьего Лёка открыла двери своего дома… Что за чудо! Полы натерты, пыль вытерта, дом весь чистый‑пречистый, из кухни плывут жаркие душистые волны чего‑то очень вкусного… А по кухонному подоконнику расхаживает Калинка.

– Калинка! Это все ты? Такой чистый‑пречистый дом!

– Ты помогла бабушке и Алеше, а я тебе…

– Спасибо! А чем так вкусно пахнет? – Лёка заглянула в духовку. – Сухарики! И какие маленькие, румяные!

– Убирала я кухню и нашла куски хлеба, черного и белого…

– Я их выбросить хотела.

– Выбросить?! – Калинка резко повернулась к Лёке. – Конечно, велик ли труд заплатить в булочной семь копеек и принести домой булку… Между прочим, мне показалось, что банки с тертой смородиной, которые ты привезла от бабушки из Вишенок, испортились. Пожалуй, их надо выбросить.

– Как выбросить? – Лёка чуть не заплакала. – Это невозможно! Ты себе не представляешь, сколько я кусты смородиновые поливала, потом ягоды собирала, вся обцарапалась. Да еще банки пришлось мыть. Смородину с сахаром перетирать. Знаешь, как трудно! А когда от бабушки в Москву везла, совсем измучилась, банки как чугунные, два дня руки болели. Выбросить!

– Ох, Лёка, ты только свой труд и ценишь! У тебя руки болят, а у того, кто хлеб растил, не болят? Дождичек прошел, птички запели, а на кустах булки румяные созрели?

– Я не маленькая, знаю, что зерно в поле растет!

– Не растет, а его выращивают. Каждое зернышко к севу всю зиму берегут, за посевом все лето ухаживают, а когда урожай убирают, то не спят, не едят, торопятся, чтобы зерно не осыпалось. И сушат зерно, и веют, и на элеватор везут – тоже каждое зернышко берегут. Пекари, пока ты спишь, тесто месят и булки пекут. А ты в булочную придешь, носик наморщишь: «Почему это у вас булочки замерзшие? Я только тепленькие люблю»… – Калинка отвернулась от Лёки и долго смотрела в окно. – Культура человека проявляется в первую очередь в том, как он относится к чужому труду. Пройтись грязными башмаками по свежевымытому полу, выбросить на тротуар бумажку легко: подумаешь – кто‑то вымоет, уберет… Надо же – хлеб хотела выбросить!

– Прости меня, пожалуйста, я никогда об этом не думала… Но что же теперь делать? Мы много хлеба купили – он зачерствел…

– Надо покупать столько, чтобы не оставался. Сшей два полотняных мешочка и храни там хлеб, белый и черный отдельно – не так черствеет. Если хлеб остался и зачерствел, то нарежь его мелкими кубиками, подсуши в духовке… Налей себе молока и возьми горстку ржаных сухариков, а то ты забегалась сегодня совсем.

Лёка выпила молока из большой глиняной кружки и съела несколько еще не остывших сухариков. Калинка прошлась по подоконнику, поглядывая на Лёку.

– Что же ты не проверишь свои банки?

– Боюсь, ты сердиться будешь. – Лёка с надеждой взглянула на полку: – Совсем испортились?

– Нет, только начали портиться, но я их вылечила. В виде исключения. Не держи банки в кухне, кухня небольшая, от газовой плиты нагревается. Если бы это еще стерилизованные консервы были, а то просто завязанные бумагой банки.

– Но ведь мы не умеем делать консервы. Ты нас научишь?

– М‑м, посмотрим…

– Калиночка, честное слово, я никогда ни крошечки хлеба не выброшу. – Лёка помолчала и добавила: – И о чужом труде всегда буду помнить… Спасибо тебе, что ты вылечила банки, мне, правда, трудно было собирать смородину. Жара такая была! Быть может, Алешиной бабушке смородины отнести? Ведь это витамины!

– Конечно, отнеси, только попозже. Бабушка недавно задремала, а больному больше всего нужен покой и сон.

– Хорошо, отнесу попозже. – Лёка взяла еще горстку сухариков и вкусно захрустела. – Сухарики получились сладкие, как конфеты. А из свежего хлеба можно такие сухарики насушить?

– Отчего же нет? Если не будет черствого, можно и из свежего, еще вкуснее.

 

СУХАРИКИ

 

– Нарежь мелкими кубиками хлеб, насыпь тонким слоем на противень и поставь в нежаркую духовку.

– Почему в нежаркую?

– Жаркая духовка опалит и засушит сухарики сверху, а внутри они останутся сыроватыми. В нежаркой духовке сухарики высушатся, хорошо и не подпалятся, а только симпатично подрумянятся.

– И ничем их не надо присыпать?

– Ржаные, перед тем как ставить в духовку, можно чуть‑чуть присолить. Немножко! А белые, перед тем как вынимать из духовки, минуты за три, присыпать сахарным песком. Тоже слегка! Можно, но не обязательно.

Лёка хитро посмотрела на Калинку и сказала:

– Мы с Мариной записываем твои формулы «можно». Вот, например: не только можно, но нужно вытирать руки насухо. А вот сухарики можно посыпать, но не обязательно.

Калинка засмеялась:

– Я и не знала, что у меня такие формулы получаются. Ладно, запомню. Итак, присыпать не обязательно, а сушить минут 20–30 обязательно. Когда выключишь огонь, противень оставь в духовке. Там в тепле и сухости сухарики постоят еще полчаса и станут совсем легкими и хрустящими.

– А крупные сухари разве нельзя сушить?

– Можно, но не нужно. Чем мельче сухарики, тем они скорее подсохнут и будут вкуснее. Не поленись и порежь красивыми четкими кубиками. Если вдруг остались куски хлеба ломаные и крошеные – кстати, ломать, крошить и оставлять недоеденным хлеб привычка ужасная! – то их не надо резать, а просто посушить в духовке и из черных приготовить отличный квас, а белые перемолоть через мясорубку в мелкую крошку. Молотые сухари, их называют панировочными, совершенно необходимы в кулинарии.

– Странное слово – па‑ни‑ро‑воч‑ные!

– В такой сухарной крошке панируют, обваливают, котлеты, рыбу и мясо. Перед тем как жарить. А еще присыпают пироги, запеканки, пудинги. Из молотых сухарей можно приготовить даже торт.

– Ого! Даже торт! Так. Дай запомнить. Мелкие сухарики, панировочная крошка, квас и торт. А как готовить квас?

 

КВАС

 

– Ржаные сухари, хорошо высушенные и даже более поджаристые, чем эти румяные сухарики, залей кипятком. Пусть настоятся часов восемь где‑нибудь в теплом уголке кухни. Потом настой осторожно слей в другую кастрюлю и добавь разведенных дрожжей и сахара. Пусть квас перебродит часа четыре, тоже в тепле. Когда начнет появляться пена, квас процеди через марлю, разлей в бутылки и поставь в холодильник. Дня через три квас будет совсем готов.

На сухари, высушенные из килограмма хлеба, возьми пять литров воды, одну восьмую часть палочки дрожжей, примерно граммов 12, и граммов 200 сахару. Хочешь послаще, возьми сахара больше.

В квас, уже готовый, разлитый в бутылки, можно положить по кусочку апельсиновой или лимонной корочки или веточку мяты. – Калинка помедлила, засмеялась и сказала: – Можно, но не обязательно.

– Лёка тоже засмеялась, потому что поняла: Калинка наконец ее простила, – и тут же потребовала:

– Сейчас мы не могли бы приготовить квас?

– Сейчас, Лёка, у нас нет лишнего хлеба. Если тебе так хочется, можем сделать квас из этих ржаных сухариков…

– Нет, ни за что! Такие вкусные! – Лёка взяла еще сухариков и с удовольствием захрустела самым поджаристым. – А можно, я еще молока выпью?

– Разве обедать ты не собираешься?

– Ой, обед! Скоро Марина придет, да и папа тоже. Я хотела, чтобы ты научила меня готовить борщ, котлеты и кисель. Это самый любимый папин обед.

– Нет, Лёка, такой обед мы быстро приготовить не успеем.

– Калиночка! Покрутимся на пятке – и все быстренько сделаем. Раз, два! Все готово!

– Лёка! Не хитри. Если я сейчас в десять минут все приготовлю, ты так и не научишься готовить действительно очень вкусный зимний обед.

– Что же нам делать?

– Обойтись тем, что есть. Мама оставила в холодильнике достаточно на сегодняшний обед. И вообще надо приучить себя к тому, что ничто не должно выбрасываться. Куда ты денешь голубцы, бульон и компот?

Лёка лихорадочно соображала, что бы придумать. Ей так хотелось приготовить сегодня обед самой.

– Ну, я бы… не стала ничего выбрасывать. Сегодня мы бы приготовили настоящий, как ты говоришь, зимний обед. А завтра мы бы ели этот, мамин.

– Сложная система! Подумай сама, ведь обед, приготовленный мамой вчера, более свежий сегодня, чем будет завтра. Так?

– Так… Значит, это сделать можно, но не нужно?

– Совершенно верно! Не стремись забивать холодильник разной едой, лучше приготовить и сразу съесть. Вкусно и во много раз полезнее, чем простоявшее два‑три дня. И потом, ты сегодня еще за уроки не садилась. Академику арифметика и география важны не меньше, чем умение вкусно готовить.

Лёка пригорюнилась было, но подумала минутку и поняла, что хотела поступить неразумно.

– Ты права, Калинка! Но мы с тобой когда‑нибудь все же приготовим борщ?

– Конечно, завтра суббота, ты заканчиваешь в двенадцать? Я прилечу к школе ровно в десять минут первого. Купим продукты и приготовим обед. Папа тебе оставляет деньги на продукты? – спросила Калинка.

– Редко оставляет. Почти всегда покупки делают папа или мама.

– Ты уже большая девочка. Надо учиться самой покупать продукты. Завтра идем за овощами и мясом. Положи в портфель сумку и бумажный пакет. А сейчас собираем на стол.

Лёка достала хлеб, посмотрела на него и спросила:

– Калинка, ты не знаешь какого‑нибудь волшебного словечка, чтобы замерзший или зачерствевший хлеб превратился в свежий?

– Знаю. Зачерствевшую булку смочи слегка водой со всех сторон, положи ее на сковородку, прикрой крышкой и поставь на огонь или заверни в мокрую белую бумагу и положи в жаркую духовку. Минут через восемь – десять булка будет как из пекарни. А замерзшую булку сделать свежей и того проще. Положи на сковородку, прикрой крышкой и поставь на самый маленький огонек. Минуты на четыре – шесть. Вот и все.

– А слово?

– Слово! – Калинка засмеялась: – Жар‑пар‑бумс. Повтори три раза.

Лёка сделала все и села на корточки перед дверцей духовки.

– Что же, ты так и будешь сидеть восемь минут? За восемь минут можно много успеть сделать. И собрать на стол, и даже привести себя в порядок. Ты очень лохматая. Приятно быть причесанной и опрятной дома не только при гостях, но даже когда одна…