Дипломатка поневоле. Шевалье д'эон

 

В русском языке нет такого слова – «дипломатка». Я его выдумал специально для героя своего очерка. Товарищ Коллонтай, многолетняя представительница СССР в Швеции, звалась «госпожа посол», а вовсе не «послиха» и не «послица», и была она настоящим советским дипломатом.

Но вот случай с шевалье д'Эоном – особый. Для него и новое слово придумать можно.

Что же пишет о шевалье словарь Брокгауза и Ефрона? «Шарль‑Женевьева, известн. под именем Шевалье д'Эон, 1728–1810, таинственная личность по неизвестности ея пола, с 1755 при французском посольстве в СПб., где впервые появился в женской одежде, в 1768 послан в Лондон, но с 1771 отозван королем. Сочинения исторические и политические в 13 томах…»

Как видите, Брокгауз и Ефрон считали д'Эона личностью таинственной. В короткой статье они называют шевалье то в женском, то в мужском роде.

Значит, в начале XX века тайна разгадана не была.

Современники шевалье склонялись к тому, что имели дело с мужчиной. Вот что пишет некая мадам Кампан: «Длинный шлейф ее платья и тройные буфы рукавов являют столь печальный контраст с ее гренадерскими манерами и выражениями, что все вместе производит впечатление самого дурного тона». Ей вторят другие свидетели и знакомцы шевалье. Барон де Гримм считал, что нет ничего более «непристойного, чем мадемуазель д'Эон в юбке».

Но ведь ходил в юбке! Может, просто был грубой женщиной?

Почему так случилось?

А ведь для меня удивительнее всего даже не юбка, а сама невероятная жизнь этого человека, оставившего – кстати, о чем сегодня часто забывают сплетники – тринадцать томов исторических сочинений!

За этим скрывается трагедия.

Судите сами.

 

Двойственность сопровождала шевалье с рождения. Надо же было его так назвать – Шарль‑Женевьева! Половина имени мужская, вторая половина женская! Родился он в состоятельной, но не дворянской семье, так что уже в молодости он чуть‑чуть поменял фамилию. Из Деона он стал д'Эоном. Такое бывает – ведь стал же Бальзак де Бальзаком. Юноша (а в этом тогда никто не сомневался) получил хорошее образование в Париже, окончив в 1748 году колледж Мазарини. Кроме того, он прошел курс гражданского права, брал уроки фехтования и занимался верховой ездой в королевском манеже, причем во всех этих занятиях преуспел. В 1752 году он напечатал экономический труд о финансовом положении Франции, который обратил на себя внимание правительства, и д'Эон начал работать в финансовом управлении. Вскоре он познакомился с королем Людовиком XV, сорокалетним, в расцвете сил, энергичным правителем, нуждавшимся в молодых талантливых помощниках для проведения своей сложной внешней политики.

Людовику было важно наладить отношения с Россией. Однако всеми делами там заправлял канцлер Бестужев‑Рюмин, англофил и противник Франции. Ненависть Бестужева‑Рюмина к Франции подогревалась делами внутренними. Вельможи вокруг трона императрицы Елизаветы Петровны страшно враждовали, и если канцлер стоял за союз с Англией против Франции, то князь Воронцов и семья Шуваловых выступали за сближение с Францией и Австрией.

Посол Франции в Петербурге Шетарди не оправдал надежд Людовика. Не говоря уж об отношении к нему канцлера, он не нравился и Елизавете. Так что посол отъехал из Петербурга, и в России не осталось французского представителя.

Положение еще более осложнилось, когда в 1755 году всей Европе стало известно, что императрица Елизавета тяжко больна. А в случае ее смерти к власти должен был прийти немецкий патриот Петр, племянник Елизаветы.

Надо было спешить.

Во Франции решили отправить в Петербург тайное посольство.

 

Документов на этот счет не сохранилось, да и какие могут быть документы, если, вернее всего, эта идея обсуждалась в гостиных Версаля за чашечкой кофе в самом узком кругу.

А узкий круг состоял из самого Людовика, возлюбленной короля маркизы Помпадур и его друга и родственника принца Конти, который надеялся захватить польский престол, а на худой конец герцогство Курляндское в Прибалтике. Кроме того, у Людовика и Конти созрела совершенно нелепая мысль женить принца на Елизавете Петровне и тем самым обеспечить российский трон за Францией. Похоже, за несколько лет разрыва с Россией Людовик полностью оторвался от действительности.

Следовало восстановить отношения с Россией, несмотря на то, что французского посла Россия принимать не желала.

И тогда высокопоставленные интриганы придумали хитрую комбинацию.

Вместо посла в Россию направляется кавалер Дуглас‑Маккензи, шотландец, злейший враг Англии, но не француз. Поэтому враг Франции при российском дворе – канцлер Бестужев‑Рюмин решит, что и в самом деле приехал всего‑навсего английский геолог (такова была легенда Дугласа). На самом же деле переговоры будет вести умница д'Эон, которому также было необходимо придумать легенду.

Легенду родил, очевидно, сам Людовик, который увидел, как великолепно на маскараде у герцога Неврие кавалер д'Эон изображал девицу. Никто не заподозрил обмана! Даже сам король чуть было не начал за девицей ухаживать.

Людовик XV был прирожденным интриганом. Порой его интриги шли на пользу Франции, но чаще он сам себя обманывал.

У него было правило: при после в любой стране иметь доверенного тайного агента, который послу не подчинялся и, исполняя в посольстве какую‑нибудь незначительную должность, минуя посла и Министерство иностранных дел, слал донесения непосредственно королю, следил за послом и обладал широкими полномочиями.

Когда король решил, что на такую роль подходит д'Эон, переодетый девицей, он возгордился от собственной проницательности и изобретательности. Людовик приказал принцу Конти снабдить секретаря посольства всей необходимой дамской амуницией, чтобы тот мог сыграть роль подруги Дугласа. Конти был более всех заинтересован в успехе миссии – он рассчитывал, что кавалер либо сосватает за него императрицу, либо добудет ему польский престол. Король же перед отъездом снабдил д'Эона личным письмом к императрице, вклеенным в переплет Библии, шифрами, заложенными в подметки туфель, а за подкладкой плаща у шевалье были зашиты вопросы, которые тот должен был задать императрице, если удастся побеседовать с ней конфиденциально, а также пароль для доверительной беседы с вице‑канцлером Воронцовым, соперником Бестужева‑Рюмина и сторонником союза с Францией.

 

Сейчас не столь важно, какова была интрига, но нужно сказать, что в 1755 году шевалье под видом подруги мистера Дугласа Лии де Бомон, великосветской дамы красоты чрезвычайной, прибыл в Петербург. Вскоре «геолог» Дуглас потерпел поражение на дипломатическом поприще, зато мадам де Бомон очаровала Петербург, была представлена императрице и, по некоторым сведениям, даже стала ее чтицей – то есть перед сном читала Елизавете французские романы. Шевалье немало сделал для изменения отношения императрицы к Франции. Очевидно, есть его вклад и в падении Бестужева‑Рюмина, и в возвышении Воронцова и Шуваловых.

какова была вся интрига,

Вернувшись в 1756 году в Париж, в переплете книги шевалье вез личное послание Людовику от Елизаветы.

Помочь Конти д'Эон не смог. Елизавета не собиралась выходить замуж за захудалого французского принца и не хотела отдавать ему Курляндию, а Польшу сами поляки ему не отдали. К тому же Конти терпеть не могла мадам Помпадур. К приезду д'Эона принца уже выгнали, и дальнейшие свои поездки в Россию (а он совершил три долгих путешествия) шевалье предпринял уже под видом молодого человека, брата всем в Петербурге известной мадам де Бомон.

Английский посол шел на отчаянные шаги, чтобы избавиться от этого назойливого француза. Он ставил на жену наследника Екатерину, которая, как он писал в Лондон, «недовольна сближением русского двора с Францией». Посол предложил ей денег, и Екатерина попросила десять тысяч фунтов стерлингов – гигантскую сумму. «Иначе ей нечем оплачивать лазутчиков и болтливых горничных императрицы». Деньги были даны, но изгнать французов не удалось.

Дипломатическая победа настолько обрадовала короля, что шевалье получил чин драгунского лейтенанта королевской гвардии, а вскоре он стал капитаном драгун. Д'Эон был также награжден высшим орденом Франции – орденом Святого Людовика.

После миссии в Россию шевалье переключился на Лондон – он становится специалистом по английским делам. В документах того времени он появляется в виде дам – мисс Логлин, миссис Дьювелл, миссис Вулф, миссис Терри, затем мисс Локлин… Но в то же время шевалье приезжает в Англию и в мужском обличье под собственным именем или под именем мистера Ламберта. Сам шевалье так писал о своих превращениях: «Разыскивая меня, агенты сбились с ног, перерыли все шкафы и чемоданы, но сумели обнаружить лишь моего кузена, который спокойно сидел, греясь у камина в компании мадам Элдуаз и еще одной дамы. Эта вторая дама и была той, кого принято называть кавалером д'Эон!»

 

Так продолжалось двадцать лет. В 1774 году умирает друг и покровитель д'Эона король Людовик XV. Сын его, Людовик XVI, которому предстояло погибнуть на эшафоте во время Великой французской революции, не намеревался продолжать политические интриги отца и лелеять его старых агентов. К тому же и сам шевалье к старости стал излишне разговорчив и писуч. Бывший агент, слишком высоко ценивший себя, становился не только ненужным, но и опасным для французского двора.

И вот на сцене появляется другой французский агент и авантюрист – знаменитый драматург Бомарше, который, как и шевалье, не раз выполнял деликатные поручения Парижа.

Бомарше отправился в Лондон, где встретился с д'Эоном. Он устроил шевалье долгий и изнурительный допрос, потребовал от того, чтобы он ушел в отставку и признался в том, что он обманщик. Никакой он не капитан драгун и не кавалер ордена Святого Людовика, а просто тетка‑авантюристка, которая водила за нос честного папу нынешнего короля.

Сообщая об успехе своей миссии, Бомарше писал королю: «Мое сердце наполнилось состраданием, когда я узнал, что это загнанное создание принадлежит к полу, которому все прощается…»

Уж меньше всего можно было считать шевалье «загнанным созданием», но Бомарше оставался драматургом во всем.

Никто не знал, о чем говорили Бомарше с д'Эоном, но шевалье сдался. Впрочем, похоже, не добровольно, потому что из Парижа Бомарше присылают все новые требования, и он заставляет шевалье подписать официальное заявление, в котором тот признается, что он – «барышня Шарль‑Женевьева д'Эон де Бомон, бывший драгунский капитан, кавалер королевского военного ордена Святого Людовика, адъютант маршала Брогли, доктор права… и так далее, обещает, что призрак шевалье д'Эона исчезнет навсегда».

 

Документ этот, подписанный со стороны короля «уполномоченным по особым поручениям короля Франции Пьером Огюстом Бомарше», кажется измышлением помраченного рассудка.

И мне представляется, что вскоре шевалье опомнился и решил бороться с шантажом. Он вернулся во Францию, явился в Версаль в форме драгунского капитана и отказался носить «бабьи тряпки». Эта борьба продолжалась еще два года, прежде чем на свет появился королевский указ: «Именем короля барышне д'Эон предписывается в трехдневный срок облачиться в приличествующее ей платье и оставаться в нем вплоть до новых распоряжений его величества…»

Королева Мария‑Антуанетта, чтобы подсластить пилюлю, послала шевалье 24 тысячи ливров – сумму значительную! – с запиской: «Вместо шпаги вооружаю вас веером и произвожу в кавалер‑девицы». Что уж совсем непонятно!

Вскоре после этого, официально покорившись приказу короля, д'Эон окончательно уехал в Англию. Первое время он зарабатывал литературой и давал уроки фехтования, ибо считался одним из лучших фехтовальщиков Европы. Но, выступая на фехтовальном турнире в возрасте семидесяти лет, д'Эон (буду называть его мужчиной, ведь я королю Франции не подчиняюсь) был тяжело ранен. После этого его старость стала совсем уж печальной и бедной. Еще через пять лет шевалье даже угодил на полгода в долговую тюрьму, после чего скоро умер.

По просьбе шевалье на могиле был установлен памятник с его собственными стихами:

 

 

Нагим явился я на свет,

Под камнем сим лежу нагим я.

И неподвластен я теперь

Ни осуждению, ни гимну.

 

 

Вряд ли есть сомнения в том, что шевалье был мужчиной, однако существует немало сторонников и другой точки зрения.

Но как ужасна была награда за яркую молодость, за страсть к приключениям и артистический талант!

Хотя иные погибали и в тюрьме.