Японские послы. Немощный Перетти

 

В папских документах, а также в воспоминаниях современников мы находим упоминания о том, что в начале восьмидесятых годов XVI века в Рим прибыло японское посольство, состоявшее из четырех японских князей и сопровождавших их в том нелегком многомесячном путешествии иезуитских миссионеров, из тех, кто трудился в Японии во славу христианской религии уже несколько лет. Миссионеры были уверены в том, что всеобщее крещение Японии должно вот‑вот состояться. Князья привезли письма, и Папа Григорий XIII готов был их принять, чтобы обсудить, как лучше обставить приобщение японцев к истинной вере.

На первой аудиенции князья передали Папе послания от японских принцев, которые выражали преклонение перед наместником Господа на земле и просили награды для иезуитского ордена.

Результатов аудиенция, к сожалению, не дала, потому что в апреле 1585 года Папа Григорий XIII, вдохновитель резни гугенотов во Франции и горячий поклонник Игнация Лойолы, основателя ордена иезуитов, внезапно скончался.

Пришла пора выбирать нового Папу.

А японские князья сидели в отведенном им дворце и ждали исхода этой процедуры.

И тут на сцене появился некий Феличе Перетти, сын бедного крестьянина, свинопас из маленькой деревушки.

Однажды францисканский монах Салери заблудился, и маленький Феличе вывел его на дорогу. Видно, шли они вместе долго, потому что не только разговорились, но монах даже успел проникнуться расположением к пастушку.

К тому времени мальчишка был сиротой. Сжалившись над умным мальчиком, монах забрал его в свой монастырь. Там Феличе обнаружил замечательные способности и усердие к учебе. Правда, рассказывают, что уже тогда у него бывали короткие припадки бешенства и предсказать их было нельзя.

В двадцать шесть лет вчерашний свинопас получил степень доктора богословия и был назначен профессором университета.

Но профессором этот вспыльчивый человек пробыл недолго, потому что его лекции нередко превращались в проповеди против язычников и еретиков. Перетти заметили в ордене иезуитов, который в то время играл в Риме главенствующую роль. Иезуиты направили его в Венецию. Там молодой профессор стал инквизитором и погубил столько людей, обвинив их в безбожии и непростительных грехах, что жители города восстали, а Перетти бежал из города.

Когда он добежал до Рима, то его вызвали на коллегию иезуитов, где обвинили в трусости. На что, как утверждал современник, Перетти ответил: «Я поклялся стать Папой в Риме и не мог позволить, чтобы грязная чернь повесила или растерзала меня в Венеции».

Как видите, Перетти твердо придерживался основного девиза иезуитов: «Цель оправдывает средства».

Он остался в Риме у папского престола. И вскоре стал фаворитом Папы Пия V, который во всем доверял умному и суровому иезуиту. Перетти сделали епископом, а потом и кардиналом.

Больше ему надеяться было не на что, до тех пор пока не умрет Папа.

И тогда Перетти отошел на второй план. Он жил замкнуто, редко покидал свой дворец, выглядел старцем, ходил, еле передвигая ноги, хотя ему не было еще и пятидесяти лет. И чем старше становился и сильнее болел Пий V, тем немощнее становился и кардинал. С любым посетителем он говорил только об одном – о своем здоровье. Кардинал Перетти готовился к смерти.

После смерти Пия V Перетти, охваченный горем, покинул свой дворец и поселился в келье при церкви Санта Мария Маджоре. Так он прожил еще тринадцать лет, угасая на глазах и с трудом заседая на коллегии кардиналов и на советах ордена иезуитов. Кардинал был всем известен, всеми почитаем. В высших кругах общества было принято сочувствовать священнику, которого скоро настигнет смерть.

А когда скончался и следующий Папа, Перетти появился на конклаве, который должен был избрать нового Папу, на носилках. Все понимали, что его дни, а может быть, даже и часы сочтены.

И нет ничего удивительного в том, что имя кардинала Перетти все чаще стало упоминаться, когда стали обсуждать кандидатуру нового Папы. Кардиналы были в смятении – Григорий XIII умер совершенно внезапно, о его преемнике даже и речи не шло.

В конце концов самые влиятельные кардиналы посовещались и решили избрать Папой дышащего на ладан Перетти, а пока он будет умирать, решить все дела между собой и потом уже выбрать настоящего понтифика.

24 февраля 1585 года состоялось голосование. Кардинал будто и не слушал. Он дремал в своем кресле. А тем временем «счетная комиссия» вслух подсчитывала голоса. Для избрания Папой кардиналу надо было набрать двадцать шесть голосов.

Когда счетчик произнес имя двадцать шестого кардинала, избравшего Перетти, немощный кардинал поднялся, опираясь на трость.

«Какое печальное зрелище!» – думали кардиналы.

 

А дальше, по словам очевидца, случилось вот что:

«Как только Монтальто (под этим именем Перетти принял кардинальский сан) отсчитал двадцать шесть голосов, произошла совершенно неожиданная сцена, которая привела конклав в смятение: кардинал Монтальто гордо выпрямился, отбросил в сторону посох и вдохнул полной грудью, как здоровый тридцатилетний человек. Кардиналы в ужасе переглядывались. Старейшина счетчиков, почуя неладное, воскликнул: «Повремените, братья мои, возможно, произошла ошибка при подсчете!» – «Нет, – услышали они твердый голос кардинала. – Все прошло по закону». Затем он зычно пропел: «Тебя, Господи, славим!» К нему приблизился церемониймейстер и спросил, согласен ли он принять сан первосвященника. Папа ответил великолепно: «Я чувствую в себе силы управлять не только Церковью, но и всей вселенной».

После этого в зале наступила гробовая тишина, и кардиналы, вместо того чтобы поздравлять Папу и желать ему здоровья, на цыпочках выходили из зала. Тогда Перетти сам возложил себе на голову тиару.

Он не хотел никому быть обязанным властью.

По традиции в день официальной коронации Папа объявляет амнистию. На этот раз все произошло иначе: новый Папа отправил на виселицу шестьдесят еретиков, чтобы все увидели – послаблений не будет.

Помимо прочих дел, надо было заняться японским посольством.

Папа, принявший тронное имя Сикста V, призвал к себе главу ордена иезуитов, и тот признался ему – такого Папу не проведешь! – что загадочное посольство придумано его орденом. Иезуиты хотели получить побольше денег для своих миссий в Японии. Японские принцы и князья, прибывшие в Рим, никогда и близко к знатным домам не подходили, а были бедными рыбаками, которых священники практически купили и обещали вернуть домой после театрализованного представления – торжественного подписания мирного договора с Японией.

Во‑первых, новый Папа не любил расставаться с деньгами: он же был из крестьян. Тем более в папский дворец уже переехала с семейством его любимая сестра, которая энергично принялась грабить город Рим.

Во‑вторых, он не терпел жульничества, направленного против него самого.

В‑третьих, Папа был жестоко разочарован тем, что на самом деле никто в Японии его и в грош не ставит.

Но крестьянская хитрость взяла верх.

Папа объявил о дате торжественной аудиенции и подписания мирного договора с Японией.

 

Он не стал снимать с поста и наказывать главу ордена иезуитов, тем более что тот всю эту авантюру проводил по сговору с предыдущим Папой.

Слишком много людей в Риме знали о посольстве. Наслышаны о японцах были и в Венеции, и в Генуе, и даже во Франции. Выгнать «послов» взашей или повесить их – значило опозориться перед соседями.

Сами себя заморочили!

Папа устроил торжества на весь мир.

Да здравствует вечная дружба между Папой и императором Японии!

Рыбаки целовали папскую туфлю, получили звания кавалеров ордена Золотой шпоры, Папа сам лично потчевал японцев святыми дарами, а потом закатил обед, настолько обильный и богатый, что о нем стало известно даже за границей.

«Послам» вручили грамоты для передачи японскому императору.

 

Они стали собираться домой, а Папа, по словам хрониста, призвал к себе главу ордена иезуитов и сказал: «Комедия закончена, выполняйте нашу волю, и да станет море их могилой».

Что и было сделано.

В Японию послы не вернулись.

И никто, кроме их родных, этого не заметил.

 

Сиксту V судьба отмерила быть Папой пять лет.

Дальнейшая его жизнь не является тайной, хотя он был самым таинственным интриганом на папском престоле. Он замечательно умел морочить головы своим собеседникам. С одной стороны, Сикст поддерживал испанского короля Филиппа II против Елизаветы Английской, а на самом деле вел переговоры с англичанкой против Филиппа, потому что решил оттяпать у Испании Неаполитанское королевство. Ради этого он предал католика Филиппа и тайно поддерживал протестантку Елизавету. Сикст делал вид, что поддерживает католиков в борьбе за французский престол, а втайне оказывал помощь гугеноту Генриху Наваррскому. В те дни Генрих осаждал Париж, и Папа рассудил, что на французском престоле ему будет полезнее иметь сильного сторонника, а не слабого, корыстного и чванливого единоверца.

Но тут он в очередной раз столкнулся с иезуитами.

В осажденном гугенотами Париже дела шли из рук вон плохо. Город мог пасть в любой день. И тогда французские иезуиты устроили в Париже шествие с целью поддержания боевого духа осажденных. Иезуиты, общим числом шестьсот человек, прошли по улицам отлично вооруженные, в кирасах поверх сутан и в боевых шлемах.

Сикст был в бешенстве.

Он приказал генералу ордена немедленно отозвать всех миссионеров из протестантских стран – в первую очередь из Англии и Нидерландов – и также пожелал, чтобы орден был переименован в честь его основателя Игнация Лойолы. Сикст объявил иезуитов исчадием зла.

Через шесть дней после всех своих указов и энциклик Папа Сикст Убыл отравлен.

За день до его смерти на цоколях римских статуй и на стенах домов появились надписи: «Папа устал жить».

Перед смертью Сикст сказал своему племяннику:

– Король Филипп разгадал наши планы, а иезуиты меня покарали.

Миссия иезуитов в Японии продолжала свою работу…