И возгорелся огонь в твоей душе открытой.

Ты стал велик судьбой и тайною сокрытой.

Себя ты подчинил политики и страсти.

Не мог ты в не игры, в тени быть и в ненастье.

Быть первым даже там, где солнце не восходит.

Но, в Риме быть вторым по духу не подходит.

И по тому, когда стоял ты пред рекой.

Ты устремил свой взор, на трон, что был пред тобой.

Так Рубикон ты перешел и жребий бросил.

И нет пути назад,  ведь та ладья увы совсем без весел.    

В бушующей стихии, где люди и порок.

Где, вперемешку силы в зловонном смраде сток.

Людское непокорство, тщеславные сердца.

На  ярмарке довольства, соблазном нет конца.

Все сваленное в кучу понятия, закон.

И гонит ветер тучу.

Вот, вот раздастся гром.

И вдруг, ты поднял руку и гласом возгремел.

Как, было неожиданно, настал для всех предел.

Как, было непривычно, себя остепенить.

Вдруг стало необычно, себя с собой делить.

Себя пожизненный диктатор.

Именовать ты стал царем.

Врагов обрел триумвиратор.

Не пожелал он быть слугой.

Слугой народа и державы.

Как много правды в том и правы.

Кто новый смысл дал простой.

Не возгнушаться злой судьбой.

Кто мудрость Божью постиг.

Последним быть всего лишь миг.

И во смиренье обрести.

Во веки вечные пути.

Во славе, в силе и в любви.

Но, ты пошел иным путем.

Ты не смерил свой нрав ни в чем.

Твоим законом стала месть.

И как итог повсюду лесть.

О, если в души семена.                                                      

Бросают только страх раба.

Едва ли можно ожидать.

Что, честь в нем будет обитать.

И те небесные сады.

Которые, в свободе дни.

Благоухают и цветут.

В рабах они увы гниют.

Но, Рим еще ты не привык взирать на лик суровый.

Кто, попирает древний строй, что б утвердить порядок новый.

И что, ж добился ли в погоне за судьбой.

Того чего, желал, так страстно.

Ты возбудил лишь ненависти зной.

В людских сердцах огонь палящей злобой.

Вскормил ты зависть, и в подлости причина.

В людишках мелких и дрянных.

В ком, лик как клоунов личина.

Кто был твой друг и брат твой был желанный.

Вдруг стал врагом увы твоим он главным.

Сей Брут, в тебя вонзил свой меч.

И пал ты у подножия монумента.

Теперь Помпей взирал на сей победный клич.

С улыбкой радости свершенного момента.

За прялкой Алкиды, судьбы плетется нить.

 Вчерашний день изменится, другие будут жить.

Во прахе все истлеет и ветер разнесет.

Теперь он не увидит, он больше не пойдет.

Другого станут чествовать того, кто победит.

Но, вот не только грозный меч.

Не только сила плоти вдохновляла.                             

Но, голос разума, что песню духа пела.

Будила взоры в даль она звала.

И покоряла силой людей и племена.

Полет великий, разума творения.

Она, как солнца луч, далеких звезд скопления.

Бездушные тлетворные тела.

Из небытия из адова гниения.

Вдруг воскресают силой той и попирают   страх, позор и унижения.

Ликующая сила, творчества полет.

Пристанище для тех, кто в жизни изнемог.

Кто, пал но путь готов продолжить.

Изранив грудь, узнав страдания гнет.

Но, встать и вновь идти в перед.

Что б обрести свое успокоение.

Возвысится в добре, презрев оковы преступления.

Плоды всесильного ума.

Вершина духа созерцания.

Волнует дерзкие сердца.

Чей гордый ум достоин порицания.

О, человек смири свой гордый нрав.

Свой гордый ум.

И обуздай желания.

Страдай, но береги сердца.

Что б не возжечь огонь во прах без покаяния.

Страдания они, как путники во мраке.

Как, тени согбенных стезей.

Здесь человек в неровным браке.

Он обручен в неволе дней.

С самим собою и судьбой в вопросе выборе путей.               

Теперь, свобода и закон.

Одна монета о двух сторон.

Ее платежная цена, размер духовности и дна.

То, дно в который человек.

Поработил себя в суетный век.

В ком исполинами стоят.

Страстей исполненная рать.

Они не в силе мир приять.

Иных и форм их честь и стать.

Их, дух воинственный и мрачный.

Соблазнов рой в сердцах сих злачных.

Закон для тех, кто преступивший.

Кто, душу очерняет злом.

Для тех надменных, отступивших.

Кто, рушит храм, готовит слом.

Закон для тех, кто беззаконен.

Кто совести не внемлет глас.

С  душою тех, кто слишком болен.

Кто, раб порока в сей грешный час.

Надменный ум, горделивый, непокорный.

Виной, страдания печать.

С душой озябшей и холодной.

Теперь их низменная стать.

А что, же дух, духовность, созерцание.

Все, то за что, мы любим красоту.

Тех нежных чувств души, что в назидания.

Дарует Бог, любовь что б упразднить мечту.

К чему порывы чувств небрежных.                         

Не стоят радости мечты.

Они тоска для душ мятежных.

В которых свет не больше тьмы.

Что им свобода, лишь преступление она оправдывает их.