Несешь бремя семейного наследия? Предстаешь тем, кем они ожидают, что ты будешь?

На экране высветился номер Никко, и я нажала «Ответить».

— Что-то случилось? — спросил он, его слова низким рокотом отозвались глубоко внутри меня.

— Ничего… — Звук его голоса успокоил меня. — Я просто ненавижу это. Всю эту ложь и секреты. Я не знаю, кому или чему верить. Ничто больше не имеет смысла.

— Бамболина, — вздохнул Никко, таким гортанным и полным эмоций голосом. Я прижала ладонь к стеклу и закрыла глаза, представляя, что он рядом. — Поговори со мной, Арианна.

— Я в порядке. Просто моя мать и ее подруга со своими вмешательствами. Утро выдалось тяжелым.

— Я хотел бы увезти тебя оттуда; только ты, я и бесконечная дорога перед нами.

— Куда бы мы поехали? — Мои губы изогнулись в улыбке.

— Куда угодно. Может быть, поедем по побережью в Нью-Йорк, на Лонг-Айленд. Туда, где нас никто не найдет.

— Мне нравится, как это звучит.

Тишина стала оглушительной, когда мы оба позволили себе погрузиться в мечту. Я, Никко и мир, который не хотел нас разлучать.

— Мне нужно идти, — наконец произнес он. Три коротких слова, которые с громким стуком вернули меня к реальности.

— Хорошо, — прошептала я.

— С тобой все будет в порядке?

— Будет.

— Я люблю тебя, Арианна Кармен Лина Капицола. Никогда не забывай об этом.

Никко резко повесил трубку, и часть меня задалась вопросом, где он и с кем.

Звонить мне было рискованно. Писать друг другу смс – тоже. Но я не могла не поговорить с ним. Не тогда, когда наши сообщения делали дни днями пыток до момента следующей встречи.

Стук в дверь отвлек меня от моих мыслей.

— Кто там? — отозвалась я.

— Арианна, это я.

— Входи.

Моя мать проскользнула в комнату, закрыв за собой дверь.

— Figlia mia^[42], все в порядке?

— Правда, мама?

— Мне жаль, хорошо. Я не хотела, чтобы это утро было похоже на засаду.

— Ну, так оно и было. Ты знаешь, что Скотт мне не нравится в этом смысле, и все же ты настаиваешь на том, чтобы я дала ему шанс. Он не пай мальчик, каким его все представляют, понимаешь?

— О, я в этом не сомневаюсь. — Она задумчиво улыбнулась мне. — Скотт имеет права, жаждет власти и привык получать то, что хочет. Такие мужчины не привыкли, чтобы им говорили «нет».

— Что ж, возможно, ему стоит привыкнуть к этому.

— В идеальном мире ты права. Но это не реальный мир.

— Значит, это оправдывает его поведение?

— О, Арианна. Ты так мудра не по годам. — Мама придвинулась ближе, наклонилась, чтобы убрать с моего лица выбившуюся прядь волос. — Но тебе еще так много предстоит узнать о мире. Такому мужчине, как Скотт, нужна хорошая женщина рядом с ним. Кто-то достаточно сильный и хороший, чтобы шептать ему на ухо и держать его на верном пути.

— И ты хочешь, чтобы этим человеком, этой женщиной стала для него я?

Ее выражение лица стало печальным. Я не вправе решать.

— Ты имеешь в виду папу...

— Твой отец хочет только лучшего для тебя.

— Он сказал тебе?

— Что сказал? — Мать нахмурилась.

— Что я знаю правду о нашей семье. Нашем наследии.

Она резко втянула воздух, бормоча:

— Porco miseria!^[43] Он не сделал этого, нет.

— Я так не думаю. — Она ничего не сказала мне на это. Часть меня даже задавалась вопросом, знает ли мама всю историю, но сидя здесь, слушая, как она говорит о женском долге и о том, что такие мужчины, как Скотт, нуждаются в сильной женщине рядом с собой, мне пришло в голову, что, возможно, она не настолько осведомлена, как считает.

Слезы навернулись мне на глаза, когда все это разом обрушилось на меня.

— Что случилось, figlia mia? — Что случилось? — Сжав губы, я мягко покачала головой. — Арианна, милая. Что бы это ни было, что бы ни было не так, ты можешь сказать мне.

Мне так сильно хотелось рассказать ей. Выложить кому-то свой секрет. Но я не могла рисковать.

Неужели?

— Поговори со мной. Я твоя мать. Ты можешь доверять мне, что бы это ни было.

— Я люблю другого, мама. — Слова излились рекой, слезы катились по моим щекам.

— Ч-что? — В ее глазах застыл страх. — Но кого?

— Никколо Марчетти.

Вся кровь отхлынула от ее лица.

— М-Марчетти? Нет, нет, Арианна, этого не может быть...

— Это правда, мама. Я люблю его, и он любит меня.

— А твой отец знает?

— Он знал, что я встречаюсь с ним, да.

— А теперь?

— Он думает, что все кончено.

— Хорошо, это хорошо. — Она схватила мои руки в свои. — Ты никогда больше не должна видеться с этим парнишкой. Ты понимаешь? Если твой отец когда-нибудь узнает...

— Почему ты так говоришь, мама? Я люблю его. Я думала, ты поймешь.

Было ошибкой говорить ей об этом. Я поняла это сейчас. Она не выглядела ни счастливой, ни обрадованной, ни даже удивленной. На ее лице была маска ужаса.

— Это должно закончиться. Незамедлительно. Между нашими семьями слишком много крови, слишком много боли, чтобы исправить историю. Что сделано, то сделано. Обещай мне, что ты положишь этому конец. Обещай мне, Арианна.

— Обещаю. — Эти слова убили крошечную частичку моего сердца. Но только за ту ложь, которую я произнесла. Ибо ничто не удержит меня от Никко. Ни мой отец, ни испуганное выражение лица моей матери. Ни Тристан, ни интерес Скотта ко мне.

Ничего.

Люди всю мою жизнь лгали мне.

Может быть, настала моя очередь отплатить им за это.

 

∞∞∞

 

Управление переходных инициатив округа Верона располагалось на площади Романи. Технически это была территория Марчетти, но директор, Мэнни, лично заверил моего отца, что я буду в безопасности. Я не знала подробностей их разговора, да и не хотела знать. Я просто радовалась, что нахожусь здесь и помогаю.

То, что моя лучшая подруга была рядом со мной, только улучшало ситуацию.

— Знаешь, это просто потрясающе, — сказала Нора, выкладывая на поднос очередное печенье. Мэнни усадил нас за чайно-кофейный столик. По воскресеньям центр предоставлял людям по всему округу Верона возможность получить горячую еду и напитки за непредвзятой беседой о жизни. Постоянный персонал центра обладал широким спектром навыков, включая: консультирование и рекомендации, терапию и кризисное управление, а все волонтеры должны были пройти вводный инструктаж, который мы прошли перед началом нашей утренней смены, а затем получили доступ к программе тренингов.

— Так ты ему еще не сказала? — спросила Нора, пока мы ждали, когда Мэнни откроет двери. Было почти двенадцать, и они ожидали аншлага. У Луиса и Никсона был строгий приказ не входить в здание без крайней необходимости. Я знала, что моя мать, вероятно, приложила руку к тому, чтобы это произошло.

Я старалась не думать о том, было ли это потому, что она искренне хотела, чтобы я на собственном опыте почувствовала, что такое жизнь, или потому, что она чувствовала себя виноватой после вчерашнего.

— Мне кажется неправильным говорить ему об этом через текстовое сообщение.

Мой отец ожидал, что я приду на гала-вечер в честь столетия, хочу я этого или нет. Если я не пойду, то рискую, что он начнет подозревать Никко; а если пойду, то рискую причинить боль парню, который украл мое сердце.

Ответ, каким бы трудным он ни был, был прост.

Я должна была защитить Никко.

— Ты должна просто сорвать этот пластырь. Напиши ему смс, дай ему остыть, а потом попытайся увидеться с ним. Он потеряет свой...

— Нор, — прошипела я, улыбнувшись одному из других волонтеров.

Мэнни согласился, что для всех будет безопаснее, если я буду здесь под чужим именем. Так что я снова была Линой Росси; не то чтобы я ожидала, что кто-то спросит мое имя. Судя по всему, люди пришли за бесплатной едой и компанией.

Двери открылись, и внутрь хлынули люди. Нора стояла рядом со мной, нетерпеливо улыбаясь. Я не понимала, насколько приятным занятием может быть угощение незнакомых людей чаем и кофе, пока не раздала пятьдесят чашек и бесконечные графины чая и кофе. Некоторые люди вели светскую беседу, комментируя, как приятно было увидеть два новых лица, другие же лишь кротко улыбались, а затем брали пару печений и шли дальше.

— Это было весело, — воскликнула Нора, вытирая руки о полотенце с логотипом VCTI.

— Не стоит пока слишком радоваться, — сказал волонтер по имени Брент. — Ажиотаж начнется чуть позже.

— Ажиотаж? — задохнулась Нора. — Ты хочешь сказать, что это был не он.

Брент усмехнулся.

— Добро пожаловать на воскресный вечер в VCTI. Возможно, вы захотите пополнить запасы этих подносов, пока здесь тихо. — Он кивнул на пустые серебряные подносы, расставленные перед Норой.

— Я могу это сделать, — сказала я. — Мне все равно нужно в уборную.

Я оставила Нору и Брента разговаривать, а сама направилась в подсобку. Там была небольшая комната для персонала с примыкающей ванной комнатой. Я быстро схватила свою сумочку и проскользнула внутрь, закрыв за собой дверь.

У меня было два сообщения. Одно от мамы, чтобы узнать, как дела, и одно от Никко.

 

Как дела?

Я напечатала ответ, не в силах побороть улыбку, появившуюся на моих губах.

 

Отлично. Я чувствую себя такой... полезной. Разве это не глупо?