Люби так, как будто пытаешься заполнить ненасытную дыру в душе другим человеком, который там задохнется

Чтобы излечиться, я говорю себе, что ничего не знаю о любви. Я выздоравливаю от фантазии, которую спроецировала на тело молодого мужчины. Он дал мне музыку, слова и пальцы, лицо и рот, который стонал в мою киску. Мне никогда не вылечиться от того, что я чувствовала себя такой живой.

Я была влюблена в него. Меня не волнует, что люди, которые желают мне добра, утверждают, что это была похоть и одержимость, хоть я и сама стала утверждать, что это похоть и одержимость, чтобы они не заклеймили меня первыми. Эти люди могут спасти меня от себя, но не от того, что я жива. Только бог может это сделать. Иногда бог говорит через людей, которые желают мне добра. Иногда я так одинока.

 

Любовь (сущ.) - чувство сильной или постоянной привязанности к человеку (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

 

Была ли это любовь, когда мы встретились в сети? Была ли это любовь, когда он стал преследовать меня, хваля мои тексты, присылая дурацкие сообщения, выложив картинку из моих любимых конфет? Когда за тобой ухаживает привлекательный человек, у тебя есть роскошь не переживать о том, любят ли тебя, потому что ухаживаешь не ты. По крайней мере, вначале. Моя обычная привычка западать на людей, когда я не думаю, что западаю, казалось бы, была здесь не при чем. Он «подмигивал» мне, комментировал, ставил лайки и добавлял в избранное каждое мое почесывание в сети. Я контролировала свои чувства, какими бы они ни были.

 

Любовь (сущ.) - влечение, которое включает в себя сексуальное желание: сильная привязанность, которую чувствуют люди в романтических отношениях (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

Любовь (сущ.) - сильное сексуальное желание или аппетит (Dictionary.com)

 

Именно я позволила нашему общению зайти дальше. Именно я придала ему открыто сексуальный оттенок, поскольку мне не по себе в неопределенном контексте и я испытываю потребность сексуализировать происходящее. Однажды мы переписывались о моих любимых хлопьях («Каши-Стань Стройнее», «Какао Криспис Пост-молоко»). Потом разговор перешел на его проблемы с пищеварением, которые я обозвала «игра по-большому», «как там твоя игра»? Он ответил, что ему трудно говорить про свою «игру по-большому» с кем-то, в кого он не входил. Но стоило ему оказаться у кого-то внутри, как для «больших» откровений исчезали все преграды. Я спросила его, хочет ли он войти в меня. Он ответил «да!!!» Потом он спросил меня, серьезно ли я. Я отправила ему свой номер. Я предложила заняться секстингом. И мы писали друг другу о сексе весь день.

 

Он: я хочу трахнуть тебя в вентиляционной трубе, расплющенной нашими соприкасающимися телами, сначала медленно и нежно, потом очень жестко, пока я не кончу и нижняя часть трубы не отвалится и тогда мы упадем в комнату, где совещается совет директоров «Уолмарта», как в кастрюльку с фондю

Он: также я хочу вылизать твою киску

Я: медленно а затем жестко - хороший секс. Я хочу смотреть на твое прекрасное лицо, когда ты трахаешь меня, и чтобы мне казалось, как будто ты под чем-то. Я хочу, чтобы ты стонал мне в рот

Он: Я хочу шептать тебе в рот, что хочу трахнуть тебя, в то время как я уже тебя трахаю

Он: Я хочу стянуть с тебя колготки, очень медленно, смотря тебе в лицо, и толкнуть тебя на кровать, и тут же медленно лизнуть твою киску с самого низа и до клитора, и даже еще медленнее, хочу легко вести по ней языком

Я: ахаха колготки

Я: это оч хорошо. Я хочу услышать, как ты произносишь мое гребаное имя и смотришь мне в глаза, когда я лижу головку твоего члена, сосу ствол и лижу яйца так медленно, что это тебя убивает

Я: я хочу, чтобы ты дразнил мой живот, киску и бедра, пока я не начну тебя умолять

Он: Ммм я хочу почувствовать, что скоро кончу, схватить тебя за волосы сзади и направить твой рот на свой член длинными движениями туда-сюда, пока я не кончу тебе в рот, видя, как ты смотришь мне в глаза

Я: ты поймешь, как сильно я кайфую оттого, что беру твой член в свой мокрый рот, потому что я буду стонать прямо в него

Он: о да черт я хочу почувствовать твои стоны на своем члене

Он: я хочу, чтобы ты терла свою киску, засунув пальцы за пояс, пока ты сосешь мой член через трусы

Он: Ха ха

Я: я хочу, чтобы ты говорил мне, как сильно ты хочешь, чтобы я кончила и что ты будешь заниматься мной так долго, как потребуется. Потом я хочу, чтобы ты лизал мой маленький розовый клитор так быстро и нежно, как будто твой язык - мой личный вибратор, пока я сижу в интернете. Через 10 минут после того, как я отправлю твит, удалю его и отправлю другой твит, я кончу тебе в рот

Он: Я хочу добавить твой твит в избранное, когда ты будешь кончать мне на лицо, мокрое от соков твоей киски

Он: Я хочу ретвитить тебя, когда ты будешь прижимать мою голову к клитору и кончать, во время последних спазмов твоего оргазма

Я: Я хочу, чтобы ты упомянул меня в твиттере, пока ты лижешь мой клитор. Потом, когда я буду кончать, я произнесу твое имя снова и снова и так я отвечу на твое упоминание, потому что я не упоминаю никого в твиттере и все это знают

Я: когда я буду кончать, я хочу, чтобы ты засунул в меня пальцы (но не раньше) и почувствовал, как сжимаются мои мышцы. Это будет твой ответ на мой ответ на твое упоминание

Я: чтобы ты знал, я буду лизать тебя за яйцами, как самую вкусную киску
Он: я хочу отлистать далеко назад твой твиттер и добавить в избранное твит, который еще никто не добавлял, чтобы сказать этим, что: 1. Я уважаю твое творчество и люблю твою нетронутую ленту и 2. Что мне больше нравится получать ответ на упоминание именно так

Я: Моя киска еще более нетронутая, чем моя лента

Я: Я лайкаю три твоих статуса на фэйсбуке, пока глотаю твою сперму

Он: Я стану ее лизать, сильно заболею и умру, потому что она слишком чистая и нетронутая, чтобы мое человеческое тело могло ее переварить, но я вернусь назад привидением и закончу то, что начал

Он: я буду трахать твою мокрую киску средним пальцем правой руки, пока я кончаю тебе в рот, а левой рукой я поделюсь стихом, который ты запостила, и прокомментирую: это очень хорошо

Он: я буду лизать твой клитор 127 часов

Я: я лайкну твой пост с моим стихом одной рукой, а другой буду держать твои запястья, пока трахаю тебя, сидя сверху. И одновременно буду целовать тебя

Я: я хочу, чтобы ты сказал, насколько сильно ты хочешь ощутить мой вкус, когда ты уже меня лижешь. Пусть это случится на 121 часу.

Он: я собираюсь погрузиться в физическое измерение нирваны и вернуться назад, поскольку я лижу твою киску так долго, и мой член станет таким твердым, что он разрежет пространство и время и трахнет нашего общего предка

Он: я хочу распечатать скриншот «Мелиссе Бродер это нравится» и кончить на него

Я: я хочу, чтобы ты сфотографировал твою сперму на этом скриншоте и послал фото мне, и хочу, чтобы ты поставил на нем автограф.

Он: Боже, я хочу трахнуть тебя в доме на дереве, чтобы чьи-нибудь родители нас обнаружили и вместо того, чтобы остановиться, мы бы ускорились и трахались бы так жестко и быстро, как могли, пока бы не кончили, а проснувшись, мы бы увидели, что они умерли от шока. Грустно

Он: Я подпишу фото своей спермой

Я: я напишу стихотворение о твоем лице, как оно возникает в видимой реальности и исчезает из нее, пока ты ешь мою киску 127 часов, там будет раскрыта тема суккубов, трансцендентности и страха перед временем и это будет самый худший стих из всех, что я когда-либо писала

Он: Я трахну тебя сзади и буду сжимать твою задницу, пока ты не выплюнешь свой следующий сборник стихов целиком, и мы увидим, как его будет ругать симпатичная студентка-критик из «Нью-Йорк таймс»

Я: я хочу сказать тебе: «я принимаю твою игру по-большому» пока ты трахаешь меня рядом с их мертвыми телами и сказать «даже если б тебе надо было облегчиться прямо сейчас, я бы тебя не осудила, ты бы мог взять и обделаться, хоть во все стороны, и может, я бы даже возбудилась, хотя дерьмо - совсем не мой фетиш, не то, чтобы с людьми, которые этим увлекаются, что-то не так - но интимность этого акта, то, что ты над ним не властен и мой восторг от собственного радикального принятия - это было бы очень сексуально» и вместо того, чтобы обделаться, ты мощно кончаешь

Он: ~Идеальный секстинг~

Он: ты сделала это

 

Мы продолжали так год, ни разу не встретившись за первые шесть месяцев. Он жил в округе Колумбия, а я в Нью-Йорке, а затем в Лос-Анджелесе. Мы затрагивали самые разные темы за это время, начиная от распятия (Я: можешь подразнить мою киску через белье в амфитеатре, построенном примерно в 31-33 годах нашей эры, а затем трахнуть меня пальцем в темной аллее, пока Иисуса распинают, не зная, что его распинают, потому что я прижала тебя к стене и трусь о твое тело? / Он: Можешь слизать своей киски с моих пальцев в тот самый момент, когда Господь наш и Спаситель возносится, и он видит, как ты сосешь мои пальцы и такой «стойте-ка» и перестает возноситься, а потом так «да шучу я» и снова возносится, и все смеются?) до Арктики (Он: Я трогаю себя, думаю о том, как ты стоишь на коленях надо мной и медленно опускаешься на мой член на прекрасном леднике / Я: на леднике есть магазин «Сефора» и мои губы неестественно красны / Я: я лижу головку твоего члена через галактическую дыру в стене, целую ее по-французски вне пространственно-временного континуума / Он: Мой член светится невероятным радужным сиянием, когда я вхожу в тебя. Теплота твоей киски в холодной ночи вдруг почему-то порождает между нами удар грома / Он: Мы запускаем ядерную реакцию в твоей киске, и оба кончаем сильнее от пульсации оргазма другого).

Мы переписывались и о других вещах: о депрессии и тревоге, о терапии, о разуме как белке в колесе, о тайных болезненных моментах детства, о том, что это значит - пережить детство снова, о том, какой бывает пустота, о неудачном кислотном трипе с участием луны. Мы слали друг другу снимки наших голых тел. Он сказал мне, что стихотворение, которым я восхищалась, он написал для меня. Никто раньше не делал меня своей музой. Что-то у меня внутри сдвинулось. Маленькая девочка во мне вырвалась наружу. Она сказала: «Ты меня видишь. Я наконец видима».

В действительности нам нужно так мало. Насколько хорошо мы видим кого-то, кого мы знаем совсем недолго? Насколько хорошо мы вообще кого-то видим? Я знаю слишком много и не знаю ничего.

 

Одержимость (сущ.) - сумасбродная, недолго живущая страсть ( Словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание )

Первый раз мы встретились в отеле в финансовом округе Манхэттена, прямо перед Днем Благодарения. Я помню, как сидела на унитазе в номере, пытаясь заставить себя облегчиться перед тем, как он придет. Мне казалось, что он должен быть опытен в анальном сексе, в отличие от меня, хоть я и была на девять лет старше. Мне нравилось наводить чистоту, украшать себя, одеваться для него.

Когда он зашел в номер, я подумала: «Господи». У него были темные волосы эльфа, лицо и тело газели. Я испытала облегчение, потому что он показался мне вполне нормальным. Привлекательно-нормальным. Люди из интернета часто в жизни оказываются странными и не такими симпатичными. Помню, что мы обнимали друг друга долгое время, словно чтобы сказать: «Я тебя знаю». В каком-то смысле мы действительно друг друга знали. А также не знали вообще. Потом мы стали целоваться. Я помню, что у него были потрескавшиеся губы. Помню, что поцелуи были слишком настойчивыми. Этот напор показался мне неестественным, и несмотря на его заверения, что он мог бы лизать мою киску бесконечно, я сомневалась, что мое тело могло бы должным образом ответить. Казалось, мы словно в плохом кино. Всей этой перепиской мы задрали планку слишком высоко.

Затем мы катались в нижнем белье по гостиничной кровати. Мне хотелось отмотать назад и начать все снова, двигаясь, как в замедленной съемке. Он лизал мою киску и я обнаружила, что имитирую страсть, или, по крайней мере, издаю драматичные стоны - я делала так с другими партнерами в прошлом, когда мой мозг и тело совершенно не включались в ритм, но я хотела казаться увлеченной. Кажется, я пыталась взять в рот его член, чтобы замедлить темп. Наверно, я хотела сделать так, чтобы у него встал. Может, он чувствовал то же, что и я, поскольку его член оставался мягким.

Потом мы снова обнимались и целовались на кровати. Внезапно я почувствовала волну печали и страха, будто бы наружу хлынули чувства, которые я обычно запираю глубоко внутри. Целую минуту я словно тонула. Казалось, он тоже это ощущал. Тогда я не думала о том, что печаль могла исходить от него. Позже он извинился за, как он сказал, «темную энергию», которую принес с собой - депрессивное состояние, которое не мог стряхнуть с себя той ночью. Но я думала, что оно мое собственное. Возможно, оно было нашим общим, и может быть, именно оно связало нас, скрываясь за секстингом. Мне кажется, мы оба искали свет, поддельный или настоящий.

Я сказала: «Ты испытал много боли в жизни. Ты такой чувствительный». Я не сказала ему, что в тот момент он мог почувствовать мою собственную боль из прошлого.

Он сказал, что устал. «Ты не будешь возражать, если я немного посплю?» Я ответила: «Конечно, нет», но почувствовала себя отвергнутой. Я вспомнила, что не ела много часов. Я сказала, что выйду за едой, и спросила, не хочет ли он чего-нибудь перекусить. Он отказался. Может быть, подумала я, он предпочитает не есть, когда ночует не дома, из-за проблем с пищеварением.

Я пошла в «Севен-Элевен» и купила еды, в которой была, наверно, тысяча калорий: батончик «Голден Грэмс», упаковку M&M’s, странный, на вид японский сэндвич с арахисовым маслом и джемом. Когда я вернулась в гостиницу, я села на кровать, чувствуя его взгляд на себе. Я поела, ощущая себя привлекательной, устраивая для него шоу. Я сказала, что ему стоит поспать и что я займу вторую большую кровать (их было две).

 

Любовь (сущ.) - глубокое, нежное, невыразимое чувство привязанности и заботы к человеку, возникающее из-за его привлекательных качеств, родственной связи или ощущения глубинного единства (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)

 

Я не помню, как отключилась, но помню, как проснулась на рассвете следующим утром и почистила зубы, затем вернулась в кровать и притворилась, что сплю. Я слышала, как он встает, чтобы почистить зубы. Я слышала, как он мочится. Открыв глаза, я наблюдала, как он, будто газель, вяло бродит по комнате. Под его серыми трусами-боксерами виднелась эрекция. Он спросил, можно ли ему ко мне под одеяло. Я согласилась, и мы мягко поцеловались - это было намного более естественно, чем предыдущей ночью. Затем он проложил дорожку поцелуев вниз по моему телу. И он лизал мою киску так долго, что это была практически бесконечность.

Я улетела в космос. Я кончила ему на язык. Я спросила: «Хочешь немного потрахаться?» И мы потрахались. Я сказала: «Убей меня своей стрелой». Затем я медленно и долго отсасывала у него, пока он не стал еще тверже, чем был. Он кончил мне в рот, и я проглотила его сперму.

У нас было время до полудня. Мы целовались и прижимались друг к другу. Он разговаривал с моей киской. Он ласкал ее. Мы заговорили о концертах. Я почувствовала разочарование. Мне не хотелось говорить о культуре, о чем-то, связанном с обществом - только о чувствах, о жизни в ее самой первобытной и базовой форме. Есть что-то в безликости гостиничного номера, что заставляет почувствовать, что это возможно - что такая штука, как первобытная суть жизни, существует. Есть что-то в том, чтобы находиться в нейтральном пространстве с человеком, о котором ты на самом деле ничего не знаешь, кроме самого существенного, или самого существенного, каким он это представил или каким ты выбрала это воспринимать - и поэтому кажется, что такое возможно.

Когда мы прощались в холле гостиницы, я отстраненно пряталась за солнечными очками под меховым капюшоном (позже он пришлет мне свою фотографию в куртке с меховым капюшоном и в солнечных очках и скажет: «Смотри»). Из-под очков и капюшона я произнесла: «Мы здорово провели время». Я сказала это как профи, как чемпион. Я была словно член мужского братства - никаких привязанностей. Мне кажется, ему это понравилось, потому что позже он сказал мне, что ему надо было посмотреть на Гугл-карте, куда дальше идти, но он сделал это в продуктовом магазине рядом с отелем, потому что не хотел испортить хороший конец.

 

Похоть (сущ.) - сильное желание или энтузиазм (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)

 

Второй раз мы встретились в пустом доме моего друга в Бруклине, спустя два месяца. Я набирала ему сообщения весь день в ванне, отмокая в ароматических маслах. Я написала, что у меня праздничное настроение. Мы посылали друг другу скриншоты любимых отрывков из нашей секс-переписки за последние семь месяцев, празднуя нашу связь. Мне понравилось, что он ехал несколько часов на автобусе, чтобы меня увидеть. Я подумала, что это романтично. Мне не приходило в голову, что я пролетела четыре тысячи миль из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Я считала, что я в командировке, и это вроде как было правдой - но если бы его там не было, может, и я бы никуда не собралась.

Я помню, что ночью, когда я открыла ему дверь, шел снег. Мне не верилось, что он снова был рядом по-настоящему. Или, возможно, не совсем по-настоящему - он не был таким, как я его себе воображала - но его лицо и тело и волосы очень даже были. Я сказала: «Дай я сниму твое гребаное пальто. Я просто хочу снять это гребаное пальто».

Я помню, как мы поднимались по лестнице в спальню, и я спросила, есть ли у него с собой музыка. Он сказал, что снова хотел бы лизать мою киску до бесконечности, на этот раз под Teen Daze. Он делал это на протяжении целого альбома. После того, как пластинка доиграла, я кончила. Я помню, что после этого мы занялись сексом, может быть, по-собачьи.

Его необрезанный член меня заворожил. До него у меня не было необрезанных мужчин. Я снова почувствовала себя девственницей. Мне хотелось, чтобы его член был грязным, чтобы я могла ощутить вкус под его крайней плотью и узнать его по-настоящему. Но там было чисто.

Я помню, что сильно проголодалась, и мы спустились на кухню поискать еду. Я помню, как ела яблоко и говорила с ним о том, что это такое - быть живым. Я не помню, договорились ли мы до чего-то и даже спорили ли мы вообще. Может быть, мы даже не разговаривали. Он выглядел очень живым. Я это чувствовала.

Вот что он позже говорил об этом:

 

Я думаю о тех десяти или пятнадцати минутах, которые мы провели внизу в доме твоего друга, разыскивая еду, почти голые, когда ты в гостиной объясняла, что значит твоя татуировка, и передо мной были твои обнаженные плечи и талия, и твои длинные руки, занятые яблоком, и я не думаю, что ты когда-либо была еще красивее, а твоя поза - еще изящнее.

Когда мы пошли наверх, ты включила рэп, и мы трахнулись более жестко. И когда я зашел в дверь, я первым делом поцеловал тебя. И ты периодически спрашивала, волнуюсь ли я, и я отвечал, на сколько баллов из десяти. И мы заснули утром, слушая миксы, и наши тела были переплетены. А перед тем, когда я проснулся в первый раз, я рассказал тебе свой сон, и он был правда очень забавным, и я чувствовал себя на 100% собой.

Я помню, как мы вместе зашли в метро, и я спросила, на какой улице он вырос в Сомервилле, Массачусетс. Я ходила в колледж в этом городе, и мы оба жили там в одно и то же время, когда мне было от восемнадцати до двадцати одного года, а ему - от девяти до двенадцати. Он сказал, что вырос на авеню Моррисон. Я ходила к терапевту, которая там жила, сказала я. Он рассмеялся и сказал: «Моя мама - терапевт». Я спросила её имя и когда он ответил, сказала: «О боже, твоя мама была моим терапевтом». Он сказал: «О боже. Мы могли бы встретиться. Я помню, как летом к ней приходили все эти девушки из колледжа и я думал, что они симпатичные».

Потом я вышла из метро, направляясь на встречу с родителями. Я спросила маму, помнит ли она, как ей пришлось рассчитаться с большим долгом за терапию, когда его мама позвонила ей, потому что я не заплатила. Она вспомнила. Мне кажется, именно тогда я и почувствовала, будто происходит что-то волшебное. Я плакала в ванной.

 

Любовь (сущ.) - сильная привязанность к другому, возникающая из-за родственной или личной связи. (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

Одержимость (сущ.) - первая стадия отношений до их перехода в зрелую близость (Википедия)

 

Я начала подкидывать ему намеки на то, что чувствую на самом деле. Я думала о том, представляет ли он нас вместе. Я ходила вокруг этой идеи окольными путями, пока, наконец, не решилась поговорить с ним напрямую.

 

Я: иногда мне грустно, что ты мне не принадлежишь. Мне грустно, что я не моложе, что я замужем и не живу на восточном побережье, и мне интересно, чувствовал ли ты когда-нибудь ко мне что-то похожее. Это ничего, если нет. И то, как все обстоит сейчас, фантазия, которую мы придумали вместе, возможно, намного лучше, чем то, что могло бы быть на самом деле, но иногда мне очень этого хочется. Мне страшно тебе об этом писать, потому что я не хочу напугать тебя тем, что я «привязчивая» или «слишком расчувствовалась» и не хочу портить то веселое и красивое, что есть между нами. Но я хочу быть верной себе и поэтому говорю все, как есть.

Он: Спасибо тебе за это. Да, я думаю о тебе в таком ключе. О том, что мы могли бы встретиться в другом месте и времени, два кролика от искусства в уютной норе. Есть много причин, почему мне грустно. Как ты сказала, у нашей ситуации есть плюсы. Это потенциально может продолжаться сколько угодно. Мы можем избежать суровой проверки на бытовую совместимость и насладиться совместимостью глубокой. Но если тебе так труднее, чем мне, то меня это расстраивает. Я не знаю, насколько сильны твои чувства, но если ты просто хотела мне это сказать - то хорошо, что сказала, и если это не всё, то давай поговорим и об остальном. Ты это имела в виду, когда говорила, что хотела бы быть мужчиной - тогда чувствовать было бы проще? Благодаря тебе я ощущаю, что на пустой и высокой земной орбите я не один. Я чувствую, что мы очень близки, когда мы занимаемся сексом и делимся жизненными печалями и говорим о великих небесных телах. Мне с тобой правда хорошо. Я знаю: траве грустно по обе стороны забора, но мы могли бы хотя бы целоваться? Я переживаю, что для тебя это палка о двух концах. Я не знаю, что такое быть полиаморным. Мне это не сложно. Сразу много боли, а затем оглушенность и свобода. Я не знаю, каково тебе - с другим набором нейрогормонов. Я не хочу, чтобы тебе было тяжело. Я хочу, чтобы ты была моей космической женщиной и я хочу обожествлять твое сознание и сердцекиску всегда. Люблю тебя.

 

Я читала это, как любовное письмо - что-то вроде аффирмации, так мне хотелось думать. И да, я до сих пор не сказала, что была замужем - в открытых отношениях на тот момент, но замужем - и, может быть, именно моя недоступность позволяла мне безопасно воображать себя с этим человеком, а ему - играть со мной в эту игру. Наша фантазия была по сути своей устойчива. Она могла бы оставаться фантазией всегда, если бы мы захотели.

У наших отношений была еще какая-то странная, сверхъестественная особенность. Каждый раз, когда мы встречались, у меня были месячные. Каким-то образом он всегда знал, что у меня будут месячные. Он говорил, что настроен с моей киской на одну волну. Когда он лизал ее и его лицо было в крови, я думала о том, что, должно быть, он действительно любит меня, раз слизывает мою кровь. Но возможно, дело было скорее в том, что он любил женские киски - киски как таковые - а не в том, что он любил меня. Может, есть такие мужчины, которые любят их настолько сильно, что готовы слизывать чью угодно кровь. Возможно, это не имело значения, что кровь была именно моя. Простыни всегда были в крови.

Однажды, когда мы были в разных городах, я написала его имя на листе бумаги своей менструальной кровью и отправила ему фотографию. Этот лист все еще в моем дневнике, и кровь теперь бледного коричнево-розового цвета. Сейчас он выглядит лучше, чем в день, когда я на нем писала.

 

Похоть (сущ.) - страстное, непреодолимое желание или стремление (dictionary.com)

Любовь (сущ.) - сильная эмоциональная привязанность (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)

Любовь (сущ.) - сексуально-романтическая эмоция (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)

 

В нашу последнюю встречу мы провели вместе целые выходные. Это было в гостинице в самой дальней, нижней части Манхэттена. Он прислал мне сообщение из автобуса и я ответила, что подремлю, пока он не приедет. «Спи, спи под моим героином», ответил он, имея в виду: спи в предчувствии. Я написала ему, что у меня болит желудок, и попросила купить мне таблетки «Пепто». Я думаю, это единственное, что он вообще для меня купил. У меня до сих пор лежат эти таблетки. Для меня они все еще романтичны: розовые, со вкусом вишни. Мне они кажутся крохотными валентинками.

В ту ночь у меня впервые был анальный секс. Это было нежно и совершенно непохоже на то, что я видела в порно. Мне казалось, мы словно пара близнецов, делящих на двоих одно чрево, две нити ДНК, два бесполых человека. Я почувствовала себя снова девственницей. Он лизал мою киску, как всегда, и это была в каком-то смысле наша основа. Он лизал и мою задницу. Он засунул туда один палец, затем два, затем три. Он действительно знал, что делает. Мне и вправду хотелось этого. Мы целовали друг друга по-французски, пока его член входил и выходил из моей задницы.

После этого я плакала - не от боли, а из-за чего-то еще. У меня было чувство, как будто тьма рассеивается. Я забыла о смерти.

На следующий день мы вместе пошли пообедать и первый раз держались за руки на людях. Я чувствовала такую гордость, держа его руку, не только потому, что он был физически красив, но и потому, что он не подпускал ко мне смерть. Мы говорили об обезьянах бонобо, о том, что они немоногамны и используют секс для мирного разрешения ссор. Вслух я соглашалась, что больше людей должны быть как бонобо. Но про себя я думала: я хотела бы быть только с тобой.

Или, может, я не давала себе о таком думать. Может, я хотела, чтобы он был моим, но хотела и оставаться замужем и трахать других мужчин. Тем вечером я позвала его на мероприятие, где читала стихи. Там были и другие мужчины, с которыми я спала. И он увидел меня впервые, год назад, еще того, как у нас начался флирт в сети и секстинг, как раз на подобном поэтическом вечере. Оба раза я надевала черное. Оба раза в зале были другие мужчины, с которыми я трахалась.

Когда мы ехали в такси назад в гостиницу, водитель поставил «Лестницу в небо». Это могло бы быть банально, но мы могли быть банальны вместе, как делают дети, а потому это было не банально. Мы целовались в такси, когда ехали через Вильямсбургский мост. Я всхлипывала ему в рот.

Когда мы вернулись в гостиницу, мы снова занялись любовью. В тот раз он кончил в меня. Я сказала «Я люблю тебя» или «Я влюблена в тебя», что-то из этого, не помню. Он ответил мне тем же. Чем именно, я не помню.

 

Любовь (сущ.) - гарантия привязанности (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

Любовь (сущ.) - самоотверженная, верная и добродетельная забота о благе другого (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

Любовь (сущ.) - братская забота о других (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)

 

Я чувствовала, что мы переходим от просто секса к чему-то большему. Я написала ему, что иногда наши фантазии о жестком сексе больше не передают моих чувств. Я спросила, могу ли я рассказать ему все, как есть.

 

Я: когда я говорю «разговоры о жестком трахе», я говорю о секстинге. Мне действительно нравится такое в постели иногда (только сексуальные штуки, а не оскорбления типа «трахни ее в череп, пока эта свинья-шлюшка не завоет»), и мне очень нравится это и в переписке, как у нас иногда бывает (я думаю, мы иногда хотим пожестче и это прекрасно) но я думаю, что имею в виду, что, знаешь, иногда я напечатаю что-нибудь, чтобы тебе отправить, а потом так: о, черт, это будет звучать слишком романтично, надо пожестче, или позабавнее, не пугай парня.
Он: я не думаю, что я когда-нибудь испугаюсь того, что ты мне напишешь. Пиши мне о настоящих чувствах, когда захочешь. Я хочу принимать их безоговорочно… Ты такая красивая, что мне хочется швырнуть гранату в стену из шлакоблоков, чтобы поднялось облако пыли, и покрасить ею твои губы. Твое лицо такое… Такое Сексуальное… Костная структура… Глаза… Губы… А твое тело… Оно… О, боже… Потрясающе прекрасное… Я хочу целовать и лизать тебя, чтобы тебя смыло по спирали в сливное отверстие и выплюнуло в первую эпоху развития человечества, когда уже почти все станет хорошо…

 

Вот так далеко он был готов ради меня зайти. Это было прекрасное место, но не невозможное, а мне было нужно именно оно. Я хотела посмотреть, что случится. Сможет ли невозможное каким-то образом стать возможным. Но когда я захотела невозможного, нить ДНК между нами растворилась. Ему стало снова двадцать пять, а я стала - старой. Я стала снова женщиной, а он - мужчиной. Я стала той, кто преследует, а он - преследуемым, и для меня это было хуже всего.

 

Я: я чувствую… словно ты выбил у меня почву из-под ног… я уже долгое время чувствую себя так, как будто нет надежды… я не знаю. Темное облако.

Я: когда я с тобой, я испытываю невероятное чувство надежды. Вот как я могу лучше всего это описать. Надежда. Как будто я долгое время находилась в темноте и не знала этого, пока не включился свет. Но

Я: Думаю, я хочу сказать, что рядом с тобой я узнала, что существует нечто намного более прекрасное, чем я могла себе вообразить, и я хочу нырнуть в это приключение, в эту сумасшедшую любовь и страсть

Я: Если бы я жила в Нью-Йорке, ты бы «встречался» со мной?:)

Он: Да, думаю да

Он: Да. Приходил ли бы я к тебе и занимался бы с тобой любовью и говорил бы с тобой о жизни и ходил бы в кино, музеи и классные рестораны? Да.

Он: Но будь осторожна с общими планами, потому что я не знаю, что у нас может быть вне тех границ, в которых мы сейчас. Не представляю. Но если тебе будет достаточно еще больше того, что у нас уже есть, я могу дать это тебе и для меня это тоже будет отлично. Кажется, ты это хочешь сказать.

 

Я переваривала это какое-то время. Я притворилась, что то, что он говорил, было не тем, что он говорил, или что то, что он говорил, было для меня в порядке вещей. Я хотела, чтобы это было так. Я хотела быть спокойной и сильной.

 

Я: конечно. Я поняла из твоих слов, что в отношениях тебе тесно. То, что у нас есть, «настоящее»? Что «настоящее»? Я не знаю. То, что у нас есть, прекрасно, потому что во многом оно не из этого мира. Я могу почувствовать твое тело, но многое другое происходит в моем воображении.

Он: Да, хорошо, я хотел это сказать. Но то, что у нас есть, настоящее. Я хочу быть для тебя тем, что ты есть для меня: глубокий источник запредельной энергии и любви, который бьет высоко в небесах, которого не коснулось мирское. И он помогает нам жить на земле

Он: я хочу дать тебе радость и любовь оттуда, чтоб она пригодилась тебе там, где тебе это нужно. Энергия усиливается, если использовать ее в другом пространстве, а не в том, где ты ее получаешь, это как покемоны прокачиваются гораздо быстрее, если ими обменяться. Шучу

 

Что ж, я могла смириться с покемонами. А потом, несколько дней спустя, уже больше не могла.

 

Я: привееет. Итак, я тут подумала и кое-что обсудила здесь, в Лос-Анджелесе и решила попробовать… моногамию. С моим мужем. Но для нас с тобой в плане секса и секстинга это означает конец. Я пишу это с глубокой грустью. Мы были так хороши в любви. Любить - хорошо. Увидимся в следующей жизни?:)

Он: ОК:) Конечно, я расстроен, но гораздо важнее то, что ты выбираешь то, что для тебя будет правильно в перспективе. Было бы здорово через какое-то время снова пообщаться о писательстве, но сейчас хорошо бы дать друг другу пространство.

Я: кто знает, что будет правильно? Я делаю, что могу. Я сильно на тебя запала. Да, ты настолько хорош. Я бы выбрала тебя. И я бы хотела, чтобы ты был моим, но ты принадлежишь миру и звездам. Я на самом деле не умею делать что-то вполсилы. Мне жаль, что приходится расставаться по переписке. Знай, что я плачу в «Старбаксе».

Я: и да. Дать друг другу пространство, а потом разговоры о писательстве или даже дружба. Звучит хорошо.

Он: Я тоскую. Я не уверен, что способен на то, чего ты хочешь - не вполсилы, и мне не нужно сочувствие, но я думаю, что ты понимаешь. Желаю тебе огромной удачи

Я: Люблю. Пока что до свидания

Он: Люблю тебя. До свидания

 

Мы попробовали снова общаться несколько месяцев спустя, уже по-дружески. Это длилось примерно месяц. Я успешно притворялась его приятельницей, «вторым пилотом», такая непринужденная и расслабленная. Но внутри я страдала. Я не хотела только дружить. Мы переписывались о книгах, о терапии, об антидепрессантах, о походе в туалет в «Уолмарте», но я думала только: «А чувствует ли он все еще _____?» Думаю, он тоже. Все быстро скатилось к секс-переписке о Римской империи и романтическим имэйлам. Потом я разошлась с ним снова. Через некоторое время он опять написал. Тогда я рассталась с ним насовсем.

Что происходит с пространством, которое двое людей занимали вместе? Как оно может просто исчезнуть? Почему оно не может превратиться во что-то еще?

Чего мне больше всего не хватает - это возможности переноситься в космическую страну грез, мечтая о сексе с ним. Но для меня это больше не безопасно. Фантазия больше не безобидна. Это долина смерти. Ее убила реальность. Я также тоскую по тому времени, когда я сомневалась, могли бы ли мы быть вместе. По многим месяцам неизвестности. Теперь я знаю, что нет.

Я хочу ему написать и сказать: Привет

Я хочу, чтобы он ответил: Привет

Я хочу сказать: Я пишу личное эссе о том, что не знаю, что такое любовь. Могу я задать тебе несколько вопросов? Ты был в меня влюблен или мы только трахались? Я была для тебя лишь женщиной постарше, которой стоило бы быть благодарной уже просто за секс с молодым мужчиной? (или другие вещи, которые я читала в интернете от лица молодых мужчин о женщинах постарше, с которыми они спали)

Я хочу сказать: я была для тебя настоящей? Могла ли я быть для тебя настоящей? Почему нет? Я хочу сказать: Когда ты ко мне вернешься - в том смысле, в каком мне бы этого хотелось?

Но он не может мне ответить. Я тоскую не по нему - по звездам. Нет, я тоскую по нему. Почему он, каким я его себе представляла, не существует на самом деле?

Между нами происходила магия. Но существует ли магия?

Я хочу, чтобы другая реальность спасла меня от мира. Я хочу быть тенью себя, которая танцует в номере гостиницы с его тенью. Я хочу быть свободной.

Я вижу его во сне и он влюблен в кого-то еще. Он приходит ко мне и говорит, что скоро женится. Я спрашиваю его, чего ему во мне не хватало. Дело в том, что я старая? У меня кожа, как у крокодила? А может, дело в том, что я уже замужем? Возможно, причина в том, что я принадлежу звездам, а он - земле.

Кто эта женщина, которой он теперь достался целиком? Достался ли он ей целиком? Жива ли я вообще в его сердце? Я хочу выблевать все это и сказать: Но это была любовь.

Когда мы думаем о наших прежних возлюбленных и о тех людях, с которыми они сейчас, мы хотим знать, чего нам не хватало. Мы думаем об этом все вместе, как коллективный разум - чем другие оказались лучше, чем мы. Формируется общее бессознательное, облако, и мы зависаем в нем и лжем друг другу. Мы говорим друг другу: ты лучше, чем та, с которой он сейчас. Мы говорим так потому, что хотим друг другу хорошего. Мы говорим это тем, кого называем друзьями.